Принц на белом коне (СИ)

Глава 11. Полуночник

Мишка уже почти приговорил весь коньяк и допытывался, нет ли у меня ещё чего-нибудь на перспективу, когда в дверь позвонили. Это было сродни с ударом тока. Я вскрикнула и встала.

Мишка уставился на меня давно оглупевшим взглядом и открыл рот.

— Кто это? — спросила я

— Посмотри! — предложил он.

— Я боюсь! — сказала я очевидное. Моё воображение нарисовало парней с бритыми затылками и взглядом исподлобья. У одного в руке был паяльник, второй держал утюг. Я затряслась и проблеяла:

— Мама!

— Сейчас! — пообещал он и встал. Однако не удержался на ногах и полетел обратно на диван. Раздался треск.

— Тише ты! — крикнула я в сердцах.

Мишка повторил попытку. На этот раз у него получилось. Он обошёл журнальный столик, всё же слегка задев его коленом, и двинул в прихожую. Я стояла не живая и не мёртвая.

— Кто? — проворчал он.

«Господи! — Я прижала ладошки к щекам, чтобы не закричать. — Зачем он спрашивает? Зачем вообще дал понять, что в доме кто-то есть? Надо спрятаться! Залезть в шкаф или в чулан. А, может, запереться в ванной? Точно! И начать кричать, что есть силы».

Вдруг раздался звук открывающегося замка. Всем своим существом я устремилась туда, к Мишке, чтобы повиснуть у него на руках и не дать открыть двери. Но смогла лишь об этом подумать. Я даже додумала его оскал и недоумения во взгляде… На самом деле не вышло сделать и шага. Позвоночник и низ живота вдруг остыли от ужаса.

— Привет, Бармалей! — раздался Мишкин вопль. — Ты как меня нашёл?

— Бармалей? — повторила я, не веря своим ушам, и рухнула в кресло.

— Привет, подруга! — радостно прогорланил Бармалей, разглядывая меня.

При его появлении в комнате, я снова встала.

— Ты чего припёрся? — спросил его Мишка, не обращая внимания на мою реакцию. А может просто делая вид?

— А ты разве забыл, какой сегодня день? — Бармалей загадочно прищурился.

— Пятница! — гадал Мишка.

— Уже суббота! — Бармалей с назиданием поднял грязный палец вверх. — Санитарный день у нас.

— Не у нас, а у тебя! — поправил его Мишка и стал мне объяснять: — Бармалей каждую неделю приходит ночью ко мне мыться.

— А почему ночью? — не могла я взять в толк.

— А сама как думаешь? — поинтересовался он.

— Соседей стесняешься? — догадалась я.

— Вроде того, — признался Мишка.

Между тем Бармалей стоял и ковырялся в носу.

— Прекрати! — крикнула я.

— Извини, — стушевался он и вытер палец об одежду.

— Приходи завтра, — предложил Мишка.

— Нет! — Бармалей категорично покрутил головой. — Завтра у меня встреча.

Я прыснула со смеху.

— Почему смеёшься? — обиделся он.

— Прозвучало пафосно, — пояснила я, уловив терпкий запах немытого тела, перегара и табака.

— Да пошла ты! — Он потемнел лицом и снова посмотрел на Мишку. — Так как?

— Мы в засаде, — объявил Мишка с важным видом.

— У меня вот что есть, — с этими словами Бармалей отвёл край грязной ветровки и показал торчащую за поясом бутылку.

— Пей один! — сказала я, и поёжилась от мысли, что сейчас с него по квартире сыплются микробы и разная грязь.

— Я что, алкоголик? — продолжал удивлять Бармалей. — И вообще, мне помыться надо.

— У тебя не найдётся для него полотенца и банного халата? — обратился ко мне Мишка.

По мере того, как смысл сказанного доходил до моего сознания, я теряла дар речи. Спустя минуту затянувшейся паузы, я просто открывала и закрывала рот, при этом мои руки непроизвольно двигались. Со стороны могло показаться, будто я дирижировала невидимым оркестром.

— Что это с ней? — спросил испуганно Бармалей, заворожённо глядя на меня.

— Снова приступ, — соврал Мишка.

«Сволочь! — подумала я. — Он ещё и шутит!»

Но Бармалей воспринял его объяснение всерьёз.

— Она что, припадочная? — допытывался он.

— Вроде того, — продолжал глумиться Мишка.

— Я вас сейчас обоих помою! — пригрозила я наконец.

— Не надо! — Бармалей выставил перед собой ладони, словно хотел так остановить покатившийся на него невидимый груз. — Я всё понял. Но так хоть может, выпьем?!

— Вот это деловое предложение! — загорелся Мишка.

— Я тебе выпью! — прокричала я и топнула ногой.

— Всё, ухожу! — пригрозил Бармалей.

— Я с тобой! — ошарашил Мишка.

— Нет! — Я в два прыжка оказалась в проходе и расставила в стороны руки. — Не пущу!

— У нас коньяк заканчивается, — объяснил Мишка причину столь резких перемен в настроении.

— У меня ещё есть! — призналась я.

С трудом выпроводивши поборника гигиены и чистоты, я выставила Мишке следующую порцию коньяка и поплелась спать.

Оказавшись в спальне, я закрыла за собой двери и стала двигать к ним комод. Он был тяжёлый и к тому же набит бельём. Немного попыхтев, я оставила эту затею и пристроила под дверную ручку стул таким образом, что его спинка не должна была позволить ей опуститься. Немного подумав, пристроила на него напольную вазу.

«Будет ломиться, опрокинет всё это хозяйство и от грохота протрезвеет», — надеялась я.

Осмотрев результаты своего труда я, не раздеваясь, улеглась поверх не расправленной кровати. Сон не шёл. Время тянулось медленно, а долгожданный рассвет всё не наступал. За окном что-то стукнуло. Я приподняла голову и обомлела. Прямо на меня, через стекло смотрел маленький мальчик. Как он оказался на такой высоте? Волосы на затылке зашевелились, и я открыла рот, чтобы закричать. Вместо этого услышала лишь тоненький и сдавленный писк. Между тем мальчик скривил рожицу и подмигнул.

Я кубарем свалилась с кровати и устремилась прочь. Странно, но стул у дверей пропал. Да что там, дверей не было тоже. Но я это поняла, когда оказалась в зале и встала как вкопанная. Ноги словно приросли к полу, а ужас сковал всё тело. Мишка сидел в кресле лицом ко мне. Вокруг него странные люди. Штанов на Мишке не было, а нижняя часть его была точь в точь как у Рольгейзер. Я заворожённо смотрела на стройные ноги, белоснежную кожу, туфли на высоких каблуках и… Кто-то что-то сказал и люди расступились. Я закричала.

…В комнате было светло. Грохот трамвая под окнами сходу вернул меня в реальный мир. Я была мокрой от пота и сидела в кровати.

— Надо же такому присниться! — проговорила я, страшась посмотреть в сторону окна. А вдруг этот мальчик всё ещё там? И вообще, почему именно ребёнок? — задалась я вопросом. — Может, к залёту? Да нет, не может быть…

Всё ещё находясь под впечатлением сна, я сползла на пол и направилась к дверям. Моя баррикада осталась нетронута. Немудрено, рождённому пить женщина даром не нужна. Я поставила на место вазу, сдвинула в сторону стул и открыл двери.

— Мама дорогая! — вырвалось у меня. Даже не так. Вначале я просто не поняла, что это было сказано мною.

В нос ударил терпкий табачный дух и запах перегара, а сквозь спрессованный и сизый воздух было трудно различить приметы интерьера.

«Господи! — я задержала дыхание. — Закурил всё же, сволочь!»

В комнате царил беспорядок, а Мишки нигде не было. Взгляд застыл на журнальном столике. Я от досады зарычала. На нём стояло блюдо из хозяйского сервиза заваленное окурками. Впрочем, Мишка не всегда попадал ими в свою пепельницу а, судя по светлым отметинам на полировке, тушил об стол. Валялись окурки и на полу.

«Наверное, ушёл», — подумала я и наступила в лужу.

— Это ещё что такое? — удивилась я вслух и огляделась.

Лужа была огромная. Труб никаких рядом не было. Я присела и едва хотела тронуть её рукой, как ощутила резкий запах мочи и выругалась:

— Сволочь!

Всё понятно. Не нашёл спросонья туалет, или он ему привиделся. Виновника образования мокрого места в съёмной квартире я обнаружила в кухне. Он лежал на полу и тихо посапывал.

— Вставай, сволочь! — потребовала я и ткнула его ногой в бок.

Мишка зачмокал губами и перевернулся на спину. Кухня тут же задрожала от его храпа:

— Хрр! Х-хрр!

— Вставай, кому говорят! — Я присела и стала тормошить его за плечо.

Мишка с трудом разлепил глаза.

— Привет! — изрёк он.

— Ух! — я поперхнулась смрадом перегара.

— Доброе утро! — побулькал он.

— Давай, поднимайся и вперёд убирать за собой! — приказала я зло.

От Мишки сегодня разило как накануне от бомжа Бормалея.

Он сел и вымученно улыбнулся.

— Сколько время?

— Зачем тебе? — спросила я и напомнила: — Счастливые часов не наблюдают!

— У нас осталось что? — задался он вслух вопросом.

— Ты на пол нассал, — объявила я. — Иди и убери…

— Я?! — Мишка вытаращился на меня и ткнул себе пальцем в грудь.

— А кто ещё?

— Я в гостях себе такие вольности не позволяю! — стал оправдываться он. — Так что не надо…

— По-твоему выходит я это я сделала?

— А ты что, небожитель? — Мишка криво усмехнулся и попытался встать. Однако его повело, и он со всего размаху врезался в кухонные шкафы мойки.

— Господи! — простонала я.

Мишка перевернулся на живот, встал на четвереньки и ухватился за край стола. Чтобы он случайно не свалился на меня, я отошла. Надо сказать, что с тех пор как я вселилась в эту квартиру, пол не видел воды, а мебель покрылась толстым слоем пыли. Поэтому когда Мишка всё же убрал с горем пополам свою лужу, я с досадой заметила, что паркет в этом месте разительно отличается цветом от остального.

— Какие планы на сегодня? — поинтересовался Мишка, появившись из ванны и потирая заросший подбородок.

— Тебя выпроводить и поменять жильё, — сказала я и решила, что если буду снимать квартиру, то чистую, чтобы подольше не прибираться в ней. А то взяли моду, выселяют одного жильца и тут же пускают нового, без всякой обработки. Так и скажу, вы, мол, давайте, приберитесь для начала, а потом уже решать будем, сколько платить…

Погружённая в свои мысли я не сразу заметила, что Мишка приутих. Спохватилась лишь, когда из комнаты донёсся характерный стук донышка бутылки об стол. Причём ставил он её уже не первый раз. Уж я-то научилась отличать степень опьянения по звукам, которые начинает издавать человек, равно как и по глупостям, которые он говорит и делает.

Мишку я застала сидевшим на диване перед почти пустой бутылкой водки.

— Ты где её взял? — спросила я, уверенная, что этот человек решил превратить мою квартиру в притон.

— Не шуми! — взмолился Мишка.

— Ну уж нет! — взорвалась я и показала рукой на двери: — Пошёл вон!

— Вот так сразу? — не поверил он и поморщился, словно у него вдруг заболела голова. Я знала, если уже успел выпить, то у него уже по определению ничего болеть не может. Просто прикидывается. Так им легче сосредотачиваться для ответа. Это я по отцу знала.

— Нет, по частям! — съязвила я, неожиданно поймав себя на мысли, что точно с такой этикеткой была бутылка у Бармалея. Это натолкнуло меня на мысль, что пройдоха всё же впустил ночью своего дружка, и я осторожно поинтересовалась: — Ты, кстати, где водкой разжился?

— Бармалей дал…

— Ты зачем ему открывал двери, в моё отсутствие?! — вскипела я.

— Ты дома была, — оправдался он, и захлопал глазами.

— Так, — протянула я, и направились в ванную. Максимум что я надеялась там увидеть, это воду на полу и не смытую пену со стен ванны. Причём я допускала, что эта самая пена цвета земли у люка, через который мы ходили к Бармалею в гости. Однако увиденное заставило меня оцепенеть. Вместо моих полотенец на осушителе болтались две пары дырявых носков и драные трусы…

— Господи! — я схватилась за голову и заворожённо уставилась на стеклянную дверцу стиральной машинки, где в грязной пене кувыркалось чьё-то тряпье. Впрочем, и так можно было догадаться, кому принадлежат лохмотья, которые пытается переварить машинка.

— Ты что наделал?! — завопила я.

— Что такого? — раздался за спиной спокойный голос Мишки.

Я развернулась и стала колотить его в грудь основаниями своих кулачков.

— Сволочь! — выкрикивала я. — Он ведь заразный!

— Скажешь тоже! — Мишка поймал меня за запястья.

— Где это чудовище? — спросила я и потребовала: — Вызывай его, пусть забирает своё барахло и проваливает!

— Чего его вызывать? — недоумевал Мишка и огорошил: — Он в детской спит.

— Что-оо?! — взревела я и устремилась прочь.

Бармалей не умещался в кровати, предназначенной для подростка. Спинки на ней были из дерева и имели две вертикальные перегородки, сквозь которые он просунул свои… Нет, ногами это не назвать… Такое ощущение что к его ступням были приклеены подошвы от кирзовых сапог… Даже не так. Как-то я видела в зоопарке орангутанга. Он сидел на заднице и ел банан, который ему бросил посетитель. Так вот именно такие как у него, с сизым отливом грязной кожи были ступни у Бармалея.

— А ну пошёл прочь! — завопила я что есть сил.

Спросонья и спьяну, Бармалей, видимо, подумал, что почивает на своих перинах у себя в подвале и попросту свалился на пол, тогда как ноги остались торчать в спинке.

От боли он взвыл:

— А-аа!

Я выскочила прочь, не в силах видеть этот кошмар.

Из детской ещё долго раздавались стоны и всхлипы. Что-то гремело, а Бармалей вскрикивал.

— Что ты с ним сделала? — поинтересовался Мишка.

— Иди и посмотри, — предложила я.

— Зря ты так, — с укоризной сказал он. — Между прочим, он бабу эту опознал.

— Какую? — не сразу поняла я о ком речь.

— Ну которая мужику это… Оттяпала в общем, — пояснил Мишка.

— Ага! — Не смотря на ситуацию, мне стало весело. — Она к нему каждую ночь приходит.

— Не ёрничай, — предостерёг он удручённо. — Бармалей лично ей дважды машину чинил, когда она только поднималась.

— Как это поднималась? — не могла я взять в толк, заинтригованная началом его рассказа.

— Начинала свой бизнес, — пояснил Мишка.

Он заметил проявленный интерес к теме и приосанился от собственной значимости.

— Рассказывай! — потребовала я.

— Почему бы тебе меня не спросить? — возмутился Бармалей.

Он стоял в дверях детской в хозяйском халате. Картина достойная того, чтобы выложить её в «Инстаграмм»… Миллионы просмотров обеспечены. Глаза красные, волосы дыбом. При этом грубая от ветра и грязи кожа на лице казалась чёрной. Я скрипнула зубами, но промолчала. В конце концов, мне отсюда не сегодня, завтра съезжать.

— Спрашиваю, — сказала я.

— Это Перова Ольга, — стал рассказывать Бармалей. — Начинала в конце девяностых с небольшого производства тротуарной плитки. Потом вышла замуж за Платова…

— А это кто?

— Это глава одного из районов Москвы в то время, — ответил за него Мишка.

— В результате все подряды по обустройству улиц и мостовых стали доставаться этой женщине, — перехватил инициативу разговора Бармалей. — Сам Платов тоже был не безродный. Прибрал к своим рукам небольшой заводик по производству строительных материалов и назначил свою жену его управляющей. Постепенно сфера их деятельности расширилась. Он пошёл выше и стал депутатом, а имущество оформил на супругу…

— Может, ты знаешь, где она живёт? — на всякий случай спросила я, поражённая не только осведомлённостью Бармалея, но и умением изложить материал.

— Где живет, не знаю, — признался Мишка. — Но могу предположить, что Платова по-прежнему пригоняет свои машины в наш автосервис.

— Скорее теперь за неё это делает водитель, — заключила я.

— Чушь собачья, — возразил Бармалей. — Она ярый автолюбитель. Даже не брезгует сама ключ в руки взять. Покруче любого мужика!

— Мы это уже заметили, — согласилась я, вдруг вспомнив, как легко она отхватила причинное место своему мачо…

— Ну так как? — напомнил он себе Мишка.

— Что как? — не поняла я.

— Берём Бармалея в свою команду?

— Чего?! — протянула я и потребовала: — Пусть собирается и валит отсюда!

— Но ведь он помог! — открыл было рот Мишка, но я не дала ему договорить:

— Он не нам, а себе помог! — твердила я. — Можно сказать жизнь себе спас. Не это, я бы его прибила.

Бармалей суетливо метался по квартире. Вот с него пропал халат и он просвистел мимо меня в детскую уже в мокрых штанах. Ещё немного и проскользнул обратно в ванную в рубашке…

— Между прочим, Бармалей просто скромный, — суетился Мишка, всё ещё надеясь на мою милость. — Он знаешь какой хозяйственный?!

— Ты мне его что, сватаешь? — не удержалась и спросила я.

— Ты не в его вкусе! — отвечал Мишка на полном серьёзе. — Тем более он старше…

— Дебил…

— Деньги, опять же откладывает на то, чтобы в этот мир вернуться. Каждый день… Понемногу и… Ты даже не знаешь, а ведь он плакал, когда я ему этот ужас показал! — неожиданно признался Мишка. — Бармалей чувственный!

Я расхохоталась.