Принцесса и медведь (СИ)

Глава 21

Приторочив к седлу землемерный циркуль и футляр с картами, Бьорн повернулся к Виоле.

— Скакун подан, принцесса.

Рагнар насмешливо хрюкнул, а Виола подошла к лошади и остановилась, ожидая, пока Бьорн подсадит ее в седло. Но тот стоял, скрестив руки на груди, и даже не шелохнулся, чтобы ей помочь. Чалый был настолько рослым, что макушка Виолы едва доставала до его холки. Проклятье, как же на него залезть? Она беспомощно оглянулась по сторонам. Рагнар и Бьорн выжидающе пялились на нее, и на их наглых бородатых рожах поигрывали ехидные ухмылки.

Козлы безрогие! Виола стиснула зубы. Неуклюже задрав ногу на немыслимую высоту, она кое-как сунула ступню в стремя и, ухватившись за переднюю луку, попыталась вскарабкаться в седло. Но не тут-то было: в следующий момент Бьорн цокнул языком, и конь неспешно двинулся вперед. Чтобы не свалиться, Виоле пришлось прыгать за ним на одной ножке под дружное гоготание чертовых придурков.

Наконец ей удалось схватить поводья. Она потянула за них, вынуждая жеребца остановиться, и со второй попытки все-таки забралась в седло.

— Браво, принцесса! — Бьорн лениво захлопал в ладоши. — Вижу, ты отлично справляешься и без моих грязных ручонок.

Он шагнул к ней, чтобы сесть на коня, но тут Виола резко воткнула пятки в лошадиные бока и, чуть не сшибив Бьорна с ног, рванула за ворота.

— Стой, дура, куда ты?! — заорал он, но Виола лишь злорадно усмехнулась и посильнее пришпорила жеребца.

Пыль летела из-под копыт, ветер свистел в ушах, мимо проносились заборы и дома. Виола во всю прыть скакала по Грондалю, наконец, ощущая себя свободной. Плевать, что она не готова к побегу! Плевать, что у нее нет ни огнива, ни припасов! Плевать, что она лишь с трудом представляет, как выбраться из этой долины! Прочь отсюда! Бежать без оглядки, пока проклятые горы не останутся далеко позади!

Но не успела Виола сполна насладиться вольницей, как за спиной послышался стук копыт. Она обернулась — Бьорн стремительно настигал ее верхом на гнедом жеребце Рагнара. Черт побери! Виола ударила лошадь в бока, но тут Бьорн выкрикнул отрывистую команду, и чалый заупрямился, замедляя ход.

Проклятье! Нет! Виола что есть мочи врезала каблуками под ребра, но конь вместо того, чтобы ускориться, с пронзительным ржанием взвился на дыбы. Виола чуть не свалилась на землю, лишь в последний момент ей удалось уцепиться за гриву. В следующую секунду Бьорн схватил чалого за поводья, вынуждая остановиться.

— И далеко ты намылилась? — насмешливо поинтересовался он.

— Подальше от тебя, — буркнула Виола, закатив глаза.

Бьорн развернул гнедого коня и направился назад к подворью. Чалый покорно трусил за ним на поводу.

— Извини, принцесса, я бы и сам рад от тебя отделаться, да не могу, — бросил Бьорн через плечо. — Так что придется тебе и дальше терпеть мое общество.

Виола лишь презрительно фыркнула в ответ.

***

Спорный участок земли представлял собой продолговатый луг у подножья скалы, а Оддольф и Фаральд были горластыми стариканами в драных соломенных шляпах. Как Виола ни пыталась разобрать, кто из них кто, ей это так и не удалось.

— Твои поганые овцы, мерзкая ты образина, жрут траву на моей земле! — брызгал слюной один из них.

— Поцелуй меня в зад, тля ты ползучая! Еще папаша мой покойный пас тут своих овец! — огрызался второй.

— Забодай тебя комар, обсос косорылый! Да твой папаша еще сиську своей мамаши-потаскухи сосал, когда мой батя поставил этот забор. Вон, даже знак его на столбе сохранился.

— Да ты зенки разуй, выдрочень кабаний! Какой это, нахрен, знак? Это птичье говно.

— Сам ты говно, мордогрыз помойный! Я говорю знак!

— А я говорю — говно!

— Знак!

— Говно!..

Остальные селяне стояли вокруг и наблюдали за перепалкой без особого интереса: видимо подобное зрелище было для них далеко не впервой. Тем временем Бьорн тщательно изучал привезенную карту.

— Эй вы! — подозвал он старых ворчунов. — Идите сюда!

Оддольф и Фаральд подошли поближе, испепеляя друг друга ненавидящими взглядами.

— Вот сейчас господин Бьорн нас рассудит, муйло ты блохастое, — проскрежетал то ли Оддольф то ли Фаральд. — Сейчас он тебе докажет, что эта земля принадлежит мне по праву.

— …высунул язык из жопы, но толком ничего не пропердел, — ощерился то ли Фаральд то ли Оддольф. — Земля, вообще-то, принадлежит господину Бьорну, задница ты свиная. А мой дед еще у старого Торвальда взял ее в законную аренду.

— Ну что, господин Бьорн, может хоть вы, наконец, объясните этому нелюдю, что это мой участок?

— Да, да, скажите этому выродку, чтобы его паршивые овцы не жрали мою траву.

Остальные крестьяне сгрудились вокруг Бьорна, пытаясь заглянуть ему через плечо.

— Ну что? Кто прав? Не томите! Оддольф? Фаральд? — со всех сторон послышались возбужденные голоса.

— Ни тот, ни другой, — ответил Бьорн, и по толпе прокатился удивленный ропот.

— Что?! — хором воскликнули Оддольф и Фаральд. — Как так-то?

— Смотрите. — Бьорн ткнул в карту пальцем. — Видите вот здесь надпись?

— Угу.

— Ага.

Судя по замешательству, никто из селян не умел читать. Виола с любопытством вытянула шею. Она заметила зловещие черные каракули, но не успела их разобрать, как ее оттеснили плечистые мужики, которым тоже не терпелось заглянуть в карту.

— Это место, — с самым серьезным видом сообщил Бьорн, — называется Брокково Поле.

— И что это значит?

— Когда-то в этой долине жили черные колдуны. И на этом самом поле они творили гнусные ритуалы и приносили человеческие жертвы.

Толпа испуганно ахнула.

— Здесь написано предупреждение, — добавил Бьорн. — «Ежели кто произнесет бранное слово на этой земле, то на его голову падет древнее проклятье».

Селяне в ужасе отшатнулись, а Оддольф и Фаральд, белые как полотно, застыли, растеряно моргая выцветшими глазами.

— П-проклятье? — дрожащим голосом переспросил один из них.

— Угу. — Бьорн нравоучительно поднял указательный палец. — Всем известно, что ругань приманивает демонов.

— Да они уже столько грызутся, что и сами в демонов превратились! — подала голос одна из старух.

— Только и слышно с утра до вечера: «гав-гав-гав»! Тьху! Уши вянут! — подхватила вторая.

— То-то у них овцы вечно дохнут! — заметила третья. — Видать, проклятье действует.

«…или они оба подсыпают соседской скотине отраву», — подумала Виола.

— Вы должны попросить друг у друга прощения, — продолжил Бьорн. — Молитесь богам, чтобы они очистили вас от проклятья. И не приведи Ньорун, хоть еще одно ругательство слетит с ваших губ!

Оддольф и Фаральд с готовностью закивали.

Бьорн повернулся к селянам.

— А землю эту следует обнести забором, чтобы никто больше не подвергал себя смертельной опасности. Только не плетнем, а каменной оградой, а то снова найдутся желающие подвигать его с места на место.

— Да! Да! Конечно! — послышалось со всех сторон. — Все сделаем, как вы велите, господин Бьорн.

Виола ошарашено наблюдала за происходящим. Что еще за демоны и древние проклятья? Какой дурак в это поверит? Она обвела взглядом крестьян. Странно, но, судя по оханьям и встревоженным лицам, они действительно перепугались не на шутку.

Тем временем Бьорн принялся измерять луг землемерным циркулем. Он втыкал в землю одну ножку, поворачивал инструмент, и вонзал вторую, отмеряя таким образом расстояния. Время от времени он что-то говорил почтительно следующим за ним Оддольфу и Фаральду, и те вбивали деревянные колышки, отмечая места, где пройдет забор.

Виола уселась на низкий, нагретый солнцем пенек и, вытянув ноги в густую траву, подставила лицо прохладному ветерку. Часть селян разбрелась по своим делам, а часть осталась почесать языки, наблюдая за тем, как доселе непримиримые враги Оддольф и Фаральд трудятся бок о бок, чтобы защитить Грондаль от древнего зла.

К Виоле подошел Рагнар.

— Ну, что скажешь? — спросил он, усаживаясь рядом с ней на траву. — Ловко он их рассудил?

— Вот уж не знаю, — хмыкнула она. — Что-то эта сказочка про древнее проклятье прозвучала весьма сомнительно.

— Да ну? Ты только глянь на этих голубков. — Рагнар мотнул бородой в сторону луга, где Оддольф и Фаральд дружно натягивали между колышками веревки. — Да еще полчаса назад эти пердуны и срать бы на одном поле не сели. Еще их папаши грызлись из-за этого несчастного клочка земли.

— Думаешь, они теперь помирятся?

— Ну дык ругаться-то им больше не из-за чего.

— Все это как-то странно. — Виола пожала плечами. — Бьорн-то сам верит в свои россказни?

— Он что, похож на дурака? — усмехнулся Рагнар.

— Похож. — Виола сердито надула губы, припоминая утренние обиды.

— А ну, погоди-ка секунду.

Поднявшись с травы, Рагнар подошел к Бьорну. Они обменялись парой слов, после чего Бьорн дал ему карту.

Рагнар вернулся к Виоле и развернул свиток.

— Ну-ка, поглядим.

Она с любопытством уставилась на исчерченный пергамент.

— Вот! — Мясистый палец указал на спорный участок в верхнем левом углу. Рядом в витиеватой рамке чернела зловещая надпись. Виола вчиталась в размашистые буквы:

«Сия карта с благословения Ньоруна, Фриды и восьминогого коня начертана землемером Хрокки из Рюккена, сыном Флокки из Рюккена».

Виола недоверчиво фыркнула. Так значит, это всего лишь подпись картографа, а вовсе не предупреждение о древнем зле!

— Вот же хитрая жопа! — ухмыльнулся Рагнар.

Он встал и вернулся к Бьорну, чтобы отдать ему карту. В этот момент из ближайшей рощи высыпала стайка девиц с лукошками в руках. Юные прелестницы принялись с задорным хихиканьем и щебетанием резвиться возле мужчин. Виола скривилась, узнав в одной из них Милдрид.

А чему, собственно, удивляться? Бьорн лакомый кусок для этих деревенских дур. Повезет же курице, которая сумеет его захомутать! Еще бы — красивый, статный, владеет всей этой землей… А что он вытворяет своим языком!.. «О, господи! — Виола вспыхнула горячим румянцем. — Что за непотребщина лезет мне в голову!»

Между тем, Милдрид, заливаясь озорным смехом, напялила на Бьорна венок из желтых и лиловых цветов. Виола с досадой поморщилась. Швырнуть бы камнем в эту гусыню! Она даже оглянулась по сторонам, но на глаза лишь попалась одинокая кучка овечьих какашек. Ну уж нет, эта парочка не стоит того, чтобы из-за них мараться в дерьме.

Тем временем другая девица украсила голубым венком рыжую голову Рагнара. Тот радостно осклабился и хлопнул девку по мясистому заду. «Еще один похотливый кобель! — с досадой подумала Виола. — Вот вернемся в Рюккен — все Матильде расскажу, пускай поучит муженька уму-разуму!»

В этот момент она столкнулась со взглядом Бьорна. Он, явно смутившись, снял венок со своей головы и нацепил его на Рагнара. Милдрид что-то сердито пискнула, а Виола надменно фыркнула и отвернулась, в глубине души, однако, радуясь тому, что Бьорн отверг «подарок» этой мымры.

Когда с разметкой было покончено, Бьорн еще раз объяснил Оддольфу и Фаральду как важно поскорее огородить проклятый луг, и взял со стариков уверение, что с их губ больше не слетит ни одного бранного слова. Пообещав вскоре наведаться в Грондаль, дабы лично убедиться в исполнении своих наказов, Бьорн направился к лошади. Милдрид увязалась было за ним, но, увидев поднявшуюся с пенька Виолу, скорчила кислую рожу и вернулась к своим хихикающим подружкам.

— Ну ты и хитрюга! — сказал Рагнар, когда они бок о бок скакали назад на подворье. — Ловко ты надул этих скудоумных селюков…

— А что делать? — Бьорн слегка натянул поводья, придерживая коня. — Вообще-то этот клочок принадлежит к наделу Оддольфа, но думаешь, Фаральд бы угомонился, если бы я присудил землю его врагу?

— А так получается, ты просто оттяпал у него этот кусок, — едко бросила Виола. — Молодец, честный хозяин, что я могу сказать.

— Эй, девица, полегче! — вступился за друга Рагнар. — Бьорн не крыса какая, плату он ему понизит. И вообще — худой мир лучше доброй войны. А теперь у них тут будет тишь да гладь.

— Вот только надолго ли? — вздохнул Бьорн, сворачивая во двор.