Преисподняя

ГЛАВА 9

Без сомнений, это была настоящая Преисподняя. Вопли проклятых душ служили тому доказательством.

Другим доказательством было присутствие двух мужчин среднего возраста, обнаженных и распятых на металлических крестах, усеянных шипами.

– Боже мой, Гидеон! – прошептала Рэчел, прижавшись ко мне.

Я был испуган не меньше ее. Плоть мужчин, проколотая в тысяче различных мест, сочилась кровью; они глухо стонали, свесив головы на грудь.

Моим первым побуждением было подойти к ним и снять их с этих примитивных, однако устрашающих пыточных инструментов. Но когда я всмотрелся пристальнее, то увидел, что их ступни и запястья не были прибиты гвоздями или прикручены проволокой к колючему металлу. Они висели словно по волшебству или (с тошнотворным чувством подумал я) как будто их приклеили к крестам.

– Нам нужно снять их, – сказала Рэчел. Она подошла к ближайшему из распятых мужчин, потащив меня за собой.

Его седые волосы были коротко подстрижены, лицо избороздили глубокие морщины. Запавшие глаза, когда он открыл их, казались глазами древнего старца.

– Генерал? – спросила Рэчел. Его стоны продолжались еще несколько секунд, а затем с распухших губ сорвались слова:

– Да… Манчини…

– Все в порядке, генерал, – сказал я. – Мы пришли помочь вам. Что держит вас там?

– Моя плоть… Моя плоть – это крест…

Мой желудок снова сжался в комок, когда я убедился в его правоте. Его пронзенная кожа буквально приварилась к холодному, твердому металлу. Когда я осторожно потрогал ее, то нащупал жесткие утолщения, как будто его собственное тело превратилось в дополнительный элемент пытки. Я взглянул на Рэчел и покачал головой:

– Он прав. Мы не можем снять его.

Она посмотрела на Манчини со слезами на глазах, перевела взгляд на другого мужчину, висевшего в нескольких футах от нас, и наконец, повернулась ко мне:

– Но Сангинариус может это сделать.

Я понимал, что она имеет в виду. Мы огляделись по сторонам: если придется противостоять демону, то лучше вооружиться заранее.

Здесь не было недостатка в оружии. Огромный зал, в центре которого мы стояли, был настоящим арсеналом. Фаланга из дюжины танков выстроилась у дальней стены, но их внешний вид в Преисподней преобразился, как и плоть Манчини. Угловатые и удлиненные контуры словно распухли, приняв форму лиц с выпученными глазами, злобных и уродливых. Они наблюдали за нами, пока мы с Рэчел переходили от одного деревянного ящика к другому, изучая надписи и поднимая крышки.

У Сангинариуса было все: штурмовые винтовки, базуки, баллоны с нервно-паралитическим газом, лазерные ружья, пластиковая взрывчатка и даже “боевые дружки” – маленькие андроиды, которых носят в ранце на спине, словно смертоносных плюшевых медвежат. Я начал понимать, почему Красавец испытывает такое беспокойство.

– В этом оружии есть что-то странное, – медленно сказала Рэчел. – Оно отличается от земных образцов.

– Ты имеешь большой опыт обращения с оружием на Земле? – спросил я.

Она покачала головой:

– Нет, Гидеон, но я понимаю, что ты имеешь в виду. У меня не должно быть такого опыта, однако он есть. Я разбираюсь в оружии так же, как и ты. Инстинктивно? Может быть, не знаю. Зато я знаю, что, если эти предметы попали сюда с Земли, то с тех пор они изменились.

– Ладно. – Я взял из ящика штурмовую винтовку и наполнил обойму разрывными пулями калибра 0,144. – Возможно, нам повезет, и это оружие окажется достаточно мощным для того, чтобы вышибить мозги из демона.

А если нет? Лучше об этом не думать. Разрывная пуля калибра 0,144 может вскрыть человека от паха до горла при прямом попадании в корпус. Приклад нужно прижимать к груди, иначе отдача подбросит ствол над головой. Не спрашивайте меня, откуда я это знал: просто знал, и все.

Я обзавелся также несколькими осколочными гранатами. Рэчел вооружилась лазерным ружьем и поставила индикатор заряда на максимальную мощность. Через несколько секунд ствол разогрелся до готовности. Теперь-она могла в течение пяти минут поливать сектор обстрела лучом когерентного света, рассекающего плоть и кости, как раскаленный нож сливочное масло.

– Ну как, чувствуешь себя увереннее? – спросил я, когда она закинула ружье за спину.

Рэчел сурово улыбнулась и кивнула:

– Давай поищем сторожа этой адской берлоги.

Мы вернулись к тому месту, где висел генерал Манчини.

– Где Сангинариус? – спросила Рэчел.

Он слабо покачал головой:

– Не будьте… идиотами. Убирайтесь отсюда, иначе вас ждет… моя участь.

– Где он? – Рэчел ненавистен вид человеческих страданий, а муки Манчини превосходили всякое воображение. Я чуть было не пожалел Сангинариуса.

– В ту дверь… – Голова генерала мотнулась в сторону массивного чугунного портала с барельефными изображениями орущих лиц, покрывавшими черную поверхность. Подойдя ближе, мы и в самом деле услышали крики. Вторая распятая жертва, мимо которой мы прошли, была либо адмиралом Пайком, либо генералом Тантингером, но у нас не было времени на разговоры.

Мы остановились у двери, наблюдая за корчащимися в агонии барельефами.

– Заходим внутрь? – спросила Рэчел.

Я кивнул. Мы преодолели отвращение и всем своим весом надавили на тяжелый портал, стараясь не обращать внимания на тонкие жалобные крики, исходившие из чугунных ртов.

Открываясь, дверь завизжала гораздо громче, чем лица, покрывавшие ее створки. Но даже скрежет ржавого металла не мог заглушить грохота выстрелов, доносившегося изнутри. Мы с Рэчел укрылись за выступом косяка и осторожно заглянули туда.

Этот зал был еще больше, чем первый. Свод потолка заволакивали клубы белесых испарений. Источником пара служила расщелина в дальнем конце чертога, рассекавшая его на две неравные части. Мы не могли видеть дна расщелины, но причудливая пляска красно-оранжевых отсветов и языки пламени, время от времени вырывавшиеся из-за края, наводили на мысль, что это одна из множества огненных рек, которые, согласно традиции, пересекают инфернальные области.

Неподалеку от края расщелины, распятый на таком же Х-образном кресте, как и остальные, висел третий из проклятых членов Объединенного командования, а демон, целившийся в него из чудовищного ружья, мог быть лишь Сангинариусом. Его широкая чешуйчатая спина была обращена к нам, и “боевой дружок” восседал на ней, словно безумный стервятник. В другой руке демон держал ручной пулемет еще большего размера, чем ружье.

Рев выстрелов эхом раскатился под потолком. Мы с Рэчел в ужасе наблюдали, как две разрывные пули вонзились в тело распятого мужчины. Первая оторвала ему руку от плеча. Из зияющей раны брызнул фонтан крови; рука пролетела над краем пропасти и упала в огонь внизу. Второй выстрел, последовавший сразу за первым, попал жертве в грудную клетку, проделав в ней дыру диаметром в полтора фута. Кровь, внутренности и мышечная ткань с шипением разлетелись во все стороны. Человек закричал, но по мере того, как его вопли стихали, его рука, внутренности и плоть невероятным образом нарастали обратно – возникали заново, как будто их уничтожение было иллюзией. Дыра в торсе заполнилась, начиная от рваных внешних краев раны, а рука выползла из окровавленного обрубка. Смотреть на это было почти так же ужасно, как наблюдать за казнью.

Демон захохотал. “Боевой дружок”, живущий собственной зловещей жизнью, тоже рассмеялся высоким, пронзительным смехом, от которого волосы у меня на шее встали дыбом. “Дружок” прицелился из своей мини-пушки и выстрелил через плечо Сангинариуса. Снаряд снес жертве верхнюю часть черепа. “Дружок” радостно завизжал, когда осколки кости и мозговое вещество повисли в воздухе серо-желтым облачком.

Меня едва не вырвало – не от бойни, хотя она сама по себе была омерзительной, но от вида регенерирующего мозга и выражения лица человека при этом процессе. Он испытывал наивысшие смертные муки, но не мог призвать к себе смертный покой. Он мог лишь умирать и возрождаться снова и снова, в бесконечной пытке.

Когда мозг закончил регенерацию, а кожа и волосы снова наросли на черепе, мы с Рэчел решили, что с нас достаточно.

– Эй, уродина! – крикнул я и обрадовался при виде того, как застыла широкая спина демона.

Он медленно обернулся, и я понял, что хорошо подобрал оскорбление. Сангинариус был самым безобразным существом, которое мне приходилось видеть. Он был сложен как тяжелоатлет, с мощными буграми мускулов, перекатывающихся под чешуйчатой кожей. Татуировки, изображавшие орденские планки и знаки различия, испещряли его грудь и плечи, перевитые патронташами.

Его голова была усажена шипами, начиная от рогов, выпиравших из лба словно короткие прямые кинжалы. Шипы выходили из его щек и окружали шею подобием рабского ошейника. Из широкой пасти вверх и вниз торчали клыки, а в полыхающих красных глазах не было и намека на милосердие.

– Что там такое? – Его рык прозвучал глухо, как собачий лай со дна колодца. – Людишки? И с оружием?

Когда он смеялся, мне казалось, что его голосовые связки тоже усажены шипами.

– Отпусти этого человека! – потребовала Рэчел. – И остальных тоже!

– Де-е-евушка! – В его устах это звучало грязным ругательством и задело меня не меньше, чем Рэчел. – Возвращайся на кухню, шлюшка! Или в спальню!

– Достаточно. – Судя по ее тону, я понял, что она готова взорваться. – У меня есть один вопрос для тебя, образина!

– Валяй, маленькая леди, – разрешил демон.

– Если ты уже находишься в Преисподней, куда ты попадешь, когда я прикончу тебя?

Сангинариус изрыгнул ругательства, которые я не стану здесь повторять, и изготовился к стрельбе. Мы одновременно нырнули в разные стороны. Разрывная пуля пролетела между нами и высекла сноп искр из чугунной двери. Размеры демона и его гипертрофированные мускулы, в дополнение к весу патронташа и “боевого дружка”, замедляли его реакцию. Уклоняясь от его выстрелов, мы чувствовали себя проворными как ртуть.

– Умрите! – завопил он, перекрывая грохот стрельбы. – Умрите, умрите, УМРИТЕ!

Тупой сукин сын стрелял с обеих рук, открывая огонь поочередно, но из-за тяжести оружия на прицеливание уходило слишком много времени, и мы без труда уклонялись от пуль.

Его “боевой дружок” действовал проворнее и вносил свою лепту в канонаду. Однако первый же выстрел Рэчел угодил маленькому механическому ублюдку прямо в шею. Лазерный луч прожег аккуратную дырочку и отрезал датчики движения, расположенные в его выпуклых фасеточных глазах, от системы управления оружием. Теперь он мог лишь палить наугад, представляя для тыла Сангинариуса не меньшую опасность, чем для нас.

Я прицелился демону между глаз, но с непривычки взял немного выше. Моя пуля окончательно прикончила “боевого дружка”, превратившегося в яркий шар пламени. Сангинариус взревел от боли и попытался стряхнуть “дружка” со спины. Но застежки андроида перепутались с патронташами, свисавшими с плеч демона и опоясывавшими его грудь. Чем усерднее он пытался выпутаться, тем больше запутывался. Его ручной пулемет зацепился за патронташ, и он чуть не потерял равновесие.

Сангинариус временно прекратил стрельбу, и, поскольку нам с Рэчел больше не приходилось уклоняться от его выстрелов, мы смогли целиться более тщательно. Ее лазерный луч вонзился демону в живот. Он завопил и согнулся пополам от боли, что было для нас сладостным зрелищем.

Затем выстрелил я. Пуля калибра 0,144 ударила демона в правое плечо, отбросив его назад. Хотя она не оторвала ему руку, как я втайне надеялся, но все же заставила попятиться.

Мы продолжали палить изо всех стволов. Сангинариус изгибался, спотыкался и отступал назад с каждым разрядом лазерного пламени или ударом разрывной пули. Моя грудь начала ныть от отдачи винтовки, но лучше уж боль в груди, чем дырка в голове, поэтому я продолжал стрелять. Мы медленно теснили демона к краю расщелины и немного разошлись в стороны, обойдя его с флангов.

Теперь он мог отступать только назад. Несколько раз он вскидывал свободную руку с оружием и пару раз даже умудрился выстрелить, но прицел был никудышный, а отдача принесла ему больше вреда, чем наши попадания. Через минуту он стоял уже в нескольких сантиметрах от края расщелины.

– Сделаем его! – крикнул я Рэчел, и мы бросились вперед, забыв об осторожности. Лазерный луч хлестал по ногам Сангинариуса, а пули калибра 0,144 ударяли в его грудь и плечи, как кузнечные молоты. Его левая нога начала искать опору в пустоте. Размахивая руками, он еще мгновение балансировал на краю, а затем полетел вниз. На лету он рычал и изрыта л проклятия, а перед тем как исчезнуть в реке всепожирающего пламени, успел выпалить вверх из обеих пушек.

Мы с Рэчел заглянули за край расщелины. Внизу ничто не двигалось, кроме потоков огня и языков пламени, выхлестывавших вверх и опалявших наши лица.

– Иногда избыток оружия только вредит, – пробормотал я.

– Аминь, – заключила Рэчел и с беспокойством огляделась по сторонам. – Если здесь уместно такое слово.

– Думаю, с Сангинариусом покончено. Но у нас остается проблема: как снять троих людей с…

Человек, висевший на кресте, находился за моей спиной. Рэчел посмотрела на него и широко раскрыла глаза от удивления. Я обернулся и увидел, что мужчина медленно сползает с креста, а сам крест съеживается на глазах, меняет форму и воссоединяется с его телом. Его раны затянулись и исчезли, а на измученном лице появилось выражение покоя. Он лежал на каменном полу, целый и невредимый; боль осталась лишь кошмарным воспоминанием.

Потом он посмотрел на нас, и его лицо озарилось улыбкой.

– Спасибо… – Слово прозвучало не громче обычного выдоха. Он начал становиться прозрачным: мы могли видеть грубую каменную кладку под его спиной. Его тело медленно воспарило вверх, став невидимым для нас еще до того, как оно прошло через сводчатый потолок по пути… куда? Я надеялся, что на Землю.

По-прежнему крепко сжимая в руках оружие, мы вернулись в арсенал, но Манчини и Пайк тоже исчезли. Не осталось и следа от их крестов, даже капель крови на каменном полу.

Затем раздался голос, исходивший, казалось, отовсюду. Это был голос Манчини – сильный, мужественный, не искаженный страданием.

– Благодарю вас, – произнес он. – Я хочу встретиться с вами обоими на Земле и выразить свою благодарность. Старый Трансбиологический склад на перекрестке 21-й и L-стрит. Завтра в девять утра. Еще раз спасибо вам. Из глубины моей освобожденной души…

Голос затих и затерялся где-то в испарениях под потолком. Я улыбнулся Рэчел:

– Кажется, мы сделали все правильно.

– Надеюсь. – Она глубоко вздохнула. – Ты готов… убраться отсюда?

– Всегда готов. Что нам нужно делать – просто подумать о родном доме?

Она пожала плечами:

– Нужно захотеть вернуться. Надеюсь, обратный путь будет более приятным.

Рэчел потянулась ко мне. Я взял ее за руку и прижал к себе. Затем мы оба закрыли глаза и мысленно вернулись на Землю.

У нас получилось. О, это было чудесно – мягкая прохлада, сияющий свет и свежий воздух. Казалось, мы поднимались по облачному тоннелю, но облака были ребристыми, с симметрично повторяющимся рисунком.

Я повернулся к Рэчел, но не увидел ее, как не почувствовал и касания ее руки. Когда я взглянул туда, где должно было находиться мое тело, то не увидел себя. Было такое ощущение, словно я покинул свою телесную оболочку, и моя невидимая душа устремляется вверх, к великолепному свету.

Затем я внезапно оказался в кабинете мистера Красавца. Тяжелый шлем психопомпы давил мне на голову, а перед глазами маячила глумливая физиономия Абонидеса, который немедленно принялся декламировать свои терцины:

Ужели вправду вижу вас в живых -

То Сангинариус вкушает пораженье!

Ура героям, выпьем же за них!

– Спасибо, – услышал я голос Рэчел. – Я, пожалуй, воздержусь.