Принцесса и медведь (СИ)

Глава 36

Альвейг жива!

Виолу словно ударили под дых. Полотенце выпало из рук, перед глазами все поплыло. Закружилось, завертелось, взметнулось искрящейся пылью и осыпалось пеплом истлевших надежд. Ноги подкосились и задрожали. Пришлось ухватиться за стену, чтобы не упасть.

Она умоляюще посмотрела на Рагнара. Пожалуйста, скажи, что это шутка! Перевела взгляд на Бьорна, на Матильду. Ведь это всего лишь сон? Дурной сон! Как может быть жива та, кого все три года считали погибшей? Такого просто не может быть!

— Что значит «Альвейг жива»? — Матильда, наконец, обрела дар речи. — Мы ведь похоронили ее!

Рагнар сел на лавку и плеснул водку в две кружки — себе и Бьорну. Тот залпом выпил и снова уронил голову на руки.

— Короче говоря, тогда из озера достали не ее, — пояснил Рагнар.

— А кого?

— Все подстроила Фастрид. Когда с Альвейг случилось то несчастье, ты же помнишь, какой она стала. Живой труп. Видать, у старой жабы дрогнуло сердце, и она не смогла добить родную дочь. Она решила увезти Альвейг и выдать все за самоубийство. В ее одежду нарядили рабыню с похожей фигурой и цветом волос, и утопили, а лицо изуродовали — якобы его объели рыбы.

— Вот гадина! — Матильда бахнула скалкой по столу, вздымая тучу муки.

Виола вздрогнула. Бьорн не пошелохнулся.

— А Сигизмунд знал? — спросила Матильда.

— Нет, конечно, — ответил Рагнар. — Никто не знал. Даже этот малахольный Ингвар.

— И где же Альвейг была все это время?

— Жила в Торвике у своего дяди.

— И почему же она не давала о себе знать?

— Понятия не имею. То ли ее держали взаперти, то ли что-то еще.

— С ума сойти! Но почему эта старая ведьма решила обо всем поведать именно сейчас?

— Хочет выкупить жизнь своего ненаглядного сыночка. Обменять на Альвейг.

— И что вы… что он решил? — Матильда кивнула на Бьорна.

Виола затаила дыхание. Сердце едва не выпрыгивало из груди.

— Завтра Альвейг привезут сюда, — ответил Рагнар, и Виола рухнула в пропасть.

Стало больно дышать, горло сдавило от подступивших рыданий. Она с отчаянной надеждой посмотрела на Бьорна. Сейчас он обнимет ее и скажет, что его чувства не изменились, что все останется как прежде…

Он поднялся со скамьи. Виола застыла, жадно, на пределе улавливая каждое его движение.

— Пойду, наколю дров. — Ни на кого не глядя, он вышел во двор.

Виола взглянула на Матильду. Та опустила глаза. На Рагнара — тот растерянно пожал плечами. Все стало ясно без слов. Это конец. Завтра вернется всеми любимая Альвейг, а она, Виола, больше никому не нужна. Сердце разбилось вдребезги, от души остались одни ошметки.

В комнате воцарилось неловкое молчание. Было слышно, как во дворе сердито стучит топор.

— Поговори с ним! — Матильда ткнула супруга в бок. — Что он собирается делать? Что насчет Виолы?

— Да толку с ним говорить, — буркнул Рагнар. — Он сам не знает, на каком он свете.

— Тогда я у него спрошу.

— Глупая затея. Дай мужику время прийти в себя.

— Да ты на нее посмотри! — Матильда кивнула на Виолу. — Она же сейчас в обморок хлопнется!

С этими словами она схватила Виолу за руку и потащила во двор.

Бьорн колол дрова. Он поставил чурку на колоду, стиснул челюсти и рубанул с такой яростью, словно перед ним был заклятый враг.

Схватил вторую чурку. Размах. Удар.

Третью…

— В бездну! — рыкнул он и в сердцах швырнул топор на землю.

Виола переглянулась с Матильдой.

— Бьорн! — позвала подруга, но тот, не глядя на них, направился к калитке, отворил ее и ушел.

От слез у Виолы защипало в глазах.

— Ну… ты не расстраивайся. — Матильда нерешительно погладила ее по плечу. — Представляешь, какой это для него удар? Он три года считал себя вдовцом. Похоронил жену, оплакал и только-только начал приходить в себя, а тут на тебе. Дай ему побыть одному. Все равно мы не сможем ни на что повлиять. Как он решит — так и будет.

— Да уж. Не завидую я ему, — добавил вышедший на крыльцо Рагнар. — А ты, девица, пойдешь к нему в полюбовницы при живой жене?

— Что? — смысл сказанного не сразу дошел до Виолы.

— Заткнись! — рявкнула Матильда. — Не подливай масло в огонь.

— А что я такого сказал?

— Да лучше б молчал, глядишь бы, за умного сошел.

Виола не слушала их перепалку. Грудь разрывало от боли и обиды, глаза горели от набежавших слез. Не в силах больше терпеть, она зашла в дом, упала на постель и разрыдалась.

Все казалось дурным сном. Бьорн, ее Бьорн — прошлой ночью клялся в любви, а теперь глядит на нее как на пустое место. Неужели она прошла через все эти муки, чтобы обрести его лишь на миг и снова потерять?

«Нет! Еще ничего не решено. Он одумается. Он столько сделал ради меня! Может, эта Альвейг не захочет к нему возвращаться. Может, она вообще уже нашла себе другого мужика».

Хлопнула дверь, в дом ворвались звонкие детские голоса: Гуннар и Гисла прибежали к обеду. Может и Бьорн придет?

— Мама, а тетя Виола заболела? — полюбопытствовала Гисла. — Почему она не встает?

— Она просто очень устала, — ответила Матильда. — Виола, идем обедать!

Ладно, хватит раскисать! Надо быть сильной! Виола утерла слезы и поднялась с кровати. Семейство как раз рассаживалось вокруг стола. Нацепив на лицо вымученную улыбку, она присоединилась к ним.

Лепешки и жареная рыба вставали поперек горла, и ей с трудом удалось проглотить лишь пару кусков.

Бьорн так и не появился.

Где же ты, Бьорн?

Вначале за столом царила неловкая тишина, но затем дети, а следом и родители разговорились.

— Получается, она приедет уже завтра? — спросила у мужа Матильда.

— Кто приедет? — Гуннар наморщил конопатый нос.

— Тетя Альвейг.

— Тетя Альвейг? — Гисла удивленно захлопала ресницами. — Она же умерла!

— Мы все ошибались, — ответила Матильда. — Она просто жила в другом месте.

— Да, ее привезут завтра, — подтвердил Рагнар. — Фастрид отправила к брату в Торвик гонца.

— Ура! Тетя Альвейг приедет! — звонко воскликнул Гуннар.

— Я так по ней соскучилась! — добавила Гисла.

Виола еще ниже склонилась над тарелкой. По щеке скатилась непрошенная слезинка. Даже дети рады возвращению Альвейг, что уж говорить о Бьорне, ведь, по словам Матильды, у них была такая неземная любовь.

— Где мы ее поселим? — Матильда обратилась к супругу. — В Главном Доме переполох, думаю, не стоит ей там сейчас появляться.

— А пускай она поживет у нас! — пылко предложил Гуннар. — Мы будем с ней играть!

— Ешь, давай, молча! — рявкнула на него Матильда.

Мальчишка скуксился и уткнулся в тарелку.

— Так у них же с Бьорном есть дом, — заметил Рагнар. — Пусть туда и возвращаются.

Бьорн и вправду как-то упомянул, что жил с Альвейг в большом доме, а после ее «гибели» ни разу туда не заходил. Ну что ж, скоро вернется хозяйка, и они снова смогут строить там семейное гнездышко. Виола сделала глубокий вдох чтобы не разрыдаться.

— Дом, конечно, хороший. — Матильда пригладила золотистую косу. — Вот только порядок там надо навести. Предлагаю после обеда этим и заняться.

Разговор плавно перетек в хозяйственное русло, и Виола даже не пыталась к нему прислушиваться. Она ощущала себя лишней.

«Никому нет до меня дела. Я такая же дура, как и Милдрид из Грондаля — просто очередная девка, с которой Бьорн удовлетворял свою похоть. Нет, он, конечно, питал ко мне какие-то чувства, но стоило законной супруге воскреснуть из мертвых, как меня тут же выбросили на помойку».

Виола понимала, что накручивает себя, что еще рано делать какие-то выводы, что сперва нужно поговорить с Бьорном, дать ему время прийти в себя… но ничего не могла с собой поделать. Тоскливые мысли крикливыми воронами кружились в голове, и никак не удавалось их разогнать.

— Виола, ты с нами? — спросил Рагнар, вставая из-за стола.

— Куда ты ее тащишь, дурень? — Матильда ткнула супруга в бок. — Хочешь, чтобы она еще больше раскисла?

— Нет, все в порядке, — нарочито бодрым голосом заявила Виола. — Я пойду с вами. Лишняя пара рук не повредит.

Матильда с подозрением уставилась на нее.

— Ты уверена?

Нет. Она совсем не была уверена. Но что толку сидеть в неизвестности и гонять по кругу дурные мысли?

— Вполне.

— Молодец, девица! — с одобрением кивнул Рагнар.

— Ну, как знаешь, — покачала головой Матильда.

— Мама, а можно мы тоже с вами пойдем? — поинтересовался Гуннар.

— Нечего вам там ловить! — отрезала та.

Мальчишка обиженно засопел.

После завтрака Виола и Гисла взялись мыть посуду, а Матильда принялась копаться в одном из сундуков.

— Мама, а что ты ищешь? — поинтересовалась девочка.

— Постельное белье для тети Альвейг.

«Чтобы Бьорн мог спать с ней на свежих простынях. — В груди болезненно закололо, а руки продолжали елозить тряпкой по глиняной миске. — Зачем я напросилась идти с ними? Чтобы своими глазами посмотреть на дом, где он будет счастливо жить с другой?»

— Тетя Виола! — окликнула ее Гисла. — Эта тарелка давно уже чистая!

— Ах, точно, — встрепенулась Виола. — Давай другую.

— А больше нет, я все помыла.

— О, прости.

В комнате появился Рагнар.

— Ну где вы там застряли? Пойдемте уже!

***

Холодный ветер гонял по небу серые облака, то и дело сыплющие на землю противную снежную крупу. Несмотря на теплый плащ, стужа пробирала до самых костей. Виола брела вслед за Рагнаром и Матильдой, едва передвигая ноги. Дом — высокий, добротный — стоял на пригорке с видом на озеро. Калитка была открыта.

— Кажется, наш страдалец уже там, — заметил Рагнар, показывая на сбитый с двери замок.

Сердце застучало сильнее. Виола поймала на себе обеспокоенный взгляд Матильды.

— Все в порядке, — выдавила она.

Все было не в порядке. Совсем не в порядке! Виоле стало страшно переступать порог. А вдруг Бьорн отвергнет ее? Но с другой стороны, до боли хотелось с ним поговорить. Хотелось, чтобы он ее утешил, сказал, что любит, и все останется как прежде.

Они вошли в дом. Там было холодно и сыро, повсюду витала пыль, темные углы густо заросли паутиной. Бьорн сидел на полу у открытого сундука и перебирал какие-то вещи. Подойдя поближе, Виола поняла, что это деревянные игрушки — человечки, лошадки и другие животные.

Бьорн поднял голову.

— Мы решили здесь немного прибраться, — пояснила Матильда.

Он кивнул, доставая из ларя фигурку медведя.

Виола заметила, как Матильда тычет супруга локтем в ребро и кивает в сторону выхода.

— Э-э-э, мы глянем, не нужно ли почистить колодец, — пробормотал Рагнар.

Бьорн не ответил.

Хлопнула дверь, и Виола осталась с Бьорном наедине. Она стояла, глядя в спину возлюбленного, и не решалась с ним заговорить. Глаза наполнялись слезами, а в груди будто застрял осколок стекла, причиняя колкую боль.

Тишина становилась невыносимой. Бьорн доставал из сундука все новые игрушки, не обращая на Виолу никакого внимания.

— Бьорн! — всхлипнула она, не выдержав пытку безразличием.

— М-м? — откликнулся он.

— Что теперь с нами будет?

— Не знаю.

Судорожный вздох вырвался из груди, ноги подкосились, и Виола тяжело опустилась на пол рядом с ним.

Бьорн повернулся к ней. Его лицо было бледным и застывшим как маска. Челюсти крепко сжаты, а между бровей залегла глубокая морщина.

— Ты… вернешься к ней? — Виола шмыгнула носом.

— Не знаю.

— Ты ее любишь?

Бьорн не ответил. Невидящий взгляд, стеклянные помертвевшие глаза — Виоле стало страшно.

— Пожалуйста, не молчи! — прошептала она, хватая его за руку — горячую и сухую.

Бьорн на удивление крепко стиснул ее ладонь, словно это было единственным, что связывало его с реальностью. Он шумно сглотнул и, наконец, заговорил:

— Виола, три года назад я сам поднес факел к ее погребальному костру. Как я могу ответить на твой вопрос? Да, я любил ее, очень сильно. Но и тебя я люблю ничуть не меньше… Но пойми: она — моя жена. Мы прожили с ней семь лет. Я не могу сейчас ничего решить. Я должен хотя бы ее увидеть.

«…но и тебя я люблю ничуть не меньше…» — Виола не выдержала и разрыдалась. Бьорн притянул ее к себе, обнял, погладил по волосам.

— Прости меня, моя девочка, моя принцесса. — Его голос дрожал. — Я люблю тебя больше жизни, но есть вещи важнее любви.

— Какие? — всхлипнула она.

— Долг, честь, привязанность…

— И теперь ты меня бросишь?

— Не знаю. Я не могу сейчас ответить на твои вопросы. Дай мне немного времени, прошу!

Виола тесно прижималась к Бьорну, и в груди расцветала робкая надежда. «Может, еще не все потеряно? Он любит меня, зачем ему возвращаться к жене? Вдруг она его разлюбила, иначе, почему за три года не дала о себе знать? Это жестоко! Он так страдал все это время, а теперь, когда у него наметилась новая жизнь, решила снова сюда заявиться. Ненавижу ее! Хоть бы она завтра не приехала! Хоть бы свалилась в пропасть и свернула себе шею!»

Ей стало жутко стыдно за такие мысли, ведь Альвейг ни в чем не виновата, но Виола ничего не могла с собой поделать — боль и ревность жгучим ядом отравляли кровь.

Они так и сидели с Бьорном на полу в обнимку, пока в комнате не послышалось деликатное покашливание Матильды.

Бьорн поднялся, с явной неохотой размыкая объятия.

— Во дворе мы все починили, — сообщила Матильда. — Осталось только в доме прибраться.

— Спасибо вам огромное, — ответил Бьорн. — Да я и сам справлюсь. Тут только подмести осталось, да огонь разжечь.

— Ну уж нет! Один ты будешь до ночи колупаться, а вместе мы за пару часов управимся. Мы с Виолой тут подметем, да паутину выгребем, а ты давай, живо натаскай нам воды! Полы будем мыть.

— Слушаюсь, мой ярл! — Бьорн шутливо склонил голову на грудь.

— Да он ожил, как я погляжу, — заметила Матильда, когда за ним затворилась дверь. — А то был вообще сам не свой.

— Мы немного поговорили, — вздохнула Виола.

— И что он решил?

— Пока ничего.

— Эх, не завидую я тебе! — Матильда схватила стоявшую в углу метлу и принялась рьяно подметать пол. — Хоть Альвейг и была мне лучшей подругой, но ты тоже девка что надо. Даже и не знаю, за кого из вас мне держать кулаки.

— Жалко, что нельзя взять сразу две жены. — В комнату вошел Рагнар. — А то жили бы они с Бьорном втроем, и было бы у тебя целых две лучших подруги.

— Сейчас как огрею по хребтине! — Матильда замахнулась на него метлой. — Умник нашелся! Иди-ка лучше дров наколи, огонь надо развести.

Рагнар поспешно ретировался, а Виола подошла к куче игрушек и подобрала с пола светлую деревянную лошадку. Сделана искусно, с любовью. Интересно, Бьорн ее сам вытачивал? Опустив игрушку в ларь, Виола подняла следующую — медведя из темного дерева, судя по запаху — из дуба.

Наверняка Бьорн был прекрасным отцом.

Но почему «был»? Еще будет.

Вот только… кто именно родит ему детей?

В домашних хлопотах прошло несколько часов. Виола с Матильдой вычистили все углы, протерли пыль, помыли полы. Широкую кровать за ширмой застелили свежей простыней и чистыми шкурами.

Быть может, уже завтра ее возлюбленный будет спать на этой кровати с другой женщиной… Виола старалась гнать от себя эти мысли, но тщетно. Приходилось то и дело отворачиваться, чтобы подруга не видела, как она украдкой смахивает слезу.

К вечеру в очаге весело трещал огонь. Все расселись вокруг большого стола, чтобы поужинать лепешками и жареной рыбой, которые Матильда захватила с собой. Хоть Виола за обедом почти ничего не съела, сейчас в нее снова влезло всего лишь несколько кусков.

Разговоры велись обо всем и ни о чем одновременно. О погоде, об урожае, о подготовке к выборам, но только не о возвращении Альвейг. Виола жадно ловила взгляд Бьорна, пытаясь разглядеть какие-нибудь намеки насчет их будущего, но безуспешно. Стоило их глазам встретиться, как он отводил взор.

Неизвестность разрывала ей душу. Как пережить сегодняшнюю ночь? Что принесет завтрашний день? Проклятая Альвейг! Ну зачем, скажи на милость, зачем ты восстала из мертвых?

После ужина Виола с Матильдой взялись мыть посуду, а мужчины куда-то засобирались.

— Надо сходить в Главный Дом, глянуть, что там творится, — пояснил Бьорн.

— У нового ярла хлопот полон рот, — подал голос Рагнар.

— Я еще не ярл, — устало возразил Бьорн. — Но кто-то должен заниматься делами Рюккена.

— Ладно, — сказала Матильда. — А мы тут закончим, и пойдем к нам. Ты придешь сегодня ночевать? — Она вопросительно посмотрела на Бьорна.

Виола тоже уставилась на него, затаив в груди отчаянную надежду, но Бьорн бросил на нее тоскливый взгляд и покачал головой.

— Нет. Останусь здесь.

У нее упало сердце. В носу защекотало, на глаза навернулись слезы.

Вот и все.

Это конец.