Принц на белом коне (СИ)

Глава 15. Похищение

Ноги гудели, а глаза слипались.

— У тебя денег хватит? — в который раз поинтересовался таксист.

— Не волнуйся, рассчитаюсь, — ответила я пространно, следя за входом в бутик.

На самом деле я уже была близка к тому, чтобы разрыдаться. Почти весь день я как хвост таскаюсь за Платовой без какой-либо цели. Что я буду делать с информацией о том, где и как она проводит время? Разве я киллер, которому нужно определиться с выбором места для нападения, или грабитель, который ищет удобного случая, чтобы угнать, например, её кабриолет? Для чего мне всё это? А между тем я действительно не только сейчас лишусь всех своих сбережений, но и возможно ещё буду отрабатывать долг у таксиста… Я невольно, и в который раз скосила на него взгляд. Кучерявый брюнет походил на кавказца, но говорил без акцента, да и темперамент не тот. Но от этого не легче. Вдруг действительно не хватит денег? Что тогда? «Дяденька, может, договоримся?» Жесть! Я представила его голым и непроизвольно поморщилась. Сегодня мне хотелось только одного, побыстрее добраться до ванны. Однако и тут мои мысли ждало разочарование. Стоило подумать о ванной, как в памяти всплыл Бармалей.

Платова уже битый час была в бутике. «Сколько можно выбирать себе сумку? — думала я.

Наконец она вышла и направилась к автостоянке.

— Снова за ней? — спросил очевидное таксист.

— Угадал, — ответила я, уже уверенная, что она сейчас поедет домой.

Так и вышло. Спустя полчаса стояния в пробках на Садовом, мы повернули во двор старого, дореволюционной постройки дома. Его адрес мне вручил Бармалей.

— Всё, приехали! — Я облегчённо вздохнула и решилась: — Сейчас прямо у подъезда перехвачу и всё объясню!

— Что, мужа увела? — попытался угадать таксист.

Только сейчас до меня дошло, что я размышляю вслух.

— Нет, парня…

— Она у тебя или ты у неё? — допытывался он.

Странно, вначале его устраивал просто ответ. Он видимо не рассчитывал, что я заговорю.

— Какая разница? — спросила я с досадой. Меня он злил. Ещё бы, ведь придётся отдать ему деньги… А что если? Я снова посмотрела на него.

— У вас есть дети? — спросила я.

— Что? — он не понял.

— У вас семья есть?

Таксист заволновался.

— Почему спросила? — поинтересовался он с тревогой в голосе. Оно и понятно, у этой категории особое чутьё на криминал и опасность. Я бы сказала как у хищников. Они всегда рискуют. Когда ночью пассажира берут, когда с полицией общаются или едут по пустой трассе.

Я пожала плечами. На самом деле от его ответа зависело то, как он вернётся из этой поездки. Мысль не платить всё больше овладевала мною.

Таксист повернул руль, и мы встали аккурат за кабриолетом, который притормозил перед въездом на подземную парковку. Я увидела, как Платова смотрит на меня в зеркало заднего вида. Небольшое, оно было закреплено на лобовом стекле. Я отвернулась. Тем временем полосатая труба взлетела вверх, и Платова въехала в подземный гараж.

— Нам туда нельзя, — догадалась я, разглядывая рослого охранника в синей форме.

— Ну что? — Таксист потянулся. — С вас пять тысяч.

— А ты меня не узнал? — Я развернулась и приблизила к немцу своё лицо, давая возможность получше себя рассмотреть.

— Не узнал, — признался он растерянно и тряхнул головой.

Я решилась на обман и приказала:

— Поехали в полицию!

— Зачем? — Таксист не понял подвоха и потянулся к ручке переключения передач.

— Там напишешь явку с повинной, — продолжала я.

Рука замерла над рычагом.

— Что ещё за явку с повинной? — недоумевал таксист.

— Как меня у гаражей изнасиловал! — крикнула я.

— Что?! — взревел он.

— Да! — Я врезала ему сумочкой по лицу и открыла дверцу. — Да! Я узнала тебя! И голос твой, и руки! Насильник! Помогите!

Охранника у шлагбаума сдуло как ветром. Ещё бы, зачем вмешиваться в конфликт? Ему за это не платят.

Размахнуться как следует не позволяло пространство. Сумочка задевала лобовое стекло и удары были не сильными. Тогда я решилась. Ради такого дела не жалко и ногтей. Невесть как я запустила пальцы в ставшее ненавистным лицом. Я вдруг поверила, что это всё действительно было. Мне даже привиделись на мгновенье чёрные силуэты гаражей, на которые я смотрю с досадой и страхом с заднего сиденья. Я вцепилась куда-то чуть ниже глаза и, по кошачьи, рванула ладонь на себя.

— Ах! — взревел таксист.

— Получай! — кричала я.

— Сука! — Таксист выскочил из машины на другую сторону и схватился за окровавленное лицо.

Я кубарем выкатилась на тротуар и бросилась прочь. Я неслась, не разбирая дороги, распугивая прохожих и цепляя их сумочкой. Пару раз я столкнулась с шедшими навстречу мужчиной и женщиной. Хорошо, что обувь без каблуков. Невесть как я пробежала через весь квартал и перешла на шаг. Сердце стучало так, что отдавало в голову. Побродив с полчаса по району и успокоившись, я вернулась к проезду. Охранник был уже другой, а такси и след простыл.

— Простите, — обратилась я к охраннику, — как мне пройти к Платовой Ольге?

— Пусть нам сообщит ваши данные, пропустим, — ответил он.

— А иначе нельзя?

— Ещё пропускаем тех, кто здесь живёт, — добавил он.

К моему разочарованию, во двор этого дома даже пешком нельзя пройти. Необходима либо прописка, либо приглашение жильца.

Я шла по улице к станции метро. Был вечер. Солнце освещало лишь верхние этажи высоток. Рядом, у тротуара, тихо скрипнул тормозами джип.

«Началось! — скучно подумала я. — Сейчас раздастся голос: — Девушка, а хотите я вас подвезу?»

Однако вопроса никакого не прозвучало. Я лишь услышала рядом с собой шаги. В следующий момент из меня вырвался вскрик, и я потеряла опору.

И куда делись все мои качества? Я не издала ни звука. Пока меня волокли к машине, пока впихивали на заднее сиденье и до того времени, как машина набрала ход, я молчала. Стиснутая с двух сторон здоровенными парнями, я не могла не то чтобы шевелиться, мне было трудно перевести дыхание.

— Раздавите! — проговорила я, наконец.

— Что? — спросил тот, что справа.

Я посмотрела на него и тут меня прорвало.

— А-аа!

Ещё бы. Прорвет, кого хочешь. Я узнала мужчину, который на видеозаписи вбегал в номер Платовой первым. Он сходу ударил новоиспечённого евнуха ногой…

— Отпустите! — взмолилась я. — Никто вашей кассеты не видел. Я никому ничего не говорила. Вернее вру. Вру! — стала я каяться. — Мишка смотрел! Но он всё равно никому не скажет. А если не верите, можете его убить и дружка его тоже! Бармалей зовут. Если вы меня убьете, то вам некому будет показать, где этот бомж живет, и тогда зря потратите на меня время…

— Вот тараторит! — восхитился тот, что слева.

— А-аа!

— Заткнись! — приказал кто-то и я замолчала.

Машина неслась куда-то от центра города. Кто бы сомневался? Конечно, меня сейчас вывезут из Москвы, чтобы закопать где-нибудь в лесочке. Наверняка у этих бандитов есть целое кладбище в укромном месте. И возможно меня похоронят рядом с тем бедолагой, которого лишили мужской гордости.

«Вот же гад! — Я вдруг разозлилась на этого страдальца. — Зачем он сделал подлость? Ведь жил бы спокойно и никто его убивать не стал, а если бы не убили, то и записи той злополучной не было. Из-за одного подонка столько людей погибнет!»

Мне стало жалко себя, и я заплакала.

Машина переехала через МКАД. Я престала соображать и тупо смотрела перед собой. Неожиданно меня осенило. Нет, такая как Платова, не может быть совсем уж злой. Да, она изувечила негодяя. Но так мужикам и надо. Ведь просто так не будет женщина хвататься за нож. Но если он заслужил, то я-то причём?

— А вас как зовут? — спросила я того, что сидел справа.

Судя по записи, он был самый злой из всех. По принципу Кольки Контекста в драке надо бить первым самого сильного я здесь решила начать с самого злого. Раз он самый злой и вбегал первый, значит самый авторитетный. Конечно, в прямом смысле я его и пальцем не собиралась трогать. Но из всех определила как главную цель своих чар и других качеств, которыми мне придётся воспользоваться, чтобы остаться живой. «А может мне и вовсе удастся влюбить его в себя, и он устроит побег? — мелькнула мысль. — А я в благодарность выйду за него замуж и нарожаю детей…»

— Макс меня зовут, — представился между тем мужчина.

«Ну, конечно тебя зовут по-другому, — подумала я, — но какая разница?»

— Макс, миленький, позвони, пожалуйста, — взмолилась я, и тут у меня напрочь вылетело имя Платовой из головы. А поскольку я не хотела называть по фамилии, словно какая-то крутая, то замолчала.

— Маме? — стал гадать тот, что слева.

— Нет!

— Папе?

— Да нет же! — выкрикнула я. — Своей хозяйке!

— А откуда ты знаешь мою хозяйку? — сходу поинтересовался Макс.

— Ну как, — я растерялась. — Вы ведь меня похитили.

— Похитили, — подтвердил он. — А причём тут хозяйка?

Не зная, как ответить, я спросила:

— А куда вы меня везёте?

— Один арабский шейх тебя нам заказал, — громко сказал из-за руля бритый наголо парень. — Вот сейчас привезём в аэропорт, а оттуда в гарем полетишь…

Все грохнули со смеху.

— Издеваетесь?

Машина сбавила ход и свернула в лес.

— Ы-ыы! — завыла я.

Кто бы знал, что я вот так вот закончу? Но почему так несправедливо? Почему Вика, эта бледная моль с бесцветными ресницами будет жить, а я нет? Почему кто-то будет любоваться травкой и солнышком, а я лежать в сырой и холодной земле среди червяков?

Я выла и размышляла, а машина ехала. Вот уже кончился лес, и мы оказались в каком-то посёлке. Я замолчала.

Машина проехала через его центр. Мимо промелькнули автобусная остановка и магазин. Меня снова охватила тревога, когда машина встала перед высокими железными воротами, створки которых медленно поехали в стороны. Машина въехала во двор красивого коттеджа. Я немного успокоилась. Если бы решили убить или замучить, то сделали бы это в лесу. А раз привезли сюда, значит, намерены торговаться. Я принялась моделировать в голове разговор.

— Выходи! — приказал Макс, когда все вышли из машины.

Я подчинилась.

— Надо было мешок на голову надеть! — спохватился рослый парень с бритой наголо головой.

— Точно! — Макс ударил себя по бокам руками.

— Да ладно, — длинноносый громила криво и недобро усмехнулся и ошарашил: — Всё равно её убивать здесь придётся…

Земля под ногами вдруг сделалась мягкой и гулкой. Это я поняла от того, как упала на неё. Во-первых, мне было ничуточки не больно, а во-вторых, после того как голова коснулась её, я услышала протяжный и тяжёлый гул. Гул навалился на меня темнотой и растворил в себе.