Принимающий удар

12

НОВА

Я в третий раз сверяюсь с часами, сидя в кресле у кабинета Джеймса Паркера.

— Сегодня напряженный день, — полуобвиняюще говорит женщина за столом. Она берет телефон и набирает номер. — Да, сэр. Нова здесь, — ее взгляд переходит на меня. — Да, конечно, — ее палец нажимает на кнопку, вероятно, она выключила звук, судя по тому, что обращается ко мне в полный голос. — Он приносит свои извинения, но говорит, что будет лучше, если вы продолжите работу над стеной.

— Боюсь, я не смогу двигаться дальше, пока мы не поговорим.

Ее губы поджимаются, и она снова нажимает на кнопку. Прежде чем она успевает ответить, дверь распахивается, и появляется голова владельца.

— Нова. Пожалуйста, входите.

В тот единственный раз, когда я вела переговоры о своей зарплате в дизайнерской фирме, мне отказали, сославшись на проблемы с бюджетом. Но это оставило у меня ощущение, что я ничего не значу, как будто моя работа не имеет значения.

В первую неделю пребывания здесь я так переживала, что все испорчу, что мне и в голову не приходило, что я не получаю свою долю.

Разговор с Клэем помог мне понять, как я могу отстаивать свои интересы, причем справедливо и разумно, даже на незнакомой территории.

Он широко распахивает дверь, и я следую за ним внутрь.

— Хотите присесть?

— Нет, спасибо, — я достаю блокнот.

Вчера вечером, вернувшись от Клэя, Брук застала меня за поиском в интернете расценок на заказные работы. Когда я рассказала ей о своих планах, она сразу же поддержала меня.

— Получи свое, Нова. Ты безумно талантлива и должна знать себе цену.

Теперь я смотрю, как Джеймс рассматривает эскиз.

— Что это?

— Увеличенный объем стены. Вы сказали, что совету понравилось направление с горизонтом, но будет более значимо, если у вас будут разные уровни связи. Здания представляет Денвер, а игроки — баскетбол, лица — эту команду. Вашу команду.

— В таком случае, я впечатлен и одобряю, — он передает мне блокнот, и я беру его.

— Я пришла не только за вашим одобрением. Вы предложили мне двадцать тысяч за этот проект. Я хочу еще двадцать, плюс процент с талисманов.

Его брови приподнимаются, как и уголки рта. Забавная реакция. Это не то, на что я рассчитывала. Крепче сжимаю края своего блокнота, игнорируя желание одернуть юбку, как школьница в кабинете директора.

Он обходит стол, прижимаясь бедром к углу, его глаза не отрываются от моих.

— Вы когда-нибудь изучали экономику, Нова?

— Да.

Полкурса в муниципальном колледже, которые я проспала, потому что работала дни напролет.

— Тогда вы знаете, что ценность человека не имеет ничего общего с тем, что он создает. Речь идет о рыночной стоимости.

Мне не нравится, куда он ведет.

— Есть ли конкурирующее предложение на ваше время? — продолжает он. — Может быть, от другого работодателя или покровителя?

Он загоняет меня в угол, не двигаясь с места.

Клэй и другие игроки делают свою работу телом, как шахматные фигуры, передвигающиеся по деревянной доске. Этот человек делает это силой мысли.

Я медленно качаю головой.

— Тогда вы понимаете, почему я не хочу перезаключать договор. Кроме того, — продолжает он, поправляя галстук, — это хорошая реклама для вас. Вы должны быть благодарны за проект.

— Я благодарна, но…

— Да?

У меня голова идет кругом.

— Конкурирующие предложения работают в обе стороны.

Он хмурится, наклоняя голову.

Я продолжаю.

— Если я не закончу работу, вам придется искать кого-то другого. Можете ли вы честно сказать мне, что есть другой художник, который сможет работать в ваши сроки и обеспечить такую степень исполнения?

Его глаза сузились.

— Мотивированные люди всегда найдутся.

Я оглядываюсь на вход, на тяжелое дерево.

— Это вы выбрали эту дверь?

— Да. Вишневая, привезенная издалека. Внешний вид имеет значение.

— Сколько людей проходит через эту дверь каждый день? Десять? Двадцать? — я поднимаю плечо. — Это только дверь вашего кабинета. А моя работа будет перед парадной дверью вашего стадиона. Двадцать тысяч человек каждую ночь будет видеть ее, — его глаза сверкают, и я понимаю, что зацепила. — Если вы сомневаетесь, стоит ли оно того, поверьте мне, стоит. Каждый, кто увидит ее, поймет, что вы и эта команда — настоящие. Что после десяти лет вы не устали, а только разогрелись.

Он обдумывает мои слова.

— Какую долю вы хотите?

Я расправляю плечи.

— Двадцать процентов.

— Пять.

— Двенадцать.

Он соглашается.

— Отлично. Пересмотренный контракт передайте моему помощнику, пока я не передумал.

Я поворачиваюсь к двери, пряча ухмылку, пока не упираюсь рукой в вишневое дерево, когда до меня доносится его голос.

— И Нова?

— Да? — я оглядываюсь и вижу, что он изучает меня, как будто никогда раньше не видел.

— Лучше бы эта стена была чертовски впечатляющей.



КЛЭЙ

Нова: Я сделала это.

Сообщение приходит, когда я выхожу из самолета после выездной игры.

Это была победа, и у всех хорошее настроение.

Но слова Новы заставляют меня улыбаться.

Клэй: Да, ты это сделала.

На следующий день после игры я пришел на встречу с тренерами, чтобы просмотреть запись игры. По пути с собрания я прохожу мимо ее стены и нахожу ее там.

На ней леггинсы и футболка с длинными рукавами, которая поднимаются на спине, когда она потягивается, а волосы собраны в розовый хвост.

Меня охватывает чувство не только желания, но и гордости. Я чертовски горжусь ею и хочу сказать ей об этом.

— Что ты сейчас рисуешь? — спрашивает Джей.

Она снимает наушники.

— Команду. Майлз, Новичок, Атлас, Клэй, ты.

Он складывает руки.

— Ты нарисуешь меня больше чем я есть, да?

— Ты и так в три раза больше, чем в жизни, — говорю я.

Новичок заливается смехом, и Джей бьет меня по руке. Его рост достигает шести футов, но он самый низкорослый из нас.

— Мы должны отпраздновать, — говорю я, и ее глаза теплеют.

— Да, это была хорошая победа, — Майлз думает, что я говорю об этом.

— Думаю, я пойду домой. Может быть, приму ванну, — она потягивается, ее глаза закрываются, когда руки поднимаются над головой.

— Я могу сделать тебе массаж, — предлагает Майлз.

Она смеется.

— Отличное предложение. В другой раз.

— Мы едем в «Майл-Хай», — говорит Новичок.

Нова переводит взгляд на меня, словно оценивая мою реакцию.

Я смотрю между парнями.

— Я пас.

Новичок прикрывает меня, и, слегка поддев, они продолжают без меня.

— Твоя игра была хорошей, — говорит она, когда мы остаемся вдвоем в огромном коридоре.

— Не так хороша, как твоя. Сколько ты получишь?

— Двенадцать процентов, — ее лицо искажается. — Я просила двадцать. Он предложил пять.

— Это моя девочка, — слова вылетают прежде, чем я успеваю подумать, но ее глаза светлеют. — Давай я отвезу тебя домой, — говорю я.

Она забирает куртку, и мы бок о бок направляемся к парковке.

Когда мы садимся в машину, я прочищаю горло, готовясь сказать то, что репетировал в самолете.

— Ты сказала, что тебе нужно время подумать, но я тоже думал. В ночь свадьбы произошло несколько событий.

Она выпрямляется на своем сиденьи, но не смотрит на меня.

— Но самым важным было то, что я заботился о тебе, и вместо того, чтобы довести это до конца, я запаниковал.

— Я прощаю тебя.

— Прощаешь? — повторил я, насторожившись.

— Да. Мы можем быть друзьями.

Ее слова словно топор вонзаются в мою проклятую грудь, когда я въезжаю на парковку и занимаю свое место.

— Я не хочу быть твоим другом.

Она опирается локтем на оконную раму и смотрит на меня, улыбаясь.

— Хочешь, чтобы я присылала тебе голые фотки?

Во что, черт возьми, она играет?

Пока что я соглашаюсь.

— Да. Было бы неплохо.

— Тогда ладно.

Я глушу двигатель и откидываюсь на спинку сиденья, пока она вдумывается в свои слова.

— Очевидно, что между нами все еще есть связь, — продолжает Нова, а я все еще не могу вымолвить ни слова. — Если мы сосредоточимся на физическом, думаю, все будет проще. Защитим друг друга, — торопливо продолжает она.

Ну и черт.

Теперь я тот, кто идет по ее пятам.

С любой другой женщиной в любое другое время я был бы рад, что она хочет сохранить четкие границы. Но с Новой меня это беспокоит.

Когда я сказал, что хочу ее, я имел в виду всю ее.

Можно ли вообще провести через эту женщину линию, отделяющую сердце от всего тела? И почему, черт возьми, кто-то должен пытаться?

Мы выходим из машины и молча идем к лифту. Я жду, пока она войдет первой, и придерживаю дверь. Она нажимает на кнопку своего этажа, а я — своего. Всю дорогу я хмуро смотрел на нее, чертовски желая увидеть, что творится в ее хорошенькой головке.

— Ты не обязана этого делать, — начинаю я.

— Я делаю именно то, что хочу, — возражает она.

Когда двери на ее этаже раздвигаются, я выхожу следом за ней.

Она останавливается у своей двери и поворачивается ко мне. Ее язык высунулся, чтобы облизать губы.

— Не знаю, знаешь ли ты об этом, но у Брук безумно большая ванна-джакузи.

Нова отпирает дверь и свободной рукой снимает с хвоста резинку.

У меня пересыхает в горле.

Проклятье.

Я не святой. Я даже не играю в него перед камерами.

Я пытаюсь собрать все свои силы, чтобы напомнить нам обоим, что есть вещи поважнее секса.

Внутри она вешает куртку и протягивает мне руку. Я принимаю ее.

— Брук здесь? — это прозвучало больше как кашель, чем слова.

— Нет, она сегодня на мероприятии.

Нова тянется к подолу своей рубашки и стягивает ее через голову, открывая розовый кружевной лифчик на несколько тонов светлее ее волос. Ее сиськи округлые и соблазнительные.

Еще несколько дней назад я был бы в восторге от этой Новы. Теперь же я думаю, не натолкнул ли ее наш разговор на неверные мысли. Я не хочу, чтобы она была в постели за счет своего сердца.

Мне нужна вся она.

Я следую за ней по коридору, скидывая обувь. Моя футболка отправляется следом, вместе с ее леггинсами, трусами и лифчиком. Я не могу сдержать стон, когда ее тело раскрывается во всей красе.

Я притягиваю ее к себе, впиваясь в ее рот.

Черт возьми, она кажется идеальной. Я столько раз мечтал о ней такой.

— Ты такой теплый, — бормочет она мне в губы.

— Я и тебя согрею, — обещаю я.

Не прерывая нашего поцелуя, я протягиваю руку мимо нее, чтобы включить джакузи. Она вставляет пробку в ванну и заходит внутрь, увлекая меня за собой.

Я сопротивляюсь. Мысль о том, чтобы последовать за ней и взять ее в воде, слыша, как ее стоны отражаются от кафеля, — это рай. Но я хочу ее побаловать.

— У тебя есть какие-нибудь девчачьи штучки?

Она моргает мне.

— Что, например, тампоны? — смех Новы наполняет воздух, и я внезапно чувствую себя неловким подростком.

— Неа. Как… — я с трудом подбираю слово, — банные принадлежности.

— Ой. Под раковиной.

Я иду искать что-нибудь в пастельных тонах и нахожу под раковиной немного вонючей английской соли. Я опускаю ее в воду, а затем перехожу к. краю ванны за ее спиной.

— Что ты делаешь?

— Делаю тебе массаж.

— Ты мог бы сделать это в ванне.

Нет, я не могу.

Когда я начну трогать ее в джакузи, почувствую ее скользкие изгибы, сдерживаться будет гораздо сложнее.

В прошлый раз желание взяло надо мной верх. Она дает мне еще один шанс, хотя и не называет его таковым, и самым трудным будет завоевать ее сердце.

Я полон решимости. Это самая важная игра в моей жизни, и ничто не помешает моей победе.

Это будет похоже на восстановление моего колена. Медленно и неуклонно. Шаг за шагом.

Мои пальцы начинаются у основания ее шеи, глубоко вдавливаясь внутрь. Я прокладываю путь вниз по ее спине, не торопясь и разминая узлы по мере продвижения. Ее кожа мягкая и теплая под моими прикосновениями, и она тихонько стонет.

— Слишком сильно? — спрашиваю я.

— Нет. У тебя это очень хорошо получается.

Мой член подергивается, и я говорю ему, чтобы он успокоился.

Я сосредоточиваюсь на ней, растирая крошечные круги огромными пальцами по ее нежным мышцам и костям. Я вдавливаю большие пальцы в ее спину и продвигаюсь вверх к плечам. Она вздыхает от удовольствия, откидывая голову назад, пока не упирается в меня.

— Как дела у твоей сестры? — спрашиваю я.

Нова хмурится.

— Ты хочешь поговорить о Мари прямо сейчас?

Нет, но я хочу знать, как складывается жизнь Новы, и ее сестра — часть этой жизни.

— Хорошо. Сейчас все лучше, чем было, когда я приехала, — она вводит меня в курс дела. — За исключением того, что это Мари устроила мне то свидание.

Конечно, это была Мари.

Мои плечи напрягаются.

— Хочешь, я скажу ей, чтобы она прекратила?

Нова тихонько смеется.

— Я дала ей понять, что не хочу встречаться прямо сейчас.

Удовлетворение прокатывается по моему телу, пока я не понимаю, что эта политика распространяется и на меня.

— Как прошла игра на выезде? — спрашивает она, затаив дыхание.

— Тяжело, — признаю. — Но, по крайней мере, на этой неделе не было череды игр.

Я кладу ладони ей на плечи, разминая медленными круговыми движениями. Кончики моих пальцев прокладывают путь по всей длине ее шеи, оставляя легкие, как перышко, прикосновения, которые вызывают дрожь с головы до ног, прежде чем перейти в устойчивый ритм у основания ее черепа, заставляющий ее вздыхать от восторга.

С каждым поглаживанием Нова расслабляется все больше и больше.

— Залезай. Пожалуйста, — вздыхает она.

— Почему?

— Я хочу сделать тебе массаж, — говорит она, ее голос тянется вдоль моего позвоночника со злой точностью. — Такой, который ты больше нигде не сможешь получить.

— Я могу сделать любой, какой захочу, — поддразниваю я.

Она поворачивается ко мне лицом, ее глаза сужаются.

— Лучше бы тебе этого не делать.

— Ты ревнуешь, Пинк? — мне это странно нравится, но не потому, что я хочу, чтобы она сомневалась, что она единственная женщина, о которой я так думаю, а потому, что это означает, что ей не все равно.

Нова пожимает плечами.

— Последний шанс, — пробормотала она. — Ты отказываешься?

Я борюсь с желанием забраться к ней, снять с себя последнюю одежду и трахать ее тугую киску, пока она не начнет умолять меня позволить ей кончить так же, как она умоляет меня присоединиться к ней сейчас.

Она хочет, чтобы я трахнул ее и не заботиться о ней? Не нуждался в ней и не хотел, чтобы она нуждалась во мне в ответ?

— Нет. Я имею в виду, да, я говорю «нет».

Как бы сильно я этого ни хотел, все равно не соглашусь, пока она не признает, что хочет дать нам еще один шанс.

Она вздыхает и откидывается назад, прижимаясь к моей груди.

— Это нарушение условий сделки? — я прижимаюсь к ее щеке. — Ты выгонешь меня, если я не буду твоим парнем для секса?

— Думаю, нет, — она протягивает руку за полотенцем. — Давай посмотрим фильм.



Мы остановились на «Красотке». Нова обожает ромкомы с Джулией Робертс, и сегодня я хочу дать ей то, что она любит.

Мы вместе свернулись калачиком на диване, наблюдая за тем, как делового мужчину раздевает грубая и очаровательная работница секс-индустрии. Нова позволила мне притянуть ее к себе на колени — более мягкая версия нашей позиции в ванной, потому что мы оба одеты, даже если на ней только маленькие шорты и футболка.

У меня перехватило дыхание от желания узнать, могут ли синие яйца нанести необратимый вред здоровью.

— Я ценю то, что вы с Джеймсом сделали для меня, — бормочет она, пока мы смотрим. — Всю жизнь у меня были причины не верить в себя. Ты веришь в меня, как будто это само собой разумеющееся. Это значит больше, чем я могу выразить, — она напевает. — Когда дело касается тебя, мне нужно доверять тебе, но мне также нужно время, чтобы понять, что я могу доверять себе самой. Есть ли в этом смысл?

— Вроде того? — я часто подвергаю сомнению других людей, но редко себя.

Но в ее положении, с тем, через что ей пришлось пройти в детстве, со смертью родителей и свиданиями с манипулирующими мудаками, я понимаю, как она может сомневаться.

— Я понимаю, почему они не целуются, — продолжает она, все еще смотря телевизор. — Проще сохранять бесстрастность.

«Бесстрастность», черт возьми.

— Ты смеешься? — продолжает она, поворачиваясь, чтобы посмотреть на меня.

— Немного.

— Почему?

— Потому что мы упустили свой шанс на бесстрастность до того, как я отвез тебя на Красные Скалы в ту первую ночь, — бормочу я.

Она вздыхает, прижимаясь ко мне.

— Это было так волнующе — быть рядом с тобой. Ты заставлял меня чувствовать себя особенной. Я до сих пор помню ту фразу про «арахисовое масло».

— Это была не фраза. Я хотел, чтобы ты меня узнала.

— Я думала, что знаю тебя.

Я приподнимаюсь на локте, чтобы получше рассмотреть ее.

— Знаешь. Ты, блядь, знаешь, Нова, — важно, что она верит в это.

Она сдвигает свое тело и поворачивается ко мне, ее грудь касается моей груди. Ее глаза находят мои, ярко-голубые, пронизанные темными зрачками.

— Я продолжаю думать о той ночи в кладовке «Майл-Хай», — бормочет она. — Все произошло так быстро.

Что бы Ричард Гир ни делал с секс-работницей не из своей лиги, это забыто. Нет другого мира, кроме жара, поднимающегося на этом диване.

Точно так же, как я не мог сдержать свои чувства к Нове из-за желания, которое испытывал раньше, теперь плотский голод просачивается сквозь края моих эмоций.

Она пахнет какими-то полевыми цветами, и я хочу высосать из нее весь мед.

Мое тело и так напряжено от ощущения ее, а теперь еще и мышцы пресса сжимаются, а член пульсирует.

— В следующий раз мы можем помедленнее.

Ее лицо поднимается.

— Правда?

Теперь я привлек ее внимание.

— Ага. Расскажи мне, что тебе понравилось.

Ее глаза большие и круглые, губы приоткрыты. Она определенно чувствует, как я возбужден, и ей это нравится.

— Мне понравился твой рот.

Нихрена себе.

— Что еще?

— Мне понравилось смотреть, как ты ласкаешь себя. Мне понравилось видеть, как ты кончаешь.

Желание пробегает по моей спине.

Это опасная территория, и это не то, что я планировал.

Но я сказал ей, что нам нужно поговорить, что я хочу, чтобы она открылась мне, и это то, что мы делаем, верно?

Я провожу ладонью по ее бедру. Ее ноги гладкие и мягкие, и я закидываю ее колено на свое бедро.

— От одной мысли о тебе я возбуждаюсь, — пробормотал я. — Я так возбуждаюсь от тебя, Пинк.

Мои пальцы скользят вверх по внутренней стороне ее шорт.

Черт.

Она горячая и скользкая, ее кожа пылает подо мной, как атлас.

— Ты такая чертовски влажная, — говорю я ей.

Ее глаза темнеют от желания.

Я оказываюсь между ее ног, проталкиваясь достаточно далеко, чтобы она задыхалась. Ощущения слишком сильны, и она хватается за мои плечи, чтобы удержаться в вертикальном положении.

— Это… невероятное ощущение.

— Хорошо, — шепчу я в ответ.

Я играю с ней, наслаждаясь каждой секундой ее возбуждения. Между нами ощущается жар, и я наклоняюсь, чтобы поцеловать ее, но в последнюю секунду она отворачивает лицо.

Я беру ее за подбородок и поворачиваю к себе спиной.

— Это не выдумка, Нова. Если ты хочешь, чтобы я тебя трахнул, то, черт возьми, ты это получишь. Если после этого ты решишь, что не хочешь рисковать нами, это одно. Но сначала я открою тебе глаза и покажу все, что мы собой представляем.