Приобщение

Когда запрягут в колесницу

Тебя, как скота и раба,

И в свисте кнута растворится

Нерайская с детства судьба.

И всё, что терзало, тревожа,

Исчезнет, а как — не понять,

И голову ты и не сможешь

И вряд ли захочешь поднять,

Когда все мечты и загадки,

Порывы к себе и к звезде

Вдруг станут ничем — перед сладкой

Надеждой: поспать в борозде.

Когда твой погонщик, пугаясь,

Что к сроку не кончит урок,

Пинать тебя станет ногами

За то, что ты валишься с ног,

Тогда, — перед тем, как пристрелят

Тебя, — мол, своё отходил! —

Ты вспомни, какие ты трели,

На воле резвясь, выводил.

Как следуя голосу моды,

Ты был вдохновенье само —

Скучал, как дурак, от свободы

И рвался — сквозь пули — в ярмо.

Бунт скуки! Весёлые ночи!

Где знать вам, что в трубы трубя,

Не Дух это мечется — хочет

Бездушье уйти от себя.

Ища не любви, так заботы,

Занятья — страстей не тая…

А Духу хватило б работы

На топких путях бытия.

С движеньем веков не поспоришь,

И всё ж — сквозь асфальт, сквозь века,

Всё время он чувствует, сторож,

Как топь глубока и близка.

Как ею сближаются дали,

Как — пусть хоть вокруг благодать, —

Но люди когда-то пахали

На людях — и могут опять.

И нас от сдирания шкуры

На бойне — хранят, отделив,

Лишь хрупкие стенки культуры,

Приевшейся песни мотив.

…И вот, когда смыслу переча,

Встаёт своеволья волна,

И слышатся дерзкие речи

О том, что свобода тесна,

Что слишком нам равенство тяжко,

Что Дух в мельтешеньи зачах…

Тоска о заветной упряжке

Мне слышится в этих речах.

И снова всплывает, как воля,

Мир прочный, где всё — навсегда:

Вес плуга… Спокойствие поля…

Эпический посвист кнута.