Принимающий удар

10

КЛЭЙ

— Опять?!? — восклицает Новичок, когда тройной бросок Майлза со свистом влетает в кольцо.

Для Майлза это пятый гол за вечер, и ухмылка моего товарища по команде длится всю обратную дорогу с поля. Толпа сходит с ума. Мы на высоте, и ребята из третьего звена выскакивают со скамейки запасных, чтобы закончить игру.

Майлз садится рядом со мной на скамейку запасных, когда мы переводим дыхание на последней минуте.

Это не был рекорд, но я все равно получил свое. После той ночи я знаю, как сильно это гложет Майлза.

Но мои легкие горят, и это не от беготни по площадке.

Когда Нова сказала, что нет такого количества стен, которое заставило бы ее простить меня, это не обескуражило меня. Это разожгло во мне огонь.

Поэтому сначала я послал к ней мастера по маникюру, чтобы он переделал ее ногти, из-за которых она расстроилась.

Далее были цветы. Универсальный символ, чтобы сказать: «Я облажался, надеюсь, они заставят тебя улыбнуться, когда я не смог тебя развеселить».

Я бы справился с тем, что она меня игнорирует.

То, что я получил в ответ, было в тысячу раз хуже.

«Я на свидании».

Это было похоже на удар форварда, несущегося к корзине. Из меня разом вышел весь воздух, оставив синяки на всех частях тела.

Пребывание рядом с ней последние две недели вернуло меня к жизни. Видеть, как она преследует свои мечты, слышать ее смех, сталкиваться с ней в клубе, все это напоминает мне о том, как она зажигает меня, как никто другой.

Я больше не буду притворяться, что не испытываю к ней чувств.

Но что, если уже слишком поздно?

Может быть Нова покончила с нами, а я остался единственным, кто держится за то, чего у нас больше не будет.

После посещения душа и общения с прессой я надеваю джинсы и свитер. Мои волосы все еще мокрые, и ноябрьский воздух кажется прохладным, когда я выхожу на улицу.

— Оставь машину, — говорит Майлз, когда за нами приезжает лимузин.

— Куда мы едем? В Вегас? — спрашивает Джей.

Когда я залезаю внутрь, Брук уже там.

Плюс Нова.

На ней джинсы и обрезанная белая футболка, которая заставляет меня думать о грязных вещах.

Впервые за весь день мое сердце радуется. Волна предвкушения и адреналина захлестывает меня.

Она знала, что я буду здесь. Так почему же она пришла? Особенно после ее звонка «отвали, у меня свидание» вчера вечером.

— Привет, — я пересаживаюсь на сиденье рядом с ней, вытянув ноги.

— Привет, — Нова высунула язык, чтобы облизать губы. — Спасибо за рисунок.

— Конечно.

Она прикусывает губу, и мне хочется оказаться между ее зубами.

— Он был у тебя все это время, — говорит она тихо, так, что слышу только я. — Человек, который купил его на аукционе раньше всех… это был ты.

Так вот в чем дело.

Майлз садится в машину, прежде чем я успеваю ответить.

— Я сегодня был в ударе.

— Просто обычная игра, — поддразнивает Нова.

Майлз кивает в сторону двери рядом с Брук, и она передает ему бутылку воды, не обменявшись с ним ни словом.

Всю дорогу машина наполнена шутками и смехом.

Нам с Новой негде поговорить, поэтому мы этого не делаем.

Но она выглядит взволнованной, ее пальцы теребят волосы.

Когда машина подъезжает к пункту назначения, мы направляемся в паб.

Там сидят несколько местных, и при нашем появлении раздаются одобрительные возгласы. Мы с ребятами обходим всех, похлопывая по плечу и подмигивая завсегдатаям.

— Хорошо выглядишь, Майлз.

— Как колено, Уэйд?

— Чертовски удачная передача, Джей.

Я слишком поздно поднимаю глаза, чтобы увидеть, что мои товарищи по команде уже расположились за нашей круглой зоной: Нова первая, а Майлз пристроился за ней. Брук — с другой стороны. К тому времени, как я пробираюсь туда сквозь толпу поздравляющих меня людей, остается только место сбоку у выхода.

Официантка сразу же подходит к нам, принимая заказ. Я беру колу, и парни тоже выбирают содовую, за исключением Майлза, который берет шоты.

К нам подходят несколько женщин и спрашивают, можно ли им присоединиться к нам. Одна занимает место рядом с Джеем, другая — рядом со мной.

После нескольких рюмок девушка рядом с Джеем поднимается.

— Потанцуешь со мной?

Он соглашается, позволяя ей утащить себя на танцпол.

Подходит другая женщина, которая уже смотрит на меня.

Она обхватывает ладонями мое лицо и наклоняется.

— Я буду танцевать так, как ты захочешь. Тебе не обязательно двигаться. Ты можешь быть сексуальным шестом.

Я чувствую, что Нова смотрит на нас.

Я собираюсь сказать «нет», пока Майлз не встает.

— Пойдем, красавица, — говорит он Нове. — Мне нужен кто-то, кто меня поддержит.

Я ожидаю, что она откажется, но она поднимается, позволяя ему взять себя за руку.

Атлас выпускает их. Я смотрю, как Майлз тащит Нову к танцполу.

— Этого не может быть, да?

— А?

Я заставляю себя посмотреть на женщину, которая пригласила меня на танец.

— Я так и думала, — она улыбается. Она объективно привлекательна, но меня это не волнует. — Я все еще расскажу всем, кого когда-либо встречала, что танцевала с Клэйтоном Уэйдом, если ты не против?

— Заткнись.

Я смотрю, как танцуют Майлз и Нова, в основном, чтобы наказать себя.

Может быть, она забыла меня.

Я никогда не признавал поражения. Я буду сражаться, и в первую очередь кроваво. Но я не могу смириться с мыслью, что она снова пострадает. Не тогда, когда я уже причинил ей боль.

Я говорил себе, что ей лучше, что для нее важнее всего вернуться к той жизни, которую она оставила.

Но она здесь, живет своей лучшей жизнью на расстоянии дюйма от меня, и все, чего я хочу, — это быть частью этого.

Вмешивается голос Брук.

— Шоколад.

Я оглядываюсь и вижу ее рядом с собой.

— А?

— В первый год учебы в колледже я села на диету. Раньше я никогда не ограничивала себя в еде, но я пыталась вписаться в общество, и многие девушки питались именно так. То, как ты смотришь на нее, — это то, как я смотрела на шоколад весь семестр.

Я тяжело выдыхаю.

— Ты ни черта не знаешь, Брук.

— Она говорит о тебе во сне.

У меня голова идет кругом.

— Прошлой ночью я зашла к ней в комнату, и она говорила о тебе.

Я поворачиваюсь обратно к танцполу, внутри меня бушуют противоречивые чувства.

Она все еще думает обо мне.

Черт, я ей снюсь.

Мистер Тридцать Очков обнимает Нову за талию и наклоняется, чтобы прошептать ей на ухо. Каждый мускул в моем теле напрягается. Я встаю со своего места и в три шага оказываюсь рядом с ними. Моя рука обхватывает ее запястье, моя хватка поглощает ее маленькую руку.

Не говоря ни слова, я тяну ее за собой.



НОВА

Воздух пропитан запахом пива и жареной пищи, но его перекрывает аромат его геля для душа и его самого, когда он прижимает меня к одной из полок, заставленных картонными коробками.

Стены кладовой давят на меня. Как и тело Клэя, заполняющее мое поле зрения.

— Ты не можешь так бросать меня. Я не баскетбольный мяч, — жалуюсь я.

— Почему ты пришла сегодня? — его лицо наклоняется так, что он оказывается в нескольких дюймах от моего, взгляд приковывает меня.

— Чтобы потусоваться с друзьями.

— Но ты знала, что я буду здесь.

— Я не собираюсь избегать тебя до конца моего пребывания в Денвере.

— Брук слышала, как ты говорила обо мне в своих снах.

О боже.

Я уже чувствую себя на шаг позади, когда дело доходит до этого мужчины. Помощь Брук, чтобы склонить чашу весов в его пользу, — это уже слишком.

— Я много говорю во сне, — защищаюсь я. — О всяких…

— Я так не думаю, Пинк.

У меня отвисает челюсть.

Сегодня вечером я пошла на игру, потому что сказала себе, что это поможет мне сделать набросок команды для моей фрески. Но мой взгляд постоянно возвращался к Клэю. Он был таким целеустремленным, обдуманным, мощным. Он летал туда-сюда по площадке, прорывался между защитниками, брал все, что хотел.

Я знаю, что он пережил со своим коленом, с борьбой за переезд в Лос-Анджелес, но он держит все это в себе.

Он — сплошное противоречие.

Узнав, что у него есть этот рисунок, я была потрясена, потому что это означало, что он не только поддержал мою работу, купив ее за непомерно высокую цену, но и каким-то образом ответственен за то, что он появилась в журнале.

В своем письме он сказал, что ему все равно, но его действия с тех пор доказали обратное.

Его действия продолжают доказывать обратное.

— Здесь кто-то есть?

Незнакомый голос за дверью заставляет нас напрячься.

Клэй поворачивается, чтобы спрятать мое тело от того, кто вошел.

— О, Уэйд. Еще раз спасибо за чек. Без тебя я бы не смог остаться на плаву.

Когда мужчина закрывает за собой дверь, я снова могу дышать.

Мои руки сжимаются сзади в кулаки на свитере Клэя.

— Что это было?

Он поворачивается и смотрит на меня сверху вниз.

— Потому что это звучит так, будто ты помог этому человеку спасти его бар, — продолжаю я, тыкая пальцем в его мускулистую грудь. — Это твоя проблема. Ты едва произносишь два слова, и это заставляет людей думать о тебе самое худшее.

Клэй переминается с ноги на ногу.

— Ничего страшного.

Я складываю руки и смотрю на него.

— С тобой все — пустяки.

— Ты с другим парнем — это не пустяк, — его зубы скрежещут, когда он наклоняется ко мне. — Майлз. Кто бы ни пригласил тебя на свидание той ночью. Они недостаточно хороши для тебя.

— А ты?

Он хватает меня за подбородок и крепко целует.

Его губы горячие и твердые, его тело прижимает мое к металлическому столбу между моими плечами. Я хочу сказать ему, чтобы он отступил, но обжигающий жар его рта, хватка его пальцев посылают через меня электричество, которого я не чувствовала уже несколько недель.

Это неправильно, но так хорошо, и я целую его в ответ.

Мои руки сжимают свитер на его талии, и твердые мышцы напрягаются под моими прикосновениями.

Майлз наклонился, чтобы сказать мне, что его хорошая игра — это заслуга Клэя.

Все возвращается к нему.

Он воспринимает это движение как согласие и наклоняется ближе.

Последние недели без него навалились непосильным грузом, и теперь, когда он так близко, все, чего я хочу, — это раствориться в его сердитых объятиях.

Когда он просовывает колено между моих раздвинутых бедер, я прижимаюсь к нему. Моя спина выгибается, а бедра сами по себе изгибаются, прижимаясь к его ноге.

Он облизывает мои губы и хватает за пояс моих джинсов. Молния поддается, когда он дергает ее вниз.

Клэй стягивает ткань с моих бедер вниз по ногам, увлекая за собой мои стринги. Затем рука оказывается у меня между бедер.

— Майлз мне в подмётки не годится, милая, — его голос хриплый, когда его губы скользят по моей щеке, а зубы покусывают мое ухо. — Я знаю, что ты так намокла не из-за него.

Но я не успела смутиться, когда он погружает в меня два пальца, сильно и глубоко. Прикосновение воспламеняет меня, и я безуспешно пытаюсь подавить стон.

Его пальцы толкаются, доказывая свою правоту.

Мне нужно почувствовать его кожу без всей этой одежды.

Мои руки пробираются под его свитер. Его кожа горячая и гладкая, атлас над гребнями крепких мышц.

Он простонал.

— Скажи, что ты вернулась ради меня. Ради нас.

Мое сердце бьется.

Все это не имеет смысла. Это он разорвал отношения.

Но невозможно думать, когда он входит и выходит, длинные толчки, которые доводят меня до предела. Мое тело приветствует его так, как будто он никогда не уходил, как будто каждый день был отметкой на стене клетки, пока я ждала, что он вернется и освободит меня.

Он поглаживает сладкую точку внутри, заставляя меня содрогаться.

— Подожди, — говорю я.

Клэй отступает на дюйм, наше дыхание все еще смешивается.

— Ты сказал мне, что в следующий раз, когда ты заставишь меня кончить, это будет не от твоих пальцев.

Его глаза блестят.

Он разворачивает меня и наклоняет, заставляя ухватиться за столб, чтобы сохранить равновесие, и широко раздвигает меня.

Его губы скользят по моей спине, бедрам.

О Боже.

Я хочу этого. Я так долго хотела его.

Он облизывает мою киску.

Это так хорошо, что причиняет боль. Я испытываю физическую боль от того, как сильно я напряжена. Мое естество молит об освобождении, которое, я знаю, в глубине души может дать мне только он.

— Красавица. Держу пари, ты жаждешь, чтобы я наполнил тебя прямо сейчас.

Я хочу дотронуться до него, но в таком положении я не могу дотянуться.

Его мускулистые руки обхватывают мои бедра и удерживают меня на месте.

Клэй дразнит меня своим языком, скользя по моей коже.

Он раздвигает меня шире, раскрывая каждый сантиметр.

— Я представлял, что буду делать, когда ты окажешься в таком положении, — пробормотал он.

Последний месяц я стараюсь не думать о нем, когда остаюсь одна в постели и трогаю себя.

Но всегда представляю его.

Невозможно представить кого-то другого, когда я с ним.

И все же он не заполняет меня ничем, кроме языка, да и тот лишь на секунду проникает внутрь, прежде чем вернуться к моему клитору и складочкам.

Это сводит с ума.

Мой стон вырывается наружу, звуки моего удовольствия эхом отражаются от стен.

Мои пальцы сжимаются на столбе, а пальцы на ногах загибаются в туфлях.

Как будто его единственная миссия в жизни прямо сейчас — заставить меня чувствовать его, хотеть его. Только его. Всегда его.

Я никогда не думала, что звезда всех звезд будет трахать меня языком в кладовке в паба. Но за эту осень я сильно выросла.

Я выгибаю спину, приглашая его.

Мои пальцы отпускают столб, и я тянусь назад, чтобы схватить его за плечо, поворачиваясь, чтобы попытаться посмотреть на него.

— Ты такая сладкая на вкус, — простонал он. — На моем члене ты будешь еще слаще.

Его выражение лица дикое, татуировки на предплечьях напоминают дьяволов, которые выходят поиграть, когда он хватает меня.

Наслаждение нарастает, пока я не схожу с ума от потребности. Мое зрение затуманивается.

Он сосет меня еще раз, карающе долго и глубоко, с низким стоном, наполняющим комнату.

Экстаз взрывается в моем теле, каждый нерв выдает искры чистого блаженства, которые грозят поглотить меня полностью.

Его руки обхватывают меня, притягивая к себе в отчаянном объятии сзади.

Мы не разговариваем, просто обнимаем друг друга.

Я разбита, но в каком-то смысле это кажется неизбежным.

— Повернись, — он бормочет это, когда мой пульс снова падает.

Я так и делаю. Мои джинсы все еще на лодыжках, лицо раскраснелось.

Меня трясет от оргазма, но воздух между нами по-прежнему трещит.

Он смотрит на меня так пристально, что у меня перехватывает дыхание.

Мы еще не закончили, понимаю я, когда он лезет в штаны и достает свой член.

И вау.

Он огромный и толстый, и я никогда не думала, что член может быть красивым, но я ошибалась.

— Перестань пытаться отвлечь меня комплиментами, — рычит он.

— Я не сказала ни слова.

— А вот глазами — да.

— Это был не комплимент. Я просто удивлена, что у тебя там нет татуировки.

Он наполовину смеется, наполовину кашляет.

— Я не настолько глуп.

Мои губы тоже подергиваются, пока он не опускает вторую руку между моих бедер, заставляя меня вздохнуть.

Прикосновения хватает лишь на то, чтобы его пальцы покрылись моей влагой.

Затем он сжимает свой член.

В горле пересыхает.

Рука Клэя тянется вниз, его член пульсирует от безжалостной хватки.

Боже.

Снова.

Это самое горячее, что я когда-либо видела.

Снова.

— Не двигайся, — хрипит он.

Я бы не смогла, если бы комната горела.

Несколько сильных поглаживаний, и он стонет в такт своим движениям.

Точно так же он двигается на поле, только сексуальнее. Он скрытен и безжалостен, гоняясь за собственным удовольствием в нескольких дюймах от того места, где несколько мгновений назад заставил меня кончить сильнее, чем когда-либо.

Его темные глаза перехватывают мои, и я не могу дышать. Я чувствую, как внутри него бушует битва.

— Нова…

Его челюсть двигается, и я дышу вместе с ним. Протягиваю руку, мои пальцы поглаживают его щеку.

— Не останавливайся, — шепчу я.

Он кончает со стоном, покрывая мои бедра и живот.

Это очень сексуально — наблюдать, как этот мужчина, пожертвовавший всем в своей жизни ради одной цели, теряет контроль. Со мной.

Клэй поправляет свою одежду, затем поворачивается ко мне. Он осторожен со мной, одевает мои стринги, джинсы.

Сначала он не вытирает меня. Ткань прилипает к моей коже, как грязный секрет.

Он притягивает меня ближе, прижимаясь губами к моему лбу.

— Кем бы он ни был, я всегда позабочусь о тебе лучше, чем он.