Преисподняя

ГЛАВА 32

Оказавшись в безопасности под крышей британского посольства, я повторил вслед за Томасом Меакулпом:

“Лучше править в Аду, чем служить на небесах”. Может быть, Солейн Солюкс стал Сатаной, поскольку догадывался, что у него нет никаких шансов на небесах.

– Ему было недостаточно объявить себя наместником Бога на Земле, – сказала Эрин Барр. – Он захотел покрасоваться и на другой стороне монеты.

– Не надо говорить об императоре в прошедшем времени, – предостерег Джереми. – Солюкс еще здесь. Все, что вы сделали, – это избавились от его киберпространственного аналога, хотя само по себе это тоже великое дело. Взломан последний слой ЛЬДА, преграждавший нам путь для атаки на Преисподнюю.

– По правде сказать, я ожидала большего, – призналась Рэчел. – Я ожидала большего от смерти Сатаны, но он просто упал и растворился в воздухе.

– Виртуальная смерть не похожа на реальную, – поучительным тоном заметил Джереми. – Алгоритм ослабил код, наделявший жизнью Сатану, а ваш огонь постепенно разрушал остатки иллюзии. Программа дестабилизировалась, и… – он прищелкнул пальцами, – конец Сатане. Следующим шагом будет конец Преисподней.

– Теперь твоя очередь, парень, – сказал я. – Посылай своего “жучка” вслед за кодом адской ямы, а потом пиши разрушающую программу.

Джереми промолчал. Выражение его лица заставило меня насторожиться.

– В чем дело? Это все, что от тебя требуется, не так ли?

– Видишь ли… это не так просто.

– В жизни все непросто, – заметила Рэчел. – Говори, Джереми!

– Если бы мы были хорошо знакомы с кодом Преисподней и имели оборудование, близкое по техническим характеристикам к их главному компьютеру, то, пожалуй, смогли бы слепить “жучка”, способного самостоятельно добраться до программы-размножителя. Но мы не имеем ни того, ни другого, если вы меня понимаете. Однако человеческий разум и компьютерный код могут вступать в интерактивное взаимодействие.

– Разумеется, – подтвердила Кэтрин. – Доказательством тому служит активная виртуальная матрица.

– Псионический разум лучше всего стыкуется с компьютерным кодом. Поэтому если мы сумеем найти псионика, который согласится с нами, то с помощью психопомпы мы можем просканировать и загрузить образы данных в его мозг, а затем вмонтируем их в код разрушающей программы.

– Мы найдем псионика через пятнадцать минут. – Эрин Барр кивнула Дереку. Тот встал и вышел из комнаты.

– Этот псионик позволит нам создать разрушающую программу, способную ощущать системный ЛЕД и избегать его, не вступая в контакт, что дает ей шанс добраться до мишени.

– До программы-размножителя, – уточнила Рэчел.

– Правильно. Но, поскольку мы ни черта не знаем о структуре кода, нам нужно загрузить исследовательскую программу и выяснить, с чем мы имеем дело. Понимаете, отсюда мы можем исследовать код, но у нас нет никакой возможности разрушить его.

– Не понимаю. – Я чувствовал себя непроходимым тупицей. – Почему нет?

Джереми ненадолго задумался.

– Послушай, – наконец сказал он, – предположим, ты готовишь пиццу и хочешь преподнести сюрприз императору. Ты можешь приготовить самую роскошную пиццу, но, скажем, ему не понравятся анчоусы, которые ты туда положил. Поэтому сначала ты должен выяснить его вкусы, связавшись с одним из придворных. Эту задачу выполняет исследовательская программа. Но когда ты получишь всю необходимую информацию и приготовишь нужную пиццу, то не сможешь послать ее по модему: она должна быть доставлена физически, чтобы император мог ею подавиться.

– По-прежнему думаешь только о жратве? – пробормотал я. – Ну хорошо, значит, исследовательская программа – это информационный запрос, а разрушающая программа – это пицца?

– Точно. Исследовательская программа составит план компьютерного кода Преисподней, которому будет следовать разрушающая программа. Но проблема заключается в том, что первая программа нуждается в сопровождении человеческого разума.

– Вот дерьмо… – прошептала Рэчел. Думаю, мы оба поняли, чем это пахнет.

Сенатор Барр тоже поняла.

– Почему ты не можешь послать эту исследовательскую программу саму по себе? – спросила она.

– Из-за технических ограничений, – ответила Кэтрин. – Психопомпы не могут обрабатывать данные с достаточной скоростью, чтобы перегонять поток информации на наши накопители.

В это время Дерек вернулся в комнату. Насколько я мог понять, он нашел псионика, который был нам нужен.

– Но даже если передача данных будет достаточно быстрой, у психопомпы отсутствует базовая память для хранения данных, хотя бы на те несколько секунд, которые потребуются для загрузки в наши системы, – сказал Том. – Лишь человеческий мозг может удержать такое количество данных, передаваемых с огромной скоростью.

– Поэтому Рэчел должна подключиться к исследовательской программе и сопровождать ее, – добавил Джереми.

– Что? – Я вскочил со стула. – Какого черта? Почему именно Рэчел должна это делать? Кажется, нас еще никто не назначал постоянными послами в Преисподней. Пора сделать передышку и разобраться с подонками людского рода.

– Вы двое обладаете большим опытом действий в киберпространстве Преисподней, чем кто-либо из нас, – сказал Джереми.

– Черт побери, Гидеон прав! – воскликнул Дерек. – Они слишком часто бывали в Преисподней. Позвольте мне подключиться к программе.

Юноша упрямо покачал головой:

– Мы не можем экспериментировать с новичками, когда речь идет о таких жизненно важных вещах.

– Тогда я пойду, – вызвался я. – Я провел в Преисподней не меньше времени, чем Рэчел.

– Верно, – согласилась Кэтрин. – Но ты не годишься для выполнения данной задачи. Мы проанализировали схему излучений вашего мозга во время визитов в Преисподнюю. Все результаты показывают, что мозг Рэчел гораздо более эффективен при обработке визуальных стимулов.

За все это время Рэчел не проронила ни слова. Теперь она заговорила – так тихо, что нам пришлось напрягать слух, чтобы услышать ее.

– Может быть, кто-нибудь удосужится спросить у меня, что я думаю по этому поводу?

– Хорошо, скажи нам, – попросил я.

– На что это будет похоже, Джереми? – спросила она. – Скажем, по сравнению с тем, что мы уже видели?

Джереми явно не хотелось отвечать. Он покачал головой, пожал плечами и отвел взгляд. Мне хотелось схватить его и как следует встряхнуть, но тут заговорил Том Меакулп.

– Будет хуже, – сказал он. – Возможно, гораздо хуже. На этот раз ты окажешься вне иллюзии, в пространстве за пределами Преисподней. До сих пор у тебя была возможность сражаться, поскольку логика программы Преисподней в определенной степени симулирует естественные законы природы. Перед тобой стоит демон с мечом, и ты сражаешься с ним. Но теперь твое сознание спроецируется на совершенно абстрактную область: на исходные коды самой Преисподней. Мы не имеем представления, на что это будет похоже. В отличие от демонов, твоим врагом могут оказаться несколько невидимых строчек кода. Они могут быть не менее смертоносными, чем любой демон, но ты даже не заметишь их. Результат может быть столь разрушительным, что ты… потеряешь способность функционировать.

Рэчел выглядела неестественно спокойной.

– Значит, ты утверждаешь, что…

– Что у тебя есть шанс превратиться в компьютерного дебила, – сердито отозвался Джереми. – Что твой мозг превратится в киберслизь. Что, если ты выживешь, любой овощ покажется гением рядом с тобой, понятно? Черт побери, Рэчел, мне так жаль, но это единственный способ, и, если ты не согласишься, все наши планы можно будет спустить в унитаз!

Когда он замолчал, в его глазах блестели слезы. Не знаю, что было тому причиной – возможная участь Рэчел или страх потерять результаты своей работы, если она скажет “нет”.

Рэчел долго смотрела на него.

– Скажи “пожалуйста”, – прошептала она.

Джереми странно посмотрел на нее и облизнул губы:

– Пожалуйста…

Она улыбнулась.

– Почему ты не сделал этого с самого начала? – Она повернулась к Кэтрин. – Прежде чем мы приступим, мне хотелось бы узнать одну вещь. Кэт, тебе удалось выяснить, почему Десница изменила меня и Гидеона? В чем заключался их план?

– Нет, Рэчел. Мне очень жаль. Мы вскрываем один секретный архив за другим, но эти файлы еще не появились.

– Проклятье, – пробормотала Рэчел. – Мне действительно хотелось узнать.

– Еще узнаешь, – сказал я. – Может быть, к твоему возвращению все уже выяснится.

– Может быть, – согласилась Рэчел. Судя по ее тону, она ожидала чего-то большего, чем нам с ней уже пришлось пережить. – Можно начать прямо сейчас?

Джереми кивнул:

– Мы готовы. Вам не приходилось путешествовать по системе изнутри, но специалисты Десницы для этих целей пользуются лодкой, плавающей по виртуальному аналогу реки Стикс. Тебе будет казаться, что ты плывешь на лодке – до тех пор, пока ты не прорвешь границу и не окажешься в абстрактном киберпространстве. Если ты обратишься к нам, мы сможем слышать твою речь.

– Будет ли у меня возможность разговаривать с Гидеоном? – спросила Рэчел.

Джереми немного подумал:

– Это можно устроить. У меня есть один прибор для переговоров с тобой, но я могу принести другой через несколько минут.

Пока он готовил вторую линию связи, а Кэтрин возилась с мониторами, Рэчел отвела меня в сторонку.

– Если я не вернусь… – тихо начала она.

– Даже не думай об этом, – перебил я. – Ты обязательно вернешься.

– Пожалуйста, Гидеон, выслушай меня. Не надо делать вид, будто я отправляюсь на прогулку в парке. Я хочу лишь, чтобы ты знал: что бы ни случилось, это ничего не изменит. Если я умру сегодня, завтра или через пятьдесят лет, окруженная внуками, – наши последние дни с тобой останутся… самым лучшим, что было в моей жизни. У меня не могло быть лучшего партнера, друга или любовника. Я в самом деле люблю тебя, Гидеон.

– Я тоже люблю тебя, Рэчел. – Всего лишь несколько слов, не способных передать глубину моих чувств. Я мог бы умереть за нее, но я хотел жить вместе с ней.

– Если я вернусь, и мой разум… – продолжала она, – если ничего не останется, сделай так, чтобы мне не пришлось жить в таком состоянии. Ты понимаешь, что я имею в виду?

Я не мог говорить из-за комка в горле, поэтому просто кивнул.

– Даешь слово?

Я снова кивнул. Тогда она поцеловала меня – человека, пообещавшего стать ее убийцей, если дело дойдет до этого. Мы долго держали друг друга в объятиях, хотя и не так долго, как мне бы того хотелось.

Затем я услышал голос Джереми, негромкий, но настойчивый.

– Все готово, – сказал он. – Можно приступать.

Рэчел еще раз обняла меня изо всех сил и подошла к шезлонгу, приготовленному для нее. Кэтрин прикрепила датчики и надвинула ей на голову психопомпу. Потом Джереми протянул мне голосовой коммуникатор – пластиковую лицевую маску, подогнанную по размеру. Я укрепил ее на месте застежкой, опустился рядом с Рэчел и взял ее за руку, хотя она уже не могла этого почувствовать. Дерек и сенатор Барр, заметно нервничавшие, стояли у стены.

– Когда она отправится? – спросил я у Джереми, надевавшего свой коммуникатор и занимавшего место у компьютерного монитора. Мой голос звучал приглушенно.

– Она уже в пути.

Внезапно, хотя губы Рэчел не двигались ее голос раздался из динамиков, подключенных к психопомпе. Впечатление было зловещее, словно мы услышали голос призрака.

– Я плыву вверх по течению, очень быстро. Это… это тоннель с желто-красными стенами. Вода мчится так быстро, словно меня засасывает…

– Сосредоточься на программе-размножителе, Рэчел, – попросил Джереми.

– Держись, Рэчел! Ты слышишь меня?

– Да… слышу тебя, Гидеон. Здесь так жарко…

– Частота сердечных сокращений увеличивается, – сообщила Кэтрин, глядевшая на маленький медицинский монитор.

– Впереди барьер! Он выглядит, словно… о Господи, я сейчас врежусь в него!

– Все в порядке, – успокаивающе произнес Джереми. – Это вход. Продолжай движение.

– Частота сокращений достигла критического порога, – сказала Кэтрин. – У нее будет сердечный приступ!

Джереми на секунду задумался. Это была его операция, и я не сомневался, что он захочет продолжать ее. Однако парень снова удивил меня.

– Отключайся, Рэчел! – крикнул он. – Возвращайся немедленно!

– Нет! Я смогу выдержать! Я смогу выдержать, – повторила она. Ее рука в моей была горячей и мокрой от пота. – Я прошла! Я прошла! О Боже, здесь настоящее безумие…

– Начинай передачу данных, – сказал Джереми.

– Да… да…

На экран Джереми хлынула информация, загружавшаяся в наши банки памяти с такой скоростью, что строки сливались в одно целое.

– Я получаю информацию… Прекрасно, Рэчел, держись, она поступает!

– Я не… могу… – Голос Рэчел звучал все слабее. Я крепко сжимал ее руку, стараясь, чтобы она поняла: я здесь и ее телу здесь ничто не угрожает.

Но я ошибался. Ее тело контролировалось разумом, а этот разум, да и любой другой, был не в силах справиться с лавиной информации, проходившей через него. Я не знал, что она видела, слышала или чувствовала. Должно быть, воздействие на нее было столь мощным, что она потеряла дар речи. Но, несмотря ни на что, она продолжала транслировать данные – до тех пор, пока оставалось сознание, необходимое для трансляции.

– Вот оно! – выкрикнул Джереми, когда последние строчки сползли вниз по экрану. – Мы получили все, все!

– Проклятье, – пробормотала Кэтрин, лихорадочно щелкая тумблерами. – Жизненные функции на нуле!

Она одним прыжком подскочила к Рэчел и сорвала психопомпу с ее головы. Из носа Рэчел капала кровь, ее открытые глаза глядели в потолок. Кэтрин уложила ее на пол. Секунду спустя к ней присоединился Дерек с респиратором и кардиостимулятором. Я мог лишь держать свою любимую за руку и молиться Богу, который уже давно отвернулся от этой страны. Если он и услышал меня, то ничем не помог. Через несколько минут Дерек выпрямился со слезами на глазах и покачал головой. Чья-то рука легла мне на плечо, и я увидел Эрин Барр, склонившуюся надо мной с посеревшим лицом.

– Мне так жаль, Гидеон. Так жаль!

Кэтрин закрыла Рэчел глаза, но я еще долго смотрел на ее лицо. Я продолжал держать ее за руку. Я не поцеловал ее. Я не разговаривал с ней – просто смотрел и думал о том, как сильно я любил ее. Потом я сложил ей руки на груди, встал и посмотрел на Джереми.

– Сколько времени тебе теперь потребуется, чтобы написать разрушающую программу? – спросил я.

– Четыре-пять часов. – Он наконец-то получил свои данные, но не выглядел слишком обрадованным.

Я повернулся к сенатору.

– Могу я получить автомобиль? – спросил я. – И архивные данные… – Я взглянул на свою мертвую любимую. -…по Клодетте Саймон?

– Разумеется, – ответила она. – Если ты согласен, мы сохраним тело в морге до тех пор, когда ее можно будет похоронить со всеми почестями, которых она заслуживает.

Я кивнул:

– Я скоро вернусь. Можете рассчитывать на мою помощь до самого конца. Но сначала мне нужно съездить в одно место.

Дерек принес архивную папку, и я нашел то, что хотел: адрес родителей Клодетты Саймон в Александрии. Меня тайно вывезли из посольства и через несколько кварталов вручили карточку-ключ от невзрачного автомобиля, поджидавшего за углом. Уже стемнело, и я мог не опасаться, что меня заметят.

Дом Саймонов находился на тихой улочке в пригороде Александрии. Это была старая окраина, во многих дворах росли высокие деревья. Я припарковался на благоразумном расстоянии и зашагал к дому – двухэтажному бунгало, построенному более ста лет назад. Окна были освещены. Я стоял в тени деревьев, пытаясь представить себе маленькую Рэчел, играющую в саду. Или тень девушки-подростка, проплывавшую за едва освещенными окнами. Или юную женщину, читавшую запрещенные книги, уединившись на качелях на заднем дворе.

Я пришел сюда, чтобы найти Клодетту Саймон – ту Рэчел, которую я знал, но забыл. Мне хотелось ощутить реальность ее прошлого, увидеть место, где она выросла и стала той женщиной, которую я полюбил. А еще мне хотелось верить, что, несмотря на смерть женщины, девочка все еще жива.

– Рэчел, – прошептал я в темноте. – О, Рэчел!

Затем я ощутил чье-то присутствие, словно она стояла рядом со мной, и услышал голос, который в своем горе и безумии принял за голос Рэчел.

Но этот голос не звал меня. Вместо этого он произнес:

– Vocabulum est serus. Ominus venire ab genitor.

Слова, запрограммированные в моем подсознании шесть лет назад, включили что-то в моем мозгу. Я протянул руку, но вместо теплых пальцев Рэчел нащупал что-то твердое и холодное.

Это была рукоять пистолета.

И тогда я забыл о Рэчел Брак и о Клодетте Саймон. Теперь я помнил лишь одно: я должен убить сенатора Эрин Барр.