Предателей не прощают

Глава 47. Близкий и чужой

В машине мое волнение достигает максимума. Вероника командует своему знакомому, куда ехать, а меня колотит так, что зуб на зуб не попадает.

— Не дрейфь, птичка. Наш босс такая сволочь, что даже смерть не захочет с ним связываться, — успокаивает Вероника.

— Я не знаю, что со мной будет, если он… — Двумя руками закрываю рот и складываюсь пополам от подступающей тошноты.

— Так! Только не блевать здесь! — Наш молодой симпатичный водитель быстро достает из бардачка пластиковый контейнер от какой-то еды. — Держи, я как раз выкинуть не успел. — Протягивает он, и содержимое моего желудка буквально сразу же выплескивается в грязную коробку.

— Да что ж с тобой такое? — Вероника заботливо собирает мои волосы в хвост.

— Лео… — Я пытаюсь остановить следующий рвотный позыв. — Он всё для меня.

— Нельзя так сильно зависеть от мужчин. — Вероника через зеркало заднего вида переглядывается со своим знакомым. — Особенно, если этот мужчина Леонас Рауде, — быстро добавляет она.

— Я… — Желудок снова выворачивает. На этот раз одной желчью. — Я не выбирала. Оно само так сложилось. — В надежде поскорее увидеть больницу, смотрю в окно.

— Везучая ты, птичка. — Тяжело вздыхает моя спасительница. — Жаль, не в том смысле.

После этих откровений и мой желудок, и попутчики замолкают. Водитель старается гнать, как можно быстрее. Вероника суетливо ищет в мобильном чей-то контакт. А я считаю секунды.

Совсем недавно я была обычной студенткой, приехавшей покорять Питер. Будущим экологом! Девушкой из счастливой семьи, где папа любит маму, и вместе они заботятся о бабушке.

Прошло всего каких-то три месяца, а от всего этого ничего не осталось. Папа больше не любит маму. Я уже забыла, что такое семинары и лекции. А вместо учебников или швабры у меня микрофон, платье с блестками и любимый мужчина, перекроивший всю привычную жизнь, как бесхозный отрез ткани.

Задумавшись об этих изменениях, я не замечаю, как машина проезжает последний километр до цели. Возле ворот огромной, в несколько корпусов, клиники, Вероника начинает руководить:

— Все, приехали. Теперь собрали жопки в ручки и идем! — Она, как трофей, вручает своему парню коробку с содержимым моего желудка. И толкает пассажирскую дверь. — Костя, милый, это тебе придется выбросить самому. Нам нужно разбираться, что с боссом.

Видимо, привыкший к подобным выходкам, Костя даже не морщится.

— Спасибо, — шепчу я искусанными губами. Не знаю, увидимся мы еще или нет.

А уже в следующую секунду забываю обо всем, спеша по узкой дорожке к двери приемного покоя.

То что происходит потом ни капли не похоже на все мои детские поездки в больницу. Мы никого не ждем, не извиняемся и не просим разрешения пройти дальше.

Словно знает здесь каждый угол, Вероника буксиром прет по извилистым коридорам со мной на прицепе. И изредка отвечает в трубку мобильного: «Да», «Поняла», «Буду должна», «Конечно», «Обязательно».

Я как болванчик повторяю за ней эти волшебные слова и стараюсь не обращать внимания на возмущенные взгляды персонала.

— Мне кажется, они сейчас вызовут охрану, — говорю в лифте, когда мы поднимаемся на этаж интенсивной терапии.

— Как вызовут, так и отзовут! — Вероника машет перед моим носом своим мобильным и подмигивает.

— А ты точно певица? — спрашиваю с нервным смешком. Сейчас я рада отвлечься на что-нибудь, кроме Лео.

— Попоешь с мое в этом балагане, тоже научишься. — Поправив макияж, Вероника расстегивает верхнюю пуговицу на своем платье.

— Как думаешь, он в порядке?

За пару мгновений до нужного этажа, сердце замирает.

— Из меня хреновая гадалка. Лучше будь готова ко всему.

Впервые за время нашей поездки Вероника не пытается изображать оптимистку. Сквозь собственный страх я замечаю, как подрагивают уголки ее губ и как быстро пульсирует голубая венка у виска.

— Лео, пожалуйста… — Сложив руки в молитвенном жесте, подношу их к губам. — Только живи.

«Пусть даже если не со мной, а с женой», — дополняю мысленно и, боясь увидеть самое страшное, делаю первый шаг из кабинки лифта.

— Мы к Рауде! Мне сообщили, что он здесь, — опережая вопросы встречающей нас медсестры, быстро произносит Вероника.

— Вы вообще понимаете, что сюда нельзя?! — Та машет руками и округляет глаза.

— У нас договоренность с вашим главным. Проведите сейчас же к Леонасу Рауде.

Решительности певицы можно позавидовать. Сама я временно способна лишь молиться и дрожать.

— Вы глухие?! — Щеки медсестры заливаются красной краской. — Это вам не терапия и не приемный покой! Здесь нельзя находиться. По договоренности или нет.

— Нам можно. Мы на минуту. Только увидим его, и все.

Вероника ведет меня за руку к двери отделения.

— Нет, ну это уже вообще наглость! — взрывается медсестра и, схватив телефон, набирает какой-то номер. — Здесь посторонние! — кричит она в трубку. — Срочно охрану на этаж интенсивной терапии! Да, и этих вызовите…

Она требует сообщить в полицию. Затем переходит на литовский и добавляет что-то еще. Но ни я, ни Вероника не слушаем. Все наше внимание привлекает дверь отделения. Еще секунду назад она была закрыта на замок. А сейчас кто-то открывает ее изнутри.

— Что за день такой?! — успевает возмутиться медсестра.

А уже в следующий момент на пороге оказывается… мой уставший, грязный, осунувшийся за несколько часов и все равно самый любимый мужчина.