Предложение

45





Какого черта я здесь делаю?

Я захлопываю дверцу своего Макларена, затем поднимаюсь по ступенькам дома матери Айлы. В кои-то веки я благодарен, что моя мать — и ее мать, судя по всему, — взяли на себя смелость вмешаться. В прошлом я не слишком благосклонно относился к тому, что моя мама пыталась склонить меня к какого-либо рода союзам. Я бы вежливо, но твердо сказал ей, что сам найду себе невесту, что я и сделал. Но на этот раз я более чем готов согласиться с ее планами.

Если это единственный способ снова увидеть Айлу, то так тому и быть. Я специально не спрашивал свою маму, будет ли она здесь, но я не сомневаюсь, что она будет. В конце концов, именно поэтому моя мать пригласила меня. Айла, возможно, не уверена в нашем совместном будущем, но я решил иначе, и наши матери тоже.

Это все выглядит, как сводничество, и, возможно, мне следовало предупредить Айлу. Но если бы я это сделал, она бы не пришла. И я все равно не уверен, что должен ее предупреждать. В конце концов, именно она преподнесла мне огромный сюрприз в прошлый раз. Я имею в виду не тот факт, что у нее облысение, а тот факт, что она поделилась им с миром одновременно со мной, тем самым лишив меня шанса защитить ее.

Затем она заставила меня пообещать, что я не буду вмешиваться даже исходя из ее личных интересов. Она связала мне руки, чтобы я не смог защитить ее. Конечно, реакция на то, что она сделала, была в подавляющем большинстве положительной — так что последняя часть не имела значения. Но все могло бы пойти по-другому. Она могла бы подвергнуться кибер-издевательствам, и я бы ничего не смог с этим поделать… Ладно, может быть, это и неправда.

Если бы все пошло наперекосяк, я бы настоял, чтобы Карина помогла мне разрядить ситуацию и защитить ее. И если бы она отказалась, я бы пошел к кому-нибудь другому, кто был бы готов мне помочь. Но до этого не дошло, и я благодарен судьбе. Однако я следил за ее страницей, просто чтобы быть уверенным.

И да, я также отслеживал ее телефон, просто чтобы быть уверенным, что она в безопасности. Так что, может быть, это и не совсем этично, но не то чтобы она не знала. К тому же, я всегда играл по своим собственным правилам, особенно когда дело касалось ее защиты.

Она совершила самый мужественный поступок из возможных, открыв миру свое истинное «я». Я могу только представить, как трудно ей, должно быть, было это сделать. Если бы я мог, я бы разделил ее боль. И если бы она позволила мне, я был бы рядом с ней, когда она проходит через такой бурный этап своей жизни. Но она сказала мне, что хочет сделать это сама. И я уважаю это. Это не значит, что я не могу внести свой вклад в проявление солидарности с ней.

Я подхожу к двери, но прежде чем успеваю позвонить, она распахивается настежь.

В дверях стоит Надин.

— Как чудесно тебя видеть, я… — Она смотрит на меня, и ее голос затихает. — Лиам… — Она сглатывает, затем по ее щеке стекает слеза. — Ты замечательный муж.

— Вы хотели сказать, что у меня замечательная жена, не так ли?

— И это тоже. — Она хватает меня за руку и тянет внутрь. — Заходи.

Она берет меня под руку и ведет в гостиную.

— Жаль, что Айла не доверилась мне. Жаль, что она не рассказала нам, через что ей приходилось проходить все эти годы.

— Ей, должно быть, было нелегко смириться с этим. — Я похлопываю Надин по руке. — Она не хотела, чтобы кто-то жалел ее, вы же знаете.

— Но мы — ее семья. Мы бы поддержали ее. Мы бы были рядом с ней.

— Может быть, именно этого она и боялась. Она хотела справиться с этим по-своему, понимаете?

Она поднимает на меня глаза.

— Ты действительно понимаешь ее, не так ли?

— Я пытаюсь.

— Она всегда была такой независимой. В детстве ей всегда хотелось иметь собственное пространство. Даже когда она была совсем маленькой, ей хотелось все делать самой. Она хотела есть самостоятельно, ходить в школу самостоятельно… Мне пришлось объяснить ей, когда она была еще совсем маленькой, что она сможет самостоятельно ходить в школу, когда немного подрастет. А после смерти ее отца она стала еще более отдаленной. — Она сглатывает. — Может быть, это моя вина. Я не должна была позволять ей бросать колледж и путешествовать. Я должна была настоять, чтобы она держалась поближе. Конечно, к тому времени ей было уже восемнадцать, так что она могла делать все, что хотела. Но, может быть, если бы я была более решительна, она бы послушалась, понимаешь?

Я похлопываю ее по руке.

— Вы не должны винить себя. Из того, что я вижу, вы были замечательной матерью, и Айла любит и уважает вас.

Она смаргивает слезы.

— Очень любезно с твоей стороны сказать это, Лиам.

— Кроме того, как только Айла примет решение, я не думаю, что кто-то сможет это изменить.

— Если только ты?

— Может быть. — Я ухмыляюсь. У меня действительно есть свои способы убедить ее. Ни одно из них не годится для ушей ее матери.

— Спасибо тебе за то, что ты был рядом с ней, — бормочет она.

— О, нравится ей это или нет, но она застряла со мной.

Когда мы приближаемся к гостиной, до меня доносятся голоса. Звук смеха, разговоров людей…

— Звучит так, будто здесь намечается вечеринка, — бормочу я.

— О, это наш ежемесячный воскресный обед, на котором присутствуют все члены Лимингтонского клуба вязания.

Кровь отхлынула от моего лица.

— Но разве вы не встречаетесь по пятницам, чтобы вязать?

— О, конечно, но мы также встречаемся одно воскресенье в месяц за ланчем.

— Я думал, это будет семейный ужин?

— О, это так, — она лучезарно улыбается. — Они — моя большая семья.

Конечно, так оно и есть.

Она дергает меня за рукав.

— Да ладно тебе, все так взволнованы тем, что ты здесь. Это первый раз, когда они знакомятся с тобой и Айлой как с мужем и женой.

Мы заходим в комнату. Мой взгляд мгновенно переходит на Айлу. Она стоит ко мне в профиль и увлечена разговором с моей матерью. На Айле простое голубое платье длиной ниже колен. На ногах у нее балетные туфли-лодочки. Я вижу ее великолепное лицо в профиль. Изгиб ее шеи, крошечный вздернутый носик, изгиб бровей, плавные черты лица. Она напоминает мне бюст Нефертити, который я купил во время поездки в Египет. Царственная, манящая и совершенно пленительная, она выделяется в комнате так, словно на нее направлен луч прожектора.

Я осознаю, что члены Клуба вязания, сидящие на диване перед Айлой, замечают меня и замолкают. Болтовня в комнате затихает.

Я не осознаю, что остановился, пока Надин не дотрагивается до моего плеча.

— Удачи. Если какие-то два человека и заслуживают друг друга, то это вы двое. — Затем она отходит в сторону.

Айла оглядывается по сторонам и замечает, что всеобщее внимание сосредоточено не на ней. Она поворачивается, ее взгляд встречается с моим, и все остальное исчезает.

Есть только я, и она, и звук моей крови, стучащей в ушах. У меня пересохло в горле. На самом деле, у меня такое ощущение, будто я много лет не пил воды. Мое сердце колотится о грудную клетку, как лев, бьющийся о стальные прутья клетки, борясь за то, чтобы вырваться наружу. Мои колени стучат друг о друга. Я никогда в жизни так не нервничал. Даже когда я столкнулся лицом к лицу со своим похитителем. Не тогда, когда я присутствовал на совещаниях, где подписывал многомиллиардные сделки. Даже когда я повернулся и увидел, что она идет ко мне к алтарю. Каким-то образом это… То, что происходит между нами сейчас, кажется гораздо более реальным, более личным. Более искренним, чем любое другое событие в моей жизни. Более рискованно, чем все, что я когда-либо делал раньше.

Она вглядывается в мои черты, и ее взгляд распахивается. Ее подбородок дрожит. Она качает головой, затем прикрывает рот ладонями.

Слезинка скатывается по ее щеке.

Я моргаю, затем заставляю свои ноги двигаться, пока не останавливаюсь перед ней.

Она все еще смотрит на меня, ее взгляд широко раскрыт, в голубых глазах мука, зрачки такие темные, что это похоже на полное солнечное затмение, когда луна закрывает солнце.

Дрожащими пальцами я достаю кольцо из кармана, затем опускаюсь на одно колено прямо здесь, перед всеми собравшимися.

— Айла, — я сглатываю. — Ты выйдешь за меня замуж, на этот раз по-настоящему?

Она качает головой из стороны в сторону, ее пристальный взгляд все еще прикован к моему.

— Нет, — она выдавливает это слово. — Нет.