Предложение

33





— Ты либо кормишь меня, либо трахаешь. — Она сидит на кухонном столе рядом со мной, пока я нарезаю овощи. После этого разговора в моем кабинете я отвел ее обратно в спальню. Мы приняли душ и переоделись порознь. И только потому, что я знал, что если затащу ее с собой в душ, мы не выйдем из спальни до конца дня; меня это устраивало, но после того мини-срыва в комнате я хотел получить шанс узнать ее получше. Спрашивать ее о том, что у нее на уме, означало бы только заставить ее замолчать еще больше. Поэтому мне пришлось сменить тактику.

Если вы не можете получить то, что хотите, прямым путем, вам придется прибегнуть к хитрости; возможно, даже быть коварным в том, как вы это делаете, чего я не исключаю.

Я заскочил в душ, затем пошел на кухню, чтобы начать готовить поздний обед. Потребовалось еще сорок пять минут, чтобы она присоединилась ко мне. К этому времени она казалась более собранной. Черты ее лица были более сосредоточенными, взгляд — более спокойным. Она переоделась в простое платье, ниспадавшее ниже колен. Это был обманчиво простой наряд, но он подчеркивал ее фигуру. Я попросил ее открыть вино, и она предложила мне бокал. Она спросила нужна ли мне помощь, но я отмахнулся от нее.

Теперь я делаю глоток красного вина и смотрю на нее сверху вниз.

— Ты удивлена?

— Не-а. — Она протягивает руку и берет ломтик перца. — Признаюсь, я не очень хорошо готовлю. Я имею в виду, что иногда я готовлю, но, если у меня будет выбор, я закажу ту еду, которая мне нужна.

— И что в этом веселого? — Я перекладываю овощи в салатницу, затем приступаю к заправке. Лазанья, которую я приготовила, уже в духовке.

— Ты думаешь, готовить — это весело?

Я слышу нотку недоверия в ее голосе и хихикаю.

— Это расслабляет. Это помогает мне сосредоточиться, поэтому я думаю о чем-то другом, кроме работы.

— Ты действительно делаешь перерыв в построении своей империи?

— Даже Дарт Вейдер иногда нуждается в подзарядке.

— Это отсылка к поп-культуре. Осторожнее, или я подумаю, что ты почти человек. — Она хихикает.

— Только в том, что касается тебя.

В наступившей тишине я бросаю на нее взгляд. Она смотрит в свой бокал с вином, наморщив лоб.

— Почему тебе становится не по себе, когда я говорю о своих чувствах к тебе? — бормочу я.

— У тебя нет ко мне чувств, — говорит она и пытается рассмеяться, но попытка получается слабой.

— Ты знаешь, что есть, но предпочитаешь не признавать этого.

— Даже если и так… — она вздергивает подбородок. — Это проблема?

Я вглядываюсь в ее черты.

— Так вот каково это — быть на той стороне, где на твои чувства не отвечают взаимностью, да?

Она качает головой.

— Не надо, Лиам. Не будь таким…

— Чувствительным?

— Я собиралась казать драматичным, но я соглашусь на чувствительным. Тебе такой образ не идет.

Я кладу нож на столешницу, затем поворачиваюсь и встаю между ее ног.

— Я знаю, когда мы впервые встретились, я показался тебе авторитетным…

— Что ты и делаешь до сих пор.

— И доминирующим…

— Которым ты все еще остаешься.

— И я не буду извиняться за это.

— Так о чем этот разговор?

Я беру у нее бокал с вином и ставлю его на стол, затем беру обе ее руки в свои.

— Я хочу от тебя чего-то большего. Хочу быть чем-то большим, нежели тем, кем я был до сих пор без тебя. Я хочу, — я подношу ее руки к своим губам и целую кончики пальцев. — Быть таким мужчиной, рядом с которым ты бы гордилась стоять.

— И ты такой и есть, Лиам. Любая женщина хотела бы быть той, с кем ты поклянешься провести остаток своей жизни…

— Только не ты. Почему, Айла? То, что мы разделили ранее, когда занимались любовью…

— Ты имеешь в виду, когда мы трахались?

— Когда мы занимались любовью, все было по-другому. Каждый раз, когда мы занимались любовью, наша связь становилась глубже. Я чувствую близость к тебе. Как будто ты единственный человек, который знает меня так же хорошо, как я знаю себя. Что я чувствую к тебе… Это ново и пугающе, но в то же время очень захватывающе. Шанс быть с тобой рядом, создать с тобой семью… Как будто я нашел свою цель в жизни. Оказывается, вся та власть и деньги, которые я накапливал, и вполовину не приносят такого удовлетворения, как возможность иметь собственную семью.

— А как насчет меня?

Я немного отстраняюсь.

— Что ты имеешь в виду? Ты согласилась выйти за меня замуж…

— Чтобы ты мог получить свое наследство.

— А ты могла получить рекламу для своей компании по организации свадеб, — замечаю я.

— Я не уверена, что это была хорошая идея — соглашаться на это, — тихо говорит она.

— Потому что ты начинаешь что-то чувствовать ко мне?

— И мне это не нравится — ни капельки. Секс между нами, может быть, и замечательный, но это ничего не значит.

— Это только начало.

— Этого недостаточно. — Она пытается высвободить свои руки из моих, но я не отпускаю ее.

— Я не позволю тебе отвернуться от того, что у нас есть. Я не позволю тебе отрицать, что у тебя появляются чувства ко мне.

— Что бы я ни чувствовала к тебе, этого недостаточно для совместного будущего, Лиам.

— А я-то думал, что ты бесстрашная. Что когда ты чего-то хочешь, ты идешь за этим.

— Я не хочу тебя, Лиам.

Я сажусь на корточки перед ней и заглядываю ей в глаза.

— Я тебе не верю.

Она выдерживает мой взгляд.

— Лучше поверь в это.



После этого она потягивала вино, пока я заканчивал готовить. Мы поели за столом на террасе. Белка запрыгнула на край веранды и сидела, наблюдая за нами, пока я не смог удержаться и не бросил ей кусочек болгарского перца из салата. Она убежал только для того, чтобы вернуться и забрать еще кусочек, когда я отвернулся. Может быть, мне стоит называть ее бельчонком?

Она наблюдала за белкой. А я наблюдал за ней. Я зафиксировал каждый нюанс выражения ее лица — то, как она сначала смотрела на белку широко раскрытыми глазами, затем смеялась над ее выходками и, наконец, удивленно вскрикнула, когда животное метнулось назад и схватило ломтик овоща.

Как будто что-то внутри меня знает, что время в наших отношениях идет на убыль. Скоро нам придется вернуться в реальный мир. Скоро она снова попросит меня освободить ее от нашего соглашения, и на этот раз… Нет, я не буду думать об этом. И все же меня дразнит эта старая поговорка: если ты что-то любишь, освободи это. Я всегда насмехался над этим, но теперь начинаю понимать… Я не смогу помешать ей уйти от меня, а для человека, известного своей властью, это оксюморонное заявление… для слабоумного мужчины.

Я всегда получал то, что мне было нужно. То, чего я желал. Я всегда зацикливался на своих собственных желаниях, исключая все остальное. Это… Думать о другом человеке прежде, чем о себе, уважать желания другого человека, настраиваться на другого человека в той мере, в какой его настроение становится моим собственным, — это что-то новое. Более того, это шокирующе не в моем характере. Это странно отличается, и все же это так. Как будто одним своим присутствием она открыла что-то глубокое, давно скрытое внутри меня.

Вот как сильно эта женщина влияет на меня. Я могу только ошеломленно наблюдать за своей собственной реакцией. Если бы кто-нибудь сказал мне, хотя бы неделю назад, что притворяться женатым изменит план моей жизни, я бы посмеялся над ними. Если подумать, я так и сделал. Накануне моей свадьбы. В конце концов, вся цель этого соглашения состояла в том, чтобы убедиться, что я не завязну в отношениях.

Я решил защитить свои чувства и получить доступ к своему наследству. В итоге я пал духом и не был уверен, что прямое владение моей компанией и получение трастового фонда доставят мне то удовлетворение, которое я получаю, заботясь о ней, заставляя ее улыбаться, держа ее в своих объятиях, зарываясь лицом в изгиб ее шеи и вдыхая ее запах. Чувствуя, как она дрожит подо мной, ее киска трепещет вокруг моего члена, ее грудь дрожит, плечи вздрагивают, когда она разваливается на части по моей команде.

Доводить ее до оргазма гораздо более захватывающе, чем управлять очередным поглощением. Убедить ее открыться для моего языка, моих пальцев, моего члена гораздо приятнее, чем завершить сотрудничество компаний. Убедить ее довериться мне — самая большая задача, с которой я сталкивался в своей жизни. Та, которую я не могу позволить себе потерять любой ценой.

От этого зависит больше, чем от исхода любых деловых переговоров. И я никогда так не нервничал. Вот почему я сжимаю свой бокал с такой силой, что ножка ломается, а чаша разбивается вдребезги. Красная жидкость разливается по деревянной поверхности стола и стекает по бокам.

Она с визгом отодвигает свой стул. Я опускаю взгляд на кровь, которая капает с моей ладони. Она на удивление яркая.

— О, твоя бедная рука. — Она хватает бумажную салфетку и прижимает ее к моей ладони. Через несколько секунд кровь пропитала ее насквозь. — Мы должны позаботиться об этом.

Я наблюдаю за ее лицом, замечаю озабоченность в ее чертах. То, как румянец сошел с ее щек. Как ее губы приоткрыты в беспокойстве. Как она сжимает мою руку в своей. Эмоции на ее лице охватывают всю гамму — от беспокойства до озабоченности решимостью. Она сжимает челюсть и смотрит на меня снизу вверх.

— Нужно что-то сделать, Лиам.

— Хорошо.

— Хорошо? — Она вскакивает на ноги. — Это все, что ты можешь сказать? — Она хватает другую салфетку, вкладывает ее в мою другую руку и прикладывает к поврежденной. — Подними руку выше груди и держи ее там, пожалуйста. — Я так и делаю. Она дергает меня за плечо. — Вставай. Давай зайдем внутрь, пожалуйста.

Я поднимаюсь на ноги. Знает ли она, что может попросить меня о чем угодно, и я дам ей это? Я бы поджег весь мир ради нее. Я качаю головой. Возможно, порез более серьезный, чем я думал. Это единственное объяснение того, почему мои мысли становятся такими сентиментальными.

Она обхватывает меня рукой за талию и подталкивает вперед. Как будто я инвалид, и ей нужно поддерживать мой вес. Мои губы изгибаются, затем я стираю это выражение со своего лица. Я обнимаю ее здоровой рукой за талию, но держу другую поднятой, чтобы она не кричала на меня. Да, я пользуюсь ее близостью, но если это единственный способ, я собираюсь им воспользоваться… Именно так.

— Где твоя аптечка?

— На кухне, в шкафчике справа.

Мы направляемся в именно туда.

— Садись. — Она указывает на стул у обеденного стола в дальнем углу. Я поднимаю брови, но решаю подыграть. И только потому, что я наслаждаюсь ее вниманием.

Она хватает аптечку, затем поворачивается и подходит ко мне. Тем временем я сажусь на табурет и прижимаю руку к сердцу. Она объясняет, что ей нужно, затем тянется к моей ладони. Чтобы прочистить рану, она должна подойти ближе, а чтобы подойти еще ближе, ей нужно войти в пространство между моими бедрами. Кроме того, когда она тянется к моей руке, ее грудь упирается прямо мне в лицо. Мило. Мой член твердеет. Трепет удовлетворения пробегает по мне.

Черт возьми. Быть так близко к ней гораздо интереснее, чем гоняться за очередной сделкой на миллион долларов. Я хорошо и по-настоящему облажался. Я знал это, но это… прямо здесь — она в моем пространстве, сосредоточена на моей раненой ладони, прижимает к ране ватный тампон, быстро промывает рану, дует на нее и извиняется за то, что причинила мне боль, когда я вздрагиваю, сосредоточившись на заботе обо мне — это пьянящее чувство. Это возбуждает больше, чем просмотр порно. Это почти так же возбуждающе, как раздевать ее, что я прямо сейчас и делаю своими глазами.

Я опускаю взгляд вниз по ее спине к изгибу ягодиц. Она тянется за мазью, и подол платья, которое на ней надето, задирается вверх по бедрам. Я протягиваю руку и кладу ладонь своей неповрежденной руки на открытую кожу. Она замирает. Проходит мгновение, другое. Затем она продолжает свои действия. Она намазывает мазь на мой порез, затем начинает обматывать бинтом мою ладонь.

— Может быть, нам нужно отвести тебя к врачу. Возможно, тебе придется наложить швы.

— Рана уже перестала кровоточить. Кроме того, единственное, что мне нужно, это чтобы ты поцеловала ее и все будет хорошо.

Она бросает на меня косой взгляд.

— Оу, ты большой ребенок.

Я позволяю своим губам опуститься.

— Мне больно. Мне нужно немного внимания.

Она прикусывает внутреннюю сторону щеки.

— Я думаю, все это время ты притворялся. Тебе ведь на самом деле не очень больно, не так ли?

Она затягивает повязку, и мою руку пронзает боль. На этот раз я вздрагиваю по-настоящему.

— Ну вот, все готово. — Восхищается она своей работой.

— Ты все еще не поцеловала ее, — замечаю я.

— И я все еще думаю, что тебе нужно наложить швы.

— Я едва почувствовал порез, — признаюсь я. — Крови было больше, чем того требует небольшая рана. — Я провожу рукой дальше по ее юбке, и она вздрагивает.

— Лиам, — предупреждает она.

— Божья коровка. — Я ухмыляюсь.

Я провожу пальцами по краю ее трусиков, и она резко втягивает воздух.

— Лиам, не надо, — говорит она тихим голосом.

— Почему нет? Я уже трахнул тебя. Попробовал твою задницу и завладел твоим ртом. Я исследовал каждое отверстие в твоем теле, которое имеет значение. Так почему я не могу прикоснуться к тебе?

— Потому что, — она тянется за дезинфицирующим средством и протирает им ладони. — Я не передумала. Я думаю, что это было ошибкой. Я думаю, нам следует вернуться на материк и разойтись.

— Смотри на меня, когда говоришь это, Айла.

Она колеблется, затем поворачивается, чтобы встретиться со мной взглядом.

— Я думаю, нам следует расстаться.

Я выгибаю бровь. Я не хочу этого говорить, но если это единственный способ заставить ее остаться, тогда я приведу все аргументы, которые попадутся мне под руку. Я не против грязной игры.

— Ты уже извлекла выгоду из контракта. Вокруг свадьбы достаточно шума в средствах массовой информации, твой бизнес уже получил желаемое. Если ты сейчас уйдешь, это будет нарушением контракта.

Она бледнеет.

— Ты… ты собираешься заставить меня соблюдать условия контракта прямо сейчас?

— Особенно сейчас, — я наклоняюсь ближе, пока мои губы почти не касаются ее, — Учитывая, что ты, возможно, уже беременна моим ребенком. Не говоря уже о том факте, что я не могу даже помыслить о том, чтобы отпустить тебя.