Приключения в стране бизонов

ГЛАВА 5

Почему мистер Билл именуется полковником. — Эпизод из истории Гражданской войны[44].— Величие и падение двух командиров. — По дороге в страну бизонов. — Первый этап путешествия. — Встреча с индейцами. — Парижанин разочарован. — Скальпы еще снимают. — Опасения полковника Билла. — Предосторожности, которых, похоже, ничто не оправдывает. — Третий и четвертый этапы путешествия. — Следы бизонов. — В погоню. — Фрике засыпает на посту. — Вторая встреча с индейцами. — Ловушка.

Собираясь покинуть салун, где царил невообразимый гвалт, Фрике спросил у инженера:

— А что, Билл такой же полковник, как и мой сегодняшний противник мистер Джим?

— Не совсем. Он действительно командовал отрядом волонтеров[45]. И каких волонтеров!

— Значит, он — настоящий полковник?

— Сейчас объясню. Во время Гражданской войны президент южных штатов Джефферсон Дэвис решил привлечь на сторону Конфедерации[46] индейцев криков[47] и чероки[48]. С этой целью он направил к ним своего агента Роберта Пайка, настоящего авантюриста, который успел побывать прокурором, первопоселенцем, учителем, офицером кавалерии, коммивояжером, журналистом и, наконец, траппером. Будучи траппером, Пайк изучил жизнь индейцев и сдружился с одним парнем из Техаса, человеком без предрассудков, откликавшимся на имя Билл.

Пайк сделал Билла своим ближайшим помощником, сам назвался генералом, а техасца произвел в полковники. Два приятеля начали проповедовать среди индейцев крестовый поход в защиту рабовладения, а индейцы в эту пору не брезговали отвратительной торговлей чернокожими. И вот Пайк с Биллом, гарантируя свободу этой торговли, галлонами вливая в индейцев виски и суля высокую плату и хорошие харчи в походе, завербовали тысяч пять.

Новоявленные генерал и полковник вырядились в пестрые мундиры, нацепили огромные сабли, увенчались шляпами с перьями и привели свое войско в армию конфедератов под командованием Ван Дорна.

Командиры хотели приручить новобранцев и обращались с ними хорошо: индейцы жили как в раю. Но в один прекрасный день появился неприятель. Армия северян под командованием Кертиса перешла в наступление и открыла жестокий огонь по войскам конфедератов.

Индейцы были перепуганы оглушительными разрывами: они такого никогда не слышали. Их косил сплошной огонь, пресекая любые попытки контратак. Краснокожие воины дрогнули и разбежались по лесам. Но и там им не было спасения, ибо деревья падали, подкошенные ураганным огнем.

Все усилия воинов прерий были тщетны; в дыму они не могли разглядеть врага; их боевой клич не был слышен в грохоте сражения; снаряды, по мнению индейцев, падавшие с неба, поражали их повсюду. В конце концов незадачливые вояки залегли, присыпали себя землей и травой и, не двигаясь, дождались темноты.

А когда наступила ночь, краснокожие бесшумно прошли через спящий лагерь на поле битвы, скальпировали мертвых и раненых, как союзников, так и противников, и вернулись на свою сторону с жуткими трофеями. Вот так в первый и последний раз индейцы выступили в защиту рабовладения.

Назавтра солдаты похоронной команды увидели, как изуродованы жертвы сражения. Бойцы обеих воюющих сторон единодушно возмутились варварством этого войска. Генерал северян Кертис направил письмо Ван Дорну, и тому пришлось тотчас же избавиться от краснокожих волонтеров, чтобы избежать расправы над ними.

Пайк и Билл расстались с расшитыми мундирами, огромными саблями и шляпами, украшенными перьями. Пайк после войны был уволен в запас, а мистер Билл продолжал носить звание полковника. Сегодня он занимается нелегким трудом ковбоя, это вполне подходит для такой недюжинной натуры и прекрасно соответствует его независимому праву.

Назавтра, в назначенное время, то есть в полдень, полковник Билл был готов, и Андре с удовольствием отметил, что от краткого пребывания в армии южан техасец сохранил вполне военную пунктуальность. Всю ночь полковник провел за бутылкой, но утро посвятил поискам повозки, а также верховых и тягловых лошадей, которых выбирал очень придирчиво.

Андре абсолютно ничего не мог возразить и лишь подивился относительно умеренной цене. От гиганта, выбранного Фрике, полковник отказался: конь был с запалом, да еще с больными ногами. Для Фрике была приобретена прекрасная небольшая лошадка.

Тем временем Джим за ночь подлечился, выпив за четверых ковбоев, то есть за десятерых нормальных людей, собрал нескольких достойных парней, можно сказать, цвет не пристроенных к делу джентльменов, и привел их к Андре. Тот нанял шестерых на три месяца с условием безоговорочно подчиняться и индейцев зря не убивать.

Затем на повозку были загружены припасы: консервы, чай, сахар, виски, мука, сало, сухари, снаряжение для разбивки лагеря и кое-какая одежда для участников экспедиции. Это мероприятие, лихо проведенное нанятой командой, было закончено к ночи.

Поработали люди неплохо, к тому же им предстояло надолго забыть о шумных пирушках и горячительных напитках, поэтому Андре щедро угощал новых знакомых всю ночь, взяв с них твердое обещание, что завтра, через час после рассвета, все будут готовы к отъезду.

Слово, они сдержали, и в назначенное время небольшой отряд и повозка покидали город. Двух французов, ставших за эти дни любимцами Уоллулы, провожали на улицах настоящим шквалом криков «браво!» и «ура!».

Первый этап путешествия завершился километрах в сорока к северо-востоку от Уоллулы, приблизительно на полпути к Уайтсбергу. За день путешественники успели пройти заболоченные равнины, которые тянутся от места слияния Снейка с Колумбией, и разбили лагерь на заросшем травой холме. Дальше местность незаметно поднималась и, насколько хватало глаз, простирались необозримые прерии.

Утром охотники двинулись в путь и вскоре впервые встретили индейцев. Фрике, еще пребывавшему в плену старых представлений, трудно было вообразить, что перед ним те самые краснокожие, которые так вдохновляли английских, американских и французских романистов.

Не может быть! Эти обыденно безобразные люди с невыразительными, отупевшими лицами и есть потомки героев Купера, Майн Рида, Гюстава Эмара и Габриэля Ферри![49] Эти мрачные оборванцы, завернутые в жалкие одеяла, в драных шляпах — бывшие хозяева великих прерий! Смелое Сердце, Ункас, Костал, Большой Змей — во что они превратились?!

Где мокасины[50] с искусной вышивкой, украшенные разноцветной бахромой и иглами дикобраза? Вместо них — отвратительные башмаки с оторванными подошвами, подвязанными веревкой. Вместо яркой раскраски, оригинальной и даже гармоничной, — толстый слой грязи. Не стало даже причесок, достойных скальпа, тех причесок, что украшались орлиными перьями и носились как знак воинской доблести, на страх врагам. Черные, длинные и жесткие волосы спадали прямыми прядями на щеки и затылок, лезли в глаза.

Парижанин был разочарован. Однако полковник Билл сообщил ему, что от обычая снимать скальпы с бледнолицых индейцы еще не отказались. Когда-то эта жуткая процедура завершала жестокие схватки между индейцами и белыми поселенцами. Теперь не то. Сегодня, если молодой индейский воин встретит в укромном месте ирландца-переселенца или мертвецки пьяного ковбоя, он вероломно снимает с него скальп. Правда, «где не опасен бой, там торжество бесславно»[51]. Тем не менее добытый обманом скальп приносит убийце уважение старших и восхищение молодых «скво». Но его вздернут на первом же дереве, если, под воздействием виски, он проболтается о своем подвиге кому-нибудь из белых.

Индейцев было человек двадцать. У некоторых за плечами висели многозарядные винчестеры, у других — ружья с ударным механизмом. Их лошади степной породы, неказистые на вид, обладали, по словам ковбоя, изумительной выносливостью и неплохой скоростью.

Андре дал индейцам немного продуктов и хорошо угостил виски, хотя оба полковника и предупредили его, что это — пустая трата припасов.

— Видите ли, джентльмен, — заметил мистер Билл, никогда не упускавший случая сказать об индейцах какую-нибудь гадость, — мерзавцы даже за угощение не поблагодарят. А уж показывать им, что у нас есть запасы виски, вообще не следует.

— Ну, знаете ли, полковник, вы все видите в черном цвете!

— Я просто-напросто беспокоюсь о собственном скальпе и о скальпах джентльменов, чью охрану я взял на себя. Не так ли, Джим?

— Твоя правда, Билл!

Андре обратился к индейцам по-английски. Тот, кто, похоже, был старшим, ответил вполне вразумительно. Он сообщил, что их племя носит имя Красные Собаки и принадлежит к союзу Просверленных Носов.

— Назвались бы уж лучше «Подлые Псы»! — буркнул полковник, не скрывая своего недоверия.

Андре поинтересовался, видели ли индейцы бизонов. Старший сообщил, что, хотя сейчас и не сезон, они встречали стада на том берегу Снейка.

— Вот это нам подходит! Как, джентльмены? — спросил Андре, довольный, что вожделенная добыча, оказывается, так близко.

— Что до меня, не верю я им! — упорствовал ковбой. — Эти подлые собаки могли и солгать. Ну да ладно! Посмотрим…

Путешественники и индейцы расстались друзьями, и охотники, двинувшись в путь, без всяких приключений прибыли в Уайтсберг.

Вечером следующего дня они добрались до Такканнора, того самого городка, который за два месяца до этого был разграблен ковбоями. Дощатые бараки и палатки были в плачевном состоянии, и повсюду еще сохранились следы пожара.

После встречи с Красными Собаками полковник Билл забеспокоился еще больше, хотя, казалось бы, ничто не оправдывало его подозрительности. Ему везде мерещилась опасность, что было довольно странно для опытного человека, привыкшего к превратностям судьбы. Разведывая путь, он не полагался на своих людей, а доверял эту важную миссию только полковнику Джиму. Сам же Билл утром и вечером совершал долгий рейд по тылам и догонял отряд совершенно измученный, на взмыленной лошади. Он яростно жевал табак и угрюмо ворчал.

Андре, естественно, удивлялся таким предосторожностям в столь безопасных местах. Ему с трудом удавалось вытянуть хоть несколько слов из полковника, который в первые дни был весьма разговорчив.

— Что вы хотите, джентльмен, — отвечал полковник на удивленные расспросы Андре. — Я опасаюсь! И этим все сказано!

— Но чего? Чего вы опасаетесь?

— Всего!

— Но все-таки? Объясните понятнее…

— Чутье старого бродяги подсказывает мне, что с тыла нам грозит опасность. Сломал бы дьявол шеи подонкам краснокожим!

— Как?! Это они вас так напугали? Но ведь вполне естественно, что мы встретились с ними.

— Конечно, вы правы, мы на их землях. Но верьте мне на слово, хотя я не могу ничего точно сказать, повторяю: я опасаюсь…

Однако до Снейка охотники добрались без происшествий. Напротив Палуз-Фарм они переправились через реку на примитивном пароме. Палуз-Фарм был последним населенным пунктом белых на границе прерий. Охотников гостеприимно приняли на ранчо. Огромные стада паслись на пастбищах вокруг.

К великому удивлению полковника Билла, владелец ранчо подтвердил, что на северо-восток от поселка видели много бизонов. Поэтому было решено отправиться в путь на следующее утро, хотя ковбоям очень хотелось провести еще день-другой в компании пастухов.

После отъезда из Уоллулы прошло пять дней. Через двое суток маленький отряд должен был достичь резервации индейцев Кер-д’Ален. Пройдя через округлые, покрытые бизоньей травой холмы, раскинувшиеся в этой части долины Снейка, охотники вышли на бескрайние просторы Кама-прерии.

Вскоре полковник Джим, как обычно скакавший впереди, галопом возвратился с радостным криком:

— Бизоны! Джентльмены, бизоны!

Глашатай доброй вести был встречен с восторгом. Тотчас же утвердили план действий в преддверии знаменательной встречи с великолепной дичью.

Самих бизонов Джим не видел, но в шести милях севернее он обнаружил свежие следы, свидетельствовавшие, что животные близко. Оба француза, не в силах сдержать нетерпение, решили немедленно двинуться вперед и, если удастся, сегодня же настичь добычу, ради которой они проделали столь долгий путь.

— Но повозка не может ехать так быстро, — резонно заметил полковник Билл.

Андре быстро нашел решение:

— Мистер Джим и шесть человек останутся здесь охранять повозку, а мы втроем — вы, полковник, Фрике и я — поедем вперед. Если погоня заведет нас слишком далеко, заночуем в прерии. Нам ведь не привыкать проводить ночь под открытым небом. А завтра к полудню вернемся обратно. Вот каков мой план. Есть возражения?

— Никаких! — холодно ответил мистер Билл тоном человека, не привыкшего обсуждать приказы, и тотчас же занялся подготовкой к экспедиции.

Фрике и Андре незамедлительно последовали его примеру. Они спешно запаковали продукты, пополнили запас патронов, скатали одеяла, проверили сбрую и оружие и двинулись в путь, оставив лагерь под охраной полковника Джима и шести его товарищей.

Несколько часов путешественники шли по следам бизонов. Всадники настегивали лошадей, но, как ни старались, не могли догнать стадо. Фрике был готов продолжать погоню, но кони уже нуждались в отдыхе.

Охотникам очень не хотелось возвращаться в лагерь, не увидев воочию живых бизонов. Однако день уже клонился к закату, надо было подумать об ужине и ночлеге. Ужин состоял из двух сухарей на человека, банки мясных консервов, чая и стаканчика виски — настоящий пир для охотника в прерии. Густая бизонья трава служила прекрасным матрасом, на ней расстилалось одеяло, вместо подушки седло — и постель готова!

Стреноженные лошади паслись в высокой, по брюхо траве, шумно хрустели сочными стеблями, радостно фыркали и наконец растянулись на земле, недалеко от хозяев.

Фрике улегся на душистую траву, взглянул на звездный небосвод и, заявив, что он счастливее всех монархов, всех президентов государств, больших и малых, цивилизованных и варварских, как в Западном, так и в Восточном полушарии, моментально заснул, прижимая к себе свой верный винчестер. Действительно, в этот миг парижанин был счастливее многих.

Пока друзья спали, полковник нес охрану. Прерия казалась абсолютно спокойной, но мистер Билл считал, что предосторожность никогда не помешает. Через два часа полковник разбудил Андре. Тот бесшумно поднялся, взял карабин и стал прохаживаться, охраняя сон товарищей.

Андре как истинный ценитель природы наслаждался царственным спокойствием прерий и не замечал медленного течения времени. К тому же Фрике спал столь сладко, что Андре дал ему еще часок, чтобы не прерывать прекрасные сны о бизонах, индейцах и путешествиях.

Наконец пришла очередь парижанина нести охрану. Он так хотел проявить бдительность, так напряжены были все его мысли и чувства… что, полюбовавшись четверть часика на звезды, Фрике зевнул, прилег и, не в силах бороться с дремотой, заснул сном праведника.

Уже светало. Смолк громкий храп полковника, Андре открыл глаза, а парижанин, обняв винчестер, все спал как сурок.

— Бог мой! — возмутился ковбой. — Надо признать, что охрана у нас хоть куда! Капитан, вы заснули как простой новобранец!

— Сам не знаю, как это получилось! — воскликнул Фрике, поднимаясь. — Убить меня мало! Вот недотепа!

— В следующий раз, — отрезал янки, — я буду дежурить за двоих.

— Черт возьми! Ну разжалуйте меня в капралы и посадите на гауптвахту! Принимаю ваши упреки, правда, мне кажется, что здесь спать безопаснее, чем в башне броненосца.

— Я так не думаю, мистер Фрике, и позвольте заметить, что для опытного путешественника, объездившего столько стран, вы слишком легкомысленны.

— Вы по-прежнему считаете, что здесь опасно?

— Уверен, мистер Фрике, хотя был бы рад ошибиться!

— Не сердитесь, полковник, в следующий раз постараюсь загладить свою вину. Если нам еще что-нибудь будет угрожать, увидите, чего я стою!

— Не сомневаюсь, иначе бы я не был сейчас с вами.

Лошадей оседлали, дали каждой немного воды из бурдюков, и трое охотников, наскоро перекусив, снова поскакали галопом по следам бизонов.

Прошло несколько часов, а они так ничего и не обнаружили. Полковник и Андре уже подумывали о возвращении в лагерь, но неожиданно им встретилась еще одна группа индейцев, расположившаяся в небольшой рощице под деревьями.

— Эти мошенники, как и мы, охотятся на бизонов, — вполголоса сказал полковник. — Вот почему наша дичь убегает. Бизоны боятся краснокожих как чумы.

Индейцы сидели на корточках вокруг небольшого костра. Тот, кто, видимо, был у них вожаком, на ломаном английском пригласил охотников спешиться и выкурить трубку.

Друзья приняли приглашение. Андре достал свой кожаный каталонский бурдюк, отлично зная, что хороший глоток виски — верное средство для установления контактов.

Эти индейцы, столь же грязные и оборванные, как и их сородичи, встреченные накануне, говорили по-английски гораздо хуже. Вожак, видя, что трое белых едва понимают их слова, обратился к ним на своем наречии, которое знают охотники и ковбои в пограничной зоне.

— Дьявол вас побери! — подчеркнуто резко воскликнул полковник. — Краснокожий думает, что белые охотники, прибывшие из страны Великого Отца Вашингтона[52], говорят на языке воинов прерий?

— Мой брат не знает языка Просверленных Носов?

— Какой я вам брат?! Это в церкви твердят, что все люди — братья, да я давно там не бывал. Ваш брат, мой почтенный краснокожий, ни слова на вашей тарабарщине не понимает. Вот так-то…

— Но, полковник, — вмешался Андре, — мне кажется.

— Помолчите-ка! Дайте прислушаться… Не отходите ни на шаг от лошадей… Чувствую, они что-то задумали…

— Мои братья не хотят сесть к костру Волков Прерий? — спросил на ломаном английском индеец. По лицу его пробежала едва заметная тень, когда он узнал, что белые не понимают языка аборигенов[53].

— Нет, не хотят. Ваши братья — охотники и идут по следам бизонов. Если Волки Прерий сообщат что-нибудь о бизонах, то они получат огненной воды.

— Хоу! — только и ответил краснокожий. Это гортанное восклицание, видимо, означало согласие.

Затем он не спеша отдал своим людям несколько коротких приказаний на родном языке. Десятка полтора оборванцев внимательно его выслушали.

Полковник, лишь притворившийся, что не знает языка индейцев, не пропускал ни одного слова и понял: готовится вероломное нападение. Услышав, что мерзавец приказал своим дружкам наброситься на охотников и захватить их живыми, ковбой преспокойно сунул руку в карман, пришитый за спиной к поясу брюк, вытащил заряженный револьвер и выстрелил в голову индейцу.