Призрачная вспышка

ГЛАВА СЕДЬМАЯ

Праксасаландос просочился сквозь щель в камне. Это был идеальный способ преследовать его добычу. Он мог шаг за шагом двигаться за имаскари и драконорожденными, а они даже не подозревали, что он рядом.

Он нашел расщелину, которая выводила его в просторную пещеру. Это было небольшое отверстие, но в нем было достаточно места, чтобы он мог сформировать глаз из жидкого металла, в состоянии которого сейчас находилось его тело.

Незваные гости все еще отдыхали – а многие вообще спали - и не подавали никаких признаков того, что в ближайшем будущем двинутся дальше. Было понятно, что они устали. Они прошли долгий путь, иногда, даже несмотря на следопытские навыки дварфа, выбирая не тот туннель, из-за чего им приходилось возвращаться назад. А еще они сражались со стаей пещерных драконов, которых Праксасаландос натравил на них.

Но в отличии от прошлого раза, драконорожденный по имени Медраш нес караул и внимательно вглядывался в темноту. К некоторому разочарованию, Праксасаландос обнаружил, что среди исследователей было немало грозных воинов, но, тем не менее, Медраш, его родственник Баласар и гном Кхорин выделялись среди остальных. Они были прирожденными лидерами, выходившими за рамки своего ранга. Устранить хотя бы одного, и это существенно ослабит весь отряд.

Именно это и намеревался сделать Праксасаландос.

Он растворил глаз до того, как его заметили, после чего, руководствуясь своего рода тактильными ощущениями, столь же надежным, как и зрение, он устремился обратно тем же путем, которым пришел сюда. Он просочился из толщи гранита в туннель, который соединялся с пещерой, которую он только что исследовал, но спрятался за углом, где его не могли увидеть его жертвы.

Там же он снова придал своему телу твёрдую, но необычную форму. Этот процесс был более трудным, чем принятие естественной формы, но не намного. По крайней мере, для дракона, обладающего необычными способностями.

Когда он закончил, то выглянул из-за поворота. Он выглядел как бледнокожий имаскарец, и драконорожденный никогда не заметит его в непроглядной тьме пещер.

Праксасаландос время от времени выглядывал наружу, пока наконец в поле зрения не появился Медраш. Затем он приступил к последней и самой сложной детали своего маскарада – сформировал в своей руке светящийся фонарь. От напарника с источником света Медраш не будет пытаться сбежать.

На операцию потребовалась пара ударов сердца - достаточно времени, чтобы Праксасаландос почувствовал укол сомнения.

Что он делал? Почему он расставлял силки для людей, которые никогда не причиняли ему вреда, особенно когда, судя по их знаменам и знакам отличия, некоторые из них поклонялись Бахамуту? Почему он служил Гестаниус, презренному существу, которому должен противостоять любой уважающий себя металлический дракон?

Но, конечно, ответ был очевиден - Игра.

В определенные моменты Праксасаландос сожалел, что вообще принял приглашение Бримстоуна и отправился на Драковир. Но, как и большинство ртутных драконов, ему было любопытно – как выглядит тот, кто является одновременно нежитью и спасителем их расы.

И с того момента, как вампир объяснил ксорвинтаал во всей её замысловатой красе, пути назад уже не было. Праксасаландос не был заинтересован в начале нового Драконьего века - предполагаемой конечной цели состязания - но сама картина была завораживающей в своей сложности; уникально подходящей для того, чтобы отвлечь глубокий и тонкий разум дракона не только на месяц или год, но и на долгие столетия его почти бессмертной жизни. Дракон мог противостоять его очарованию с такой же отдачей, с какой противился желанию собирать драгоценности в собственную кучу.

И как только Праксасаландос согласился, ему пришлось учитывать тот факт, что, хотя он могущественен по обычным драконьим стандартам, ему все же не хватало ресурсов, чтобы играть на том же уровне, что и другие великие драконы Востока. Если он хотел хорошо выступить на начальных этапах, его лучшим шансом было объединиться с одним из них. И Гестаниус, жившая в тех же горах, что и он, казалась разумным, хотя и сомнительным выбором.

Голос Медраша раздался из туннеля.

- Что там за свет из-за угла?

Праксасаландос решил, что фонарь с пятном фосфоресценции полностью сформировался. Он обошел поворот, приманив Медраша, а затем скрылся из виду.

- Баласар? – Спросил драконорожденный.

Праксасаландос не ответил. Он затаил дыхание в ожидании реакции Медраша.

А абсолютно не факт, что она будет такой, какой её ожидал Праксасаландос. Если Медраш сомневался в том, что говорили ему его глаза, он мог бы вернуться назад достаточно далеко, чтобы увидеть настоящего Баласара спящим. Или его голос может разбудить настоящего драконорожденного, который ему ответит.

Но когда Праксасаландос услышал шорох приближающихся шагов и почувствовал запах Медраша, он понял, что уловка сработала.

Он растворился и просочился в камень. Сквозь него драконы направился к арке, которая соединяла проход с пещерой, занятой имаскари и драконорожденными. Одни усилием воли Праксасаландос активировал руны, которые на ней оставил сама Гестаниус.

Кхорин проснулся от дрожи в камне под ним. По крайней мере, ему так показалось. Больше никто не проснулся, а никто из тех, кто уже не спал, не выглядел встревоженным. Вокруг все было спокойно.

Спокойно, но не хорошо. Дварф мог чувствовать это своими костями, даже если имаскари, с их претензиями на знание Подземья, не могли.

Он снова огляделся. Из пещеры вели три коридора, и часовой, стоящий у одного из них, пристально смотрел вниз – судя по всему, там было на что посмотреть.

Кхорин подумал о том, чтобы натянуть кольчугу, которую для него изготовил кузнец клана Даардендриен, но решил не тратить время. Он схватил свой новый топор и направился к имаскари.

К тому времени, как дварф подошел к солдату, он понял, что правильно делал, что торопился. Потолок над аркой выглядел твердым. Ни видимой, ни слышимой тряски не было. Но почему-то он казался настолько ненадежным, будто это была постройка из детских кубиков, которая вот-вот рухнет. С потолка упала пара маленьких камешков.

Однако явно не поэтому имаскарец вглядывался в тени и на белый свет, сияющий из-за поворота. Если бы он понял, что на самом деле происходит, он бы, вероятно, заставил себя бежать, но он не делал этого.

- На что ты смотришь? - рявкнул Кхорин. - Что это за свет?

- Я видел Баласара. - Запинаясь, сказал солдат. Не доверяя большинству своих соседей, имаскари по своей натуре были замкнутым народом, и, очевидно, часовой не совсем свободно владел Общим языком, который позволял многочисленным расам и этносам Фаэруна общаться между собой.

Нетерпение лишь еще больше действовало на нерва Кхорина.

- Баласар там внизу? – Могло ли это быть так? Разве Кхорин не прошел мимо спящего Баласара по дороге сюда.

- Медраш… пошел за ним, - сказал солдат. - Свет исходит от его фонаря и меча.

- Уведи всех подальше от этого прохода, - сказал Кхорин. - Быстро. Но не кричи. Понял меня?

Глаза часового широко раскрылись.

- Да!

Дварф побежал по коридору, и ощутимая дрожь пробежала по камню под его ногами. С потолка упало еще немного пыли. С тихим хрустом в стене слева от него появилась тонкая трещина.

Драконорожденный свернул за поворот. Осматриваясь с недоумением, Медраш прошел на несколько шагов вперед. Как и сказал часовой, паладин заставил светиться лезвие своего палаша серебристым светом, чтобы он служил ему фонарем.

- Вернитесь сюда! - сказал Кхорин. – Сейчас же!

Пораженный Медраш резко обернулся.

- Баласар...

- Никогда здесь не был, - сказал Кхорин. - Это ловушка! Давай же!

Медраш побежал к нему. Кхорин развернулся и помчался назад, но остановился, когда снова повернул за угол.

Туннель перед ним завибрировал. На землю упало столько песка и пыли, что даже человек не смог бы пропустить это. Гранит грохотал тихо, но непрерывно.

Медраш обогнул поворот и врезался в дварфа.

- Дальше! – Подгонял паладин.

- Нет, - сказал Кхорин. - У нас не получится. Назад в другую сторону!

Медраш выглядел так, будто хотел возразить, что их товарищи были всего в нескольких шагах от них, но затем он нахмурился и сделал так, как ему сказали.

Потолок с оглушительным грохотом упал и поднял ослепляющее и удушающее облако пыли. Тряска сбила Кхорина с ног. Кашляя и потирая слезящиеся глаза, он огляделся и смог разглядеть пятно света, окружавшее лезвие Медраша.

Он поднялся на ноги и направился в том же направлении. Медраш пошел ему навстречу.

- С тобой все в порядке? - Спросил драконорожденный.

- Со мной все Отлично. - Заметив, что пыль оседает, Кхорин повернулся, вытер слезящиеся глаза и осмотрел массу битого камня, завалившего проход. Несмотря на всю их бешеную спешку, он и Медраш едва не попали под обвал, а это означало, что проход был заблокирован как минимум на двадцать шагов.

- Что ж, назад мы не вернемся, - спазм раздражения скрутил его кишки. – Будь ты проклят, Медраш, ты не дварф! Меня не волнует, что тебе кажется и что ты увидел. Никогда не ходи в одиночку ни по одному из этих туннелей.

- Извиняюсь. - Сказал Медраш.

Кхорин вздохнул.

- Забудь. Любой может стать жертвой уловки, особенно магической.

- И, похоже, именно это и произошло, - Медраш еще раз взглянул на завал. - Бири и некоторые имаскари владеют собственной магией. Если они будут работать вместе, то, возможно, смогут освободить нас.

- Не рассчитывай на это. - Сказал Кхорин.

- Потому что завал слишком велик?

- Отчасти. Кроме того, помните, что мы не знаем, насколько далеко зашел обвал, поэтому мы даже не знаем, что с нашими товарищами все в порядке. Как и они не знают того же о нас.

Медраш мрачно улыбнулся.

- Ты говоришь, что мы должны спасти себя сами?

- Именно.

- А мы можем?

- Если этот туннель куда-то ведет. Я надеюсь, что он вернется и соединился с маршрутом, по которому идет наш отряд. Но есть только один способ узнать это.

- Тогда вперед. - Сказал Медраш.

Кхорин так и сделал, в то же время всматриваясь в признаки опасности впереди. Но он почти пропустил или, по крайней мере, проигнорировал линию серебристого отблеска на граните прямо рядом с собой. Однако затем он понял, что это было - ртутный дракон прятался в очередной трещине.

- Осторожно! - Крикнул Кхорин. Он отступил и приготовил топор к бою. Два воина против дракона – расклад удручающий. Но если он и Медраш оба нанесут удар в тот момент, когда ртутный дракон примет твердую форму, но прежде, чем он сможет атаковать, у них может быть хоть какой-то шанс.

- Я вижу. - Сказал Медраш. Он поднял свой меч, выкрикнул имя своего Бога, и сияние в клинке вспыхнуло так ярко, что Кхорин вздрогнул. Затем паладин нанес удар по трещине. Это было быстрое, но тяжелое действие, и даже несмотря на то, что трещина была настолько узкой, что Кхорин не был уверен, что лезвие сможет в неё зайти, оно вонзилось чисто, даже не царапнув сталью камень.

Ртуть взбудоражилась и рассыпалась на отдельные капли, окружив светящийся меч. Они устремились прочь от оружия и скрылись из виду.

Медраш выдернул меч назад гораздо медленнее, чем вонзил его. Без силы Бога, увеличивающей его навыки, он аккуратнее отнесся к остроте заточки своего клинка.

- Я не убил его. - Сказал он.

- Я подозревал, что это он, - ответил Кхорин. – Но ты убежал вперед, и я решил пойти за тобой. Но все равно – мы молодцы.

Медраш продолжал вглядываться в трещину.

- Я был близко к нему и, кажется, что-то почувствовал.

- Что?

- Я не уверен. Будто подлость.

Кхорин фыркнул.

- Мне не нужно быть паладином, чтобы понять это.

Когда Джесри вошла в Зеленый Зал, она оглядела собравшихся и решила, что изрядное количество присутствующих, как и она, боялось, что их вызовут на аудиенцию к Герою Войны.

Конечно, не каждое лицо выдавало такие чувства. Халонья ухмылялась, как полусумасшедшая тварь. Лорд Лютен и другие придворные, которые до сих пор получали от Красного Дракона только заверения в дружбе и привилегии, выглядели самодовольными. Зан-акар Зераез сохранял свои пурпурные, покрытые серебром черты лица в форме маски мудрой и трезвой вежливости.

Тем не менее, некоторые придворные - мужчины, которых лишили собственности или должности просто по прихоти Чазара или которым было приказано послать своих жен или дочерей в его покои - сердились и недовольно перешептывались. Даэльрик и некоторые другие высшие жрецы стояли в отдельной группе, что-то тихо обсуждая.

Но только Шала продолжала хмуриться, когда Красный Дракон вошел в зал, хотя некоторые другие не могли сопротивляться импульсу, заставившему их вздрогнуть или нервно выдохнуть.

Это произошло потому, что Чазар был залит кровью от его длинного красивого лица до остроконечных туфель. Кровь пропитывала его ярко-черные шелковые и бархатные одежды и притупляла блеск его алмазных пуговиц. Джесри подозревала, что он лично принял участие в наказании предполагаемых преступников в темницах, хотя это не обязательно было именно так. Он доказал, что способен творить беспредел в любом месте и в любое время, если что-то его злило.

Все гости кланялись проходящему мимо Чазару, который, видимо, не замечал всеобщей растерянности, а когда он дошел до трона, то плюхнулся на расшитые золотом подушки, заляпав их кровью.

- Встаньте. - Сказал он, и Джесри заметила, что на его губах было значительно больше запекшейся крови, чем на остальной части его лица. Даже его зубы были испачканы в ней.

- Что ж, - продолжил Чазар, оглядывая всех, - вот мы снова сталкиваемся с тем же досадным парадоксом. У Чессенты есть собственный Бог, из-за чего она благословлена больше любого другого государства. Тем не менее, ни один монарх до сих пор ничего не делал с недовольными. Почему?

Через мгновение Джесри решила, что это не риторический вопрос. Он действительно ждал ответа. Но никто не знал, что сказать, а те, кто знал, боялись привлечь к себе внимание дракона.

Наконец, Даэльрик, в своем желтом облачении похожий на перекормленную канарейку, откашлялся и сказал:

- Ваше Величество, самый яркий свет отбрасывает самые глубокие тени. Когда изучаешь священные тексты Хранителя ...

- Огонь и кровь! - закричал Чазар. - Вы действительно подумали, что мне нужны ваши метафоры? Ни слова больше! Или вы будете изучать свои священные тексты без глаз и языка!

Круглое румяное лицо Даэльрика стало чуть бледнее. Он поклонился и отступил к своим товарищам-жрецам, некоторые из которых чуть отошли от него, будто недовольство Чазара было заразительным.

Джесри предположила, что если кто-то сможет успокоить дракона или хотя бы побудить его перейти к делу, то это либо Халонья, либо она сама. И на этот раз жрица, судя по её виду, не собиралась ничего говорить, хотя она, похоже, и пыталась сохранить серьезное выражение лица, чтобы скрыть своё рвение.

Итак, Джесри предположила, что ей нужно было вмешаться.

- Ваше Величество, - сказала она, - я прошу вас помнить, что другие не видят так далеко и ясно, как вы, - как обычно, она чувствовала себя неловко и немного грязно, сочиняя банальную, льстивую речь, которая требовалась в такие моменты, - но если вы расскажете нам, что вас рассердило, возможно, мы поможем найти лекарство.

Чазар шокировал ее, оскалив свои розоватые зубы в усмешке.

- Вы действительно не знаете, миледи?

Джесри вздохнула. Она хотела быть уверенной, что ее голос останется ровным.

- Нет, Ваше Величество, я не знаю.

- Но я уверен, что вы знаете, что шторм повредил наши припасы.

- Конечно. Но я не понимаю, как эта неудача связана с разговорами об измене.

- Лгунья! – Взвизгнула Халонья, снова став самой собой.

Пламя охватило посох Джесри, и, решив, что лучше выглядеть сердитой, чем испуганной, она позволила посоху загореться.

- Ваше Величество, я не могу передать вам, как меня тошнит от того, что эта гарпия налетает на меня с одним ложным обвинением за другим.

- Я представляю, - сказал Чазар. - Я сам устал от этого, потому что ты не раз убеждала меня, что она ошибалась. Но ты умеешь управлять духами ветра, а именно сильный шторм уничтожил припасы.

- Сильные ветры ведут себя самостоятельно даже в эпицентрах самых ужасных штормов, - сказала Джесри, изо всех сил стараясь казаться высокомерной. – Это все обвинения, которые могут быть предъявлены мне? Это и злоба Халоньи? Если так, то, может быть, все не так уж плохо.

Но Красный Дракон сказал:

- Нет, миледи. Собственно, это еще не все. Видите ли, как бы я ни сопротивлялся её наветам, я уже начал сомневаться в вас. Вы ... разочаровали меня в некоторых моментах. И когда я разделил эти сомнения, Владычица Дракона убедила меня отправить духа шпионить за вами. Если бы он сообщил мне, что вы ведете себя должным образом, на что я очень надеялся, это успокоило бы мой разум. А если он сообщил о чем-то еще, что ж… - Он пожал плечами.

Джесри прокляла себя за то, что не сбежала, как только убила шипастого дьявола.

- И что же сообщил ваш шпион? – Спросила она.

- Ничего, - ответил Чазар. – Он не пришел на встречу с Хранителем Змей, который призвал его из Ада.

- Тогда мы вернулись к тому, с чего начали, - сказала Джесри. - Против меня нет ни одной улики, и лишь змея, которая беспрестанно льет яд вам в уши.

- Дьявол был невидим, - сказала Халонья. – Только тот, кто разбирается в тайных искусствах, смог бы обнаружить и убить его.

- Нет, если он просто соскользнет с поводка и уйдет домой, - сказала Джесри. - Те из нас, кто «познала злое искусство», знает, что время от времени такое происходит. Ваше Величество, я еще раз отмечу, что нет никаких доказательств, подтверждающих эту клевету, поэтому я могу лишь довериться вашему чувству справедливости.

- Вообще-то, - сказал Чазар, - есть некоторые улики. Поднимите свой посох так, чтобы все могли его увидеть.

Один из Хранителей Змей из свиты Халоньи выступил вперед, встряхнул кусок серой ткани и высоко поднял его. Джесри почувствовала тревогу, когда узнала плащ, который носила в ту ночь, когда разрушала караван с припасами. Судя по всему, кто-то обыскал ее покои и нашел плащ там, где она спрятала ее - на дне сундука.

- Это твое, не так ли? - спросил Чазар. - Кажется, я видел, как ты его носила вскоре после нашей встречи.

Такое Джесри не смогла бы оспорить.

- Это действительно похоже на мой плащ, Ваше Величество. Но что с того?

- Существо, посланное наблюдать за вами, было шипастым дьяволом. Если бы он бросил свои шипы в того, кто носил эту одежду, то на ней остались бы небольшие дырочки с обожжёнными краями. - Чазар посмотрел на жреца. – Покажи пальцами эти дыры.

Джесри выдавила улыбку.

- Если Ваше величество и знает что-то обо мне, так это то, что я часто вызываю огонь.

- Но я никогда не видел, чтобы он прожигал твою одежду.

- Я не всегда была так хороша в своем ремесле, как сейчас.

- В этом есть смысл. Его было бы больше, если бы я заметил эти дыры раньше. Или если бы плащ, когда его нашел слуга Халоньи, не был влажным, как будто кто-то носил его под дождем.

Сердце Джесри колотилось так сильно, что она боялась, что острый драконий слух Чазара услышит это, и от этого звука он разуверится в ней еще сильнее.

- Ваше Величество, вы достаточно проницательны, чтобы понять, что видимость вины может быть сфабрикована.

- Этот аргумент начинает казаться таким же изношенным, как плащ.

- Ваше Величество, я… - она вспомнила, что он не хотел, чтобы ему напоминали, даже косвенно, что она дважды спасла его. - Я имею в виду… я знаю, как я вас «разочаровала». Я тоже разочаровалась. Вы не представляете, как бы я хотел, чтобы мы…продвинулись дальше. Но, тем не менее, вы знаете, что я дала вам больше, чем когда-либо давала кому-то другому. Вы знаете, что если проявите терпение, то наше время придет.

- Шлюха! - завизжала Халонья. - Её лживый язык пытается сбить вас с толку!

- Да, - сказал Чазар, - я боюсь, что это она и пытается сделать. - Слезы текли из его раскосых золотых глаз и прорезали каналы в запекшейся на его лице. Для Джесри внезапное проявление невозмутимого страдания было даже более пугающим, чем его неприкрытый гнев или самодовольное поведение, с которым он играл с ней.

- И как ты можешь обманывать и мучить меня, - продолжал Чазар, - когда знаешь, что я люблю тебя? Когда я дал тебе все! Когда ты была одним из двух людей, которым я доверял! Я должен убить тебя! - он повернулся, чтобы взглянуть на Хасоса. – И павшего рыцаря, что поручился за тебя! - Его взгляд переместился на Никоса Кориниана. - И вероломного советника, который привел тебя в Чессенту.

Чазар встал с престола.

- Я должен очистить весь этот продажный, неблагодарный двор и начать все заново! – крикнул он. - Завершить освобождение Чессенты, уничтожив жестоких и жадных подлецов, которые разлагают ее изнутри! Народ будет петь мне хвалебные гимны! Они будут смеяться и забрасывать вас камнями и навозом, пока вы будете ползать голым и истекать кровью на виселице! Они ...

- О, ради любви ко всем Богам. - Вмешалась Шала.

Чазар уставился на нее, и, по крайней мере, но мгновение его взгляд был наполнен не яростью, а недоумением от того, что кто-то посмел его прервать.

- И чтобы не было никаких сомнений, - продолжила бывший Герой Войны, - я имела в виду настоящих Богов. Я готова заступиться за них, даже если эти трусы не сделают этого. - Она указала на первосвященников резким взмахом руки.

- Да ты сошла с ума. - Сказал Чазар.

Шала усмехнулась.

- Забавно это слышать от вас. Нет, Ваше Величество, я не сумасшедшая. Мне просто надоели ваши истерики. Надеюсь, она закончится пораньше, если я скажу, что это я убила дьявола.

- Ты бы не смогла! – Крикнула Халонья.

- Не будь дурой, - ответила Шала. - В свое время я убивал гораздо более опасных существ. Я осматривала стены и наткнулась на демона. Он напал на мне, и я убила его.

- И никому не удосужились об этом рассказать? - Спросил Зан-акар Зераез.

- Честно говоря, милорд, - ответила Шала, - мне и в голову не приходило, что зверюга прятался там, чтобы наблюдать за покоями госпожи Джесри наверху. Я думала, что она шпионит за мной или пытается меня убить, но я предполагала, что Хранители Змей вызвали его по приказу Его Величества или леди Халоньи. Вот поэтому я посчитала, что не принесу никому пользы, сообщив об убийстве монстра.

- Но ты же не маг и не жрец! - зарычала Халонья. – Ты не могла бы увидеть невидимого дьявола.

Шала фыркнула.

- Видимо, я знаю о сверхъестественном больше, чем ты, пророчица, но это не вызывает большого удивления. Существуют талисманы, которые наделяют магическими способностями даже обычных людей, типа меня. Вот, смотри.

Двигаясь без особой поспешности, Шала открыла сумку на поясе и вытащила сферу размером с кулак. Объект был настолько черным, что не казался твердым или объемным. Скорее, похожим на дыру, появившуюся в этом мире. Она подбросила его в воздух, и предмет, сопровождаемый удивленными вздохами собравшихся, начал парить вокруг неё.

- Жемчужина короны Чессенты. - Сказала она.

- Тогда это принадлежит мне. - Сказал Чазар.

Шала пожала плечами.

- Признаюсь, я была удивлена, что вы никогда не просили меня отдать её вам. В конце концов, вы же Бог. Я подумал, что если это правда, то вы должны знать об этом, даже если оно появилось после вашего исчезновения. Я думала, что вы хотите, чтобы она осталась принадлежать моей семье.

- Ты ошибаешься. – Ответил дракон.

Джесри наблюдала борьбу на лице Чазара – борьбу, между яростью и нерешительностью.

Она поняла, почему Шала утверждала, что убила шипастого дьявола. Женщина решила, что то, что Чазар в любом случае арестует ее - это лишь вопрос времени - поэтому она была готова подвергнуть себя опасности, чтобы защитить единственного человека при дворе, который иногда мог убедить дракона вести себя разумно и гуманно и который тайно пытался предотвратить грядущую войну.

Джесри не могла опровергнуть эту мрачную логику, но ей не хотелось позволять другим рисковать собой ради нее. Хасосу это сошло с рук, но он не говорил вызывающе или неуважительно. А Шала, мягко говоря, вела себя именно так.

Джесри не знала, как вмешаться, но она хотела попробовать. Волшебница вздохнула и выпрямилась. Судя по всему, краем глаза заметив перемену в ее позе, Шала бросила на нее быстрый, но свирепый взгляд, говорившей красноречивее любых слов.

- Что ж, я заслужила того, чтобы оставить жемчужину у себя, - сказала Шала. - Вы согнали меня с престола. Вы заставили меня сломать меч Ишуала Каранок. Драгоценный камень может быть моей платой за все это.

- Отдай его мне сейчас же. - Пробормотал Чазар.

- Если вы настаиваете. - Сказала Шала, и черная сфера полетела прямо в голову Чазару.

Халонья закричала. Чазар отскочил в сторону, и драгоценный камень промахнулся. Когда он начал поворачиваться, чтобы, вероятно, атаковать снова, дракон спрыгнул с пьедестала и атаковал Шалу.

Отступая, она сунула руку в рукав и выхватила метательный нож, спрятанный там. Тень пробежала по стали - верный признак магии смерти, которую Джесри почувствовала во внезапном приступе головной боли. Шала подняла плоский кинжал в форме ножа для писем.

Чазар извергнул огонь. Это была ничтожная вспышка по сравнению с мощными взрывами, которые он извергал в форме дракона, но она попала Шале в лицо, и та пошатнулась. Кинжал выпал из ее руки. Драгоценный камень замедлился, отклонился от Чазара и снова поплыл в направлении женщины.

Живой Бог приблизился к Шале и кулаком ударил по ее квадратному покрытому волдырями лицу. Ее колени подогнулись, а он схватил ее за предплечья пальцами, покрывшимися красной чешуей. Его когти пронзили ее одежду и плоть под ней. Он открыл рот, полный клыков, и наклонил голову, чтобы разорвать ее шею.

- Вы точно хотите этого? - Вмешалась Джесри.

Чазар оглянулся.

- Что? - Рявкнул он.

- Я просто подумала, что вы собираетесь сделать что-то быстро и необдуманно, так?

Дракон перевел дух.

- Ты права.

Он швырнул Шалу на пол, схватил черный камень из воздуха и смотрел на него, пока тот не перестал пытаться вырваться из его хватки. Затем он сердито посмотрел на ближайших стражников.

- Вы! Похоже, вы спали, когда эта сука пыталась меня убить! Теперь-то вы проснулись и готовы отвести ей в темницу?

Пока солдаты тащили Шалу, Джесри не могла судить – правильно поступила она, или нет. Возможно, все, что ей удалось сделать - это приговорить своего спасителя к долгой мучительной смерти от пыток, потому что Чазар, несомненно, принял меры к тому, чтобы никто не больше не сбежал из его темницы. И все же она не могла стоять сложа руки и смотреть, как убивают её союзника.

На данный момент, решила волшебница, все, что она может сделать, это убедиться, что акт самопожертвования Шалы не прошел напрасно. А это наверняка было сознательное самопожертвование. Шала ни за что бы не поверила в то, что камень и нож, какими бы могущественными они ни были, смогут убить Красного Дракона.

Чазар начал ходить по комнате, вглядываясь в одно лицо за другим. Без сомнения, он искал признаки нелояльности. Опасаясь возможных последствий съеживания, люди встречали его взгляд как можно прямее.

Джесри нахмурилась.

- Ваше Величество. - Позвала она.

Чазар повернулся к ней. Его зубы снова стали похожи на человеческие. На его пальцах виднелась лишь намек на чешую, а ногти были чуть длиннее обычного размера. Джесри предположила, что это уже что-то.

- Да? - Спросил он тоном, более мягким, чем за весь сегодняшний день.

- Разрешаете ли вы мне покинуть Лутчек? - спросила она. - Я могу уйти из города к закату. Само собой, я не унесу с собой ни одного подарка, который вы мне подарили, дабы не тратить дополнительного времени на сборы.

Чазар моргнул.

- Что?

- Я полагаю, что действия Шалы Каранок оправдали меня. Тем не менее, я разочаровал вас, и вы мне больше не доверяете. Так что для меня было бы неправильно и эгоистично оставаться при дворе. Вам нужны надежные и верные советники, особенно накануне войны.

Некоторое время он молча смотрел на нее. Ее сердце упало, когда она решила, что инстинкты ее подвели. Ей не следовало подталкивать и заставлять его делать выбор сейчас.

Но затем он подошел к ней. Вблизи она почувствовал запах крови, покрывшей его, а также дыма и огня.

- Нет, - сказал он, - нет, нет, нет. Я не разрешаю тебе. Мои искренние извинения. Очевидно, Шала была нашим предателем все это время, а не ты, - он ухмыльнулся. - К счастью, из-за её нападения все вопросы о её лояльности мигом отпали.

- Нет! – Закричала Халонья.

Чазар вздохнул и повернулся в ее сторону.

- Моя дорогая, упрямая дочь...

- Подумай об этом! - Халонья говорила на ходу. Пока она шла, её пышное одеяние развевалось, а амулеты и цепи звенели от столкновений друг с другом. – У ведьмы в комнате был мокрый плащ. Это что-то должно значить!

- Почему? - Спросил Чазар.

Джесри могла бы объяснить это сама, но вот Халонья. Судя по её глупому лицу, не могла сделать этого. Все, что она смогла выдавить из себя, это:

- Потому что!

Оцепеневшая от нежелания, Джесри все же решилась и опустилась на колени перед Халоньей. Она склонила голову, как скромная просительница, ожидающая разрешения поцеловать украшенный драгоценностями изгибающийся носок туфельки жрицы.

- Высшая леди, - сказала она, - прошу прощения. За то, что я сделала, что настроила вас против себя, и за каждое недоброе слово, сказанное с тех пор, как мы встретились. Я знаю, что вы мудры и благоразумны, и что ваша личность священна. Я знаю, что наш Бог хочет, чтобы мы были друзьями. И все же мне было трудно избавиться от недоброжелательности. Возможно, я просто ревную вас к нему.

Халонья уставилась на нее. Джесри ни за что бы не смогла поверить, что это сработает.

Чазар улыбнулся Халонье.

- Миледи? – Спросил он.

Хотя жрица все еще дрожала от разочарования, она была достаточно предусмотрительна, чтобы дать живому Богу то, чего он так явно хотел. Она с шипением вздохнула и чуть приглушенным голосом сказала:

- Конечно, я прощаю вас, Джесри. Сестра. Все, чего я когда-либо хотела, это убедиться, что вы верны нашему хозяину.

Чазар выпустил черный камень, и тот начал плавать и кружить вокруг него, как и вокруг Шалы. Затем, либо забыв, либо не заботясь о том, что Джесри было трудно прикоснуться к нему, он схватил ее окровавленной рукой и поднял на ноги.

Он обнял ее одной рукой, а другой - Халонью, после чего притянул обоих к себе.

- Наконец! - сказал он - Наконец.

Желудок Джесри сжался. Ей казалось, что она либо оттолкнет его, либо её стошнит, но она держалась.

Тем временем Халонья взглянула на нее, и по её взгляду было понятно – их вражда не закончена.

Джесри понимала, что её заговор можно было бы раскрыть еще дюжиной способов, и это наверняка случится, если весь этот спектакль продлится чуть дольше.

Гаэдинн, - подумала она, - Аот, Кхорин – где же вы?

Баласар наблюдал, как Неллисс устанавливала деревянную треногу. На деревянных ножках были вырезаны руны, и в том месте, где они встречались, крепилась кожаная чаша.

Медленно, с некоторой преувеличенной церемониальной осторожностью, посол имаскари вставил свой хрустальный шар в гнездо. Затем он обошел треногу, переставляя руки в новое положение, на каждом шагу распевая одну и ту же строчку заклинания.

Рядом Джемлех своей тростью нарисовал в воздухе серебристый поблескивающий изгиб. Он нарисовал овал, и когда тот был готов, от краев мерцание устремилось к центру, сделав овал похожим на зеркало.

Бири открыла свой бурдюк и пролила струю воды на пол пещеры. Шепча, она провела своей палочкой из застывшего облачного вещества снизу вверх, из-за чего казалось, что она заставляет жидкость подниматься. В конце концов, она превратилась в туман. В клубках пара проявлялись и исчезали неясные образы.

Когда их приготовления были завершены, каждый волшебник начали бормотать собственные заклинания, пока Баласар не почувствовал, что вот-вот взорвется от нетерпения. Наконец Джемлех повернулся и сказал:

- Прости, драконорожденный. Прорицание по-прежнему не работает. Я почти уверен, что Гестаниус наложила чары, которые блокируют магию.

Неллисс вынул шар из чаши.

- Я согласна.

- Я тоже. - Сказала Бири. Ее миниатюрное облако раздвинулось и исчезло.

Баласар нахмурился.

- Хорошо. Мы их не видим, но это не значит, что мы не можем до них дотянуться. Мы более или менее знаем, где они были, когда случился обвал.

- К сожалению, - начал Джемлех, - лишь «более или менее» недостаточно, когда мы говорим о перемещении в пространстве. Учитывая охранные чары Гестаниус, магия либо вообще не сработает, либо она может телепортировать тебя прямо в толщу камня.

- Тогда нам придется проложить туннель, - сказал Баласар. - Я полагаю, у вас есть заклинания, которые помогут разобрать обвал.

- В некоторой степени, - сказал Джемлех. - Опять же, было бы полезно, если бы мы точно знали, в каком направлении копать. Нам также необходимо действовать достаточно осторожно, чтобы не спровоцировать новый обвал. Но мы это сделаем, если вы прикажете. В конечном итоге это ваша экспедиция. Императрица приказала мне и моим людям помогать сэру Медрашу, сэру Кхорину и вам.

Баласар хмыкнул.

- Медраш - лидер. Вот почему мы должны вернуть его.

- Мы можем поговорить наедине? - Спросила Бири.

- Если хочешь. - Ответил Баласар.

Они отошли на несколько шагов по направлению к парящему зеркалу Джемлеха, пока сверкающий овал не начал втягиваться внутрь себя и не исчез.

- Я знаю, что ты отказываешься верить, что Медраш и Кхорин мертвы, - пробормотала Бири, - как и я. Я тоже отказываюсь верить в это.

- Хорошо.

- Но играем в гонки со временем, - продолжила она. - Мы пытаемся убить Гестаниус вовремя, дабы предотвратить войну, в которой Тимантер не сможет выиграть. Ты должен спросить себя – чего бы хотел Медраш?

- Абисс подери, он мой брат по клану и лучший друг! Я не могу просто бросить его... как и Кхорина.

- Нам остается только надеяться, что этот проход куда-то ведет. Если это так, то Кхорин найдет выход.

- Ты думаешь, что Кхорин и Медраш смогут вдвоем отбиться от ртутного дракона и его слуг?

- Если и есть воины, способные на это, то только они.

- А еще ты думаешь, что мы сможем найти верный путь без дварфа-направляющего?

- Ты сам сказал, что есть основания полагать, что эти имаскари хорошо разбираются в Подземье. И я сама видела намеки на это. Они не Кхорин, но не бесполезны.

Баласар закрыл глаза и глубоко вздохнул. Затем он повернулся к Джемлеху и Неллисс.

- Новый план.

Глядя из-за маленькой корявой сосны, Гаэдинн наблюдала за темной фигурой, сидящей на гранитном выступе. Ночью он видел лучше, чем большинство людей – в противном случае практика помогла бы ему додумать то, что он разглядел бы в темноте - но все же это был не первый раз, когда он хотел, чтобы его глаза справлялись с темнотой не хуже, чем глаза Аота или, хотя бы, Кхорина. Хотя, если подумать, то может и не надо ему это – голубое свечение из глаз сильно подпортило бы внешность Гаэдинна.

Он прикрыл рукой рот, раскрывшийся в зевке. Гаэдинн проснулся раньше времени, но эту работу он не мог поручить Аоту. Он не мог сказать почему – наверное, сложившаяся ситуация казалась ему головоломкой, которую он должен разгадать.

Тень поднималась и исчезла с другой стороны ее насеста.

Прилив возбуждения смыл сонливость Гаэдинна. Он обогнул сосну и вскарабкался на выступ. По ту сторону его укрытия не было тропы, а Гаэдинн вынужден был признать, что по дереву он карабкался лучше, чем по скалам. Тем не менее, ему казалось, что он добрался до вершины склона с минимумом шума.

Его движения стали еще тише, когда эльф ступил на путь, по которому пошла Сон-лиин. Он решил, что ему нужно последовать за ней. Гаэдинн вытащил стрелу из колчана и положил ее на свой лук.

Человек, ожидавший Сон-лиин, находился там, где узкая извилистая горная тропа расширялась в относительно широкое и ровное пространство. Гора была обнесена стеной с трех сторон и обрывалась отвесной скалой с четвертой.

Поляна была достаточно далеко от лагеря, чтобы никто не увидел и не услышал пару. Гаэдинн был рад, что они не собирались шептаться, ведь ему не придется подкрадываться слишком близко.

У худощавого дженази, укрытого в тени, были округлые, сутулые плечи. Бледно-голубое мерцание, играющее по прожилкам на его лице и руках, указывало на то, что он был дженази шторма. Гаэдинн был почти уверен, что это был Йемер, но до тех пор, пока он не услышит его голос, он не сможет сказать точно.

- Что ж, - сказал дворянин, - благодаря этому несчастному медузе и его карте, мы добрались сюда быстрее и с меньшими потерями, чем я хотел.

Сон-лиин не ответила. Гаэдинн не удивился. Он не был чародеем, но с того дня, как его отец передал его эльфам, он умел различать её, и смог определить, что девушка была под гипнозом или что-то в этом роде.

- Но все еще может получиться, - продолжил Йемер. - Я собираюсь предупредить Виршекеллабекс о нашем приближении. А ты тем времен сделаешь все возможное, чтобы убедить всех подойти к его логову по северной тропе. А когда они попадут в засаду, ты нападешь на них. Если бы я уничтожил всю экспедицию в одиночку, я бы получил больше очков, но и так неплохо.

Про себя Гаэдинн выругался самым тяжелым оскорблением, какое только было в его репертуаре, ведь Йемер явно говорил об Игре - ксорвинтаале. Это означало, что он был драконом в обличье дженази, как Чазар, и был сложным противником, с которым Гаэдинн, мягко говоря, не смог бы справиться в одиночку.

Но ему придется. Если он отправится за помощью, то по возвращению Йемер может уже ускользнуть.

Он положил на лук одну из немногих оставшихся магических стрел, вышел на открытое пространство и прицелился.

Йемер, краем глаза заметивший эльфа, начал разворачиваться. Тут же в его грудь вонзилась стрела. Гаэдинн не был уверен, что он попал в сердце, но если нет, то, по крайней мере, проткнул легкое.

Йемер упал на изогнутую каменную стену. В то же мгновение черные тени, похожие на шипы, вонзились в его кожу. Эффект шел изнутри стрелы, наружу, вниз по конечностям дракона и вверх к его голове. Казалось, что тени сгущаются и пытаются пробиться сквозь плоть дракона.

Некоторое время он бился в судорогах, а затем безвольно обмяк. Гаэдинн остался на месте и выпустил еще несколько стрел в то, что, как он надеялся, было трупом. Сон-лиин просто стояла и смотрела на Йемера, как будто ожидая дальнейших указаний.

И тогда Йемер начал расти.

Крылья и хлесткий хвост вырвались из тела дженази почти моментально, в то время как остальные конечности начали постепенно расти и утолщаться. Гаэдинн потянулся за другой зачарованной стрелой, но заметил, что Сон-лиин все еще стоит неподвижно рядом с трансформирующимся существом. Судороги Йемера могли сбить её с ног или с обрыва, даже если дракон не хотел этого.

Эльф подбежал к дженази, схватила ее и потащила назад.

- Очнись! - Крикнул он. На самом деле, он не ожидал, что от этого будет хоть какой-то эффект, да его и не было.

Когда он оттащил девушку в безопасное место, Йемер завершил свою трансформацию. В своей естественной форме дракон имел светящиеся голубые глаза и серую чешую, блестевшую в лунном свете. Шипы, выросшие под нижней челюстью и на затылке, чем-то напоминали бороду и волосы. Гаэдинн с облегчением увидел, что существо, по крайней мере, не смогло излечить свои раны во время превращения - стрелы все еще торчали из его тела, а теневые шипы так же цеплялись за плоть, хотя и казались теперь намного меньше.

- Убей его. - Прорычал дракон.

Сон-лиин вырвалась из хватки Гаэдинна, выхватила нож из своих ножен и ударила его в живот. Застигнутый врасплох, эльфу все же смог увернуться. Полностью уйти от удара не удалось, но лезвие прошлось лишь по поверхности плотного кожаного корсета.

Гаэдинн ударил Сон-лиин кулаком в челюсть. Когда она пошатнулась и упала, Йемер раскрыл челюсти.

Эльф отпрыгнул. Драконье дыхание ударило по месту, которое только что покинул лучник, и, подобно дубинке, оно оставило на земле вмятину.

Тогда Йемер, казалось, рванул вперед. Гаэдинн знал это - или знали его инстинкты - что дракон на самом деле не изменил своего положения. Но внезапно его длинное лицо, а конкретно раскосые светящиеся глаза, оказались так близко, что они были единственным, что эльф мог увидеть или, по крайней мере, на чем мог сосредоточиться. Ему казалось, что весь мир наклонился и начал переворачиваться.

- Кореллон! – Ахнул эльф.

Он не был жрецом, так что никакой ливень божественных сил не спустился на него в ответ на его зов. Но, возможно, имя Великого Защитника помогло ему сосредоточить свою волю. В любом случае, земля под ногами улеглась, а взгляд дракона перестал быть таким притягательным.

Йемер взревел и бросился вперед. Это было быстро, но, тем не менее, немного прихрамывал – раны давали о себе знать. Поспешив назад, Гаэдинн сумел опередить его.

Возможно, решив, что в своем нынешнем состоянии он не был быстрее или проворнее своего врага, Йемер остановился там, где все еще лежала ошеломленная Сон-лиин. Он поднял когтистую переднюю лапу над ее телом.

- Сдавайся, - сказал он, - или я раздавлю ее.

Гаэдинн рассмеялся.

- Я был готов помочь ей, но не собираюсь кончать жизнь самоубийством ради неё.

Размахивая рукой, привлекая внимание к движению, другой рукой он потянулся к еще одной зачарованной стреле в колчане.

Возможно, опасаясь хитрого лучника, Йемер решил не исполнять свою угрозу и вновь накинуться на врага. Он просто атаковал снова, и если он при этом наступил на Сон-лиин – а Гаэдинн не мог сказать точно - это было не преднамеренно.

Эльф понимал, что у него нет времени на то, чтобы выстрелить из лука. Когда дракон накинулся на него подобно змее, он уклонился и воткнул стрелу, как кинжал, в голову своего противника. Но сила его мышц не могла сравниться со смертоносностью лука, и древко лопнуло, когда наконечник столкнулся с чешуей дракона. Магия внутри стрелы высвободилась с потрескивающей вспышкой, ужалившей пальцы лучника.

Понимая, что у него нет никакого шанса на то, чтобы восстановить дистанцию, необходимую для стрельбы из лука, Гаэдинн отбросил своё главное оружие и выхватил с пояса короткие мечи. Они не принесли ему много пользы - Йемер атаковал его так безжалостно, что эльфу оставалось только уворачиваться и уклоняться от острых клыков и цепких когтей, от взмахов крыльев и ударов хвоста. Лишь изредка Гаэдинн мог контратаковать, да и то это не приносило большой пользы.

И хотя пространство, поначалу похожее на небольшую арену без стен, казалось достаточно просторным, теперь оно было полностью занято драконом. Гаэдинн неоднократно находил себя на краю каменного выступа или прижатым к скале. Все чаще и чаще атаки дракона отставали от движений лучника всего на мгновение или два.

Он изо всех сил пытался придумать хитрость, которая могла бы его спасти. Ничего не приходило в голову.

Но затем с неба упали два луча ослепительного света. Они впились Йемеру в спину, и он взревел и содрогнулся. Рев внезапно оборвался, когда вынырнувшая из темноты Эйдер налетела на дракона и клювом вырвала большой кусок мяса из его затылка. Она тут же выплюнула его - возможно потому, что на нем были шипы.

Йемер рухнул, и Эйдер отскочила прежде, чем огромное тело упало на землю. Сразу же на землю приземлился Джет с Аотом и Церой на спине.

Гаэдинн еще секунду наблюдала за Йемером, и, убедившись, что, несмотря на судороги, дракон действительно умер, он поспешил к Сон-лиин.

Каким-то чудом, учитывая все выпады и атаки Йемера, она осталась невредимой. Когда эльф подошел, она неуверенно села и с оживлением и недоумением на лице простонала:

- Что случилось?

Гаэдинн начала было отвечать, но поняв, что он так устал, что сможет лишь прохрипеть, перевел дыхание.

- Это Йемер, - сказал он, кивая в сторону трупа дракона. - Как ты можешь заметить, он был драконом и использовал свои умения, чтобы контролировать тебя и заставлять делать вещи, подвергающие опасности всех нас. Но теперь с тобой все будет в порядке.

Эйдер подошла к Гаэдинну неровной походкой грифона. Он взъерошил перья на ее шее.

- Хорошая девочка, - сказал он, - хорошая девочка.

- Да, это так, - сказал Аот, спешившись. - И тебе повезло. Самостоятельно сразиться с драконом было дерзко даже по твоим меркам.

Гаэдинн ухмыльнулся.

- На самом деле эта сторона ситуации застал меня врасплох. Было бы полезно, если бы парень с заколдованными глазами заметил, кем на самом деле была изменником.

Аот пожал плечами.

- Они не видят оборотней, потому что те изменяют свою внешность не магией. Тебе повезло, что мы услышали его рев.

- О, да, - сказал Гаэдинн, - хотя в случае необходимости я бы как-нибудь прикончила его.

- да уж наверняка. – Вставил Цера.

Аот еще раз взглянул на тело Йемера, содрогнувшееся в последний раз.

- Шкура выглядит точно так же, как шкура драконьего отродья, который напал на нас в Орлиной Идиллии.

Цера пробормотала слово, от которого головка ее золотой булавы засветилась, так что она тоже могла хорошо разглядеть тело.

- Другими словами, он блестит, как сталь. - Мрачно сказала она.

- В этом есть смысл, - сказал Аот. - Судя по тому, что я слышал, стальные драконы любят принимать внешность людей или эльфов.

- Но они же металлические, - сказала Цера. - Я не ожидала, что они примут участие в грязной игре Тиамат.

Гаэдинн ухмыльнулся.

- Повелительница Солнца, простите меня, если сказанное противоречит догматам вашей веры, но хорошее никогда не бывает таким хорошим, каким оно должно быть, а зло часто бывает ничуть не хуже.

- Давайте вернемся к более практичным вещам, - вмешался Аот. - Важно то, что если это Йемер пытался убить нас в Эйрспуре, а значит есть основания полагать, что Виршекеллабекс знает о нашем приближении.

- Йемер так не думал, - ответил Гаэдинн. Он перестал чесать Эйдер, а грифон повернула голову и укоризненно посмотрела на него. Он фыркнул и продолжил двигать рукой. - Он собирался улететь вечером и рассказать ему все об этом. Если бы я не остановил его.

- Да, - сказал Аот, - ты герой, я понял. Напомни мне когда-нибудь купить тебе кружку эля. А теперь, может вернемся в лагерь?

- Позволь мне забрать свой лук, - сказал Гаэдинн. Он поднял его и был рад обнаружить, что Йемер на него тоже не наступил. Он ухмыльнулся Сон-лиин. - Как насчет того, чтобы обратно полететь со мной и Эйдер? У нее нет седла, но я могу подержать тебя.

Сон-лиин улыбнулась.

- Было бы неплохо.

Он держал в одной руке лук, а другой поддерживал дженази, управляя грифоном только коленями и голосом, ведь даже Эйдер нуждалась в руководстве для полета назад в лагерь, путь и короткого. Убрав оружие, Сон-лиин обвила руки вокруг тела Гаэдинна и обняла его.

- Ты когда-нибудь летала раньше? – Спросил эльф.

- Нет. - Ответила она.

- тогда, наверное, после этой небольшой прогулке ты будешь мечтать о собственном летающем животном.

После этого она замолчала на несколько ударов сердца. Глядя вниз, она подумала о том, сколько черных гор и долин, сколько человек можно разглядеть в этой темноте. Затем она спросила:

- Что заставило тебя подумать, что я нахожусь под чарами?

- Я тоже вырос, скитаясь и охотясь в дикой природе. Не совсем такой дикой, как ты, но все же. Я подумал, что ты, должно быть, должна контролировать себя лучше, чем в последнее время. В противном случае ты бы не выжила. Ну а еще я услышал, как ты сказал Цере, что загадочным образом забыла предупреждение своего отца о путешествии по ущелью с голубым туманом в это время года.

Сон-лиин хмыкнул.

- Но ты был таким… пренебрежительным. Я думал, ты винил меня во всем. Что ты меня ненавидишь.

- Я предположил, что кто бы ни контролировал твой разум, он предпринял шаги, чтобы убедиться, что об этом никто не узнает. Я хотел, чтобы он поверил, что единственный, кого ему не нужно опасаться – это я.

– Ну у тебя хорошо получилось.

Гаэдинн улыбнулся.

- Тебе тоже следует поучиться этому. Во всем мире не сыщешь более полезного навыка.