Преисподняя

ГЛАВА 29

Нет слов, чтобы описать мое состояние. Это было совсем не то, что узнать о неожиданной смерти отца, матери или близкого друга. Какими бы горестными ни были эти события, они находятся в царстве реальности.

Но когда вам говорят, что вы не тот, за кого себя принимаете, а совершенно другой человек, что ваша внешность, мысли и эмоции – короче говоря, все элементы, составляющие вашу личность, – являются ложью… Согласитесь, это нечто совсем иное. Совершенно иное.

Думаю, поэтому мы и не могли поверить услышанному.

Я рассмеялся. Рэчел осталась совершенно безучастной; тогда я снова рассмеялся, пытаясь заставить ее оценить юмор ситуации.

– Вы не верите, – произнесла Эрин Барр, держа список перед собой. Литерати невидяще оглядывался по сторонам, как будто происходящее казалось ему сном.

– Нет, – ответил я. – Это безумие, абсолютная ерунда!

– Почему вы так говорите?

– Потому что знаю, кто я такой! Послушайте, а что бы вы подумали, если бы кто-нибудь сказал вам, что вы на самом деле не сенатор Эрин Барр?

– Сначала я сочла бы этого человека сумасшедшим. Затем, если бы сведения исходили из надежного источника, я бы изучила доказательства. Именно это мы и сделали, когда Кэтрин принесла мне меморандум. – Она подалась вперед и напряженно всмотрелась в мое лицо. – Мы выбрали вас. У нас уже были ваши архивные файлы, но когда мы попытались подтвердить истинность информации, то начали спотыкаться на каждом шагу. Гидеона Эшанти не существовало шесть лет назад. Есть лишь фосфорный след, оставленный Десницей, – если последовать за ним на достаточное расстояние, он исчезает. Нет никого, кто знал бы вас в университете или в высшей школе. Вы существуете в компьютерных архивах, но не в выпускных альбомах.

– Это нелепо! – Я начал сердиться. – У меня сохранились выпускные альбомы со времен школы и колледжа, и в обоих можно найти мою фотографию.

Женщина-сенатор открыла ящик стола и вынула альбом, который я сразу узнал. Это был альбом моей высшей школы – выпуск “Ральф Рид” 2081 года.

– Этот экземпляр принадлежит Ричарду Хамлину, – сказала она. – Один из наших оперативников принес его за несколько минут до вашего возвращения из Пентагона.

– Прекрасно, – отозвался я. – Мы с Ричи играли в одной бейсбольной команде.

Она протянула мне альбом:

– Найдите свою фотографию.

Я начал перелистывать страницы. Все лица и имена были хорошо знакомы – Ной Сильва, Эрик Брубейкер, Дейв Риттерхауз, – но я не увидел своей фамилии после Дженис Эмери. Я попробовал еще раз, подумав, что попал не на ту страницу, что мое имя и фотография каким-то непостижимым образом отыщутся в другом месте.

Но этого не произошло. Гидеон Эшанти отсутствовал в данном экземпляре выпускного альбома “Ральф Рид”. Озадаченный, я протянул его сенатору.

– Они могли изготовить один подложный альбом и поместить его среди ваших вещей, – продолжала Эрин Барр. – Но они не могли сделать еще триста альбомов, совершить кражу со взломом в домах всех выпускников и заменить настоящие альбомы подделками.

Я мог лишь тупо качать головой и смотреть на то место, где должна была находиться моя фотография.

– Это многое объясняет. – Голос Рэчел звучал так странно, что сначала я не узнал его. – Например, наши боевые навыки. Становится ясно, почему мы смогли справиться с агентами Десницы в ту, первую ночь, почему мы так много знаем об оружии… почему доктор Куин утверждала, что мы уже подвергались пластической хирургии. – Она взглянула на меня. – А также, почему мы оба сироты и не имеем родственников. Гидеон, ты не хуже меня знаешь, что у нас нет прошлого.

– Нет! – на этот раз запротестовал не я, а Дерек Литерати. Он вскочил на ноги и гневно уставился на меня. – Это невозможно! Я знаю

Маркуса Вэндерса, я вырос вместе с ним, мы были как братья. Ты – не он! Я бы узнал его, клянусь Богом!

– Твое лидо показалось мне знакомым, когда я впервые увидел тебя, – тихо заметил я, страшась собственных мыслей. – Может быть, мы были знакомы. Раньше.

– Хорошо, – процедил Литерати сквозь стиснутые зубы. – Мы решим этот вопрос раз и навсегда. Встань, Эшанти!

Я не стал возражать и выпрямился лицом к нему. Мы стояли на расстоянии не более фута друг от друга.

Неожиданно он крикнул “давай!” и резким движением вскинул ладони. Его руки скрещивались и выпрямлялись, плечи сгибались, он поворачивался из стороны в сторону, то выбрасывая бедро, то делая отмашку, вертелся волчком – все за одну десятую того времени, которое требуется, чтобы об этом рассказать.

Я следовал за каждым его движением, хлопая по ладоням, постукивая по рукам и ногам с такой безупречной четкостью, словно он проделывал серию молниеносных движений перед зеркалом.

Когда мы застыли, положив руки друг другу на плечи, его глаза были такими же расширенными и испуганными, как мои. Я ничего не планировал; у меня даже и в мыслях не было реагировать на его движения. Я просто делал это, как делал уже сотни раз, когда мы были детьми, показывая всему миру, что мы едины – что мы братья, Дерек и Маркус, друзья навеки.

– Боже мой, – выдохнул Литерати, заглянув мне в глаза. – Маркус?

Я не знал. Я все еще не мог этому поверить. Кажется, я покачал головой.

– Я… Может быть…

Он уронил руки и отступил, словно испугавшись меня. Какая-то часть моего существа хотела обнять его и прижать к себе. Он был моим единственным другом до Рэчел, однако сейчас он был для меня почти чужим человеком, как и я для него.

– Ты действительно Маркус, – прошептал он. – Они изменили сетчатку, но не смогли изменить душу.

Потом его лицо просветлело, и он протянул мне руку. Когда я протянул свою, он обнял меня. Это заставило меня осознать, кем я был на самом деле, несмотря на тысячи ложных воспоминаний, внушавших мне личность другого человека.

Я сел рядом с Рэчел и взял ее за руку. Она выглядела совершенно потерянной. Дерек опустился на колени возле ее стула, взял ее за другую руку и улыбнулся.

– Клодетта, – сказал он. – Я так рад, что ты вернулась к нам. Рад, что вы оба вернулись.

– Но как им это удалось? – глухо спросила она. – Переделать наши лица, наши тела, наш… разум?

– Два-три года назад к нам просочились скудные слухи о секретной операции Департаменту правонарушений в Аннаполисе, – сказал Дерек. – Туда направили какую-то элитную инфильтрационную группу, но не для тренировок. С ними должны были сделать что-то иное. Согласно нашей информации, в департаменте появились новые специалисты по пластической и косметической хирургии. Но особое внимание привлек тот факт, что члены этой элитной группы не только подверглись изменению внешности в результате операции, но также не осознавали ни своей миссии, ни даже своей истинной личности. Десница собиралась перепрограммировать их. К сожалению, больше нам ничего узнать не удалось.

– Но каким образом? – спросила Рэчел. – Нельзя же превратить мысли в цифровые данные?

– Активная виртуальная матрица делала это, – напомнил я. – Возможно, Десница тайно усовершенствовала ее.

Сенатор Барр с участием посмотрела на Рэчел:

– Клодетта, я знаю, как вам сейчас тяжело, но…

Рэчел покачала головой:

– Я не могу… пожалуйста, не называйте меня так. Я знаю, что когда-то была ею, но не могу измениться обратно – во всяком случае, не так быстро. Все во мне кричит о том, что я Рэчел Брак.

Она закрыла глаза, словно пытаясь отгородиться от остального мира. Я прекрасно знал, что она чувствует.

– Я тоже не могу быть Маркусом, – сказал я. – Мне очень жаль, но… сейчас я Гидеон Эшанти. Возможно, когда-нибудь я научусь быть Маркусом, но не теперь. У меня нет времени учиться быть собой, пока люди, сотворившие это с нами, по-прежнему хозяйничают в стране. Давайте закончим то, что мы начали, – свергнем Десницу. Тогда у нас будет достаточно времени, чтобы стать… Маркусом и Клодеттой.

Сенатор Барр медленно кивнула:

– Разумное решение.

– Почему? – снова спросила Рэчел. – Почему Десница изменила нас, зачем им понадобились другие личности? В меморандуме упоминается об этом?

– Нет. Там сказано, что руководителю департамента предписывается распространить среди своих подчиненных список вымышленных имен, под которыми шестеро агентов отправятся во внешний мир, и обеспечить их неприкосновенность при любых обстоятельствах.

– Должно быть, несколько дней назад они изменили свое решение, – заметил я. – Что заставило их добиваться нашего устранения?

Рэчел внезапно выпрямилась.

– А как насчет Брайана Эйвери? – спросила она. – В ту ночь было вычищено семь человек, но Эйвери нет в вашем списке.

– К тому же он был гораздо моложе остальных, – добавил я. – Во время налета на Пентагон ему было не больше двенадцати лет. Вы понимаете, что я имею в виду?

– Что? – спросила Рэчел.

– Брайан Эйвери служил для них прикрытием. Готов поспорить, он не делал ничего дурного в своей жизни. Десница ликвидировала его лишь для того, чтобы поставить нас в тупик, разбить схему таким образом, чтобы мы не смогли правильно сложить кусочки головоломки.

– Пожертвовать невинным ребенком? – тихо спросила Рэчел. – Лишь для того, чтобы сбить нас с верного следа?

– Они делали гораздо худшие вещи, – мрачно заметил Дерек.

– Но мы по-прежнему не имеем представления о цели операции, – сказал я. – Зачем понадобилась полная реконструкция личности? Кэтрин случайно не обнаружила другую информацию, связанную с этим делом?

Эрин Барр покачала головой:

– Еще нет. Другие документы, связанные с меморандумом, защищает ЛЕД, который она еще не взломала. Хотя благодаря Джереми дело движется все быстрее.

– Новые личности, новые воспоминания… – Рэчел размышляла вслух. – А потом нас вернули в общество. Но куда? Все оказались на обочине владений Солюкса, все, так или иначе, были изгоями. Кроме нас.

– А мы занимались изгоями, – добавил я. – Похоже, нас всех поместили в ситуации, которые в конечном итоге могли привести нас к контакту с…

– …с Фронтом гражданского сопротивления, – закончила Эрин Барр. – Да, я думала об этом. Работая в правоохранительных органах, вы занимались всеми аспектами незаконных технологий. Если принимать во внимание ваши естественные склонности и склад характера, вы вполне могли установить связь с подпольем. Они прекрасно знали, что у вас уже есть… предрасположенность к этому. – Она улыбнулась. – Но снова возникает вопрос: почему?

– Возможно, они решили ликвидировать нас потому, что их план не сработал, – предположил я. – Скажем, мы начали делать не то, что от нас требовалось, или же в нашем характере появились черты, которые им не понравились.

– Зато нам они нравятся, – сказала она. – Ваша помощь была для нас просто бесценной, и я уверена, что это не входило в намерения Десницы. Правда, остается еще один вопрос. У меня есть возможный ответ, но я хотела бы знать ваше мнение. Что обнаружила ваша команда в недрах Пентагона, если из-за этого открытия вы решились прервать миссию?

– Думаю, они… мы узнали о Преисподней, – ответил я. – О том, что это на самом деле виртуальная реальность.

– Полностью согласна с вами. Если бы мы только узнали об этом шесть лет назад! Этого времени было бы достаточно, чтобы свергнуть Десницу.

– Еще не поздно, – сказал я.

Рэчел согласно кивнула.