Преисподняя

ГЛАВА 4

Мы добрались до Мемориала Линкольна через двадцать минут, припарковались рядом с рекой и, оставаясь под прикрытием деревьев, пошли туда, откуда можно было видеть заднюю часть комплекса. Прохожие выглядели типичными туристами; правительственные служащие, наводняющие местность в послеполуденные часы, сейчас прилежно трудились в своих офисах. Это облегчало задачу выслеживания возможных агентов Десницы, но пока подходящих кандидатов не наблюдалось.

Затем, все еще скрываясь за деревьями, мы перешли на другую сторону комплекса. Из рощицы рядом с Мемориалом вьетнамских ветеранов мы проверили северную оконечность монумента. Опять-таки ничего особенно подозрительного. Но, поскольку все казалось нам более или менее подозрительным, мы ни капельки не успокоились.

Мы смотрели, как отец и мать водят малыша вокруг основания монумента и подтаскивают его вверх по ступеням; затем понаблюдали за другими родителями с сыном-подростком, который выглядел так, словно мечтал оказаться где-нибудь в другом месте. Отец делал фотографию за фотографией, а выражение на лице парнишки красноречиво свидетельствовало о том, что его тошнит от позирования. Я его не осуждал.

Внизу на широких ступенях сидела молодая пара. Юноша и девушка самозабвенно обнимались; время от времени они целовались и тут же с беспокойством оглядывались вокруг, высматривая холикопов. Казалось, они переживают лучшие дни своего медового месяца, но их быстрые взгляды на самом деле могли означать не опасение за свою безопасность, а наблюдение за жестокими убийцами Гидеоном Эшанти и Рэчел Брак. Я указал на них Рэчел, и мы решили повнимательнее присматривать за парочкой.

Через несколько минут мы увидели кряжистую, тяжеловесную фигуру Фрэнка Джерси, подходившего к мемориалу с южной стороны. На нем были форменные брюки и просторная светлая куртка-ветровка. Когда он подошел ближе, мы увидели серо-стальные волосы и изрезанное морщинами лицо. Да, это был Фрэнк.

Мы зашагали к монументу. Фрэнк отметил нас мимолетным взглядом и пошел дальше, огибая монумент с юга. Мы двинулись следом, нервно поглядывая на туристов, чувствуя себя обнаженными и уязвимыми на открытом месте.

Мы зашли за угол. Фрэнк стоял в нескольких ярдах от нас. Высокие деревья закрывали этот уголок от улицы и дорожного движения по Арлингтонскому мосту. Местечко хорошо подходило для тайных встреч, хотя я чувствовал себя загнанным в угол. Пожалуй, поэтому

Фрэнку нравилось встречаться здесь со своими информаторами: ему не составляло труда удерживать их на крючке.

Он стоял и молча смотрел на нас. Наконец я кивнул:

– Привет, Фрэнк. Спасибо, что пришел.

Он растянул губы в холодной улыбке, затем быстро сунул руку под расстегнутую ветровку и вытащил маленький, но грозный “авенджер” 32-го калибра.

Я услышал, как судорожно вздохнула Рэчел. В первое мгновение мне захотелось быстро броситься в сторону, но потом я понял, что это бесполезно. Фрэнк был опытным бойцом и прекрасно владел оружием. Мы не могли добраться до него, не подставив себя под пули.

Пока я ждал звука выстрела, его рука поднялась, но вместо того, чтобы нажать на спусковой крючок, он подбросил пистолет и протянул его рукояткой вперед.

– Тебе это понадобится, – проворчал он. – Возьми. Он достаточно маленький, чтобы прятать его в кармане брюк с поправкой на то, что ты достаточно сообразителен и не отстрелишь себе яйца по неосторожности. У меня есть такой и для тебя, Рэчел.

Он протянул ей еще один пистолет. Это было отличное оружие, маленькое и мощное, легко маскируемое на теле. Раз в пять меньше “уиллоуби”, из которых мы стреляли вчера ночью.

– Фрэнк, но… – начал я, но он перебил меня:

– Засуньте их в карманы. Они не холодные; это пластик, а не металл.

– Спасибо, Фрэнк.

– Ладно, только забудьте, от кого вы их получили. Мне остается год до пенсии, и мы с Лиз хотим отправиться не в Преисподнюю, а в какое-нибудь другое место. Нет, выпустите рубашки поверх брюк… хотя не знаю, почему я объясняю вам, как обращаться с оружием после того, что вы вчера натворили. Не ожидал от вас такой прыти.

– Мы не умеем обращаться с оружием, – сказала Рэчел. – Думаю, нам просто повезло.

– Чтобы справиться с командой чистильщиков, нужно нечто большее, чем везение, мисс. Вы крепко лягнули чью-то задницу, хотя эта информация не стала достоянием общественности… и сомневаюсь, что когда-нибудь станет.

– Как ты узнал об этом, Фрэнк?

– Из Десницы пришел отчет как раз перед вашим звонком. Ненавижу эти проклятые экзекуции без суда и следствия. Ублюдки заслужили хороший урок.

– Мы не рады, что так вышло, Фрэнк, – сказала Рэчел. – Это просто… случилось. Спасибо, что согласился встретиться с нами.

– Я пять лет прикрывал ваши задницы и не собираюсь останавливаться на достигнутом.

– Еще одна вещь, Фрэнк, – сказал я. – Как ты думаешь, кто-нибудь мог проследить за твоим приходом сюда? Ведь нас повсюду ищут.

– Не болтай глупостей, сынок. Я капитан ОИР, и мой служебный долг – собственноручно вычищать злодеев вроде тебя. С какой стати они станут считать нас приятелями, которые могут встретиться и подышать свежим воздухом возле Большого Мальчика?

– Ладно, тогда просвети нас. Что означает эта чистка? Мы выполняли свой долг перед страной и Десницей. Это что, благодарность? Ведь мы ровным счетом ничего не сделали, Фрэнк!

Он улыбнулся, но в его голосе звучал металл:

– Так утверждали многие из тех, кого вы скормили чистильщикам.

Рэчел залилась краской:

– Они были грешниками, Фрэнк. Они заслуживали того, что получили.

– Ах да, извините, мисс. Я забыл, что вы еще верите в Карающую Десницу и считаете, будто трудоголики из ОИР занимаются богоугодным делом. Если хотите, можете придерживаться своего мнения, но я хочу знать ответ на один вопрос.

В этот момент небрежно одетый подросток вышел из-за угла, засунув руки в карманы. Фрэнк наградил его взглядом, способным поджарить картофелину, и тот быстро ретировался.

– Спрашивай.

Его лицо полностью утратило добродушное выражение.

– Я хочу помочь вам, но не собираюсь играть в прятки. Поэтому скажите прямо, что Десница имеет против вас? Что вы оба натворили?

– Ничего, Фрэнк, – искренне ответил я. – Ни малейшей провинности, кроме нескольких хакеров, которых мы отпустили из сети в последнее время. Но об этом ты уже знаешь, и… ну, тебе известно, как мы с Рэчел относимся друг к другу.

– Этого недостаточно для чистки, – проворчал он.

– А то мы сами не знаем! Скажи нам: ты должен знать, в чем они нас обвиняют.

Он медленно кивнул:

– Может быть, вы знаете настоящую причину, а может быть, и нет. Но официальное обвинение – полное дерьмо. Вас обвиняют в нарушении Закона об Искусственных Реальностях, Экстраноуменальном Дизайне, Программировании и Коммуникации. Почему? Да потому, что вы торгуете порновиртами, где люди занимаются всякими гнусностями с демонами.

Мне показалось, что Рэчел вот-вот взорвется.

– Мы – распространители порнографии? Это же смешно! Вся моя карьера… я сжигала целые библиотеки порнографических книг и виртуалок!

– Нас подставили, – тихо сказал я, лихорадочно пытаясь сообразить, почему это произошло.

– Разумеется, вас подставили, – согласился Фрэнк. – Либо вы сделали что-то такое, о чем не хотите мне говорить, либо они хотят закопать вас поглубже из политических соображений.

– Кто “они”? – спросила Рэчел.

– Возможно, кто-то из верхушки ОИР, но скорее всего какой-нибудь слизняк в Департаменте правонарушений или даже в Пентагоне. У них есть связи, поскольку они связали вас с Красавцем, а это случается лишь в крайних случаях: когда на ком-то нужно поставить крест.

– С кем? С Красавцем?

– Да. С мистером Красавцем. Этот тип – демон среднего пошиба. Развил бурную деятельность среди гангстерских шаек по всему городу. Считает себя крестным отцом, понятно?

– Но как Десница может быть связана с демоном? – недоверчиво поинтересовалась Рэчел. – Агенты Десницы дают клятву искоренять демонические влияния всеми силами и средствами.

– Когда занимаешься грязной политикой, приходится заводить странные знакомства, – философски заметил Фрэнк. – Они терпят этого поганого демона среди людей, чтобы избавляться от некоторых образчиков рода человеческого, которых считают демонами.

– Вроде нас?

Фрэнк кивнул:

– Вроде тебя, сынок. Если ты хочешь кого-то вычистить, то обвиняешь его в распространении наркотиков, порнографии или виртуальных реальностей. Затем фабрикуешь связь с Красавцем, вытаскиваешь демона за шиворот из берлоги, и он подписывает признание, очерняющее нужного человека. Его отпускают по взаимной договоренности, а жертва оказывается на кладбище или того хуже.

– Значит, ты утверждаешь, что этот мистер Красавец указал на нас как на сетевиков, торгующих виртуальной порнографией?

– В самую точку, мисс.

– Ты знаешь, где его найти? – спросил я. Фрэнк кивнул:

– Задняя комната паба “Интерфейс” на Мглистом Дне. Одна деталь об этом местечке может заинтересовать вас. Формальный владелец паба, тип по фамилии О'Лири, тоже был вычищен вчера ночью. Только с ним осечки не вышло: они размазали его мозги по всей стенке. Между прочим, “Интерфейс” – известный гадюшник: там бывают боевики из бывшей “Шинн Фейн”, технари-подпольщики и тому подобная публика. Если окажетесь там, не зевайте.

– Вчера ночью были другие чистки? – спросила Рэчел.

– Да. Волна прошла по всему городу. Вы единственные, кому удалось уцелеть.

– А кто остальные? Есть какая-нибудь связь? – Рэчел всегда славилась логическими способностями.

Фрэнк пожал плечами:

– Единственная фамилия, которую я узнал, – О'Лири, но я подумал, что вам захочется проверить. Вот копия списка.

Рэчел прочитала имена, покачала головой и протянула бумажку мне. Я тоже никого не знал.

Просматривая список во второй раз, я услышал приглушенный возглас Рэчел. Я поднял голову и увидел, как Фрэнк вытаскивает из-под своей ветровки еще один пистолет, гораздо большего размера, чем те, которые он вручил нам. Он хищно оскалился, его глаза превратились в узкие щелочки, и я подумал: “Боже, он все-таки собирается убить нас!”

Но потом он завопил “ложись!”, и я понял, что он целится не в меня, а в кого-то за моим плечом. Я резко пригнулся и развернулся в тот момент, когда раздался первый выстрел. Давешний подросток и его “родители” занимали тройную огневую позицию в двух десятках ярдов от нас: парень лежал на бетонных ступенях, взрослые стояли по бокам с тяжелыми “уиллоуби” в жестко вытянутых руках.

Я услышал еще несколько выстрелов, прежде чем успел вытащить свой “авенджер”. Однако вся стрельба длилась не более нескольких секунд. Фрэнк попал в грудь доброму старому папочке, сбросив его с балюстрады в заросли кустарника. Мы с Рэчел одновременно выстрелили в мать: моя пуля вошла ей в плечо, вторая мгновением позже поразила в шею.

Но парнишка оказался не так прост. Одним из выстрелов он вышиб пистолет у меня из рук. Когда я нагнулся за оружием, над моей головой прожужжала новая пуля, а следующая навылет пронзила грудь Фрэнка. Он дернулся и тяжело осел на бетон.

Прежде чем я успел прицелиться, “авенджер” в руках Рэчел выплюнул короткую очередь. Парнишка был не ахти какой хорошей мишенью, но она попала куда следует – в голову. Больше он не шевелился.

Судя по стонам папочки, доносившимся из кустов внизу, он тоже не собирался причинять нам новые неприятности. Зато Фрэнку досталось за нас троих. Он тяжело дышал, и кровавая пена пузырилась в уголках его рта.

– Вот дерьмо… – прохрипел он. – Все не так… остался один год до пенсии, и только посмотрите на это! Что скажет Лиз?

Рэчел крепко держала его, но голос ее дрожал:

– Не шевелись, Фрэнк. Только не шевелись, и все будет в порядке.

– Убирайтесь отсюда, мисс. Спасайте свои задницы, проклятые лживые ублюдки… мне уже не помочь… убирайтесь… я мертв…

Через несколько секунд он в самом деле умер. Я был готов убить себя за то, что не доверял ему. Мне следовало бы лучше знать Фрэнка: он всегда был прям, как стрела. Я не удивился, обнаружив, что плачу.

– Пошли, Рэчел, – прошептал я, когда судорога отпустила горло. – Он прав, нам нужно бежать отсюда.

Она выпрямилась и глубоко вздохнула. Ее лицо было искажено яростью, горем и раскаянием. Но сейчас было не время оплакивать Фрэнка. Мы спрятали оружие и побежали вокруг монумента – вниз по широким белым ступеням и через деревья, к нашему автомобилю.

Звуки сирен следовали за нами. Когда они замерли в отдалении, Рэчел повернулась ко мне и впервые заговорила:

– Я любила этого парня, Гидеон.

– Знаю. Я тоже его любил. Он… ему не нужно было этого делать. Он мог просто сдать нас.

– Нет, – тихо возразила Рэчел. – Не мог.

Она была права, и это прозвучало как лучшая эпитафия для Фрэнка Джерси.

Я включил радио, чтобы хотя бы на время отвлечься от мучительных мыслей, хотя единственной станцией, которую мы могли слушать, был “Глас Божий”.