Предложение

50





На секунду я закрываю глаза, откидываю голову на спинку ванны, пока тепло воды творит свое волшебство. В следующее мгновение я слышу его голос, приказывающий мне двигаться вперед. Я открываю веки и вижу, что он нависает надо мной.

Напряженность в его взгляде прожигает меня насквозь. Пульсация в моей сердцевине становится все сильнее, в то время как остальная часть моего тела настолько расслаблена, мои руки и ноги такие тяжелые, что контраст заставляет меня еще больше осознать, насколько я возбуждена.

Он давит мне на плечо, и я двигаюсь вперед. Затем проскальзывает ко мне сзади, когда вытягивает ноги по обе стороны от меня. Его массивные бедра обхватывают мои бедра, а его грудная клетка поддерживает мою спину. Я прижимаюсь к нему спиной, и он обнимает меня за талию. Толстая головка его члена устойчиво прижимается к моему бедру.

Тот факт, что он знает обо мне все, видел меня обнаженной и наиболее уязвимой и все еще так возбужден, более эротичен, чем все, что он делал с моим телом, включая оргазмы, которых он добивался от меня… Почти. Ладно, у них была бы очень жесткая конкуренция, и, честно говоря, я не уверена, кто из них победил бы. Тот факт, что он может одновременно заставить меня кончить так сильно, что я вижу звезды, а также принять меня такой, какая я есть, не прося меня измениться, — это самая волнующая вещь на свете.

Я кладу свою ладонь на его и переплетаю свои пальцы с его гораздо более большими.

— С моей стороны было неправильно раскрывать миру, кто я такая, не рассказав сначала тебе об этом.

Его пальцы сжимают мои. Он прижимается своим подбородком к моей голове, другой рукой обнимает меня за плечи и притягивает еще ближе.

— Для тебя было важно поделиться своим подлинным «я» с миром.

— Было важнее поделиться этим с тобой, но я боялась.

— Боялась?

Я киваю.

— Я думала, ты возненавидишь меня, что захочешь уйти от меня. Что ты только взглянешь на меня с моей выбритой макушкой и скажешь, что больше не хочешь иметь со мной ничего общего.

Он усмехается, затем целует меня в макушку.

— И как ты себя чувствуешь сейчас?

Я сглатываю и прижимаюсь щекой к его твердой груди.

— Теперь я понимаю, что была несправедлива к тебе. Это у меня были проблемы. Я была так напугана тем, как много ты начал значить для меня, как сильно я не смогла бы вынести, если бы ты отверг меня, что позволила своим страхам затмить все остальные мысли. Ты показал мне, как сильно хочешь меня, но я не давала себе возможности поверить в это. Наверное, я заранее нашла тебя несовершенным, не дав тебе ни единого шанса. На самом деле я сурово судила себя. Я думала, что если я открою свое истинное «я» одновременно и тебе, и миру, то я защищу себя от неизбежной боли. Или, может быть, я готовила себя к неизбежному падению, которое произойдет и с тобой, и со всеми остальными. Я подумала, что с таким же успехом могла бы покончить со всем этим за один раз, вместо того чтобы ошеломлять отказом.

— Я рад, что я и все остальные не подвели тебя.

— Я знаю, ты никогда меня не подведешь. Теперь я знаю, что ты всегда будешь рядом со мной. Ты моя любовь, мой покровитель, мой защитник. Я всегда была сама себе рыцарем в сияющих доспехах. Я всегда думала, что это признак слабости — позволять кому-то еще присматривать за мной. — Я сажусь, затем поворачиваюсь и оседлываю его. — Теперь я понимаю, что это безопасно — впускать кого-то другого в те сферы моей жизни, которых у меня раньше не было. Делиться своими мыслями и эмоциями с другими. Я выбираю тебя, Лиам. Моего мужа. Моего единственного и неповторимого. Моего возлюбленного.

Он кладет ладонь мне на затылок и вглядывается в мое лицо.

— Это, детка, самый ценный подарок, который ты мне сделала. Доверилась.

— Мне жаль, что я не верила тебе раньше. Но сейчас я верю, целиком и бесповоротно. Я верю в тебя, в нас, в это.

Он надавливает, так что я опускаю голову, пока мой лоб не прижимается к его лбу.

— Вполне понятно, что ты была напугана. То, что ты сделала, изменило жизнь во многих отношениях. Ты защищала себя от дальнейшей боли, тебе не следует извиняться за это.

Я шмыгаю носом.

— Как может кто-то, кто начинал как настоящий циник, оказаться таким мягким внутри?

Он ухмыляется, затем приподнимает бедра так, что безошибочно узнаваемая длина его члена вонзается между моими половыми губками.

— Тебе это не кажется слащавым, детка?

Я фыркаю.

— Приятно осознавать, что доминирующая часть тебя все еще жива и реагирует.

Словно в ответ, его член пульсирует.

— И как, — усмехается он.

Я смеюсь. Боже, это так приятно — быть в состоянии вот так отпустить его. Полностью доверять ему, зная, что он знает и принимает меня полностью. И я знаю, что не всегда все будет гладко — не с его эгоизмом, — но если я упаду, он поймает меня. Если я споткнусь, он поправит меня. Если я потеряю равновесие, он может даже пронести меня на небольшое расстоянии, прежде чем поможет мне снова обрести равновесие.

Он будет идти со мной шаг в шаг, а иногда и вырываться вперед, но будет ждать, пока я его догоню. А в другой раз я обгоню его, и с этим у него тоже все будет в порядке. В таких случаях он, вероятно, будет слишком занят разглядыванием моей задницы, но это тоже нормально, потому что единственный человек, чей пристальный взгляд я хочу видеть на себе, — это он. Единственные руки, чьих объятий я хочу, — это его. Единственный голос, который я хочу слышать, шепчущий мне на ухо, — это его голос. Единственное сердцебиение, которое я хочу слышать, когда засыпаю ночью, — это его биение. Единственное тепло, которого я хочу, — это проснуться в коконе его тела.

— Дориан упомянул мне, что он был твоим защитником, когда ты росла. — Он изучает мои черты. — От чего он тебя защищал?

Я делаю глубокий вдох.

— В подростковом возрасте я прошла через период, когда у меня был избыточный вес. Надо мной издевались из-за этого в школе, и Дориан вмешался.

— Я рад, что он был рядом.

Я улыбаюсь при этом воспоминании.

— Он избивал любого, кто осмеливался смеяться надо мной. Из-за этого у него тоже были неприятности, но благодаря ему хулиганы отступили. К счастью, мой вес уменьшился по мере того, как я становилась выше, и мои отношения с едой тоже не пострадали. Я вегетарианка по собственному желанию, но мне нравится то, что я ем.

— Издевательства — это то, что заставило тебя задуматься о своей внешности, — мягко говорит он.

— Так и было, вот почему потеря волос ударила по мне еще сильнее. Сначала я действительно пыталась это контролировать, понимаешь? Несколько лет назад я чуть не побрила себе голову наголо. На самом деле, я пошла в салон и попросила своего парикмахера сбрить мне волосы, но он сказал, что у мне не подойдет быть лысой.

Он моргает, затем черты его лица искажаются.

— Какого хрена? Кто этот парень? Как он посмел оскорбить тебя таким образом? Как у него хватило наглости так унизить тебя? — Его грудь вздымается. Его ноздри раздуваются. — Я собираюсь найти его и набить ему морду. — Лиам выпрямляется, как будто собирается прямо сейчас выйти из ванны и привести свои слова в исполнение.

Я смеюсь, затем давлюсь, потом снова смеюсь. Тот факт, что он защитит мою честь, что он отомстит за те обидные слова, которые подорвали мою уверенность в себе и заковали меня в цепи защищенности, которые так долго сдерживали меня… Это так сладко, так исцеляюще. Звено за звеном, последние оковы, которые держали меня парализованной и мешали мне взять под контроль свою жизнь, спадают. Все мое существо чувствует себя свободнее. Энергия, кажется, циркулирует по моему телу с большей целеустремленностью. Я чувствую себя одновременно более подвижной и целеустремленной. И, как, кажется, всегда бывает, когда я с Лиамом, я возбуждена. Я протягиваю руку между нами, устраиваюсь верхом на его толстом члене, затем насаживаюсь до самого основания.