Призыв ведьмы. Часть четвертая (СИ)

Глава 10

Рэтар нагнал Хэлу уже в комнате. Она стояла в чистой, опустив руки в ледяную воду, как последнее время делала после сильных заговоров. Казалось, что внезапно стала меньше, чем была на самом деле. Колдовство далось ей тяжело, но она храбрилась и как обычно не показала, что ей плохо.

Подойдя к ней со спины, Рэтар обнял женщину, уткнувшись в макушку лицом, втягивая тёплый запах. Благодарность, что была у него внутри, невозможно было бы измерить.

Курног — страшный яд. И в своём гневе, злобном желании мести Дэшая отравила бы половину домашних, а если бы зашла в дом, то последствия были бы ещё печальнее, а исправить это мог бы только маг, используя магический огонь.

Рэтар видел результат отравления этим ядом. И мать Шерга умерла очень быстро, потому что яд был выплеснут ей в лицо, и это спасло её от жестокой предсмертной агонии в течении нескольких мирт.

Но чаще всего вдыхают испарения яда и оттого мучения растягиваются — язвы на коже, нестерпимое чувство горения снаружи и скручивающая боль внутри, и всё это при невыносимой жажде, которую нельзя уталить, наступающей слепоте и безумии, которое часто находит на жертву отравления.

— На одну ведьму была нужна другая, — глухо проговорила Хэла и по её телу прошла дрожь.

Рэтар не нашёл, что ответить. Он просто развернул ведьму лицом к себе и поднял на руки.

— Прости, — прошептала она.

— За что? — удивился феран.

— Я не смогла узнать, кто её покровители, — Хэла обняла его шею, руки из-за заговора и воды были ледяными.

— Ты пыталась? — спросил Рэтар, вопросительно приподнимая бровь.

— Уж не думаешь же ты, — фыркнула ведьма, — что я с ней разговоры разговаривала, потому что нашла в её лице отличную собеседницу?

Феран слегка улыбнулся и отрицательно мотнул головой.

— Я очень старалась, но у неё в голове ещё более мерзко, чем у сына, — брезгливо поморщилась Хэла и крепче обняла его, утыкаясь в плечо лицом.

Рэтар вздохнул — кто бы сомневался. Он погладил ведьму по спине и отнёс в постель.

— Блага тебе, родная, — проговорил он, целуя её в лоб.

— Да так себе работёнка, — улыбнулась она и её ладони обняли его лицо.

— А ты ещё сопротивляешься, когда мы тебя благодарим, — заметил Рэтар, а Хэла смущённо повела головой. — Правда заговорила меня от всех ядов?

— Пфф, — закатила глаза ведьма, фыркнув. — Спрашиваешь?

— Кажется уже нет, — рассмеялся он и поцеловал её в губы.

Утро следующего дня было испорчено сообщением от великого. Рэтар сидел за рабочем столом и со злостью смотрел на лежащую перед ним бумагу.

— И что это? — громыхнул зашедший в книжную Тёрк.

— Напоминание о том, что моя жизнь мне не принадлежит, — ответил феран.

— Что это значит?

— Великий приказал, чтобы мы с Роаром присутствовали на праздновании цветения в Йероте.

— А при чём тут жизнь? — спросил брат, садясь в кресло напротив.

— Потому что вернуться обратно мы оба должны с супругами, — проговорил Рэтар и кажется это был первый раз, когда он сказал это вслух, пытаясь осознать всю отвратительность ситуации.

— Чего? — нахмурился Тёрк.

— И он великодушен, — проговорил феран язвительно, — потому что мне разрешено выбрать себе супругу самому. В качестве извинения за прошлый раз.

Брат издал какой-то утробный звук, лицо его перекосило злостью и презрением.

— Сейчас разрыдаюсь, — отозвался он, хмурясь. — Тебе-то это зачем?

— Он переживает, что у меня нет наследников.

Тёрк разразился отборной руганью.

— А больше ему ничего от тебя не надо? — спросил он зло.

— Если бы я знал, — вздохнул Рэтар.

— Зачем ему ты? Роар понятно, но есть же Элгор. В очередной раз пытается ударить побольнее? Или знает про Хэлу? — проницательно спросил старший мужчина.

— Не знаю, Тёрк, — ответил феран. — Понятно, что знает что-то, просто не уверен до конца. В конце концов я сделал то, что он хотел.

— Пытался понять, — проговорил брат, скорее сам себе.

— Но оказалось мало. Видимо до конца не удовлетворило…

— Мальчишка, что думает об этом? — спросил Тёрк, говоря про Роара. — Что-то мне говорит, что он в восторге не будет.

— Вот в этом сомнения нет, — повёл головой феран.

Тяжёлые мысли не отпускали, раздражали и вились, колясь и кусаясь. Сейчас со смертью Дэшаи вопросов только прибавилось.

— Элгор ещё в Кэроме? — перевёл разговор Рэтар.

— Я вчера его предупредил о том, что произошло здесь и чтобы он побыл там, пока до них дойдёт весть, — ответил Тёрк. — Надо посмотреть насколько быстро это будет и что это за собой повлечёт.

Феран согласно кивнул.

— Не пойму чего она хотела, — повёл головой старший брат. — Убить всех нас? И себя?

— Меня… что ей до остальных? Мы все всегда были ничтожны в её глазах.

— Я хотел повиниться, — буркнул старший брат. — С Дэшаей промахнулся.

— Брось, Тёрк, — отмахмулся глава дома.

— Нет, Рэтар. Она здесь была. Не могла она из Кэрома за эти дни добраться до сюда, да ещё в таком виде. Порталы она не проходила, я проверил. Верхом или пешей? Но это смешно, — он с досадой ударил себя по коленке. — Она была здесь при великом. Была, когда был двор. Может даже встречалась с кем, кого она там в своих интересах по шерсти гладила. А я должен был знать, а не знал. Моё упущение, Рэтар. Тут я виноват.

— Тёрк, — вздохнул феран и повёл головой.

— Вскрыть не могли, но если бы я предусмотрел всё это, то могли бы узнать, с кем она встречалась, — упрямо возразил старший брат. — Нас обложили, а я так промахнулся! Можно было её поймать и на тебе. Плохо сделал свою работу, плохо!

И Тёрк рыкнул, повёл головой.

— Ой, батюшки, мои, — в дверях, опираясь на дверной косяк стояла Хэла, она цыкнула и улыбнулась. — Тёрк, дорогой, больше драмы, больше. Накал страстей, бить себя в грудь и прочее. А то на фоне этой вашей тётки в белом, прям проигрываешь.

Брата моментально отпустила злость, он ухмыльнулся, стал мягче и связано это было не только с тем, что Хэла и на него действовала успокаивающе, но и потому что он знал, что его внутренний гнев может причинить ей боль.

— Ведьмочка моя, — ответил Тёрк, — не люблю я этого просто — раз виноват, значит признаю.

Она оттолкнулась он дверного проёма и закрыв дверь подошла к ним, на слова мужчины фыркнула и, сев на стол, склонила голову на бок.

— Ты ещё голову пеплом посыпь и пока в порыве не признался ещё в чём криминальном, то вроде магом ты не был никогда, не? — Хэла озорно улыбнулась. — Да и ведьма из тебя так себе.

— При чём тут это? — не понял брат Рэтара.

— А при том, что я тебе могу сказать, дорогой, — вздохнула ведьма, — ты бы её в Зарне на улице встретил нос к носу и не узнал бы, мимо прошёл. Так что не страдай слишком сильно.

— Что это значит, Хэла? — спросил феран, опережая вопрос старшего брата.

— На ней заговоров тьма была, маги у неё видимо, как родные, потому что всякой хрени магической на ней больше, чем на замке. Серьёзное и всякие мелочи бабские, — она закатила глаза. — Ей сколько? Постарше тебя, Тёрк? А она выглядела словно ей в два раза меньше. Тоже мне Элизабет Тейлор. А последний заговор был на очень сильное изменение внешности, не думаю, что это была подтяжка жопки… Спроси себя, если была здесь, чего она раньше не припёрлась, ещё когда Шерга свеженький был?

— Так готовилась, — презрительно ответил Тёрк.

— Верёвку из волос плела больше четырёх дней? А ежели бы сынка сразу в яму? Где б она драму разыгрывала с заламыванием рук? Не, дорогой, она готова была к этому, а верёвку за день можно наплести умеючи. Она просто была другая, — и ведьма показала на лицо, — ждала когда сойдёт заговор и после пришла. Ну, а пока ждала, чтобы не терять времени даром, грим там наложила, речь заготовила, репетировала наверняка. А ещё я уверена, что она бы сама Шерга завалила, если достопочтенный феран не подсобил. И на вас свалила бы.

— Подожди, Хэла, — Рэтар нахмурился.

— Он хотел стать фераном, точнее она хотела, чтобы он стал фераном, — Тёрк тоже нахмурился.

— Я конечно так себе в её голове разобралась, у неё видимо и от этого тоже было что-то, ну, типа защиты какой, — Хэла повела плечом. — Но вот это выступление было заготовленным перформансом.

Мужчины нахмурились ещё больше.

— Представление, — пояснила ведьма и хихикнула. — И планы Шерга с её планами давно расходятся. Она принесла бы его в жертву и не поморщилась бы. Уж не знаю, что он там натворил, но кажись играл в другую игру в другой песочнице. И осмелюсь предположить за её спиной.

Рэтар и Тёрк переглянулись. Если ведьма была права, то это значило, что Шерга был в связке с великим эла, а Дэшая тогда могла быть на стороне кого-то из советников. И это очень многое могло бы объяснить — и несогласованность в действиях и странные не поддающиеся пониманию поступки.

— Магические действия направленные на изменения внешности — это дело рук тёмных магов, — проговорил в задумчивости Тёрк.

— И снова скорее всего маги Фары, — согласился феран.

— Об этом можно у Тёрка спросить, да, дорогой? — повела бровью Хэла и очень язвительно улыбнулась.

— Что? — мужчина в недоумении поднял на неё взгляд.

— Достопочтенный феран, — ведьма перевела полный веселья взгляд на Рэтара, — ты не говорил ему про письмецо в конверте?

Вот как у неё это получалось? Она точно знала, насколько серьёзно то, что они тут обсуждали. Она наверняка чувствовала напряжение мужчин, физически ощущала и, скорее всего, было неприятно и может даже больно, но всё равно озорно улыбалась и веселилась, пытаясь унять это, успокоить их, вытянуть из трясины тревоги, которая затягивала и казалось, что выхода не было.

И Рэтар и Тёрк увязли, а она легко переворачивала всё с ног на голову и вот они оба уже втянуты в развлечение “напомни Тёрку, что он тебя собирался убить” и да, это тоже было серьёзно, но боги… его отпустило. Феран ухмыльнулся, отрицательно покачал головой и уставился на брата.

— Нам тут письмо прилетело от твоего имени, дорогой, — очень игриво проговорила она. — Прям почта дьявола, ей богу. Чуть не отправил на тот свет своего любимого мальчика, племяшка который, и соответственно отца его, своего брата обожаемого, и нашего любимейшего ферана. Ай-яй!

И Хэла, прищурившись, погрозила ему пальцем.

— Вы вообще о чём? — взвился Тёрк.

Рэтар всё ещё улыбаясь протянул ему бумагу, на которой они с Броком написали сообщение, что Хэла вытащила из паренька, после того, как заморозила заговорённое на смерть письмо.

— До приезда великого, было письмо, похожее на твоё, — пояснил феран. — Заговорённое на последовательную смерть тёмными магами, как сказал Зеур. А это мы вытащили из Брока, маг не смог распознать, но Хэла говорит, что за мальчишкой хотели проследить.

Старший брат нахмурившись взял бумагу и пробежал по ней глазами. Потом поднял глаза на ферана и перевёл на ведьму. Потом выругался.

— Я клянусь тебе, Рэтар, — проговорил он глухо. — Я никакого отношения к этому не имею. Чтоб мне сгнить заживо.

— Бе, Тёрк, — скривилась Хэла, словно кислое съела. — Неужели ты думаешь, что в тебе кто-то усомнился?

Он выдохнул.

— Что там написано? — спросила ведьма.

— Это флита, — отозвался старший брат. — Как заклинание простое, на слежку. Ты права. Такое матери раньше, когда магия была не редкостью, пихали детям в карманы там, или к одежде крепили на лоскутах. Чтобы можно было найти, если потеряются. Вы прям листок нашли?

— Нет, сам текст был внутри Брока, я его вытащила из него. А Рэтар и Брок запомнили и записали, — ответила Хэла.

Тёрк ещё раз посмотрел на бумагу.

— Я не понимаю, а…

— Оу, — перебила его ведьма, — там Роар идёт, бешеный, ху-ху. Пойду пройдусь, а то меня срубит нечаянно. А вы тут сами с ним…

Она глянула на Рэтара, подмигнула, улыбнулась и спрыгнула со столешницы, отправившись на выход.

— Гуляю с деточками своими, — обозначила она свои планы и, помахав им рукой, вышла в коридор.

— Подожди меня, Хэла, — кивнул Тёрк ферану, крича ведьме вслед, — прогуляюсь с тобой. Расскажешь про письмо подробнее.

И старший брат вышел, оставив Рэтара одного.

Феран нахмурился, впрочем знал, в чём причина, видимо злости тана, который зашёл в книжную почти сразу после того, как вышел Тёрк. И вид у него был не просто злой. Рэтар только понадеялся, что Хэла ушла не через главную лестницу и с мужчиной не столкнулась.

— Роар, — кивнул феран своему митару.

Тот указал на лежащую на столе бумагу от великого эла.

— Я хотел поговорить, — ответил тан.

— Говори, — отозвался Рэтар.

— Я на это, — он указал на бумагу, — не пойду. Пусть идёт Элгор. Ему плевать, а я не могу.

— Роар, — устало вздохнул феран.

— Нет, — упрямо отрезал он. — Ты не понимаешь? Меня выворачивает, выворачивает, Рэтар. Пока они были здесь меня это чувство не покидало. И я знаю, что не смогу. Ради чего бы то ни было, не знаю, но не смогу!

И тан рыкнул, он говорил с отчаянной яростью в голосе, через силу и казалось его действительно выворачивает.

— Роар, — снова попытался перебить митара Рэтар.

Но тот рыкнул снова, сделал несколько шагов, развернувшись на месте, как зверь в клетке. И феран уже видел такое, видел. Когда стоял рядом с Эарганом, в его рабочей комнате, пока отец сообщал своему младшему брату о необходимости повторного заключения брака. Рейнар взвился точно так же, как сейчас взвился Роар — действительно так похож на своего отца.

— Это мерзко, это просто, — выдавил он, сквозь едва сдерживаемый гнев, — да в конце концов!

— Хватит, — феран повысил голос и встал. И сейчас был похож на своего отца и от понимания этого Рэтара тоже выворачивало. — Я знаю, но великий отдал чёткий приказ. Хочешь, чтобы головы полетели? Мы на краю, Роар. Нам сейчас никак нельзя идти против, неужели это непонятно и не очевидно?

Митар попытался что-то ответить, но тан его перебил.

— Нас обложили со всех сторон. И сейчас речь не идёт о том, что тебе или мне нравится, что устраивает и о чём можно поговорить и договориться в конечном итоге, — он понизил голос. — Я понятия не имею, к чему привело его присутствие здесь. Предательства, попытки его устранить. Нас тащат в это, Роар. Сейчас брак это то, что может его унять. Всё. Точка. Никто не заставляет тебя творить что-то выходящее за пределы мыслимого, могло быть намного хуже.

— Шутишь? Хуже? Куда ещё? Что ещё он захочет он нас. Может доказать ему, что брак заключён, придётся у него на глазах? А? Дважды? Он сядет и будет смотреть? — Роар почти взвыл от внутреннего протеста. — Я не могу, понимаешь, не могу. Не хочу делать ей больно, мне самому больно от этого. И я не…

— Роар, не будь ребёнком, — устало ответил Рэтар, пытаясь унять себя. — Подумай, если Шерга доложил обо мне и Хэле, то он не рассказал, что Милена спит у тебя?

Роар задохнулся. И это было нечестно по отношению к нему, но это тоже тревожило Рэтара — быть такого не могло, чтобы Шерга не донёс о таком великому, и если правитель промолчал, то не значит, что не знал. И сейчас будет тот самый момент, чтобы нанести этот удар.

— Ему нужно, чтобы у тебя и у меня были наследники, — проговорил феран спокойнее. — И я знаю, что это мерзко. И понимаю тебя. Но я не прошу тебя переступать через себя постоянно. Да и вопрос — выживут ли эти несчастные? И нам дают в этот раз право выбора.

— И я должен быть благодарен? — горько усмехнулся Роар. — Я чуть лучше телыги или шабки? Или алаган? Заделай наследника для величия дома и будь спокоен? А сказали сколько наследников надо? Одного или трёх? Может сразу несколько супруг возьмём?

— Хватит.

— А Хэла знает?

— Роар! — рыкнул феран.

— Да, прости, не моё дело. И что она на это сказала, тоже не моё дело, — у митара в глазах стояли злые слёзы. — Но я могу предположить — это же Хэла. Она мудрая, сильная, добрая. Она всегда на твоей стороне. И она позаботится о твоей супруге? Подождёт пока ты заделаешь ей ребёнка, а потом и родить его поможет. Да и моей тоже, мне ведь и просить не надо. Повезло тебе. Хэла всё поймёт, всё стерпит, всё простит. Всё. Порку, измену, предательство… хоть убей, если надо, то…

Рэтар ударил кулаком в стол. Взгляда на тана не поднял, потому что было чувство, что сейчас уничтожит его, если услышит хоть слово или увидит лицо.

— Да, — с болью проговорил Роар. — И ты — самый верный и исполнительный из всех подданных элата.

Митар вышел, а внутри ферана стучало, билось жестоко, причиняя невыносимую боль, каждое сказанное таном слово.

Рэтар так и не смог сказать Хэле. Несколько раз хотел, начинал, но и не смог. Надо было, но у него не получалось. И вот это — Хэла всё поймёт… это было одной из причин, потому что от этого обречённого согласия и примирения в ней ему становилось жутко. Он знал, что увидит в её глазах боль, но ведьма эту боль не покажет, скроет от него. Хэла всё поймёт, стерпит и простит…

Рэтара словно ударило.

Он догнал ведьму и брата уже за стенами замка. Они разговаривали и шли к реке.

— Тёрк, — позвал Рэтар, — я сам.

Брат глянул на Хэлу, но ничего не сказал. Посмотрел на Рэтара с сочувствием, потому что скорее всего тоже понял зачем приходил Роар, и наверняка примерно представлял, что митар сказал. Да и конечно невозможно было ферану скрыть от старшего брата внутреннее напряжение.

— Что случилось? — нахмурилась Хэла, улыбаясь, когда Тёрк оставил их. — Что ты натворил?

— Что я натворил? — переспросил Рэтар, пытаясь унять себя.

— Роар на тебя разозлился, — пояснила ведьма. — Что ты натворил?

— Я не при чём. Точнее, — феран нахмурился, понимая, что она сменила дорогу. — Ты же шла к реке?

— Да, мы с Тёрком всегда ходим к реке, — ответила Хэла. — Но ты не любишь туда ходить.

— С чего ты взяла? — спросил он, а внутри было удивление, потому что — боги, да как у неё это получалось?

— В Трите тебе нравится быть на реке, а здесь нет, — пояснила ведьма. — Мы ни разу с тобой туда не ходили. Вот я и…

— Нет, всё хорошо. Я не имею ничего против реки, Хэла.

— Ладно, — она с недоверием прищурилась, но всё же улыбнулась и пошла в сторону Нравы.

— Расскажешь мне, — спросила ведьма, когда они дошли до реки и сели на ствол поваленного дерева, которое было здесь ещё с тех пор, как Рэтар был ребёнком.

Было тепло, лес оживал пением птиц, вода в реке начинала ускорятся, а скоро станет невообразимо быстрым и мощным потоком, стремящимся утащить за собой всё, что в него попадёт.

Хараги бегали вокруг — припадали к земле и с интересом прислушивались к новым звукам вокруг. Фобос стал слегка прихрамывать на правую переднюю, но это не мешало ему оставаться таким же шустрым и беспокойным, каким был раньше.

Рэтар перевёл взгляд на Хэлу. Она закрыла глаза и подставила лицо лучам Изара.

— Великий хочет, чтобы мы, я и Роар, присутствовали на праздновании цветения в Йероте, — начал он.

— И ты так расстроен, что придётся на них снова смотреть? — усмехнулась ведьма, не глядя на него.

Она сидела на дереве рядом, но спиной к реке, в отличии от ферана. Он обнял её за талию и подтянул к себе, устраивая на своей ноге. Хэла удивлённо раскрыла глаза и посмотрела на него с интересом. Но Рэтар смотреть ей в глаза не мог, а вот чувствовать тепло было просто необходимо. Поэтому он прижал ведьму к себе и, уставившись на воду, продолжил.

— Не только. На этом празднике мы должны выбрать себе по супруге, — только бы не дрогнуть, внутри горело отчаянное негодование. — Великий хочет, чтобы мы заключили браки. То есть… оттуда мы вернёмся не одни.

Хэла ничего не ответила, она даже не пошевелилась. Рэтару стало не по себе и он осмелился поднять на неё глаза, встретиться с её взглядом. Ведьма словно ждала этого, она привычно уже склонила голову набок и провела рукой по его щеке. Слабо, но очень тепло улыбнулась.

— Я уже привыкла плавать в кадке, а тут опять вёдра. И кровать у тебя удобнее, — проговорила она.

— Что? — выдавил из себя феран, совершенно не понимая о чём она.

— Ну, принимать ванну по утрам было приятно, но я без претензий. Ведро так ведро. А вот кровать и правда у тебя лучше, чем у серых в комнатах. Ну, понятно, конечно, было странно, если бы наоборот, — и она хихикнула, а Рэтара, словно ударило, выбив воздух из легких. — Хотя теперь, когда я сказала это, уверена, что ты купишь мне новую.

— Нет, Хэла, нет, — до него дошло, что она говорила, что уйдёт из его комнаты, вернётся в комнаты серых. — Ты не уйдёшь от меня.

Он сам поверить не мог, как сильно его это выдернуло. Внутри образовалась такая невыносимая, беспощадная пустота. Рэтар с трудом пережил эти дни, без неё, когда здесь был великий и его двор. Но быть без неё всё время…

— Я не ухожу, — ответила Хэла, — глупый, куда я от тебя денусь? Буду приходить играть в шахматы.

— Хэла, перестань, — проговорил феран глухо. — Я не буду спать с ней, и она не будет жить со мной в одной комнате.

— Это понятно, — ведьма всё ещё продолжала говорить тем её беззаботным тоном, которым сегодня говорила в библиотеке, которым всегда успокаивала его, принимая обстоятельства, пытаясь унять беспокойство. — Достопочтенной ферине лучшую комнату в доме. Но как ты себе это представляешь? Она там, а я у тебя?

Он хотел ответить, но что он мог ответить? В горле словно застряли все слова разом.

— Не надо, родной, — качнула головой ведьма. — Тем более, раньше времени. Ты же не знаешь даже какая она будет. Вдруг будет склочной и вздорной? Это одно. А если милой и славной? И будет на тебя смотреть с трепетом?

— Со страхом, они все так смотрят, — ответил феран, но кажется проиграл.

— Если будет дурой, — заметила на это Хэла, — а если умная? Она поймёт, какой ты. И тебе самому в этом случае будет очень тяжело. Не надо загонять себя в угол, Рэтар. И уж тем более я не буду причиной этого.

— Ты оставишь меня? — и он сказал, а сам понял, что слова камнями упали в бездонную пропасть.

— Я твоя ведьма, куда я от тебя денусь? — её рука, гладила его щёку и сводила с ума. — Только если ты скажешь мне уйти.

И да, он знал, что увидит, но не был готов к тому, что услышал. Боги, эта женщина выворачивала его, убивала без оружия. Ей не надо ничего особенного, чтобы он стал совершенно разбитым, чтобы потерял себя. Всего лишь мысль, что её тепло будет недоступно, все лишь слова, что другая может занять её место…

— Она будет хозяйкой твоего дома. Будет твоей фериной. И она родит тебе детей, — тихо сказала Хэла и он услышал эту пропасть боли, такой, что и представить сложно. — Ты будешь отличным отцом, Рэтар.

Внутри стало так тихо, он словно умер.

Ослабив объятия, феран дал возможность ведьме встать на ноги. Хэла нагнулась и поцеловала его в висок, после чего тихо ушла, оставив одного.

Рэтар закрыл глаза. Звенящая тишина внутри причиняла ощутимую боль. Ни одного звука, словно он оглох. Холод и звон глухоты. Феран открыл глаза и уставился на бурлящий поток.

Хэла была права — реку здесь он избегал. Хотя самому ему казалось, что это давно уже прошло, но если приходилось спускаться к Нраве, то с неохотой и неприятием.

И сейчас Рэтар смотрел на бурлящий неспокойный поток, а внутри было это странное чувство потери, бесповоротной, неисправимой, то, что уже обречено, неотвратимо и жгло внутри, потому что по-другому нельзя.

Он понимал Роара. Но… и стало гулко, звуки вернулись.

Рэтар словно очнулся и огляделся. Кажется только сейчас он понял, что Хэла ушла, оставила его наедине с мыслями, которые изводили и загоняли, словно зверя. И только сейчас как эхо по нему полоснула её невообразимая боль.

“Будет хозяйкой… твоей фериной… И она родит тебе детей…”

— Хэла? — гаркнул Рэтар с силой, потому что показалось, что у него пропал голос.

Всё вокруг ответило тишиной.

Он вскочил и ринулся следом за ведьмой. Далеко она не ушла, даже до передних укреплений Зарны не добралась. На ходу подхватив рукой за талию, стащил с дороги и кажется сильнее, чем хотел прижал к ближайшему дереву.

— Рэтар, — выдохнула Хэла, потеряв голос от неожиданности и испуга.

В глазах у неё были слёзы. Да конечно, а чего он ждал? Она улыбнётся, она примет его слова, но он словно меч воткнул и провернул. Рэтар сам это знал.

Приподняв Хэлу так, чтобы она не смогла даже попытаться уйти от него, он положил одну руку ей на горло, а вторую запустил под юбки.

— Рэтар, боги, что ты делаешь? — выдавила она, пытаясь не расплакаться и одновременно с тем пытаясь понять, что происходит, хватаясь за него. — Нас увидят и…

— Плевать, — прохрипел феран, поцелуем заставляя её замолчать.

Рука добралась до её естества, она всхлипнула ему в губы, по телу пошла дрожь. Рэтар точно знал, что и как надо было сделать, чтобы Хэла потерялась, чтобы он почувствовал, как она растворяется, как становится потрясающе безумной, горячей, яростной. Его ведьма.

Как же хотелось, чтобы слёзы в глазах были не потому что больно, а потому что не может справиться с желанием. И он точно знал, что сейчас он нужен ей, и хотел её такую до умопомрачения.

— Знаешь, — прохрипел Рэтар ей в ухо, когда она хваталась за него, словно утопая в его жестокой, полной напора ласке, — как бы я хотел так же точно знать, что мне сделать, чтобы ты была счастлива, Хэла? Твоя голова сводит меня с ума, то, что ты не говоришь, всё это внутри тебя — как бы я хотел понять это. Так же как я понимаю твоё тело. Боги, Хэла…

Она что-то всхлипнула, выдохнула, вцепилась в него со всей силы. Он обнял её за талию, прижал сильнее.

— И как бы мне хотелось, чтобы все вокруг, чтобы каждый знал, что ты моя, — и это было его личным безумием. — В какую ярость меня приводит то, что я не могу взять тебя на руки и отнести в дом, открыто, в свою постель. Моя ведьма, слышишь, Хэла? Ты моя.

И Рэтар почувствовал, как она содрогнулась, услышал как взвыла в его плечо, приглушая себя, потому что благо пошло по ней волнами, перешло в него и кажется даже не надо было быть с ней единым, чтобы дойти до конца самому.

И как же хотелось только этого и больше ничего — просто держать её в руках, слышать дыхание и голос, видеть её, чувствовать рядом. И как он устал. Он устал служить, устал сражаться, устал быть мертвецом во славу и по желанию кого бы то ни было.

Они дошли до дома, Хэла не сказала ни слова, как и Рэтар.

Добравшись до комнаты, он себя отпустил, а она позволила. И до утра следующего дня он как мог пытался забрать себе часть её, потому что не мог без неё, потому что без неё не справится. Без её понимания, без её прощения… он не сможет.

И это проклятое утро вытянуло из него всю жизнь, потому что надо было уходить и эта невообразимая тоска, эта безумная тревога не оставляли ни на мгновение, проникали в кровь с каждым вздохом.

— Ты помнишь своё обещание? — спросил он у Хэлы, когда надо было вставать и одеваться, чтобы уйти.

— Рэтар, — вздохнула ведьма, посмотрев на него с беспокойством. — Ты вернёшься.

— Хэла, — феран упрямо покачал головой. — Ты обещала уйти, если со мной что-то случится.

— Брак считается? — улыбнулась она.

— Родная, — кажется он это простонал.

— Я помню, — ответила она, став серьёзной. — Я постараюсь уйти, я постараюсь. И не думай о плохом, Рэтар.

Он вздохнул и поцеловал её. С трудом, через силу оставляя её, выбрался из постели, оделся.

— Береги себя, — шепнула она на прощание.

— Да, — кивнул он. — И, Хэла… я люблю тебя.

— Я люблю тебя, Рэтар, — улыбнулась ведьма и почти невесомо поцеловала его в губы.

Роар был хмур и неразговорчив. Он всё делал нарочито резко и грубо. Брок, который сопровождал ферана, как его фор, всё время фыркал на митара и его недовольство.

Два дня в Йероте были посвящены всевозможным делам, связанным с фернатом. Рэтар побывал в совете феранов, был на созыве советников великого эла.

И всё, что происходило вокруг, лишь отчётливее давало понимание о том, что всё намного хуже, чем он предполагал.

Роар, как и всегда, попал в оборот девиц двора и, хотя пытался быть вежливым и услужливым, было видно, как выворачивает себя наизнанку.

К началу праздничного пиршества, митар кажется был уже совсем на грани.

— Роар? — остановил тана Рэтар, когда они собирались идти на праздник.

— Да? — отозвался тот небрежно.

— Перед тем, как выйти, — феран нахмурился, всё ещё кажется сомневаясь в своём решении. — Я хочу кое-что тебе сказать.

— Что? — митар нахмурился и развернулся к ферану лицом.

— Я принял решение, — ответил глава дома. — Ты не готов к нему, вполне возможно будешь ненавидеть меня. Но честно — мне плевать.

— О чём ты, Рэтар? — от небрежности тана не осталось и следа. Он насторожился.

— Я решил передать тебе титул, — феран видел, как Роар напрягся, даже запаниковал. — И тебе надо определиться…

— Подожди, что? — перебил его митар. — Тан, что значит ты решил отдать мне титул?

— Ты станешь фераном Изарии, — пояснил Рэтар. — А я тэяром дома Горан.

— Но ты, — тан запнулся, словно забыл, как говорить и дышать.

— Знаешь, я понимаю, — ответил на это феран. — Но, Роар, я всё отдал своей земле, своему дому, своим людям. Всё. Жизнь. Вся моя жизнь была отдана Изарии. Всем вам. Для себя у меня не было ничего. И брак в том числе. И я не пойду на это ещё раз.

— Но я…

— Прости, Роар, — и Рэтару действительно было очень жаль своего тана, тем более, что он его любил и относился, как с сыну. — Прости… Я могу предложить только возможность подтверждения твоего выбора будущей супруги, чтобы этого не сделал за тебя, как за ферана, великий. Но не более того. Я не пойду на брак второй раз. И дело в женщине, которую люблю. Дело в том, что не пойду на предательство и изменять ей не буду. И в том, что я устал. Устал быть для всех вас. Теперь твоя очередь. И если боги позволят мне — я вернусь в Изарию, заберу Хэлу и уйду.

Роар смотрел так, словно Рэтар его убивал. И это было тяжело, но больше не мог тащить это. Тёрк был прав, сотню раз прав и надо было сделать это уже очень давно. Он делал больше, чем мог, дольше чем было возможно.

— Скажи, что решил, пока дойдём, — отрезал феран, пересилив себя.

— Я, — нахмурился растерявшийся Роар. — Нет. Дай мне возможность сообразить, хорошо?

Митар был похож на мальчишку. Упрямого и отчаявшегося. И как бы Рэтару не хотелось прийти ему сейчас на помощь, как делал это всегда, но было нельзя, да и сил на это не было. Роар ещё раз кивнул, будто самому себе, и вышел.

Рэтар хотел выйти за ним, но потом остановился и крикнул Брока.

— Достопочтенный феран?

— Возвращайся обратно, — феран положил руку сыну на плечо.

— Что? — нахмурился юноша.

— Возвращайся в Зарну, сын, — повторил Рэтар.

— Но, — Брок смутился от такого обращения.

— Послушай меня, — глава Горанов вздохнул. — Для начала — держи меч.

Отстегнув оружие отдал его растерянному юноше.

— Теперь он твой, — сказал феран, останавливая возражения. — Второе — ты должен вернуться. Тебе надо взять Милену и Хэлу и отправится с ними через портал в Адиру, или, если не будет возможности, то по земле. Помнишь, где можно пройти по скалам?

Брок кивнул.

— Войр переправит вас водой в Ринту, — продолжил Рэтар. — В Рангразу. Там надо будет пробыть десять мирт. Если от нас не придёт никаких вестей, то тебе нужно будет отправится в Кэсу. Помнишь историю, что рассказывает Тёрк. Про Приша Доёга?

— Сказку? — уточнил парень, хмурясь.

— Да.

— Помню.

— Найдёшь в Кэсе торговый дом Доёга. Человек, который там всем заправляет, задаст тебе пару вопросов, ответы в истории Тёрка. Если ответишь правильно, он отдаст тебе теневую казну Горанов, — пояснил феран, а его сын хватанул воздух в озадаченном возгласе. — Этого хватит, чтобы сменить имя, чтобы устроить ведьм. Чтобы прожить всю жизнь. Проследи за Хэлой. Устрой её. Она упрямая, с ней будет тяжело. Но я знаю, что ты справишься. И я понимаю… но мне больше некого попросить.

— Достопочтенный феран, — с трудом проговорил юноша, упрямо мотая головой, стараясь не выйти из себя.

— Брок, сын, — Рэтар сжал его плечо. — Мне надо, чтобы ты жил. Этот план был создан ещё моим данэ и понятно, что Гораны не отступают, и тебе нужно будет быть первым. Но я тебя прошу. Я не знаю, где окажусь завтра. Если это будет Зарна, если я смогу обнять Хэлу, пожать руку Тёрку, похлопать тебя по плечу — так тому и быть. А если нет…

Сын сглотнул, собрался и кивнул.

— Элгор знает этот план, — добавил феран. — Вполне возможно, что он будет с тобой. Тогда стоит разделиться, чтобы вас было сложнее искать.

— Я понял.

— Я попросил бы Тёрка, Брок, попросил бы… и если он пойдёт на это — хорошо, но скорее всего он будет стоять за Горанов до последнего вздоха, с ним падёт Зарна.

— Отец…

— Я знаю, мальчик, я прошу очень о многом, — и Рэтару было сложно взваливать это на паренька, но отчаянно хотелось, чтобы сын жил. Да и верилось, что Хэла защитит его, может мальчишка удержит её от безумных и необдуманных поступков.

— Я всё понял. Я всё сделаю, — твёрдо ответил Брок, потом уставился на меч. — Но…

— Я хочу, чтобы он был твоим, — ответил Рэтар.

— Отец, я…

— Иди, парень. И я очень горд, что ты мой сын.

Брок не смог ответить, сглотнув слова. Рэтар благодарно повёл головой и вышел в коридор.

Всё это время, что был в Йероте, ферана Изарии не отпускало чувство, что это конец. Конец для него, конец для его дома. Никогда в жизни так сильно не хотелось ошибиться, но внутри выл его зверь, предчувствуя беду.

Великий был слишком услужлив, а его ближайшие советники слишком напряжены. Рэтар ощущал слежку, кожей чувствовал, что с него не спускают глаз. Вот только понять, кто именно. Зачем, было уже не важно, но кто. Этот вопрос мучал достопочтенного Рэтара Горана, как никогда.

В столице нельзя было верить никому. Здесь у Горанов никогда не было друзей, только те, кто с благоговейным ужасом склонял головы перед военной мощью ферната Изарии. И сейчас они замирали, когда видели Рэтара. Он чувствовал желание каждого из них вонзить ему в спину меч и то, что Дэялг отвёл изарийские отряды, как можно дальше от столицы и ферната Каянты, только укрепляло подозрения главы Горанов и усиливало его тревогу.

— Надеюсь, ты выбрал себе будущую супругу? — спросил великий, подойдя к ферану Изарии, стоящему возле стены главной приёмной залы Тасцэлии, дома правителей Кармии.

Вокруг была целая толпа народу. Празднование было в самом разгаре. Здесь были все представители правящих домов Кармии первого и второго прав наследия и высших регалий, и их дети. В основном девицы, которым надо было подбирать сговоры на будущие браки, но чаще сразу супругов.

Праздник цветения в Каянте всегда был связан с брачными обрядами обвязания. В последующие две мирты после праздника эйолы только и делали, что обвязывали знатных и не только. Чьи-то браки уже были сговорены и даже выплачены дани за будущих супруг, но были и те, кто надеялся сговорится непосредственно во время пира и вот этого пышного действа в главной зале — музыка, песни, выпивка, невообразимо красивые цветущие деревья в саду Тасцэлии.

Рэтар столько раз видел это. Судьбу его собственного брака великий эла решил во время точно такого же действа. Феран прекрасно помнил бледное, испуганное лицо Тейты, которую ему представили как его будущую супругу и растерянное лицо Рейнара, который не смог сказать ничего поперёк воли правителя.

И вот он стоит здесь снова. И теперь сам он вынужден быть на месте Рейнара. Сам не имеет возможности возражать, хорошо хоть не против уже подобранной невесты, а всего лишь против самого факта обязательности брака. Но в итоге его самого вынуждают выбирать…

— Нет, не выбрал, — ответил феран Изарии на вопрос правителя.

— Рэтар, — отозвался великий с недовольством. — Не заставляй меня делать выбор за тебя.

Немного раньше к изарийскому ферану подошёл его митар.

Выбор девиц был весьма скудный. Ничего особо полезного для их ферната, да и понимая тяжесть положения тана, Рэтар дал возможность выбрать девицу без оглядки на какие-то важные для Изарии моменты.

— Я выбрал, — сказал Роар тихо. Феран вопросительно повёл бровью. — Лета Анпа.

Видимо, пройдясь по предлагаемому выбору и покопавшись в своём бурном прошлом, митар выбрал одну из самых невостребованных здесь девиц.

Для начала фернат был мал и беден. Отвечал за него феран — старик, выживший из ума, ещё задолго то того, как потерял всех наследников. Он воспитывал дочь своего сына в жестокости и суровости, которые видавшие многое вояки предпочли бы избежать. Поэтому не находилось даже захудалого дома, захотевшего бы связать себя браком пусть и со знатными высших регалий. Чего уж говорить о равных девице претендентах. Да и возраст у неё был уже не девичий, что дело только усугубляло.

Но Лета была умна и практична. У Роара была когда-то связь с ней, и даже после расставания, отношения не испортились. Так что теперь их союз был бы спасением для обоих. Роар нашёл бы супругу благодарную и дружественно настроенную, потому как он был бы для неё спасением от тирании её данэ.

— Неплохо, — одобрил выбор митара феран.

— На случай, если всё пойдёт не так, как мы планировали, я дал ей в залог своего слова триф Горанов, — предупредил Роар, — чтобы могла воспользоваться порталами Изарии.

— Хочет сбежать? — нахмурился Рэтар.

— А ты бы не хотел?

— Хорошо. Пусть так.

— Я же правильно понимаю, — спросил тан как можно тише, — что мы по уши в трясине и тонем так быстро, что спасения скорее всего нет?

— Это моя забота, Роар, — ответил Рэтар спокойно.

— Ты хочешь, чтобы я был фераном, — резонно заметил на это митар.

— Но феран всё ещё я, — ответил он.

— Рэтар, — нахмурился тан.

— От тебя требуется только одно — будь благоразумен, Роар.

— И смирен? Только смирением войну не выиграть.

— Наши головы на плахе, Роар. Без головы никакой тебе войны, и защитить ты никого не сможешь. Поэтому благоразумие, парень… Больше я от тебя ничего не хочу, — феран кивнул, давая понять, что разговор окончен.

И вот рядом стоял великий и ждал. Ему необходимо найти возможность, но для чего? Чего правитель на самом деле хочет от Изарии, Горанов и Рэтара?

— Пройдись со мной? — предложил эла небрежно, но было понятно, что это приказ, не предполагающий отказа.

— Как тебе будет угодно, великий.

— Твой митар сделал выбор, или так же упрям как ты? — спросил правитель, когда они шли по залу, в сторону той части здания, где были комнаты принадлежащие непосредственно ему.

— Сделал, — ответил феран Изарии.

— Прекрасная новость, — улыбнулся великий. — Кто?

— Лета Анпа, — ответил Рэтар.

— Ты шутишь? Ты отказал при мне одним беднякам, но соглашаешься на других? Ещё более бедных. К тому же безумных.

— Когда выгоды нет, приходится смотреть в сторону других качеств, — пожал плечами изарийский феран.

— И какие же у неё есть качества, — скривился правитель. Они дошли до рабочей комнаты великого эла. Зашли внутрь. — Рэтар?

— Она способна выносить потомство Горанов, — ответил тот. — Это первое.

— О, есть ещё? — удивился эла.

— Да, достаточно важное.

Правитель повернулся и вопросительно уставился на ферана Изарии.

— Она тебе никогда не была интересна, — ответил Рэтар откровенной грубостью, но остался спокойным.

— Осторожнее, друг мой, — предупредил его великий, неоднозначно ухмыляясь.

— Раз ты ставишь меня в такое же положение, — пожал плечами феран, — что и моего танара когда-то, то я не могу игнорировать эту деталь.

— Она может быть интересна кому-то другому, — снисходительно заметил эла.

— Да, — согласился Рэтар. — Это мне тоже понятно. И поэтому никакого обряда не состоится пока я не буду уверен в том, что внутри неё моего митара не ждёт неожиданность в виде чужого ребёнка.

— Позовёшь магов? Или ведьм? — и правитель сделал упор на последнее слово, а изарийский феран почувствовал, как земля стала уходить из под ног.

— Моего мага будет достаточно, — ответил он, стараясь оставаться спокойным.

— Не ссорься со мной, друг мой, — улыбнулся Лоаяс полной опасности улыбкой. — Моё положение шатко. Меня окружают предатели и каждое мгновение я ожидаю своего конца. Я не могу не проверять своих феранов.

— Я не доказал тебе, что верен? — спросил Рэтар. — Ты сомневаешься, что я приду на твой зов?

— Но последний раз ты именно так и поступил, — парировал правитель. Вот и то, чего феран Изарии ждал так долго, ещё до визита великого и его двора в Зарну.

— Ты знаешь, что я выполнил твою просьбу, — ответил он. — Я объехал границу, я составил тебе полный отчёт о происходящем на ней.

— Но ты не прибыл сам, как я просил, — отрезал эла.

— У меня были веские причины. Ты знаешь, что моего митара тяжело ранили. Он был при смерти.

— Но не умер.

— Это плохо? — поинтересовался Рэтар и тревожный гул в голове стал нестерпимым. — Потерять ещё одного верного человека было бы весьма печально, великий.

— Ты прав. Но кажется причина твоего отсутствия была не только в твоём митаре. Разве только его ранили? Кажется ещё твою чёрную ведьму? — великий сложил руки на груди и пристально всмотрелся в Рэтара.

— Да, ранили, — как можно спокойнее ответил тот. — Она спасла Шер-Аштар от тяжёлых потерь.

— И митара спасла, — добавил правитель.

— И его, — согласился изарийский феран, чувствуя, уже точно понимая, что стоит на краю.

— Действительно ценная вещица, — хмыкнул великий эла. — Такая ценная, что ты променял меня на неё.

— Если это даёт тебе усомниться в моей верности, если это перечёркивает всё, что я сделал для тебя и Кармии, — повёл головой Рэтар, выдерживая жёсткий, испытывающий взгляд грасцитовых глаз Лоаяса. — Что ж — я приму наказание.

— И снова ты пытаешься поссорится со мной, — вздохнул эла.

— Лоаяс, — обратился к правителю Рэтар, — чего ты от меня хочешь?

— Знаешь, как мне порой страшно? — спросил тот, глядя на изарийского ферана. — Этот страх душит, Рэтар. Душит меня. Оглядываться, быть всегда в напряжении. Нет. Я был у тебя и мне было спокойно, несмотря ни на что. Вернулся сюда и меня снова заполнил страх.

— Великий…

— Я верю тебе. Верю, — перебил Рэтара правитель. — Но я должен быть уверен, понимаешь? До конца. В тебе, и в Роаре.

Феран Изарии нахмурился, потому что не верил великому эла. Не верил.

— И поэтому я забираю твоих ведьм, — произнёс он приговор.

— Прости? — леденящий ужас стиснул внутренности Рэтара.

— Я решил, что заберу их в качестве залога вашей верности и в дальнейшем, — буднично ответил великий. — И это…

— Нет, — отрезал феран.

— Что? — правитель приподнял брови и будто удивлённо уставился на него.

— Я сказал — нет, — ответил Рэтар. — И перестань делать вид, что ты удивлён, озадачен или ошеломлён.

— Рычишь на меня? Скалишься? — и Лоаяс стал жёстким и злым, стал собой. — Я не спросил, друг мой. Я приказал, достопочтенный феран Изарии!

— Мне плевать, — рыкнул он. — Ведьмы принадлежат мне и фернату.

— Изария принадлежит Кармии, — отрезал правитель. — Всё твоё — моё, Рэтар. Вдруг ты забыл — так я тебе напомню.

— Я помню, Лоаяс, — кивнул на это феран, — я помню. У меня отличная память, великий. Я помню, что моя супруга и мой сын тоже были твоими. И я закрыл глаза на это. Но ведьм я тебе не отдам.

— Не глупи, Рэтар, — прошипел эла. — И не надо припоминать Тейту. Ты не достаточно хорошо следил за ней, не так ли?

— А должен был? Чтобы что? — ощетинился Рэтар. — Точно знать, что ты продолжаешь иметь её, когда я каждый день лезу на мечи, защищая границы твоего элата и твоё право на власть?

— Её обрюхатил твой брат, — проговорил великий ядовито и давясь словами, подойдя к Рэтару вплотную.

— Ну, что поделать, — повёл плечом феран, скорее, чтобы скрыть досаду, потому что вот конкретно об этом не знал. О связи Шерга и супруги знал, но чтобы дошло до такого. Подозревал, что великий устранил Тейту по причине так сказать измены ему с каким-то там, в его понимании, изарийским мужиком, но беременность. Впрочем… теперь понятно почему великий дал Рэтару возможность убрать и Шерга. Лоаяс был мстительным и никогда никому ничего не прощал. — В лице этого моего брата ты получил весьма ненадёжного союзника.

Великий издал какой-то утробный звук, с досады и злости. Хотел поддеть, но не вышло.

— И ты готов положить голову на плаху за ведьму? — прошептал правитель.

— Да, — ответил Рэтар, глядя ему в глаза.

— Что в ней такого? Я же видел, что я упустил? — спросил великий, прищуриваясь, сражаясь с гневом и раздражением. — Что? Впрочем не важно. Я разберусь сам. И с одной и с другой. Прости, Рэтар. Я снимаю с тебя титул ферана, я лишаю тебя твоих регалий. И тебя ждёт суд. Предательства я не прощу. Впрочем в этом мы с тобой похожи.

Он позвал стражу из-за дверей.

— Проводите достопочтенного Рэтара Горана под Ирнэ-Халаяс.

Феран склонил голову в поклоне, стража не решилась прикоснуться к нему. Он снял с пояса кинжал и передал его великому, так же как и принадлежащий ему триф с грактом дома на нём. Печать ферана эла забирать не стал.

— У тебя есть время подумать, друг мой, — сказал ему великий, когда Рэтар пошёл к двери. — Я всё-таки справедлив…

На слова правителя глава Горанов только ухмыльнулся, молча вышел в холодный коридор дворца. Молча прошёл в окружении трёх стражников, которые были напряжены и напуганы. И он знал, что их пугало. Они молились, чтобы феран Изарии не стал сопротивляться, а ему безумно этого хотелось.

Рэтар точно знал, что может уйти. Он знал обстановку внутри Тасцэлии очень хорошо, знал, где стоит стража, где есть порталы и он отправился бы домой. Но позволить себе уйти он не мог — за ним было слишком много дорогих людей. Роар и Элгор, его братья, верные ему люди, и Хэла… он не мог позволить себе отступить. Поэтому он смиренно примет свою участь, надеясь на то, что Роар справится, надеясь…

Они зашли за угол и Рэтар увидел, как с другой стороны коридора, оттуда, где сейчас гудело и шумело веселье разгула праздника цветения, к великому в сопровождении двух стражников шёл Роар.

Они встретились с таном взглядами, всего на мгновение и осталось только надеяться, чтобы митар не натворил ничего безрассудного сгоряча и хотя бы изобразил покорность, чтобы иметь возможность спастись.

В коридорах под Ирнэ-Халаяс было холодно и тихо. Зловещая тишина, которая резала слух.

Рэтара поместили в одну из камер, стража выдохнула только когда смогла закрыть за ним решётки. Он повел плечами и пройдя к стене сел на пол, туда, где была накидана сухая трава. Прислонился к стене и закрыл глаза.

Время потянулось медленно, стало липким. Сам того не заметил, как его утянул сон.

Рэтар видел Хэлу. Такую нервную, напряжённую, взвинченную и безумно красивую. Сон был таким отчётливым, что стало не по себе. Болезненно горящие глаза ведьмы утягивали в омут безумного желания.

Ощущения были такими яркими, что внутри выла боль от потери, он не проститься с ней, не увидит больше. Только вот это наваждение, которое может растаять в любой момент. Пальцы его впились в её тело, боясь потерять мягкость и тепло, она всхлипнула, захрипела, сжала кулаки. Рэтара стиснуло горем, он сильнее прижал к себе ведьму, ускорился, стискивая до боли и…

Это был не он, не Рэтар. Он видел свои руки, но на них не было нити, что Хэла завязала на его запястье. Сейчас нить была под всегда надеваемой им лёгкой части защиты рук, он чувствовал её натяжение под кожей. Во сне он глянул на себя, отчаянно пытаясь понять, что происходит.

— Хэла, — позвал он… позвал голосом Тёрка.

Ведьма открыла глаза и Рэтара выдернуло из сна.

Он с болью втянул воздух, очнувшись в неизмеримом отчаянии. А в камере напротив избитый, весь в крови на полу лежал его тан.

— Роар, — прошептал Рэтар с надломом, — что же ты натворил, парень?