Прихоти удачи. Малоизвестные факты из жизни известных людей

Она выступала в платье, сшитом из старых занавесок, и написала одни из самых известных песен двадцатого века

В тот вечер доктор Франк Бонд вознамерился проведать одного из своих пациентов. Отправляясь из дома, затерянного в густых сосновых лесах Северного Мичигана, он поцеловал на прощание жену, сказав при этом: "Дорогая, что-то с каждым днем становится все труднее расставаться с тобой. Но так, видно, и должно быть, ведь на свете нет ничего выше любви. Мы с тобой знаем об этом, потому что в нас пока живо первое чувство друг к другу".

Это были едва ли не последние слова в жизни доктора, уже через пять минут он корчился в муках приближающейся смерти. Дело в том, что сзади под ноги ему подвернулся мальчишка, который, крича, швырялся снежками в сверстников. Потеряв равновесие от внезапного толчка, доктор поскользнулся на вероломном льду и со всего маху рухнул на него. Переломав себе ребра, он умер в ужасной агонии.

Своей убитой горем жене, Кэрри Якоб Бонд, доктор оставил в наследство 800 фунтов страховки, кучу долгов и маленького сына.

У нее не было никакой предпринимательской жилки. Она ничего не умела делать, только вести дом. Впрочем, даже с домашней работой она управлялась с большим трудом, так как тело ее периодически рвали и мучали ужасающие ревматические боли.

Однако она не хотела вымаливать к себе жалости и милосердия. И потому, расставшись с родственниками и друзьями, отправилась в Чикаго, чтобы там встретить и пережить свои предстоящие мрачные годы.

На что, спрашивается, могла рассчитывать бедная вдова? Она попыталась вести пансион, однако не могла справиться с возрастающими расходами. Потом решила заняться перепродажей фарфора, который сама предварительно и расписывала. Но никто не хотел покупать ее сахарницы и тарелки.

Наконец, она попыталась заняться сочинением песен, но издатели всячески отказывались от них. Это тем более примечательно, что пятнадцатью годами позже Кэрри Бонд сочинила "На исходе прекрасного дня", ту самую песню, что разошлась в шести миллионах экземпляров и принесла своей создательнице 50 тысяч фунтов.

Но на первых порах все было иначе. Она не могла получить за написанную ею песню даже одного фунта. Ее долей стали безысходность и нищета. У нее не было денег даже на оплату квартиры, так что она буквально боялась быть выброшенной на улицу. В морозную пору ей приходилось основное время проводить в постели, чтобы хотя бы таким образом сохранить тепло — Кэрри не могла себе позволить тратить более двух небольших вязанок дров в день.

Вскоре подошло время, когда ей пришлось ограничить себя едой один раз в сутки. Оставшуюся мебель и серебро она вынуждена была продать перекупщикам, от которых и получила немного денег для того, чтобы не умереть с голоду.

Но даже в это тяжелое время, отмеченное безысходной бедностью и душевной болью, она не переставала сочинять песни которые в один прекрасный день зазвучали во всем мире.

Она писала эти песни на оберточной бумаге, потому что на писчую у нее не было денег. Причем, опять-таки ради экономии, писала при свете свечи.

Ей хотелось дать рекламу своим песням. Но нечем было заплатить за публикацию в музыкальном журнале. Это удалось сделать только после того, как она сшила несколько платьев для женщины-редактора и получила за работу обусловленную плату.

На первых порах ей трудно было найти лишний фунт для того, чтобы выступить со своими песнями на устраиваемых порою платных вечерах. Позже, когда ее имя стало известно, мистер Франк Макки, один из общественных деятелей Англии, заплатил Кэрри Бонд 20 фунтов, а также покрыл все ее расходы на поездку в Англию и обратно только для того, чтобы она выступила там со своими песнями всего лишь в течение 12 минут.

Когда миссис Бонд впервые попыталась исполнить свои песни в одном из водевилей, то ее просто-напросто освистали. Без шляпки и без пальто, с болью в сердце и со струящимися по щекам слезами она выскочила из театра через черный ход и помчалась по улице по направлению к дому. Зато несколькими годами позже электрические фонари ярко высвечивали ее имя на рекламных афишах, а за участие в водевилях ей еженедельно платили по 200 фунтов.

Однажды ей выпала возможность дать концерт в присутствии губернатора штата Иллинойс. К сожалению, у нее не было для выступлений подходящего платья. Тогда, покопавшись в своем сундуке, она извлекла из него остатки материи и сшила себе платье из двух кружевных занавесок с добавлением пары ярдов желтоватого сатина.

Как-то миссис Бонд вместе с друзьями отправилась в автомобильную поездку по окаймленной с обеих сторон цветочными клумбами и увенчанными плющом живыми изгородями южно-калифорнийской автотрассе. День был отмечен для нее каким-то неясным ощущением счастья. Вечером, стоя на вершине горы, она с волнением наблюдала за заходом солнца, щедро расплескавшего по небу великолепные краски своих лучей.

В то время, как огромный золотой шар медленно погружался в спокойную и таинственную глубину Тихого океана, она сказала про себя: "В самом деле, это был прекрасный день".

Слова и фразы стали складываться у нее в единое целое. Песня любви и благодарения стала закипать в ее сердце. Тут же, в порыве вдохновения она сочинила два куплета. Затем стала тихонько напевать мелодию.

Так родилась песня.

Это было маленькое музыкальное чудо, созданное без каких-либо особых усилий. Ему была суждена большая жизнь, невиданная популярность, несравнимая с произведениями такого рода, пожалуй, с тех самых пор, как Гилберт и Силливан создали свою известную песню "Малышка".

Теодор Рузвельт, будучи президентом, пригласил миссис Бонд в Белый дом для того, чтобы она могла там исполнить для него свои песни.

Когда президентом стал Гардинг, он сделал то же самое. "На исходе прекрасного дня" стала его самой любимой песней. И не случайно он предложил морскому оркестру постоянно исполнять ее в качестве заключительного номера на своих концертах.