Призрачная вспышка

ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ

Аот решил, что вид из тронного зала Аратаны был таким же захватывающим, как и во время его предыдущего визита, но теперь стал более суровым - на севере, над морем, нависали серо-черные грозовые тучи. Он надеялся, что это не предзнаменование.

Он дал сжатый отчет об экспедиции в логово Виршекеллабекса, и аудиенция была прервана, чтобы жрецы и клерки дженази могли изучить бумаги Хранителей Змей и восковую печать на завещании Мардиз-сула. Хотя Цера изо всех сил старалась сохранять самообладание, Аот видел, как ее гложет нетерпение. Гаэдинн каким-то образом ухитрился расслабиться стоя со своей обычной беззаботностью. Сон-лиин, которая никогда прежде не бывала в таком царственном месте, воспользовалась перерывом, чтобы поглазеть на роскошную обстановку зала и украшенные драгоценностями наряды придворных.

Каждый эксперт прошептали свое заключение Традрему Кетроду. Выслушав их всех, квадратный Наместник Земли повернулся к приподнятому серебряному трону и сидящей на нем стройной молодой дженази шторма.

- Ну что, милорд? — Спросил Аратана. Сегодня на ней были шпильки для волос с золотыми кольцами с аметистами.

- Явных и неопровержимых признаков подделки нет, - ответил Традрем. – Однако…

- Однако, - прервал Гаэдинн, - вы можете упасть в припадке с пеной у рта, если признаете, что мы были правы, а вы ошибались. Вы это хотели сказать?

Дженази земли бросил на эльфа, но продолжил обращаться к королеве:

- Как я сказал - однако, даже если мы предположим, что каждое слово, которое мы сегодня услышали или прочитали с куска пергамента, правда, это не доказывает, что драконорожденные не совершали набеги на наши деревни. Это просто дает некоторые основания подозревать, что этот Виршекеллабекс и его слуги тоже этим занимались.

- При всем уважении, милорд, - вмешался Аот, - это вымученная интерпретация фактов. Каковы шансы, что Тимантер проведет тайные набеги, и в то же время Хранители Змей Виршекеллабекса замаскируют демонов из Бейнхолда под драконорожденных и отправят их совершать точно такие же набеги?

- Не так уж и малы, - сказал Традрем. - Если Виршекеллабекс узнал, что замышляют драконорожденные, и решил использовать их вторжения как прикрытие, чтобы скрыть собственные злодеяния.

- Ваше Величество, - сказала Цера, - я клянусь самыми священными клятвами моего ордена и моей веры, что мои спутники и я говорим правду. Только Виршекеллабекс и его слуги несут ответственны за массовые убийства. Серый дракон хотел, чтобы войска Аканула были выведены за пределы государства для ведения бессмысленной войны. Наверняка вы понимаете, что это позволило бы ему более безопасно убивать и сеять хаос в вашем королевстве.

- Не то чтобы ваша армия показывала какие-то реальные признаки того, что собирается выследить и убить его, — сказал Гаэдинн, — но я полагаю, что действовать совсем уже неприкрыто он не стал бы до тех пор, пока войска были здесь.

Губы Аратаны сжались. Молния вспыхнула в облаках на севере, и некоторые серебристые линии на лиловой коже королевы замерцали в такт с ней.

- Милорд, — сказала она Традрему, - мне кажется, что, по крайней мере, капитан Фезим, его друзья и Кабала Огненного Шторма оказали Аканулу услугу. Чего, конечно, достаточно, чтобы мы выслушали их доводы и восприняли их всерьез.

- Ваше Величество, — сказал Традрем, — если я и был чуть менее любезен, чем обычно, то лишь потому, что у меня есть опасения по поводу печально известных наемников и безрассудных искателей острых ощущений, предпринимающих отчаянные авантюры внутри наших границ без разрешения Короны. Тем не менее, я извиняюсь. Безусловно, я выказываю почтение тем, кто рисковал собственной жизнью, чтобы избавить королевство от опасного зверя.

Аот успокаивающе вздохнул.

- Но?

- Но, - продолжил Традрем, — разве это имеет значение в связи с грядущей войной? Драконорожденные - древние враги дженази. Мы должны были выступить против них рано или поздно.

- Тогда пусть позже, - сказал Аот, - когда аболеты не будут представлять такой угрозы для Аканула, а Тимантер, по крайней мере, даст предлог, который не заставит вас выглядеть дураками и мародёрами, когда правда станет общеизвестной.

Цера поморщилась.

- Ваше Величество, я бы не стала выражаться так… прагматично. Но своими словами капитан Фезим добирается до фундаментальной истины. Вы не должны вести войну из-за обвинения, которое, как вы знаете, является ложью.

Традрем бросил на жрицу кислый взгляд.

- Повелительница Солнца, при всем уважении, разве я только что не объяснил, что дело гораздо сложнее? Драконорожденные провоцировали нас. Поколениями. Мы также должны учитывать обещания, данные нашему союзнику - Чессенте, а также усилия и расходы, затраченные для отправки армии на юг. Что, если мы отступим сейчас, а затем решим, что нам нужно сражаться с Тимантером в следующем году, но уже с опустошенной казной, без друзей, которые могли бы поддержать нас, и даже без пути к нашему врагу?

Сон-лиин откашлялась. Аот удивленно посмотрел на нее. Другие сделали то же самое.

Пристальные взгляды стольких аристократов почти заставили ее поежиться. Это заставило ее заикаться:

- Я… я…

- Сделай вдох. - Прошептал Гаэдинн.

Она и сделала.

- Ваше Величество, мой отец учил меня, что первое, что нужно знать о луке, это то, что если вы выпустили стрелу, то уже не сможете вернуть ее обратно. Я узнала, что он имел в виду во время охоты на серого дракона. Я была под заклинанием и сделала выстрел, который мог убить капитана Фезима.

- Простите, - прервал Традрем, - но как это относится к делу?

Молодая дженази нахмурилась.

- При всем уважении к вам, милорд, но я думаю, что да. Я пытаюсь сказать королеве, что у нее есть преимущество перед лучницей. Она может отозвать своих солдат назад, пока они не совершат какой-нибудь ужасной ошибки или не нанесут непоправимого вреда. Это может быть некрасиво или дорого, но она может это сделать!

- Мы даже доставим депеши с новыми приказами, — сказал Гаэдинн. – Раз уж мы все возвращаемся в Чессенту.

Как и во время предыдущей аудиенции, Аратана повернулась к двум другим присутствующим Наместникам.

- Миледи? Милорд?

Лехайя опустила голову и посмотрела на свои сложенные руки, словно в ее серебристых переплетенных пальцах можно было найти ответ. Наконец она сказала:

- Если бы я была судьей, судившей драконорожденных за конкретное преступление, в котором они обвинялись, мне пришлось бы оправдать их. А если их оправдают, то нельзя и наказывать.

- Но это не суд! - рявкнул Традрем. - Это политическая хитрость!

- Возможно, - ответила Лехайя, — но я прошу вас не обвинять меня в том, что я смотрю на дело глазами закона. Это то, почему я занимаю эту должность.

Аот улыбнулся.

- Как я понял, можно с уверенностью сказать, что лорд Миксофин занимает свой пост, потому что знает толк в счетах и ​​счетной палате. Он из тех людей, которые проснутся ночью в холодном поту, если выяснится, что Аканул потратил большую сумму, чтобы двинуть свою армию на юг, а затем просто вернуть ее обратно домой.

Наместник Моря слегка улыбнулся, как будто его наполовину позабавило, а наполовину оскорбило то, как Аот охарактеризовал его.

- Признаюсь, капитан, я бы счел такое расточительство достойным сожаления.

- Что ж, может быть, вам станет легче, если вы узнаете, что Аканул хотя бы признается в сделке, - Аот повернулся к Гаэдинну. - Покажи брошь.

На этот раз лучник выглядел удивленным, но он достал зеленое металлическое украшение из мешочка на поясе и показал его всем. Дженази вытаращили глаза, особенно Миксофин.

- Я думал, — сказал Аот, — что узнал брошь по рассказам, которые слышал, а теперь по вашей реакции вижу, что был прав. Это брошь Повелителей Приливов, не так ли? Потерянная во времена потрясений Магической Чумы. Одно из величайших сокровищ Аканула в целом и семьи лорда Миксофина в частности. И именно это сокровище я надеялся найти в сокровищнице дракона. Пожалуйста, сэр Гаэдинн, верните его законному владельцу.

- С превеликим удовольствием. — Сказал лучник, и только тот, кто знал его так же хорошо, как Аот, мог уловить нотки сарказма.

- Это откровенное взяточничество! - Выпалил Традрем.

Миксофину понадобилось мгновение, чтобы оторвать взгляд от украшения из зеленого металла и черного жемчуга на ладони и ответить:

- Меня не подкупить, милорд, но я думаю, что капитан Фезим прав - в каком-то смысле это действительно поможет сбалансировать доходы и расходы.

- Вам!

Хозяин Монет выпрямился. И, несмотря на его более массивное телосложение и агрессивное поведение, глаза Традрема расширились, а верхняя часть его тела слегка сместилась назад.

- Моя семья всегда считала владение брошью Повелителей Приливов священным долгом, - сказал Миксофин. - Мои предки всегда использовали ее на благо нашего народа. Если вы утверждаете обратное, скажите прямо, и мы с вами будем исходить из этого.

Рот Традрема сжался.

- Милорд, вы же знаете, что я не имел в виду ничего подобного. Но я говорю, что возвращение этого сокровища подобно уничтожению серого дракона. Это хорошо само по себе, но не имеет никакого отношения к вопросу вторжения в Тимантер.

- Я не так в этом уверена, — сказал Аратана. - По крайней мере, так гласит легенда: сам Повелитель Воды подарил нашему народу брошь Повелителей Приливов. Возможно, знаменателен тот факт, что она вернулась сюда в этот день, принесенный теми, кто предлагает мир.

- А может и нет, - ответил Традрем. – Особенно принимая во внимание то, что в нашей совместной с Тимантером истории нет никакой двусмысленности.

- Это правда, - ответила королева, — и действительно может наступить день, когда мы пойдем войной на драконорожденных. Но не сейчас. Не тогда, когда аболеты представляют такую ​​угрозу, и не потому, что злобный дракон пытался обмануть нас. Мы отзовем лорда Магнола и войска.

Аот глубоко вздохнул и злобно удовлетворился ошарашенным взглядом Традрема.

Как он и ожидал, Наместник Земли был не единственным, кто был недоволен или, по крайней мере, притворялся, что был недоволен. Гаэдинн озвучил это сразу же, как группа наемников покинула зал для аудиенций.

- Правильно ли я понимаю, - начал рыжеволосый лучник, - что ты знал, что это за брошь, как только увидел ее в пещере Виршекеллабекса?

- Именно, — сказал Аот. - Она кишит магией, и, как ты знаешь, я могу видеть такие вещи.

- И тем не менее ты не предупредил меня, что я претендую на вещицу, которую ты собираешься отдать.

- До последнего момента я надеялся, что нам не придется делать этого.

Веселье дернуло уголки рта Гаэдинна.

- Ну, мы не и должны были отдавать её, независимо от необходимости. Кто добыл её? Надеюсь, мы станем обычными наёмниками до того, как окончательно забудем, что это значит.

Баласар немного задремал, а потом проснулся от пульсирующей боли во всем теле. Он подумал о том, что хорошо бы снова заснуть. Конечно, было бы хорошо, если бы он мог справиться с этим, но это вряд ли.

И ему не хотелось просто лежать на твердом каменном полу, глядя в потолок пещеры и страдая от боли. Если он встанет, то, по крайней мере, может быть что-то отвлечет его от дискомфорта. Так что он откинул одеяла и поднялся на ноги, хотя от этого ему стало только хуже.

Большинство его товарищей крепко спали. Осталось лишь несколько парящих светящихся сфер - ровно столько, сколько было нужно целителям и часовым, дабы они могли выполнять свою работу. Баласар подумывал обратиться к первым за помощью, но он не мог просить их тратить свои заклинания, лекарства и другие ресурсы только для того, чтобы облегчить его боль, когда другие раненые едва цеплялись за жизнь. Он решил развлечься, поболтав с одним из часовых, и, чувствуя себя мумией в своих туго завернутых льняных бинтах и ​​вонючих мазях, заковылял к ближайшему.

Он сделал несколько шагов, прежде чем его спину свело судорогой. Он издал стон сквозь стиснутые зубы.

Бири сбросила одеяло, вскочила и поспешила к нему. Ее белая чешуя и серебряный пирсинг во мраке казались призрачными.

- Что ты делаешь? - Прошептала она.

- Я просто не мог заснуть. — Ответил он, понизив голос и стараясь не выражать своего беспокойства.

Возможно, ему этого не удалось, потому что она обняла его и помогла добраться до места, где выпуклость на дне стены пещеры образовывала подобие скамьи. Она помогла ему сесть, а затем плюхнулась рядом с ним.

- Лучше? – Спросила она.

- Да. - Признал он.

- Точно? Я могу привести кого-нибудь…

- Спасибо, но да, правда. Медраш спас меня. Как только он сможет исцелить меня еще раз, я буду как новенький, - он ухмыльнулся. - Хотя, очевидно, это произойдет только после того, как Праксасаландос сможет идти. Я никогда не думал, что доживу до того дня, когда Даардендриен поставит проклятого дракона выше своего брата по клану. А еще я не понимаю, почему существо, способное разделиться на десятки капель ртути, а затем снова собраться, нуждается в помощи для восстановления.

Бири улыбнулась.

- Загадка. Я думаю, имеет значение то - намеренно ли он меняет свое тело или это делает какая-то внешняя сила.

- Я полагаюсь на мудрость твою мага.

Несколько ударов сердца они сидели молча. Затем она сказала:

- Будет странно разделяться сейчас, особенно посреди этого лабиринта.

- Я согласен, но нет такого безрассудного плана, который Медраш не попробовал бы, если бы он вообразил, что Торм прошептал его ему на ухо.

Она усмехнулась.

- Там, в Джерад Тимаре, все говорят, что ты безрассудный и оттого беспомощный.

- Только когда дело доходит до разумных занятий, таких как выигрыш ставок и погоня за… ну, и других разумных занятий. В любом случае, я полагаю, что первая часть не самая неразумная, ведь у нас действительно может быть мало времени.

И в таком случае он, Медраш, Кхорин, Неллисс и Пракс выйдут из пещер на востоке, на Равнинах Пурпурной Пыли. Это был более короткий путь, чем идти назад. А уж когда они выйдут наружу, то ртутный дракон сможет перенести своих товарищей через горы. Если все пойдет по плану, то они доберутся до Небесного Анклава и, в конечном счете, до Тимантера быстрее, чем если пойдут назад.

- А вторая часть? - Спросил Бири.

- О, а это полное безумие.

Медраш понял, что заручиться активной помощью Высокого Имаскара - это отличная идея, но чтобы убедиться в том, что войны не будет, Медрашу нужно было сначала убедиться, что новости о союзе Высокого Имаскара и Джерад Тимара дошли до Чессенты, а уже после этого начинать переговоры. Он намеревался отправиться в путешествие с Перрой — или другим послом Тархана — как и раньше.

А все потому, что ему пришло в голову пришла мысль о том, что Чазар, которого его народ почитал как своего величайшего защитника, мог страдать от того же помутнения рассудка, которое поразило Платиновую Когорту и Пракса. И если это так, то, возможно, паладин мог бы разрешить конфликт между Чессентой и Тимантером, используя дар Торма, чтобы очистить его.

Баласар сомневался, что это сработает. Он по-прежнему придерживался традиционного убеждения драконорожденных, что единственный хороший дракон — это тот, чья голова висит на твоей стене. Но даже при этом он обратил внимание на рассказ Вишвы о разнице между металлическими и цветными драконами и на рассказ Кхорина о его единственной встрече с «живым Богом».

- Но ты же все равно поедешь с Медрашем. — Сказала Бири.

Баласар пожал плечами и пожалел об этом, потому что это тоже было больно.

- Кто-то должен. Капля рациональности в море безумных размышлений о воле Богов. И в любом случае, я вляпался во все это в самом начале. Поэтому должен дойти до конца.

Бири посмотрела на свои руки с несколькими кольцами, каждое из которых было либо эксцентричным, либо имело подчеркнуто утилитарный вид, что делало их скорее мистическими инструментами, чем украшениями.

- Да… ну… я разговаривал с Праксом, и он сказал, что если он донесет еще одного всадника до аванпоста, где мы оставили своих ездовых животных, это его не замедлит.

Баласар заколебался и подумал, как нелепо, что одна девица может так легко сбить с толку парня бойкого и достаточно умного, чтобы проникнуть в Платиновую Когорту и разоблачить Налу.

- Ты уже и так много сделала. - Сказал он.

Она вздохнула.

- Надеюсь, ты понимаешь, что не каждая женщина полезет за тобой в глотку лилового червя.

- И спасибо тебе за это. Я знаю, что обязан тебе жизнью.

Она покачала головой.

- Я не хочу, чтобы ты был что-то мне должен. Я просто хочу, чтобы я тебе нравилась.

- Ты и нравишься.

- Тогда почему такой отъявленный развратник вздрагивает, когда я ему улыбаюсь?

- Потому что я не просто заигрываю с тобой. Особенно если старейшины моего клана добьются своего. Или старейшины твоего клана.

- Значит, невыносима перспектива чего-то постоянного?

- Да. Нет, - он пытался найти слова, чтобы выразить свои чувства. - Я горжусь тем, что принадлежу к клану Даардендриен. Но в то же время, сколько я себя помню, мне казалось, что если я позволю ему, то он задушит меня. Все эти обязанности, традиции, ожидания… Я имею в виду, что некоторые из них хороши… Шучу, вообще нет. Но я с радостью сражусь с любым бандитом, великаном или змеем, на которых укажут старейшины. Но вот остальное…

- Душит.

- Да.

- Ну, это все хорошо, но я думаю, что ты был так занят защитой своей драгоценной независимости, что не заметил того, что происходит на самом деле. С тех пор, как я вылупилась из яйца, старейшины моего собственного клана стремились сделать меня как можно более «пригодной для замужества», и, как и большинство наших собратьев, они считают волшебников «эксцентричными». Думаешь, они поощряли мои занятия?

- Я полагаю, что нет.

- Ты прав! Я должна была бороться за это! А это делает нас с тобой родственными душами. Итак, ты знаешь, что в нашем браке не будет ничего уравновешенного и приличного. У нас был бы самый скандальный, возмутительный союз во всем Тимантере. Наши старейшины пожалеют о дне, когда мы встретились.

Баласар рассмеялся, но потом попытался сдержаться, чтобы не разбудить измученных воинов, храпевших всего в нескольких шагах от него.

- Хорошо сказано. – Тихо ответил он.

Бримстоун, наконец, приобрел то, что он считал подходящим инструментом для своего наблюдения - трапециевидный лист полированного обсидиана в серебряной оправе. Когда он смотрел в него и шептал слова заклинания, чернота стекала к краям камня, а в центре появлялись образы.

Сначала Ананта не решалась заглянуть в волшебное окно. Но, в конце концов, Бримстоун заметил, что она отстранилась, и предложил ей удовлетворить свое любопытство, если она сочтет нужным. Ананта не была уверена, отражало ли это доверие или он считал, что она не осмелится использовать против него то, что узнала.

В самом деле, она не стала бы и пытаться, но не из-за страха, хотя однажды Бримстоун уже победил её. А все потому, что Скалнедир, синий дракон, которому Ананта всем обязана, отдал Драковир Бримстоуну и приказал ей служить его новому хозяину так же самоотверженно, как и старому.

- Понятно. - Сказал вампир, когда изображение прояснилось.

С посохом в руке Ананта подошла к листу обсидиана, чтобы лучше видеть. Она была драконорожденной, с высоким, крепким телосложением, типичным для своего вида, но даже при этом на мгновение, стоя так близко к Бримстоуну с его темно-серой чешуей в красную крапинку и светящимися малиновыми глазами, она почувствовала себя мышью, которая подошла слишком близко к кошке.

Она подавила это чувство, сосредоточившись на людях в зеркале.

Они пировали в богатом зале, и, аккомпанируя себе на лютне, бард как раз заканчивал песню. Для ушей Ананты звук был далеким, жестяным, слова неразличимы, но она знала, что Бримстоун отчетливо все слышит.

Лысый, улыбающийся мужчина в центре главного стола встал и наклонился над кубками, тарелками и подносами, чтобы пожать руку менестреля и передать ему набитый кошелек. Затем он огляделся, возможно, чтобы позвать следующего артиста, но дворянин в красной куртке заговорил и отвлек его.

Они разговорились, а затем человек в красном кого-то позвал. Официант медленно, чтобы ни в коем случае не уронить, вынес к сборищу пыльную бутылку.

Сначала ей воспользовался человек в красном. Лысый мужчина понюхал красное вино, что-то прокомментировал и сделал глоток. Он начал говорить что-то еще, и его глаза широко раскрылись. Он попытался поднять руки к горлу или лицу, но ему это удалось только наполовину – ему пришлось наклониться вперед через стол.

Жрица Великой Матери бросилась вперед и попыталась исцелить его. Но после трех молитв она покачала головой, показывая, что он умер. И тут слуги лысого напали на удивлённого аристократа в красном и такого же потрясенного парня, принесшего вино.

Бримстоун усмехнулся.

- Красиво. - Сказал он своим лукавым, сардоническим шепотом.

Как любой драконорожденный, достойный своего имени, Ананта презирал яд как оружие трусов. Но ей не хотелось говорить об этом и вызывать насмешки над своей мнимой наивностью.

- Что произошло, милорд? – Спросила она.

- Лысый мужчина был старшим лейтенантом Куареншодора. На самом деле это Ирингаллаган заказал его убийство, но убийца организовал все так, чтобы слуга Линтринела подал яд. Ну, слуга Линтринела, слуга слуги, ты поняла. В конечном итоге вина падет не на того принца-дракона. Это хороший пример ксорвинтаала – уж куда более тонкое исполнение, чем то, которое мы наблюдали последнее время.

- Как вы узнали, что все произойдёт именно сейчас. — Спросила Ананта.

— Ирингаллаган сам просил меня об этом. — Сказал Бримстоун. - Он хотел убедиться, что получит за это баллы.

Ананта хмыкнула, Бримстоун повернул голову, чтобы посмотреть прямо на нее, и чернота залила все вокруг.

- Ты не одобряешь, — сказал дракон. Его дыхание пахло дымом. — Ты пытаешься это скрыть — что, конечно, ранит мои нежные чувства — но я вижу. Все это кажется тебе каким-то мелочным? Недостойно самых могущественных существ в мире и твоего любимого принца Скалнедира в частности?

Ананта нахмурилась.

- Что-то в этом духе.

- Хотите верьте, хотите нет, но отчасти я понимаю. Однако эта мелочность изменит Фаэрун, - он резко повернулся, поднимая крыло, чтобы случайно не ударить ее им. — Я объясню подробнее в другой раз, а пока - у нас гость.

Спустя удар сердца она почувствовала запах молнии и услышала жужжание и треск. Затем, капая искрами, в пещеру заполз драколич. Скелет дракона затмевал Бримстоуна, как он затмевал Ананту.

Она задалась вопросом - мог ли это быть тот, кем, как она думала, он должен быть: игрок, который, несмотря на все преимущества, а может быть, из-за них, рано выбыл из Большой игры, когда клика его соперников и подчиненных сговорилась против него.

Приветствие Бримстоуна рассеяло ее неуверенность.

— Милорд Аласклербанбастос, — начал он. - Я рад видеть, что вы вернулись в мир живых и облачился в форму, столь же внушительную, как и предыдущая.

- Вы знали? — Прорычал драколич.

- Что Джаксанаедегор и ваши меньшие вассалы намеревались предать вас? — спросил Бримстоун. – По ходу конфликта я узнал.

- И вы меня не предупредили! - Бледный свет замерцал внутри ребер Аласклербанбастоса, сквозь его клыки и череп. Запах приближающейся бури усилился.

Ананта покрепче обхватила свой посох. В нём были скрыты огромные силы, но она сомневалась, что они достаточно велики, чтобы на равных бороться с Великим костяным змеем.

- Я также никого не предупреждал ни о каких ваших планах. - Ответил Бримстоун. Чувствовал ли он угрозу, Ананта не мог определить по его поведению.

- Но ведь все разом набросились на меня! - сказал Аласклербанбастос. Маленькие молнии шипели от одной кости к другой. – Неужели они сами собрались?

- Если бы я разговаривал с кем-то другим, — ответил Бримстоун, — то принял бы эти слова за низкое нытьё о справедливости. Но я знаю, что лорд Аласклербанбастос понимает, что это концепция для слабаков, не применимая к ксорвинтаала или деяниям драконов в целом.

Несколько ударов сердца Аласклербанбастос смотрел на него в ответ. Затем, к облегчению Ананты, мерцающий свет внутри драконьего скелета немного потускнел.

- Я хочу знать свое текущее положение. - Сказал он.

- Вы на последнем месте, — сказал Бримстоун. — Вы начали достаточно хорошо: вступили в сговор со Скалнедиром и его окружением и развязали настоящую захватническую войну. Но затем ваши враги разбили вашу армию, забрали ваше королевство и ваши сокровища и уничтожили вас, хотя и временно. Вы не можете отрицать, что ваш рейтинг справедлив.

- Как бы то ни было, — сказал Аласклербанбастос, — нам нужно это исправить.

Бримстоун пожал плечами, слегка встряхнув своими кожистыми крыльями.

- Вы сами это сказали. Игра едва началась. В течение десятилетий…

- Я хочу, чтобы это было отрегулировано сейчас же, — прорычал синий дракон. Его тон был таким яростным, что, несмотря на ее желание не провоцировать его, Ананта подняла свой посох. К счастью, это вызвало неприятный смешок, а не удар молнии. - Расслабься, страж. Я не имел в виду, что намерен заставить эту наглую змею помочь мне. Я имел в виду, что собираюсь поставить новую пьесу. Ту, которая мне принесет больше всего очков и позволит сохранить всю Игру.

- Это… интригующе. — Сказал Бримстоун.

- Воспользуйся своим черным зеркалом, чтобы посмотреть на Виршекеллабекса и Гестаниус. И после этого я скажу тебе, что у меня на уме.

Чазар обычно вел официальные дела в Зеленом Зале или в одном из подобных помещений Коллегии Войны. Но по причинам, о которых он не сообщил Джесри, сегодня он решил собрать свой двор на крыше.

Когда она прибыл на место, то обнаружила слуг, разносивших вино, и троих менестрелей, играющих на яртинге, лонгхорне и ручном барабане, в то время как закат заливал кровью небо на западе. Это заставило ее задуматься – не решил ли Герой Войны превратить собрание в светское мероприятие или настолько близкое к чисто светскому, насколько только могло быть собрание богатых и могущественных Чессенты.

Прежде чем она успела пробраться сквозь толпу, чтобы спросить его, слуга наверху стукнул посохом по полу и, повысив голос, чтобы перекричать музыку, объявил:

- Повелитель Солнца Чессенты.

В поле зрения собравшихся появился толстый верховный жрец, покрасневший и запыхавшийся после подъема на вершину крепости.

Чазар хлопнул в ладоши, и музыканты замолчали. Даэльрик поклонился, как и те, кто прибывал до него.

- Вот человек, которого мы все ждали, — сказал Чазар. — Спасибо, что пришли так быстро.

- Конечно, Ваше Величество, — сказал Даэльрик. – Курьер сказал, что это срочно.

- Так есть, - сказал Красный Дракон. - Закат никого не ждет, что вы, конечно, знаете лучше всех присутствующих. Подойдите к парапету, и мы насладимся этим вместе.

Его круглое лицо превратилось в мягкую маску удовольствия. Первосвященник сделал, как ему было сказано. Тем временем Чазар заметил Джесри, усмехнулся и тоже поманил ее к парапету. Халонья, которая уже болталась рядом с Героем Войны, скривила рот в приветственном ухмылке. Хасос кивнул Джесри.

После того, как все выпили вина, собравшиеся встали и некоторое время молча смотрели на небо. Это должно было быть приятно — или, по крайней мере, более успокаивающе, чем обычная болтливость и суета Чазара. Но, возможно, именно тот факт, что дракон был тихим, заставлял Джесри чувствовать себя все более и более раздраженной с каждым новым мгновением.

В конце концов, даже несмотря на то, что это противоречило ее здравому смыслу, она почувствовала необходимость попытаться выяснить, что происходит на самом деле.

- Это очень мило, — сказала она Герою Войны. - Просто не то, чего я ожидала.

- Мы, друзья, должны дорожить этими моментами, — сказал Чазар, — особенно теперь, когда их осталось всего несколько.

Джесри оглянулся на других людей в непосредственной близости от Красного Дракона. Насколько она могла судить, никто из них тоже не понял, что он имел в виду.

- Вы имеете в виду, что это последние минуты мира перед тем, как мы отправимся на войну? – Спросила девушка.

Чазар рассмеялся.

- Нет! С молитвами детей об укреплении моей силы, уничтожение Тимантера станет тривиальной задачей. Я имел в виду совсем другое, - он повернул свою широкую белоснежную ухмылку к Даэльрику. - Ты хочешь что-нибудь сказать нам?

Хотя Даэльрик явно был поражен, он хорошо контролировал себя. Его глаза только немного расширились, а тело почти не дернулось.

- Я уверен, что у вас получится объяснить лучше. - Ответил он.

Чазар кивнул.

- Возможно. Итак, вот оно: я поговорил со своим младшим братом Амаунатором. Я сказал ему, каким проклятием темнота станет для Чессенты. Я объяснил, что есть призраки, совершающие злодеяния даже в моем собственном дворце и против меня самого, и призвал его что-то с этим сделать. Что ж, потребовалось приложить немного усилий. Он традиционалист и, прямо скажем, немного ленив, - дракон подмигнул Даэльрику. - Не обижайся. Так или иначе, в конце концов он согласился с моим планом. - Чазар сделал паузу, возможно, чтобы дать аудитории задать вопрос.

Если так, то Халонья сыграла свою роль.

- Каков ваш план, Ваше Величество?

- Положить конец ночи, - начал Чазар. - Вот почему мы должны наслаждаться теми немногими закатами, которые у нас остались. Скоро Даэльрик возглавит великий ритуал всех Повелителей Солнца королевства. После этого солнце будет вечно висеть в зените, и в Чессенте навсегда будет полдень. Он повернулся к коренастому первосвященнику в желтом облачении. — Не так ли, мой друг?

Даэльрик сглотнул.

- Ваше Величество, это… я впервые слышу об этом замысле.

Улыбка Чазара сменилась хмурым взглядом.

- Разве ты не общаешься со своим Богом каждый день? Какой же ты тогда священник?

- Я действительно открыт для всего, чем Хранитель решит поделиться со мной, - сказал Даэльрик. - Но если он поделился этим, я… не понял его слов.

- Ваше Величество. - Вмешалась Джесри.

Чазар повернулся.

- В чем дело, дорогая?

- Вы говорите о вещах, которые, безусловно, находятся за пределами моего понимания. Но возможно ли, что Амаунатор не рассказал об этом Повелителю Солнца Апатосу потому, что передумал? Подумайте об этом. Если солнце будет освещать Чессенту каждое мгновение, не будет ли слишком жарко? Не превратит ли это землю в пустыню?

- Я уверен, что Амаунатор сможет регулировать температуру, — сказал Чазар. - Хорошо, если солнце будет греть меньше, то сможет светить так же ярко.

Халонья улыбнулась.

- Только подумайте о том, каким богатым будет урожай, получающий столько света!

Чазар улыбнулся, обнял ее и прижал к себе.

- Точно! Я знал, что ты поймешь!

Даэльрик глубоко вздохнул и выпрямился.

- Ваше Величество, прошу вас выслушать меня.

- Я слушаю. — Сказал Чазар.

- Я не способен собрать достаточно энергии, чтобы совершить чудо, которое вы желаете. И даже если бы я был способен на что-то подобное, то не знал бы, как это использовать.

- Не недооценивайте себя! У вас есть сильные стороны, которые вам еще предстоит открыть, и Амаунатор будет направлять и поддерживать вас на каждом этапе этого пути.

- При всем, Ваше Величество… со всем почтением к воплощенному Богу, который благословляет меня тем, что позволяет мне говорить с ним во плоти… Я не знаю, как это вообще может быть. Амаунатор — Бог порядка. Упорядоченного движения и времени. Ночь сменяет день, сезон сменяет сезон, а год сменяет год, потому что…

Чазар взмахнул рукой справа налево. На мгновение, когда голос Даэльрика подскочил, Джесри показалось, что кончики пальцев Героя Войны едва не коснулись шеи жреца. Затем на румяной коже Даэльрика появились три красные линии.

- Это богохульство! — прорычал Чазар. - Ты бросаешь вызов мне и своему божеству-покровителю! Так?!

Но Даэльрик не мог ни в чем признаться. Он мог только выдавить из себя хриплые, булькающие звуки, пока шатался и возился с горлом в слабой попытке удержать кровь внутри своего тела. Но красная жидкость текла и окрашивала его золотую мантию в багряный цвет.

Чазар с отвращением сплюнул. Затем он снова ударил вертикальным взмахом, как апперкотом. Его чешуйчатая рука была слишком большой, размером с переднюю часть стопы дракона - когти вонзились Даэльрику в нижнюю часть челюсти и глубоко в голову. Затем он развернулся и перебросил священника через парапет так же легко, как человек может бросить мяч.

Или, скорее, он бросил большую часть его. Голова Даэльрика болталась на весу, а нижняя челюсть осталась прикованной к когтям его убийцы.

Когда Чазар заметил это, он рассмеялся. Он стряхнул с себя кусок окровавленной плоти и кости и поймал его, прежде чем он успел упасть. Затем он схватил Хасоса, притянул его к себе, взял воина за воротник и дергал его вверх-вниз, как ребенок, говорящий марионеткой.

- Я барон Хасос, — сказал он фальцетом. - Я барон Хасос.

Переполненный шоком и отвращением, Хасос рефлекторно попытался высвободиться. Джесри напряглась, потому что это могло побудить дракона убить и его. Но вместо этого Чазар просто отпустил барона. Хасос отшатнулся назад, кровь Даэльрика залила его подбородок. Он потерял равновесие и упал, и Герой Войны хохотнул от его конфуза.

К нему присоединились лорд Лютен и некоторые другие подхалимские придворные, но это звучало натянуто, и, возможно, даже Чазар заметил. Или, может быть, он заметил Никоса Кориниана и других придворных, которые не смеялись.

В любом случае, он окатил всех собравшихся своим взглядом.

- Даэльрик Апатос был лжесвященником и предателем! – крикнул он. - Кто готов оспорить это?

Никто этого не сделал. Даже Джесри, хотя это заставило ее ощутить прилив стыда.

Но молчание не смягчило Чазара.

- Оставьте меня! – прокричал он. - Если вы будете здесь через десять ударов сердца, ты сгорите!

Люди ахнули и разбежались. Некоторые теснились на ближайшей лестнице. Другие поспешили к восточной стороне крыши и тамошним лестницам.

Джесри была одной из последних, но, в отличие от многих придворных, она не паниковала. Она просто проявляла осторожность. И когда она отдалилась от дракона на некоторое расстояние, она остановилась и оглянулась.

Спиной к закату, который превратился в мерцание темно-синего и малинового света на горизонте, Чазар сидел на зубце. Он был не более чем силуэтом в сумерках, но Джесри могла сказать, что он сгорбился, упираясь локтем в колено и закрывая рукой глаза.

Эта поза наводила на мысль об усталости, сожалении или даже отчаянии. Это заставило ее задаться вопросом - дала ли госпожа Удача ей последний шанс спасти его от жестокости и безумия.

Она знала, что у нее есть все основания сомневаться в этом. Но она также помнила, что он любил ее, пусть даже похотливо и эгоистично. Он помог ей и Гаэдинну сбежать из Царства Теней. Он сделал ее своей правой рукой и освободил магов Чессенты. И как она отплатила ему? Ложью и уловками. Болтаясь перед ним, как противный ребенок, дразнящий собаку куском, который не собирался отдавать.

Она глубоко вздохнула и подошла к нему. Один из телохранителей, стоявший на безопасном расстоянии от монарха, двинулся, чтобы преградить ей путь. Она нахмурилась. Страж поколебался, затем пожал плечами, как бы давая понять, что, если она будет настаивать на том, чтобы приблизиться к Чазару в его нынешнем настроении, она может принять на себя последствия.

Наконечник ее посоха щелкал по крыше, когда она шла. Чазар оторвал лицо от ладони и сердито посмотрел на нее.

- Я сказал, что убью любого, кто не оставит меня в покое. – Рявкнул он.

- Ты сказал, что сожжешь их, — ответила она. — Я не слишком этого боюсь.

Он фыркнул.

- Нет. Наверное нет. Ну, если хочешь быть здесь, то садись.

Она села на зубец рядом с ним.

- Думаешь, я был слишком строг с Даэльрика? – спросил он. - Все остальные думали так, даже те, кто смеялся. Я видел это по их лживым лицам.

- Я думаю, — сказала Джесри, - что, возможно, он говорил правду, когда говорил, что просто не знает, как исполнить ваш приказ.

- Тогда все так, как я и сказал. Он не был настоящим жрецом Амаунатора и заслуживал смерти за то, что выдавал себя за него. Его преемник справится лучше.

- Возможно. Если человек вообще способен на такое. Если ты не попросишь его совершить что-то, что мог бы сделать только Бог.

Чазар склонил набок свою длинную красивую голову.

- Ты веришь в это?

Она пожала плечами.

- Я волшебница, а не жрец, так что, возможно, мое мнение не имеет большого значения. Но мне кажется, что тайная магия примерно так же сильна, как и божественная. И я, конечно, не знала бы, как сделать так, чтобы солнце всегда оставалось на одном и том же месте, как факел, горящий на стене.

Чазар хмыкнул.

- Значит, Амаунатор ввел меня в заблуждение.

Джесри заколебалась.

- Не знаю, Ваше Величество.

- Возможно, мне придется проучить его. Возможно, мне придется наказать всех Богов. Они все завидуют мне. Все жалею, что я вернулся.

- Я… надеюсь, что это не так.

- Иногда они даже не отвечают, когда я их зову, - он понизил голос. - Это… расстраивает. Один или два раза это даже заставило меня задуматься, действительно ли я могу призвать их.

- Ваше Величество, в настоящее время вы ходите по миру смертных, и состоите из плоти и крови. Возможно, это приводит к определенным неудобствам.

Чазар вздохнул.

- Может быть. Было бы неплохо поверить, что меньшие божества не ненавидят меня и что мне не придется отказываться от них, чтобы быть в безопасности.

Собравшись с духом, Джесри взяла его за руку. Ее кожа покрылась мурашками.

- Ваше величество, - начала она, - теперь вы в безопасности. Я знаю, что вы этого не чувствуете, и, учитывая, что вы пережили сто лет пыток в Царстве Теней, кто может вас в этом мы можете просто наслаждаться пребыванием в родном доме.

Несколько ударов сердца Чазар сидел тихо. Затем он сказал:

- Но игра.

Очевидно, как бы он ни был рассеян, он снова забыл, что простым людям не позволено знать о ксорвинтаале. Джесри попыталась придумать способ поговорить об этом, не показывая, что она на самом деле делала это.

Она все еще обдумывала способы сделать это, когда что-то порхнуло над головой.

Чазар дернулся, болезненно крепко сжал ее руку и вскрикнул. Может быть, потому, что, как и она, он только что заметил, что сумерки сменились ночью.

Она заговорила с ветром, и он шептал, что существо, порхающее над крышей, всего лишь летучая мышь. Она открыла рот, чтобы поделиться обнадеживающим знанием с Чазаром.

Но она опоздала. Он вскочил на ноги и стал высоким, как гнолл. Швы на его одежде разошлись. Он запрокинул голову, открыл увеличившуюся пасть и выплюнул струю желтого огня. Разум в посохе Джесри взволнованно воскликнул.

Дыхание Чазара перехватило летучую мышь, и горящая туша упала на крышу. Задыхаясь и дрожа, Герой Войны смотрел на неё так, словно подозревал, что он может восстать из пепла, как феникс. Прибежали охранники.

- Это была просто летучая мышь. - Сказала Джесри.

- Или вампир! — рявкнул Чазар. — Я понимаю, что ты хотела только утешить меня. Но не надо скрывать от меня правду. А она в том, что я не в безопасности. Я никогда не быть в безопасности, пока не буду править всем, а все, кто желает мне зла, не будут мертвы. И даже тогда всегда будет тьма, - он сверкнул свирепой, безумной ухмылкой. - Пока не…

Внутренне Джесри напряглась.

- О чем вы, Ваше Величество?

- Вы подали мне идею. Если Амаунатор не хочет или не может прогнать ночь, вместо этого мы воспользуемся факелами. Гейзерами вечного огня из Бессмертного Пламени. А если Косуту это не понравится, мы заставим его смириться с этим. Подумайте, какое это будет приключение! Армия Богов и людей спускается в Хаос, чтобы убить Первородного!

Посох чуть ли не вибрировал от перспективы войти в мир, полностью состоящий из огня. На долю секунды его волнение заразило Джесри, но она подавила чуждую ей эмоцию, будто топтала угольки ботинком.

К сожалению, осознание своей точки зрения вызвало приступ тошноты.

- Я была права, - подумала она, - Чазар слишком глубоко погрузился в безумие, чтобы я или кто-либо еще мог достучаться до него.

Это означало, что Шала пожертвовала собой ни за что.