Принц на белом коне (СИ)

Глава 8. Бармалей и кот Черныш

Я свесила ноги в люк и задержала дыхание. Из-под земли несло помойкой, кошками, сыростью и запахом немытых ног…

— Я не полезу! — провыла я, отчего-то уверенная, что придётся.

— Ещё слово, и я уйду! — пригрозил Мишка.

«Зачем я связалась с ним? — подумала я с досадой. — Какого чёрта лазаю по этим кустам, продираюсь сквозь крапиву, когда можно просто поменять квартиру!»

Я едва хотела открыть рот, чтобы попросить Мишку помочь вылезти наверх, как за ноги кто-то схватил. Впрочем, ясно кто. Мне не было видно, но я сквозь ткань джинсов почувствовала прикосновение бомжа. Причём он обхватил мои ноги руками и прижал к себе. Мне вдруг показалось, что в этих объятьях они искривятся, а белая кожа покроется струпьями и коростами…

— Ыы-й! — вырвалось у меня со слюной.

Я вцепилась в землю у люка, но было поздно.

— Мишка, помоги! — хрипел снизу бомж.

— А-аа! — кричала я.

Мишка схватил меня подмышки и приподнял мой зад над кромкой люка. Я оказалась как карандаш в стакане. Нижняя часть в коллекторе, верхняя ещё нет. В тот же миг бомж стал тянуть вниз. Вот уже я до груди ушла в преисподнюю, ещё чуток и до подбородка… Металлический обод кромки люка оказался перед глазами…

— Отпускай! — приказал бомж, и ловко подхватил меня за спину.

— А-аа!

— Не ори!

Липкое зловоние обдало мне ухо, и я прижала его к плечу, продолжая кричать.

«Господи! — Голову рвало от гнусных впечатлений. — Я на руках бомжа!»

Он поставил меня на землю, словно хрустальную вазу, и отступил на шаг.

— Отойди в сторону! — раздался над головой голос Мишки.

Я поняла, что уже молчу, и подчинилась. Мишка спустился, и я схватила его под руку, словно старого друга. Да куда там! Будто бы нет на свете никого дороже и ближе этого алкаша. Мишка это почувствовал. Он лукаво подмигнул Бармалею и подставил мне небритую щёку для поцелуя. Я отпрянула.

— Дурак! — вырвалось у меня.

— Скорее дурашка, — проворковал он ласково.

— Я хочу домой! — захныкала я.

— Потерпи немного, — с этими словами Мишка взял меня за плечи и развернул лицом к Бармалею.

Бомж виновато развёл руками и двинул прочь. Механически передвигая ногами, я направилась следом. Странно, но в проходе было светло. Желтоватый свет давали развешенные под потолком лампочки. Это слегка взбодрило, но не настолько, чтобы успокоиться. Я просто взяла себя в руки, насколько могла. В голове пустота, заполненная звенящим страхом. Ещё мне было противно. Стараясь не задеть грязных стен, я продвигалась шаг за шагом за бомжом, чувствуя спиной идущего следом Мишку. Ноги словно ватные, поджилки тряслись…

Мы пробрались по узкому и сырому коридору, стены которого были выложены кирпичом и оказались перед проломом в стене. В принципе проломов было два. Один над головой, и через него шли какие-то пыльные кабеля и трубы, и второй, большой. В него протиснулся Бармалей и теперь ждал с другой стороны, когда я проделаю то же самое. А я стояла и думала. Вдруг он сейчас вздумает подать мне руку? Что тогда? А ну как я не протяну ему свою аккуратную ладошку с красивыми ноготками на пальчиках с нежной кожей, а он её схватит сам, своей грязной ручищей? Я представила прикосновение и содрогнулась.

— Чего стоишь? — раздался из-за спины голос Мишки.

Странно, но мне уже не было страшно. Может, просто оттого, что бояться было попросту бесполезным теперь занятием. Кричи, бейся, царапайся… Всё одно. Я под землёй один на один с двумя мужиками. Хотя, вернее сказать, с двумя представителями социального дна, которые имеют детородные органы, присущие для противоположного пола. К слову сказать, и Бармалей ещё возможно может поиметь женщину. На вид, даже в лохмотьях, он выглядел относительно молодо. Если брать поправку на алкоголь и образ жизни, то где-то за сорок. А это для мужчины ещё не приговор. Выходит, случись что, и мне предстоит с ними с двумя… А что если они и вовсе меня здесь будут держать для своих утех?! А потом я ещё забеременею от кого-то из них… Вот это история! — восхитилась я и ужаснулась одновременно.

— Господи! — вырвалось у меня, и я стала протискиваться вслед за Бармалеем.

Причём делала это так, чтобы не касаться стен руками.

Мы прошли ещё немного, а потом и вовсе почти проползли несколько метров на четвереньках. Я вдруг поняла, что по щекам текут слёзы, а странный вой издают мои, сложенные трубочкой губы… Я проклинала тот момент, когда решилась идти к Мишке. Но пути назад не было ни в прямом, ни в переносном смысле. В первом случае я и так далеко зашла, и было бы просто жалко останавливаться. Ну и второе; чтобы вернуться, мне придётся протиснуться между Мишкой и стеной, а потом ещё невесть сколько пробираться по этим лабиринтам. И если я даже доберусь до злосчастного колодца с лестницей, то не смогу самостоятельно взобраться по ней…

Бармалей жил в небольшом бетонном помещении, вверху которого был люк. Почему мы не проникли в него сразу, тут же объяснил Мишка.

— Он выходит прямо во двор поликлиники, и если нас увидят, то прогонят, — сказал он, проследив за моим взглядом.

— Господи! — простонала я, озираясь, и тронула скулы кончиками пальцев.

Пыльный и липкий воздух стянул кожу. Что теперь будет с лицом! Взгляд, словно магнитом, тянуло к кровати. Вернее это была спинка от дивана, заправленная каким-то грязным тряпьём. Я вдруг отчётливо представила себя, распростёртую на этом хламе. Голая и красивая. Пол враз качнулся от этих мыслей и поплыл, а к горлу подступил тошнотворный ком.

— И-ии! — запищало где-то.

— Опять! — раздосадовано проговорил Мишка и приказал: — Молчать!

Я просто задержала дыхание и принялась изучать интерьер дальше. Часть стены была занята полками из разнотипных досок и обломков разной мебели. Они гнулись от веса самого хлама. Пивные бутылки, книжки без обложек, обогреватель без шнура, фарфоровый чайник без носика… Под потолком, невесть как, были прикреплены корзины от тележек, которые используют покупатели в гипермаркетах, чтобы довести покупки до машин на автостоянках. Они оказались заполненными упаковками с макаронами, разными крупами и консервными банками.

Бармалей проследил за моим взглядом и пояснил:

— Это чтобы крысы не добрались.

— Боже! — ужаснулась я. — Здесь есть настоящие крысы?

В затылок будто кто-то подул ледяным воздухом, а по спине побежали мурашки. Мне показалось, что из тёмного угла, откуда-то из-под ящика, на меня кто-то смотрит. Может ещё один бомж? А ведь они живут колониями! — мелькнула мысль. — Что если остальные затаились и ждут, когда эти двое насладятся мною, чтобы потом выбраться из своих углов и начать терзать моё тело…

— Я кота завёл, — похвастал между тем Бармалей. — Но они на него особо внимания не обращают. Правда, когда он дома, перестали ночью по мне шастать.

И тут я увидела огромного чёрного кота. Он лежал на каких-то лохмотьях под трубами.

— Какой большой! — восхитилась я.

— Черныш зовут, — представил друга Бармалей. — Мне с ним не скучно…

Услышав свою кличку, Черныш открыл глаза, сладко зевнул, показав огромную розовую пасть и снова уронил голову на лапы.

Вид кота успокоил, и я продолжила изучать интерьер. Все углы этой небольшой кельи оказались завалены обломками мебели, какими-то металлическими деталями, а стены увешаны одеждой. Был здесь небольшой телевизор и радиоприёмник. Всё это источало запах гниения, сырости, нечистот и залежалых вещей.

— А откуда у вас электричество? — спросила я больше для того, чтобы подбодрить себя собственным голосом.

— Здесь идёт провод по всему проходу, — стал объяснять Бармалей. — Когда работают коммунальщики, то подключают к нему дрель или ещё какой инструмент. Вот я и подворовываю, пока не хватились, — признался он.

— Понятно, — пробормотала я, удивлённая тем, как обживают подобные места бомжи.

— Чай будете? — продолжал удивлять Бармалей и вопросительно посмотрел на меня. — Или кофе?

От того, как сидевший на останках стула в углу Мишка затрясся от смеха, я поняла, что лицо у меня весёлое…

— Нет, спасибо, — как можно вежливее отказалась я, и покосилась на грязную кружку.

— Ребята принесли вино, — с этими словами Бармалей наклонился и, с важным видом, поднял с полу двумя пальцами пустую бутылку.

— Они выпить приходили? — попыталась я угадать, всё ещё не веря в то, что встретившиеся нам наверху молодые люди спускались сюда.

— Нет. — Бармалей бросил бутылку в угол и с досадой сказал: — Такую и не сдашь никуда.

— Ты так и не сказал, зачем к тебе молодёжь приходила! — напомнил Мишка.

— Визит вежливости, — с важным видом сообщил Бармалей. — Разве нельзя?

— Странные визитёры, — пробормотал Мишка и спросил: — Может они про твою кубышку пронюхали?

— Откуда? — Бармалей выпучился на него словно на несмышлёного ребёнка. — Кроме тебя никто не знает!

— Точно? — не поверил Мишка.

— Что ещё за кубышка? — полюбопытствовала я.

— Ну вот, — расстроенно проговорил Бармалей. — Теперь ещё и она.

— Марта всё равно у тебя останется! — ошарашил Мишка. — Ты ведь мечтал о хозяйке?

— Чего? — протянула я, пытаясь уловить в его голосе нотки иронии.

Конечно, он шутит! Причём очень правдоподобно это у него выходит. Да ещё и обстановка способствует.

— Только надо ей ногти постричь, — поддержал шутку Бармалей, с серьёзным видом. — А то как она с таким маникюром будет мне картошку чистить и пол мыть?

— Размечтался! — крикнула я, ощущая нарастающую тревогу.

— Где ты здесь мечтателей видишь? — спросил Мишка, гремя цепью, которую тащил из кучи какого-то хлама. — Вот, Катька здесь пять лет жила и ничего. Поначалу тоже ерепенилась. А потом привыкла и, даже, Бармалея любимым называть стала. Царствие ей небесное…

Пол под моими ногами дёрнулся и поплыл, а я сама с каким-то воем стала погружаться в темноту.

В следующий момент звук стал прерываться.

Я поняла, что меня трясут за плечи и вырвалась.

— Зачем так шутишь? — с укоризной спросил Мишку Бармалей и сунул мне под нос кружку.

Во рту всё пересохло, но я толкнула его в грудь двумя руками, отчего вода расплескалась.

И тут я поняла, что сижу на его так называемой постели. От одной мысли, чем может кишеть это тряпьё, я вскочила.

— Всё? — спросил, настороженно глядя мне в глаза Бармалей.

— Всё, — подтвердила я и взмолилась: — Только не шутите больше так!

Бармалей отошёл в угол, встал на четвереньки и залез в лежащий на боку ящик. Странно, размерами он был явно больше размеров люка, через который мы пролезли. Но, в следующий момент, мне было уже не интересно то, как в подвал попадают предметы больших габаритов, поскольку моё внимание переключилось на металлическую коробку, в руках с которой вновь появился на свет Бармалей.

— Это чтобы крысы не поели, — пробормотал он, ковыряясь с запором.

— Что здесь? — спросила я.

— Бармалей копит на квартиру деньги, — сказал за него Мишка. — Бутылки собирает, металлолом. Иногда его просят помочь что-нибудь утащить на свалку от подъезда. В общем тот ещё бизнесмен.

Тем временем Бармалей открыл коробку, запустил в неё руку и достал небольшую пачку перетянутых резинкой купюр разного достоинства.

— Вот! — Он покрутил деньги перед носом. — Мечта.

— Можно неделю бухать, — проговорил с тоской Мишка, наблюдая за тем, как Бармалей прячет свой клад. — С голоду будет умирать, не за что не потратит.

— Может чего покрепче? — с этими словами Бармалей обратился уже к моему провожатому.

— На работе не пью, — отшутился Мишка и напомнил: — Ты нам диск покажи…

— Что значит покажи! — взорвалась я. — Пусть вернёт! А я его отдам этим бандитам.

— Вот даёт! — восхитился Бармалей. — Теперь это не твой диск, а мой, и поэтому я на него могу цену установить…

— Говори, сколько хочешь? — сходу спросила я, желая только одного, как можно быстрее покинуть эту пещеру.

— Надо подумать. — Бармалей уселся на пластиковый ящик из-под бутылок и закатил глаза под потолок. — Если учесть, что такая как ты фифа не побрезговала и полезла в логово бомжа ради какой-то железяки, то стоимость моих услуг может резко подскочить…

— Каких это ещё услуг? — осмелела и повысила я голос. — Чего ты там возомнил?

— Ну как каких? — удивился Бармалей. — Я её нашёл, чем предотвратил вывоз на свалку, где эту деталь по определению уже будет невозможно найти. Достал и очистил от нечистот и не продал до вашего появления.

— И что? — злилась я, удивлённая тем, как он говорит.

— Тысяча, — назвал Бармалей цену.

— Рублей? — зачем-то спросила я, и тут же про себя выругалась. Надо было дать тысячу и разбегаться. А так, дала ему повод усомниться в такой маленькой стоимости диска. Да оно и дураку понятно, что жизнь человеческая намного, если не в разы дороже… А этот самый диск сейчас для меня как игла в яйце для Кощея бессмертного.

— Нет, евро! — выпалил Бармалей.

— Ты не наглей! — предостерёг Мишка вяло.

Мне показалось, в его голосе присутствовало театральное безразличие и скрытый азарт. А они ведь меня теперь на пару разводят! — мелькнула мысль. — Потом, если что, вместе пропивать эти деньги будут!

И тут меня осенила идея и я встала.

— Значит диск точно у тебя? — спросила я и пытливо посмотрела бомжу в глаза.

— Точнее некуда, — подтвердил Бармалей.

— Отлично! — произнесла я с облегчением. — Так и скажу им.

— Кому и что ты скажешь? — спросил Бармалей, с тревогой в голосе.

Но я уже не слушала этого бомжа, а посмотрела на Мишку и попросила:

— Проводи меня домой.

— Уверена? — справился он.

— Так же как и в том, что отдам сейчас тебе бутылку превосходного конька, которая стоит в мом холодильнике! — выпалила я.

— Это, за какие такие заслуги? — не поверил Мишка.

— За проделанную работу, — объяснила я.

— Э-ээ, — протянул Бармалей, переводя взгляд с меня на Мишку и обратно. — А я как же…

— А ты жди тех, кто теперь придёт за этой штуковиной, — проинформировала я его. — И поверь, церемониться они не будут.

— Не понял…

— А чего тут понимать? — неожиданно вмешался в разговор Мишка, по-видимому, воодушевлённый моим обещанием наградить его коньяком и потерявший всяческий интерес к деньгам, которые я не собиралась платить. — Эти ребята здесь тебя и похоронят, а диск заберут даром.

— Я выброшу его, — пообещал Бармалей.

— Не выбросишь, — уверенно заявила я. — Поскольку теперь понимаешь, что от него и твоя жизнь зависит тоже. Ведь мы расскажем бандитам, что предупредили тебя…

— Хорошо, — заторопился Бармалей и вскочил со своего места. — На бутылку хотя бы дайте!