Предложение

42





Хотела бы я сказать, что отрепетировала ту небольшую речь, которую произнесла перед камерой, но я этого не делала. Когда я услышала от Карины о том, что Лиам сделал для меня, словно приоткрылась завеса. Тот узел сомнений, который я даже не осознавала, что ношу под сердцем, просто растворился. Я знала, что я должна была сделать. Если он зашел так далеко, чтобы я чувствовала себя в безопасности, если он так сильно переживал за меня, то было бы правильно, что я поделилась с ним единственным секретом, который стоял между нами.

Я не планировала делать это так публично. Только в тот момент, когда я подошла к нему, посмотрела в его глаза и поняла, что будет лучше, если я выложу все за один раз. Чтобы он знал, кто я такая. Чтобы он понял причину, по которой мы больше не могли быть вместе.

Я открыла приложение «Камера» на телефоне, включила режим селфи, высказала свое мнение и сняла парик. Я напечатала короткий пост, в котором упомянула, что у меня облысение. Да, я смелая, но не настолько, чтобы сказать это вслух. Еще. Но, по крайней мере, я сделала это в тексте. И, может быть, это было немного драматично — вот так сорвать парик, но простого способа сделать это не было, не так ли?

Теперь парик свисает с моих пальцев. Я кладу его на стол, затем снимаю шапочку-парик, чтобы моя лысина была видна всем.

На экране лицо Лиама застыло в шоке. Он кажется неспособным к действию. Итак, я забираю у него телефон и загружаю видео в свою ленту в социальных сетях. Других слов в этом посте нет. Я думаю, это вполне объяснимо.

Затем я кладу телефон в сумочку вместе с париком и шапочкой для парика. Когда я бросаю на него взгляд через плечо, выражение его лица находится где-то между удивлением и гневом. Ему не нравится, как я выгляжу. Он ненавидит меня за то, что я скрыла от него. Я ожидала именно этого.

Я выхожу из-за стола и направляюсь к выходу. Я тянусь к двери и начинаю ее открывать, когда позади меня раздаются шаги.

В следующее мгновение он уже там. Он захлопывает дверь, поворачивается и прислоняется к ней.

— Куда, по-твоему, ты направляешься?

Его голос контролируемый. Я не осмеливаюсь поднять на него взгляд, поэтому все, что я могу видеть, — это его грудь и плечи. Мышцы которой бугрятся и растягивают пиджак его костюма.

— Отпусти меня.

— Нет.

— Я… я сказала то, ради чего приходила. Я готова уйти.

— Я не готов к тому, что ты уйдешь.

Облако гнева вырывается из него и врезается мне в грудь. Это видно на интуитивном уровне. Воздух между нами насыщен эмоциями… раздражением… негодованием… и яростью.

Комок ощущений поселяется у меня в горле. Такое чувство, будто на мою грудь давит тяжелый груз. Я пытаюсь дышать, но мои легкие горят. Я не собираюсь сдаваться. Не сейчас. Не после того, как я зашла так далеко. Мне нужно убраться отсюда с моим достоинством — тем, что от него осталось, — в целости и сохранности.

— Лиам, пожалуйста, — шепчу я.

— Ты не имеешь права указывать мне, что делать; только не после того трюка, который ты выкинула.

— Я знаю, это сюрприз…

— Сюрприз? — Кажется, у него проблемы с формированием слов. — Ты думаешь, то, что ты сделала, было сюрпризом?

Я сглатываю.

— Я знаю, это не то, чего ты ожидал.

— Ты ничего не знаешь. — Его голос такой жесткий, что я вздрагиваю.

— Я знаю, что должна была рассказать тебе о своем… состоянии.

— Ты думаешь?

— Знаешь, мне потребовалось некоторое время, чтобы смириться с этим. Я пыталась справиться с этим в течение последних пяти лет. Я знала, что мне нужно выйти и показать миру свое истинное «я», но я не могла этого сделать. И после всего, что ты для меня сделал, я решила, что я должна тебе хотя бы это.

— Итак, ты решила, что публично открыть правду?

— Мне показалось, что это лучший способ сделать это.

— И ты не подумала, что сначала должна поделиться этим со мной?

Я колеблюсь. Я все еще не поднимала на него глаз, но вижу, как бьется пульс у него на шее.

— Я подумала, что лучше всего сделать все это за один раз. Как содрать пластырь, понимаешь?

— Ты хоть представляешь, через что я из-за тебя прошел? Я думал, ты собираешься объявить, что мы расстаемся. Вместо того чтобы быть откровенной со мной, ты причиняешь боль мне, но, что более важно, ты причиняешь боль себе. — Низкий рокот его голоса пронзает пространство.

— Это должно было случиться. — Я поднимаю плечо.

— Я бы сделал все, что угодно, чтобы защитить тебя от этого. Мне невыносимо видеть, как кто-то причиняет тебе боль, Айла. Даже ты сама.

Я поднимаю взгляд к его лицу. Он внимательно наблюдает за мной, и я не могу понять выражение его лица.

— Ты видишь меня, Лиам? — Я указываю на свою лысую голову. — Это та, кто я есть.

— Я знаю, кто ты, Божья коровка, — мягко говорит он.

Я моргаю. В этом нет никакого смысла. Он должен быть расстроен из-за того, что я скрывала это от него. Он должен злиться из-за того, что женщина, на которой он женился, далеко не идеальна. Что возможной матерью его ребенка является кто-то, кто живет с подобным заболеванием.

— Нет, я имею в виду, ты действительно меня видишь?

— Я видел только тебя с того момента, как впервые положил на тебя глаз.

Я вглядываюсь в его черты. В его серые глаза — самые ясные из всех, что я когда-либо видела, они похожи на поверхность лагуны, где вода настолько спокойна, что можно разглядеть все до самых глубин. Словно рыбы, ныряющие под поверхность, голубые и зеленые искры пробегают по его радужкам. Его зрачки расширяются, а ноздри раздуваются. Он хочет меня.

Он все еще хочет меня, даже после того, что я ему сказала? Нет, это невозможно. Это мой разум играет со мной злую шутку. Скорее всего, он презирает меня. Его эмоции не поспевают за его логическим умом и за тем, что он видит перед собой. Или, возможно, он просто проявляет вежливость. Вот и все, что это такое.

— Лиам, я лысая. — Я вздрагиваю, даже когда слышу себя. Оказывается, даже после моего громкого разоблачения я не привыкла произносить эти слова вслух.

— И ты еще красивее, чем раньше.

— Разве ты не хочешь знать, почему я стала такой?

— Я уже знаю.

Я моргаю.

— Что ты сказал?

— Я говорил тебе, что навел о тебе справки, прежде чем сделать предложение. Я уже давно знал, что у тебя алопеция.

Из всего, что он мог бы мне сказать, это единственное, чего я не ожидала.

— Ты… ты знал? — Я хватаюсь за лямки своей сумки. — Как ты… — я напрягаюсь. — Так вот что ты имел в виду, когда сказал мне, что знаешь обо мне все, даже то, о чем я тебе не рассказывала?

— Это вырвалось само собой, без моего на то намерения. — Он смотрит мне между глаз. — Я хотел, чтобы именно ты рассказала мне о своем состоянии. Я хотел, чтобы ты доверяла мне настолько, чтобы поделиться со мной своими самыми сокровенными секретами.

— Вот почему ты рассказал мне о том, как тебя схватили и держали в плену, когда ты был подростком?

Он колеблется.

— Нет, это произошло естественным образом. Я чувствовал, что могу доверять тебе, и я хотел, чтобы ты поняла, что можешь доверять мне. После этого я надеялся, что, рассказав тебе о своем прошлом, ты захочешь сделать то же самое.

— И все это время я так переживала из-за того, как поделиться с тобой подробностями своего состояния.

Он открывает рот, чтобы ответить, и я поднимаю руку.

— Нет, не рассказывай мне тут. Я должна была догадаться, что ты узнаешь об этом. Ты, наверное, узнал о моих визитах к врачу и в магазин париков.

Когда он не отвечает, я понимаю, что права.

— Это прямое вторжение в мою частную жизнь.

— Ты знала, на что подписываешься, когда сказала, что выйдешь за меня замуж.

Он прав. Я знала, что средства массовой информации будут разбирать мою личную жизнь по частям. Мне пришлось смириться с тем фактом, что я не только должна была рассказать Лиаму, но и с тем, что в любой момент об этом могли узнать СМИ, и это было бы еще хуже. Вот почему мне нужно было контролировать поступление информации обо мне. Вот почему я хотела сама проявить инициативу и поделиться ею со всем миром.

Но тот факт, что он знал это с самого начала и не сказал мне? У меня это никак не укладывается в голове. Я проглатываю комок эмоций, который, кажется, навсегда поселился у меня в горле.

— Черт возьми, но ты же прекрасный актер, не так ли? Ты даже ни разу не проговорился, что знаешь. Ни намека.

— Это неправда. Я все время давал тебе возможность рассказать мне. Я говорил тебе, что ты можешь доверять мне, что я защищу тебя. Я хотел, чтобы ты поделилась этим со мной по собственной воле. И, честно говоря, для меня это не имело большого значения. И я не хотел, чтобы ты так думала.

Он тянется ко мне, и я отступаю назад.

— Не надо. Не прикасайся ко мне, Лиам.

— Айла, пожалуйста, дай мне шанс объяснить.

— Тут нечего объяснять. Ты выглядишь так, а я вот так. Я не позволю, чтобы меня жалели ни ты, ни кто-либо другой. Я не допущу, чтобы люди сравнивали нас двоих и считали, что нам чего-то не хватает.

— Ты никогда ни в чем не будешь чувствовать, что в тебе чего-то не хватает, детка. Ты самая мужественная, самая жизнелюбивая, самая красивая женщина, которую я когда-либо встречал.

— Это не то, что я вижу, когда смотрю в зеркало.

— Это то, что я вижу. Почему ты не можешь позволить себе увидеть то, что вижу я? Ты — это не твои волосы, Айла.

Я смеюсь. Я ничего не могу с собой поделать. Я уже сбилась со счета, сколько раз повторяла эти слова самой себе в зеркале. И по-прежнему не могла в это поверить. И вот этот человек бросает слова мне в лицо, как будто это простое осознание факта.

— Откуда тебе знать, так ли это на самом деле?

Я складываю руки на талии.

— Мы едва знаем друг друга. Конечно, секс наш был великолепен — на самом деле, более чем великолепен, если быть честной. И твои предпочтения — это то, что придает неожиданную остроту нашим отношениям. Но в остальном ты меня по-настоящему не знаешь.

— Я знаю достаточно, — бормочет он.

— Я скрыла это от тебя.

— Ты скрывала это от самой себя. Я знал, что у тебя хватит смелости посмотреть в лицо тому, кто ты есть в зеркале. У меня было предчувствие, что, возможно, однажды ты так же захочешь обнародовать это. Для себя. Признаться миру в том, кто ты есть на самом деле.

— Прекрати… — Я поднимаю руку. — Не буди во не сомнения, Лиам.

— Айла, детка, я пытаюсь помочь.

— Ну, не надо. До сих пор я справлялась с этим самостоятельно. И, возможно, ты стал тем толчком, который убедил меня, что пришло время выйти в мир. Но на этом все заканчивается. После этого, конечно, ты не захочешь быть со мной.

— Нет никого другого, с кем я мог бы себя представить.

— Я… я тебе не верю.

— Поверь.

Я прикусываю внутреннюю сторону щеки.

— Что, если я все-таки решу, что не хочу иметь детей?

— Тогда я принимаю это.

— Это поставит под угрозу твои шансы получить право собственности на твою компанию и трастовый фонд.

— Я могу обойтись без этого.

— Это то, что ты говоришь сейчас. Когда придет время столкнуться с последствиями своих действий, ты можешь передумать.

— Напротив, я уже сообщил своим адвокатам, что не заинтересован в том, чтобы претендовать на свое наследство. Для меня не имеет значения, если у нас не будет детей.

Я моргаю. Слышит ли он сам себя? Я качаю головой.

— Ты не это имеешь в виду. И даже если и так, настанет день, когда ты поймешь, что совершил ошибку, и тогда ты обвинишь меня в том, что я стала причиной потери твоей компании.

— У меня есть другие компании, другие интересы. Я сам сколотил достаточное состояние, чтобы никогда не позволить тебе ни в чем нуждаться.

— Я говорю не о себе…

— Но это так. Ты для меня самое важное в этом мире, Айла. Важнее, чем мое наследство. Важнее, чем моя компания. Важнее, чем мои будущие дети. Ты моя родственная душа. И я ничего так не хочу, как чтобы ты была рядом со мной на каждом шагу до конца наших жизней.

Я вглядываюсь в его черты, в серьезность его взгляда. Невозможно ошибиться в интенсивности его слов. Жар обжигает мою кожу. У меня кружится голова.

Это не то, чего я ожидала, когда вошла в эту комнату. Может быть, в какой-то момент я надеялась услышать эти слова от него. Может быть, какая-то часть меня даже верит ему.

Но он с самого начала знал мой секрет и никогда не упоминал о нем при мне. Я мучилась над тем, как сообщить ему об этом. Как поделиться этой очень интимной частью себя, но он уже знал об этом. Он знал, но никогда не говорил мне об этом, и почему-то это кажется предательством.

Я вздергиваю подбородок:

— А что, если я не хочу? Что, если единственная причина, по которой я согласилась быть с тобой, заключалась в выгоде для моего бизнеса? Это предоставило мне идеальную платформу для того, чтобы поделиться своей историей со всем миром. И теперь, когда это сделано, возможно, я больше не вижу необходимости быть с тобой.

— Я в это не верю.

— Лучше поверь.

Его лоб наморщился еще сильнее.

— Не делай этого, детка. Не принижай себя. Не трать свою энергию ни на кого, даже меня.

— Тебе легко говорить. Не ты проходишь через это.

— Но я хочу. Позволь мне быть твоим компаньоном в этом. Позволь мне разделить твою боль. Позволь мне обнять тебя и защитить от самого худшего. Позволь мне защитить тебя, детка.

Я слышу его слова, и какая-то часть глубоко внутри меня расслабляется. Я и не осознавала, как сильно мне хотелось почувствовать его сочувствие. И все же, все те дни, когда я переживала из-за того, как поделиться этой очень личной частью себя, он знал. И он никогда не говорил мне об этом. И это слишком для меня.

— Отпусти меня, Лиам.

— Нет.

— У тебя нет выбора.

— У меня всегда есть выбор. — Он потирает затылок. — Может быть, с моей стороны было неправильно не сказать тебе раньше, что я знал.

— Ты правда так думаешь?

— Но я знал, что если попытаюсь завести с тобой разговор, ты возненавидишь меня за то, что я не позволил тебе самой рассказать мне.

— Я и так ненавижу тебя.

Его челюсть напрягается.

— Нет, это неправда.

— О, так теперь ты говоришь мне, что я должна чувствовать по отношению к тебе?

— Позволь мне помочь тебе, Айла. Пожалуйста.

Я поднимаю руку.

— А тебе не приходило в голову, что, возможно, мне нужно сделать это самостоятельно, для моей собственной уверенности в себе?

— Но ведь ты можешь сделать это, когда я буду рядом, чтобы защитить тебя от худшего.

Какая-то часть меня понимает. И, возможно, он прав. Может быть, это не должно быть такой большой борьбой, как было бы, если бы я была сам по себе. Может быть, мне не нужно изолировать себя так, как я делала это последние несколько лет. В любом случае, мне нужно время, чтобы все обдумать.

Я потираю висок.

— Отпусти меня, Лиам.

Он выдерживает мой взгляд и, должно быть, видит, насколько я серьезна, потому что его лицо ужесточается. Его глаза сосредотачиваются. Краска сходит с его лица. Он выглядит так, словно потерял своего лучшего друга и все, что ему дорого в его мире. Я никогда не думала, что увижу, как этого могущественного, доминирующего мужчину поставят на колени.

Вот что делает такое состояние, как у меня. Это влияет не только на меня, но и на всех, с кем я вступаю в контакт. Это одна из причин, по которой я хотела держать все проблемы при себе. Так мне казалось проще. К тому же это был более трусливый способ уйти от всей ситуации.

Мне не нужно ни с кем это обсуждать или объяснять тонкости того, как я с этим справляюсь. Мне не нужно ни с кем вступать в конфронтацию по поводу того, как это влияет на качество моей жизни. Я имею в виду, что это усложняет повседневную жизнь, но я могу с этим справиться. Я не умираю. У меня нет рака, хотя многие неизменно предполагают именно это, когда видят женщину с лысой головой. Я знаю это; я читала истории других людей, переживших облысение, так что у меня есть общее представление о том, чего ожидать теперь, когда я открыла себя миру.

И было бы только лучше, если бы Лиам был на моей стороне. Кто-то с его властью и влиянием мог бы проложить мне путь. Что еще более важно, он был бы эмоциональной поддержкой.

Но, может быть, я этого не хочу. Может быть, пришло время мне разобраться с этим самому. Чтобы доказать, что я сильнее, чем думала. Я зашла так далеко не для того, чтобы прятаться за защитой другого, даже если этот мужчина — мой муж… Я имею в виду, мой ненастоящий муж. Мужчина, которого я люблю.

Если я сделаю это сама, это будет означать отказ от любви всей моей жизни, и позже я могу возненавидеть себя. Но если я начну зависеть от него, если я не буду делать это по-своему, я потеряю всякое уважение к себе. Наши отношения начинались как взаимовыгодное соглашение, но зависимость от него сделает меня его должницей, и я не могу с этим смириться.

— Лиам, я не хочу причинять тебе боль…

— Тогда не поступай так. — Его плечи вздрагивают. Он пристально смотрит на меня, и я знаю, что он догадывается, о чем я думаю. — Не делай этого, Айла, — рычит он.

— Я должна, детка. — Я сглатываю. — Мне нужно сделать это на своих условиях, Лиам. Это единственный способ доказать себе, что это не определяет меня. Мне нужно перестать винить себя за то, что всегда было вне моего контроля. Мне нужно перестать принижать себя из-за своего состояния.

Кожа вокруг его глаз напрягается. Он открывает рот, как будто хочет что-то сказать, но я качаю головой.

— Ты помнишь, что ты сказал ранее о том, что я не должна тратить свою энергию ни на кого?

Он кивает.

— Я воспользуюсь ей сама, Лиам.