Принц на белом коне (СИ)

Глава 20. Страшная новость

Вместо запланированных трёх дней, я провела на квартире, ключи от которой мне дала Труфанова, неделю. Хорошо, что её хозяйка продлила себе каникулы, о чём сообщила детективу по телефону. Причина банальна, если самого Старикова упрятали за решётку быстро, то его многочисленных помощников ещё неделю «гоняли» по Москве и её окрестностям. Лишь сегодня с утра Юля объявила мне, что я в безопасности. Хотя я и так не пряталась особо. Жильё на время поменяла, а от привычек шляться по ночам не отказалась. Так я стала узнаваемой стразу в двух ночных клубах и дополнила свою копилку парой флиртов с продолжением на одну ночь. Лёнька, сын олигарха торгующего услугами связи, был от меня без ума, но молод, а Фрол оказался не в моём вкусе.

На улице было пасмурно. Я ещё долго слонялась по квартире, пытаясь заставить себя убрать хотя бы в ванной и помыть посуду, но ограничилась тем, что просто составила её в раковину. В конце концов, Юля сама сказала, что своим появлением здесь я избавила её от необходимости включать по вечерам свет, и вынимать из почтового ящика весь тот хлам, что суют в него рекламные агенты. Имитируя присутствие в квартире людей, я всё-таки не только делала какую-то работу, но ещё и рисковала.

Въезд во двор оказался перекрыт машиной, которая привезла в аптеку товар и я пошла пешком. Странно, меня не было здесь всего ничего, а, казалось, прошла целая вечность. Что-то было не так… Я шла через двор и не могла понять, почему так странно посмотрела мне вслед соседка, не поздоровался, приветливый до этого, дворник-киргиз и отчего молодая мама суетливо взяла на руки ребёнка, который крутился около подъезда. Я прожила здесь всего пару недель и эти люди по определению не могли меня знать, а складывалось впечатление, будто бы стала за время своего отсутствия телезвездой.

— Может быть Бармалей постарался? — гадала я вслух, открывая двери.

Странно, если нижний замок открылся легко, то в верхний ключ даже не вставлялся.

Что за чертовщина? — удивилась я, отступая на шаг от двери и собираясь с мыслями. — Наведаться ко мне люди Старика до ареста, конечно, могли, но ведь замок менять они уж точно не стали бы. Неужели снова идти к Мишке?

Двери долго никто не открывал, и я уже собралась уходить, как из квартиры раздался грохот.

— Понятно, снова на рогах! — пробормотала я.

Раздался звук открывающегося замка и, на пороге, возник полуодетый Мишка. Его взгляд был устремлён куда-то мимо моего правого уха. Причём глаза смотрели как бы в разные стороны.

— Кто? — изрёк он, и вдруг попытался закрыть дверь.

— Тихо! — Я выставила руку и вошла, сдвинув его в сторону.

Мишка повёл себя, по меньшей мере, странно. Он вдруг стал пятиться задом, пока не налетел спиной на стену.

— Кыш! — вырвалось у него с воздухом и слюной, повисшей на нижней губе.

— Что с тобой? — спросила я, вглядываясь в его глаза. — Неужели допился? И в каком я тебе предстала образе, если так?

— Ы-ыы! — провыл он и стал креститься.

Стало жутковато. Однако, так и подмывало поиздеваться над болезным, и я провела ладошкой у себя над темечком, гадая:

— Я, наверное, с рогами? Или нет, дай угадаю? С крыльями? А может у меня нимб?!

Рука Мишки после крестного знамени, словно крестился гирею, безвольно упала вдоль туловища.

— Что, теперь меня грохнуть решила? — ошарашил он.

Пришла очередь испугаться мне.

— Ты что несёшь? — спросила я.

— Бармалея за что? — Он вытаращился на меня стеклянными глазами и громко икнул.

— Фу! — Я скривилась от запаха перегара и помахала перед его лицом ладошкой.

Он попытался поймать меня за запястье, но не смог и промахнулся, хватившись за пустоту. В следующий момент, словно вес пригоршни воздуха оказался неподъёмным, он полетел вслед за стиснутым кулаком и с размаху врезался лбом в стену.

— Уй-ху-е! — провыл он, корчась на полу и жмурясь от боли.

Я знала, если он проспал хотя бы час, то после такой встряски быстро придёт в себя и направилась в комнату.

Сзади сначала доносилась возня и кряхтенье. По звукам я поняла, Мишка поднялся. Потом стали надвигаться нетвёрдые шаги. Мишка проковылял мимо и прямо к столу. Схватив с него бутылку минеральной воды, он приник к горлышку и стал жадно пить. Вода тоненькими струйками катилась по небритому подбородку, оставляла мокрые дорожки на шее и превращалась в пятна на ржавого цвета майке. Осушив бутылку, он громко отрыгнул воздухом, и с размаху уселся в кресло.

— Хорош! — констатировала я, стараясь не смотреть на вывалившееся из трусов хозяйство, похожее на клубни картошки в волосатой мешковине. Другая бы на моём месте с воем бросилась прочь, но не я, потому как знала, их хозяин забыл о существовании такового богатства до полного вытрезвления.

— Ты где пропадала? — сподобился и спросил он.

— А ты никак с горя запил? — съязвила я. — Не вынес разлуки со мной?

— С горя, — подтвердил Мишка и сжал губы, словно ребёнок, готовый расплакаться.

— Что стряслось? — спросила я, не веря в его скорбь. По опыту знала, в конце загула все алкаши вдруг становятся сентиментальными и рыдают по любому поводу. Они плачутся близким, жалуются на себя говнюков, скорбят по усопшим и, даже, оплакивают щенков из детства… Всё что подвернётся под руку. Сколько я выслушала от отца откровений, после которых он рвал на себе майки, а потом размазывал ими на лице слёзы!

— Боо! — протянул Мишка и вновь залился слезами.

— Да что это такое? — недоумевала я глядя на это создание.

— Барма-кх-кх! — зашёлся он кашлем, подавившись собственными слезами.

— Ты можешь толком объяснить, что произошло? — крикнула я.

— Бармалея убили! — выпалил он.

Я не поверила своим ушам.

— Как? Да что ты гонишь? Спит, наверное, мертвецким сном, а ты принял его за мёртвого.

— Полиция была, — провыл он протяжно и по-бабьи. — Тебя тоже искали. Кто-то сказал, что вы с ним у подъезда в ту ночь ругались.

Меня обдало жаром. Это было похоже на правду. Причём, если учесть мой предыдущий опыт общения с правоохранительными органами, на горькую правду.

— Как это произошло? — допытывалась я. — И когда?

Этот вопрос меня интересовал куда больше. Ведь если Бармалей умер в ту ночь, когда нас привёз Макс, то это можно легко привязать ко мне.

— Его прямо у себя в доме зарезали, — рассказывал Мишка. — Тридцать раз ножом! Звери!

— В каком доме? — не могла я взять в толк.

— Ну, там, — он показал мне пожелтевшим от курева пальцем за спину. — Мы ещё там с тобой были…

— Это в том самом подземелье? — догадалась я.

— Точно! — Он кивнул, ударившись подбородком о грудь.

— И что, полиция на меня думает? — гадала я.

— Уже нет, — успокоил он и замотал головой.

— Как это уже? — опешила я. — А до этого разве думали?

— Экспертиза показала, что били ножами три разных человека, причём среди них была девушка, — объяснил он.

— А почему меня перестали подозревать? — озвучивала я один за другим вопросы, роем возникающие в голове.

— Кто? — Он перестал выть и уставился на меня припухшими и красными глазами.

— Как кто? — Я разозлилась. — Полиция!

— Насчёт полиции я ничего не знаю, — заговорил он и шмыгнул носом. — А вот я уже не думаю, что это ты.

— Вон оно что! — протянула я, готовая рассмеяться. — Ты у нас, конечно, авторитет!

— Представь себе!

За спиной что-то скрипнуло. Я обернулась и увидела огромного чёрного кота. Он тёрся об дверь, которая поскрипывала в такт движения.

— Это же Черныш Бармалея! — вспомнила я.

— Осиротел, бедняга, — проговорил Мишка. — Вот забрал себе.

— Значит я в полиции под подозрением, — констатировала я с горечью, размышляя как быть. — Могут сказать, будто с друзьями пришла и убила.

— А разве не так было? — ошарашил вопросом Мишка, который уже и забыл, что говорил минуту назад.

— Тьфу на тебя! — крикнула я. — Вставай, приводи себя в порядок и пойдём, — приняла я решение.

— Куда? — опешил он от металла в моём голосе.

Вообще, я заметила, Мишка на генном уровне боялся строгих женщин.

— Есть один человек, — стала я вводить его в курс дела, размышляя, стоит или нет, это делать сейчас, если уже на улице он наверняка спросит, куда мы направляемся. — Она частный детектив и раньше работала в полиции. Там всё расскажешь.

Мишка встал и вдруг переменился в лице.

— Не пойду я с тобой! — заявил он плаксивым тоном.

— Это почему? — опешила я.

— А может ты меня того, — он провёл по шее ладонью. — Как Бармалея…