Призыв ведьмы. Часть четвертая (СИ)

Глава 9

Было невыносимо холодно. Словно внутри всё заледенело и невозможно было пошевелиться. Даже глаза открыть не получалось.

Хотя снаружи было невероятно тепло, уютно и хорошо. И её очень хотелось туда, но не выходило и было отчаянно обидно. Хотелось плакать.

Она постоянно плачет. Порой казалось, что уже и слёз нет, казалось, что вот собралась и стала сильнее, а потом происходило что-то такое, как наказание Хэлы, и хотелось выть от отчаяния, плакать, рыдать, заливаться слезами, утопая в них, потому что не было ни на что другое силы.

Милена так считала.

До того момента, как у неё получилось Хэлу полечить.

Вся эта случившаяся с ними круговерть была такой странной, жуткой и одновременно неестественной. Безграничное отчаяние, которое нашло на Милену после того, как она поняла, что именно увидела внутри Хэлы, там в лесу и весть о наказании. Белую ведьму так сковало ужасом, что даже вздохнуть было больно.

Серые узнали, что порка палачом великого эла смертельна, и что Хэлу не наказывают, а приговаривают к смерти.

И ночь ожидания была невыносима. Никто не сомкнул глаз. Девочки кто тихо плакал, кто впал в истерику, не веря в происходящее. Хэлу любили все. Они относились к ней как к старшей сестре, кто помладше и вовсе видели в ней кого-то сродни приёмной матери.

Сама Милена не понимала, кто для неё Хэла, но определённо любила женщину очень сильно.

Рано утром, ещё когда до рассвета было далеко, пришла Эка и заранее принесла девочкам завтрак. Хотя, конечно, ни у одной из них кусок в горло не лез. Экономка всплакнула с ними, но успокоила тем, что пороть чёрную ведьму будет сам достопочтенный феран.

Чем это было лучше Милена никак не могла понять — по ней это было ещё ужаснее.

— Она точно выживет, — кивнула им женщина. — Крепитесь. Завтра великий и двор уедут. Потерпим ещё чуть-чуть.

После этого убежала, а Милена заметила, что Эка оставила в суете свой плащ. И уж сама не поняла откуда нашла в себе сил, но белая решилась на отчаянный и, как понимала, весьма безумный шаг.

Серые стали одеваться, потому что им нужно было присутствовать на наказании, в отличии от Милены, которую распорядились оставить в доме одну, дабы видимо не сломать видом экзекуции.

Внутри девушки билось желание действий, она так хотела спасти Хэлу. Ей правда верилось, что можно помочь, сказав, что женщина беременна — разве можно её пороть? И разве у ферана поднимется рука на неё в таком состоянии?

Выскользнув из дома, пока никто не видел, Мила осторожно пошла в сторону площади перед кортами и в сторону к воротам замка. Тяжело вздохнув, она постояла у загона с тоорами, пытаясь прикинуть пустят ли её стражники, которые были сейчас на воротах, хотя обычно там никто не стоял. Или остановят? И решила, что разберётся по ходу дела, в конце концов прикинется дурочкой.

Но не успела сделать и двух шагов, как её выхватили с улицы и затянули внутрь ограждения с харагами, прижали к стене. Она задрала голову и наткнулась на нахмуренное озадаченное лицо с яркими бирюзовыми глазами, которые сейчас смотрели с нескрываемым раздражением.

— Ты что творишь? — прошипел парень прикрывая её собой.

— Брок, — выдохнула Милена и покосилась на заинтересованный взгляд одного из хищников Хэлы. — Я… мне надо…

— Ты ошалела? — зло рыкнул парень. — Одной ведьмы у столба мало? Нужна вторая?

— Прости, — пискнула она, но Брок быстро зажал ей рот.

— Тшш! Знаешь как с башен сейчас всё слышно?

Милена кивнула в знак того, что понимает.

— Мне очень надо в дом, понимаешь? — сказала она едва слышным шёпотом, когда он убрал руку.

— Забудь, — отрезал юноша так же тихо. — Завтра, если наши молитвы услышат, туда попадёшь.

— Брок, пожалуйста, отпусти, — взмолилась девушка. — Я тебя очень прошу. Это важно. Это для Хэлы. Я не знаю, но мне туда надо.

— Зачем? — недоумевал сын ферана.

— Я хочу поговорить с Роаром, — но на самом деле внутри было это понимание, что ничего не изменить, что всё это бестолку, но Милену отчаянно тянуло внутрь, словно невидимой силой, которой она не могла сопротивляться.

Брок с сомнением всмотрелся в её лицо.

— Пожалуйста, Брок, — прошептала Милена, вцепившись в его куртку. — Это очень важно!

Он фыркнул.

— И что ты думала зайти через главный вход?

— Я не знаю, — обречённо ответила белая ведьма.

— Милена, — он наверное взвыл бы, такое было у него выражение лица, но было нельзя и он сдержался.

Девушка замерла. Прижатая его телом к стенке, чувствовала себя странно, но сама не желая того потянула в себя эту его внутреннюю силу, уверенность, осознанность. Стало легче.

— Ладно, — сдался он, спустя кажется несколько бесконечных минут.

— Правда? — она слишком громко возрадовалась, потому что встретилась с угрозой его всё-такие потрясающего цвета глаз.

— Так, — Брок посмотрел на сторожевые башни. — На двух сейчас люди эла, на одной наши, и они все нас плохо, но видят. Хорошо, что со стороны это выглядит очень однозначно.

— А? — нахмурилась Милена, когда он приподнял бровь, сказав это и посмотрев на неё.

Потом девушка представила, как они выглядят со стороны. Он прижимает её к стене, поддерживая рукой за талию…

— О, — вырвалось у неё.

Брок ухмыльнулся.

— Я в восторге. Это всё? Вот такие звуки можно и громче, — нагнувшись, прошептал юноша в ухо ведьме.

И Милена покраснела, как это обычно с ней бывало, и хорошо, что сумерки, да и капюшон плаща можно натянуть хоть на подбородок, а то, божечки…

— Пошли, — сказал ей Брок. — Они подумают, что я домашнюю зажал. Только старайся идти так, чтобы из-под плаща не было видно твоего платья серого. Потому что на башнях они видят не так много, как те, что стоят на дверях.

— Ага, — согласно кивнула ведьма, пытаясь понять, что вообще он сейчас сказал. Так… он её зажал?

Брок фыркнул, конечно же видя её замешательство.

— Иди сюда, — и Милена была подхвачена за талию и прижата к юноше вплотную. Они стояли прямо посреди площади.

Он нагнулся к ней, и, скорее всего, видевшие их в предрассветной серости, подумали, что это просто парень и девушка обнимаются и целуются. Но на деле Брок осмотрелся.

— Через главный вход идти опасно, поэтому пойдём по стенке и через боковой, через задние башни, — пояснил юноша.

Милена снова кивнула, хотя понятия не имела о каких боковых и задних башнях он говорит.

Брок взял её за талию и потянул за собой, обратно в сторону дома, где были серые. Они двигались вдоль замковой стены, в сторону дальних башен замка, что были, как понимала Милена, там, в стороне, где была вся эта красивая гостевая часть дома.

— А там есть проход? — девушка видела лишь стену.

— Есть, — кивнул юноша, потом внезапно приподнял её, развернул и она снова оказалась прижатой его телом на этот раз стене замка.

Рука Брока поддела её под задницу и Милена даже не успела понять, как оказалась сидящей на его руке. Ноги пришлось расставить и от этого стало совсем не по себе.

— Кажется ты стала ещё легче, — хмыкнул сын ферана замечание, посмотрев на неё сверху вниз, что бы это ни значило. Ему вообще судя по всему было наплевать на происходящее. — Короче, делаем так. Ты домашняя, я тебя обжимал там в кормовой, ты не попала в дом вовремя, теперь надо попасть незаметно, ясно?

— Ага, — ответила белая ведьма, а на деле чувствовала себя полной идиоткой.

— Милена? Эй, ты где вообще? — этот его наклон головы удивлённого хищника.

— Я тут, — выдохнула девушка.

— Уверена?

— Да. Как мне себя вести?

— Молчать и не поднимать головы, стараться, чтобы не видели платья, — ответил Брок. — Капюшон посильнее натянуть. Я зайду с тобой, но тебе надо будет подняться по той лестнице в коридоре наверх сразу.

— Стой, а где мы зайдём? — спросила она.

— Мы зайдём со стороны комнат командиров, митара, бронара. Ты же была там, — парень был в недоумении. А Мила кажется начала страдать топографическим кретинизмом.

— А, — понимающе отозвалась она. — Правда? А мне не надо в большую залу и там подняться? Не безопаснее? Если я поднимусь с этой лестницы, то там же весь этот двор и…

— Хочешь спрятать — прячь на видном месте, — прервал её невнятные доводы Брок. — На девицу в плаще домашних вообще никто не обратит внимания. Поверь мне. Не говори ни с кем. Роар скорее всего будет в галерее.

Милена понимающе кивнула.

“Как китайский болванчик, господи!” — всплыла у неё беспомощная и беспощадная одновременно мысль.

— Если не получится с ним поговорить, или он не сможет тебя вывести, то возвращайся обратно тем же путём, — проговорил сын ферана. — Только перед этим зайди в первую попавшуюся комнату, они все будут пустые, возьми под кроватью ночной горшок и на выход. Ясно?

— Ночной горшок? — она не удержалась и хихикнула.

— Никто не будет лезть к девице с ночным горшком в руках, — пояснил Брок, улыбаясь. — Выходи сюда и, если меня не найдёшь, дуй в дом, где серые. Хорошо?

— Да.

— Только меня не ищи специально.

— Я поняла, — ответила Милена. — Я никогда не додумалась бы про горшок.

— Я этому научен, глупая, — пожал плечами Брок. — Как выбраться из тысячи и ещё сотни передряг.

Девушка хихикнула.

— Так. Всё. Давай пошли. Лицо в землю, — приказал парень, отпуская её. — И выгляди счастливой, что ли — погладь моё самолюбие, а?

— Если я в землю смотрю — кто моё счастливое лицо увидит? — возразила она улыбаясь.

— Я буду знать, что оно счастливое, — заметил Брок.

Милена фыркнула, но тут же сжалась, потому что их остановил жёсткий возглас стражника.

Дверь в башню была практически незаметной, она бы никогда не нашла, если бы не вот вплотную не уткнулась в неё носом.

— Кто? — гаркнул стражник и Милена поборола желание посмотреть на него, вцепилась в рукав Брока.

— Тихо, — сын ферана выпрямился и включил командный голос. Милена и не знала, что он так может. — Брок Онар, фор ферана, один из старших командиров его отряда.

— А, уважаемый командир Онар, — отозвался стражник тише. — А с вами?

— Не твоего ума дело, — ответил юноша грубо. — Надо в дом.

Стражник хотел что-то ответить, но потом запнулся и Милену, которая пока ещё не очень хорошо научилась отгораживаться от эмоций других людей, особенно когда волновалась, ударило его страхом. Неужели Брок умеет быть настолько угрожающим? Но размышлять не пришлось, даже поднять голову, чтобы увидеть какое там у сына ферана сейчас лицо, не пришлось. Они попали в дом и Брок почти донёс её до лестницы.

— Быстро, — шепнул он ей и не успела Милена толком подняться, как услышала, что Брока окликнул кто-то. — Шерга?

— Сидишь нянькой у хараг? — гоготнул мужчина. — Хороший мальчик.

— Не передёргивай, — рыкнул Брок, но слушать дальше Милена не стала. Поднялась и, действительно никем не замеченная, прошла до главной лестницы.

Всё, что случилось потом ей хотелось бы забыть как страшный сон.

Роар — жуткий, взвинченный, грубый. Милена видела его таким лишь тогда, когда Хэла его вылечила, а девушка приревновала и наговорила всех тех страшных вещей. И сейчас его жёсткий тон, его внутренняя ярость и страх.

И когда белая ведьма на ватных ногах добралась до Эки, хотелось лишь реветь белугой, потому что всё, что она только что сделала, всё это было бесполезно.

Хэлу будут пороть. Хэлу будет пороть сам феран.

Милена была так расстроена, что никакие объяснения, причины веские или очень, не могли бы сейчас унять её, эта обида жгучая, тяжёлая — бедная Хэла, как же это так?

Белая ведьма смотрела через прикрытое ставнями окно, как Хэла шла к площадке, ведомая Элгором. Бронар был такой страшный, что затрясло. И… Феран. Роар. За ним командиры.

Это было каким-то невыносимым аттракционом, как в фильмах, когда сцены становятся дёргаными, сюрреалистичными. Но это был не фильм. Сейчас всё по-настоящему и так хотелось перестать находиться здесь, что она даже испугалась этой мысли, настолько она показалась ей материальной. Но тут же появилась какая-то детская надежда, что это можно прекратить. Хотя тут же потухла, как спичка на ветру — остановить это было невозможно.

Внутри Хэлы уже не было того огонька, который Милена видела в лесу. Стало горько, почти ощутимо на языке — чёрная ведьма потеряла ребёнка. А феран даже не знает о том, что этот ребёнок вообще был.

И вот Хэле так плохо, а тут… и девушка стала злой на ферана за это. На всех злой, потому что несправедливо! Несправедливо поступать так с людьми! Но какие они люди?

Жгучее понимание, что они всего лишь вещи, рабы, у них нет прав и никогда не будет. Милена сползла под проём в окне и закусив руку зарыдала. А когда услышала кнут, то стало совсем не по себе и она отползла от окна как можно дальше, заткнула уши руками и зажмурилась.

Милена не знала сколько там сидела, но вдруг почувствовала суету вокруг себя, открыла глаза и увидела Элгора, держащего на руках Хэлу. Бронар стоял и ждал, пока Эка суетилась возле одной из кроватей, стоявших в этой комнате.

— Вот сюда, милый, — сказала она ласково, обращаясь к Элгору и тот осторожно встав на колени, переложил Хэлу на живот.

— Уверены? — спросил парень и перевёл взгляд на Милену.

— Не думай об этом, мальчик, — отозвалась экономка и ласково погладила бронара по предплечью. — Главное, что Мирган и Гир отвлекли Шерга, а то побежал бы нашёптывать. А так, все понимают, что к чему.

Элгор согласно кивнул:

— А белая?

— Я её провожу, как все за стол сядут. Что б этот дарлан у них не переварился, рваши! — проворчала женщина. — Иди, хороший мой, иди.

И бронар вышел.

Милена сидела и не понимала, что больше её сейчас смутило — Элгор и то, как он обращался с Хэлой, или то, как с бронаром обращалась Эка.

Их взаимодействие девушка видела впервые и не было понятно — норма такое общение или это ситуация сейчас располагает. Но экономка общалась с бронаром словно с любимым сыном, а не господином. Очень похоже общалась с Роаром Мита. Но то кормилица, да и митар уважительно относился почти ко всем окружающим, а вот Элгор совсем наоборот.

— Я его, как родился, на себе таскаю, — словно прочитав мысли белой ведьмы, сказала Эка. — Так его люблю. Маленький был такой хмурый, недоверчивый — только мне и Роару улыбался.

С секунду экономка смотрела на дверь, потом обернулась на Хэлу и лицо стало озабоченным и нахмуренным.

— Побудь с ней, а я пойду воду принесу, — горестно прошептала женщина. — Хорошо хоть сознание потеряла, а то все удары была в себе. Ох…

И она быстро вышла, прикрыв за собой дверь.

Милена не без труда добралась до Хэлы. Было так жаль её. Хотелось обнять, хотелось чтобы всё прошло, чтобы не болело. Белая ведьма погладила женщину по голове и положила свою голову рядом. Закрыла глаза и внутри взметнулось это невообразимое тепло, которое было в ней, когда она тогда на кострах в честь Изар слушала песню Хэлы и её тянуло-тянуло куда-то. Милене словно слышался голос чёрной ведьмы, который снова пел что-то, но было ни слова не разобрать, только мотив, да и тот девушка не знала.

Белая ведьма и надеяться не могла, что получится что-то сделать, чем-то помочь. Но когда открыла глаза было уже темно, а раны на спине Хэлы затянулись и стали такими, словно прошло некоторое время.

Милена испугалась, вскочила и вылетела из комнаты. Но за дверью наткнулась на озадаченные взгляды Эки и её детей. Их действительно было много — на руках у экономки мирно спал младенец. Мужа хозяйки не было.

— Сколько прошло часов? — выпалила вопрос ведьма, уже даже не думая о том, что будет странно выглядеть. Куда уже страннее?

— Часов? — переспросила Эка.

— Сколько я тут, — пояснила девушка, — времени.

— Так день всего, только вот Тэраф зашла, — ответила экономка.

Она встала и передала ребёнка старшему мальчику.

— Я не стала тебя трогать. Мне надо было тебя отвести, но ты Хэлу лечила, да и безопаснее было тебя здесь оставить, — Эка положила руки на плечи Милены. — Можешь спать лечь на кровать Ганра.

Они зашли обратно и хозяйка показала на одну из бывших здесь двухъярусных кроватей, стоявшую у стены.

— Я лечила Хэлу? — девушка схватила руку Эки. — Это… это я сделала?

И Мила указала рукой в сторону спины чёрной ведьмы.

— Да, — улыбнулась женщина и погладила щёку белой ведьмы.

На глаза девушки навернулись слёзы.

В ту ночь она так и не уснула, сидела рядом с Хэлой и всё пыталась сделать так, чтобы шрамы совсем исчезли, но у неё так и не получилось. Она задремала ближе к рассвету, а потом чёрная ведьма пришла в себя…

Маг, тени, смерть Шерга, бешенство ферана…

И Милену сковал невыносимый внутренний холод.

Когда наконец получилось открыть глаза, сражаясь с этим льдом внутри, она не сразу поняла, где находится. Дёрнулась, а тело моментально начал бить озноб.

— Тихо, тихо, — прошептал родной и любимый ею голос и Мила почувствовала на своей коже почти обжигающее сейчас тепло рук. — Замёрзла? Вроде не холодная.

— Роар? — прошептала она, но голоса не было.

— Тшш, маленькая, тихо. Это я, светок, я, — и он обнял её и взял на руки.

— Мне холодно, словно заморозили, — едва слышно проговорила девушка, словно простыла и потеряла голос.

— Это магия, — пояснил митар и поцеловал её в лоб. — Ты тёплая на самом деле, холод изнутри идёт. Такое бывает порой, я видел как некоторых магов трясёт, когда они переходят через положенные границы и тратят силу без остатка.

— Я же не маг, — возразила она.

— Ты не маг, — улыбнулся Роар, — но магия в тебе есть. И ты наша героиня.

— Что? — выдохнула непонимающе Милена.

— Ты помогла Хэле, — ответил митар.

— Мне показалось, что я ничего такого и не сделала, — ответила она, это смущало, потому что ощущения, что помогла не было ни на йоту.

— И тем не менее, — тихо рассмеялся Роар. — А ещё, слышишь?

— Что? — Милена нахмурилась и прислушалась.

Сначала она никак не могла понять, что именно она должна услышать. Но потом…

— Птицы поют, — отозвался митар, словно подтверждая её догадку.

— Это?

— Халовки, они первыми прилетают, они вестники тепла.

— Весны? — прохрипела ведьма. — В смысле тепло… это зима, ну то есть холода уйдут?

Роар подтверждающие промычал.

— Но я не при чём, — возразила Мила.

— Откуда ты знаешь? — рассмеялся митар и поцеловал её.

Через пару дней Милена сидела за столом в гостевой зале, так она её в конечном итоге для себя назвала, и вязала вторую пару носок.

Это был первый раз, когда девушка за эти дни, после того, как после лечения Хэлы грохнулась тут в обморок, выбралась из комнаты Роара.

Хотелось во двор, но там был столб, а на нём всё ещё было тело мёртвого Шерга. Никто так и не посмел снять его, а феран, насколько поняла Милена, до сих пор не спускался, как и чёрная ведьма.

Ещё Милена знала, что вернулся Тёрк, а Элгор находился почти всё это время в Кэроме.

— О, Милена? — Брок пришёл со стороны рабочей части дома, с ним ведьма ещё не пересекалась. — Как ты?

— Привет, — сказала она еле-еле слышно и заметила некоторую озадаченность на лице юноши. Понять по какому поводу такая реакция — из-за голоса или слова, Милене было сложно. Она решила пояснить слово. — Это приветствие.

— Да я понял, — ответил юноша. — Иногда забываю, когда долго не общаюсь с Хэлой, а потом не могу привыкнуть.

— Это наверное я не могу отвыкнуть, — улыбнулась она.

— Не надо, — повёл головой юноша. — Что у тебя с голосом?

— Не знаю, — просипела Милена. — Как очнулась, он стал вот такой. Словно я простудилась. Не знаю пройдёт ли.

— Пройдёт, — улыбнулся Брок. — Ты много сил потратила, так что последствий не избежать.

— Не знаю, я словно… — на самом деле девушка была в отчаянии, но поделиться этим с Роаром не могла. Хотелось сказать хоть кому-то, думала о Хэле, но её не было.

— Что такое? — сын ферана обошёл стол и опершись на спинку одного из придвинутых к столу стульев, встал возле ведьмы.

Милена склонила голову вперёд, ещё когда Брок зашёл, она отложила вязание и теперь сцепила пальцы, нервно перебирая ими.

— Эй, — Брок отодвинул стул и сел так, чтобы видеть лицо девушки. Тон у него был такой мягкий. — Что?

— Я просто, — Мила встретилась с ним взглядом, как всегда поражаясь цвету его глаз. — Все считают, что я что-то сделала, но я ничего не сделала. Точнее я не знаю, что и как. Я словно… все смотрят на меня с восторгом, а мне от этого тяжело. Словно я всем вру. И мне так хочется сказать, что они ошибаются.

На глаза навернулись слёзы и это тоже так достало…

— Прости, я снова реву, — ведьма потёрла глаза.

— Ничего, — отмахнулся Брок. — И, знаешь, не относись к этому так.

Милена нахмурилась.

— Все может и в восторге, но просто, — он хмыкнул, подбирая слова, — они ещё очень рады. Эта радость тебя задевает, потому что она конечно обращена на тебя, потому что ты чудо.

— Я не чудо, я, — попыталась возразить белая ведьма.

— Просто человек, просто девушка, — закивал Брок, — которая устала плакать по поводу и без. Я понял.

Милена улыбнулась, сквозь слёзы.

— Мы ждали, что халовки прилетят три тира, Милена, три, — мягко проговорил юноша. — Это очень долго и надежды, что мы их услышим и увидим почти не осталось. Думали, что нужно учится теперь всегда жить в тех условиях, в которых оказались. И сейчас — они здесь. И не важно, на самом деле, произошло это благодаря тебе или без твоего участия. Ты не врёшь нам, ты просто пока не разобралась до конца в том, что умеешь. Но Хэлу лечила ты. Этого ты не сможешь отрицать. А значит — немного терпения и всё получится.

— Мы с тобой ровесники, наверное, но ты слишком мудрый, знаешь? — ответила ведьма, улыбаясь.

— Это полагаю от отца? Хорошо, да? — ухмыльнулся он. — Не только цвет глаз получил.

— Отпределённо, — согласилась она и они оба рассмеялись. — Слушай, а где птица твоя? Или ваша с Хэлой?

Брок ухмыльнулся.

— Она уже слишком большая, чтобы таскать её за пазухой. Она на башне, — и он указал пальцем в потолок. — Как раз шёл, чтобы взять её и выгулять. А то пока великий и его двор были здесь, пришлось ей сидеть там безвылазно.

— Я бы тоже хотела погулять. Но туда, — Мила кивнула головой в сторону, как она теперь уже точно знала бокового выхода в сторону дома, где были серые, — меня не пускают, а во дворе…

— Да, — согласно повёл головой юноша, скривив лицо.

— А он долго ещё там будет? — спросила белая ведьма.

— Пока достопочтенный феран не распорядится убрать, — пожал плечами Брок.

— Кстати, — нахмурилась девушка, — я не сказала Роару, кто мне помог попасть в дом, просто не хочу тебя подставлять. Или он знает?

— Пока не получал от него, — улыбнулся сын ферана.

— Прости, — виновато потупила взор Мила, — подставила тебя.

— Не переживай, — фыркнул он. — И я не боюсь Роара.

— Правда?

— Да. Вот ферана…

— Достопочтенный феран ничего бы тебе не сделал, — смутилась она.

— Сделал бы, уж поверь, — ухмыльнулся Брок.

— Он тебя любит, — заметила Милена.

— Правда? — он посмотрел на неё в недоверием.

— Да.

— Здорово.

И лицо его расцвело улыбкой с этими его очаровательными ямочками. Он стал совсем ребёнком. Потом кивнул, встал и сказав, что сейчас вернётся, ушёл на башню забрать птицу.

Милена посидела в тишине, прислушиваясь к звукам дома, закрыла глаза и вздохнула.

— Чего вздыхаешь, Милка моя, — поинтересовалась взявшаяся словно ниоткуда Хэла.

Девушка открыла глаза и уставилась на чёрную ведьму стоявшую напротив, с другой стороны стола.

— Ты откуда взялась? — удивилась Милена.

— И тебе доброго утречка, — ответила на это Хэла, а белая ведьма устыдилась.

— Прости. Просто тебя не было и вдруг…

— Летать пока не умею, впрочем надо бы взять метёлку и ух… вдруг и это могу? — повела бровью Хэла, а девушка прыснула со смеху. — По лестнице спустилась.

Мила уставилась на большую лестницу. Не могла она так надолго закрыть глаза и так глубоко задуматься, чтобы не услышать, как с лестницы кто-то спускается.

— Не по этой, — возразила женщина, проследив взгляд девушки и видимо ход её мыслей. — По той.

И Хэла показала головой в сторону рабочей части дома, но Милена в той стороне очень плохо разбиралась и так и не поняла, где есть ещё одна лестница. Как она думала — лестница из покоев достопочтенного ферана.

— А, — догадалась она и почувствовала себя дурочкой, но это была не важно, потому что была безумно рада видеть Хэлу.

— А с голосом что? — спросила чёрная ведьма.

— Не знаю. Я пришла в себя и вот он такой теперь, — ответила девушка. — Мне очень холодно было.

— Хм, простыла? — женщина внимательно в неё всмотрелась. — Не, всё хорошо с твоим горлом. Это наверное весеннее.

— Перестань, — отмахиваясь от сарказма чёрной ведьмы буркнула Мила. — Я даже не знаю, я ли это сделала, или может весна сама пришла.

Хэла улыбнулась кривоватой улыбкой.

— Да просто мёрзла, мёрзла и решила, что надоело. Говорю же — надо было меня раньше высечь.

— Хэла, перестань, — Милена расстроилась. — Это же так ужасно… И… ты его простила?

Женщина очень пристально на неё посмотрела. В глазах девушка видела бездонную бесконечную печаль. Не понятно было, что стало причиной — вопрос или само прощение, а может поступок ферана.

— А не должна была? — тихо проговорила Хэла.

— Не знаю. Я не могу ничего сказать. Я просто… это было очень несправедливо. Даже если он… если он делал это, — Миле было физически тяжело говорить. Не только из-за отсутствия голоса, но и потому что обида за женщину, за то, как с ней обошлись, душили, причиняли боль.

— Спасая мне жизнь, — сказала спокойно Хэла.

— Всё равно, — всхлипнула девушка. — Это было неправильно.

— Справедливости нет, — ответила чёрная ведьма, вздыхая. — Ни в нашем мире, ни здесь. Справедливость это миф, сказка для маленьких детей, солнышко.

Милела хотела возразить, но тут спустился Брок. Увидев его, Хэла расцвела и сильно обрадовалась, увидев птицу.

— Брок, здравствуй, котик, — поприветствовала его чёрная ведьма. — Кто это тут такой славный. Афина?

— Какая большая, — воскликнула девушка, когда сын ферана подошёл к столу. — Просто не верится.

Мила не очень разбиралась в птицах — отличить сокола от ястреба она навряд ли бы смогла. А уж что говорить о здешних пернатых?

Гвирга сидела у Брока на руке в перчатке. И девушке напоминала орла, наверное. У неё были очень внушительные лапы с огромными когтями. Оперение было пёстрым — серые с, боже, фиолетовыми перьями сверху и почти голубыми на груди. Клюв был закруглённым, на голове был небольшой хохолок. Птица посмотрела на Милену невообразимо красивыми чёрными глазами с белым зрачком.

— Это она ещё маленькая, — улыбнулся юноша. — В течении тира станет в полтора раза больше.

— У неё чёрные глаза и белый зрачок, — удивилась белая ведьма. — Как странно.

— Правда? У всех дневных птиц такие глаза, — ответил Брок. — Правда у халовок вон глаза цветные. Белые бывают, серкие, шеркие.

— А? — Милена нахмурилась. Она никогда кажется не выучит названия здешних цветов.

— Серкий — жёлтый, а шеркий — фиолетовый, — пояснила Хэла, улыбаясь и показывая на перья птицы характерного цвета.

— Ну да, как трава, — согласился юноша.

— Никогда в этом не разберусь, — мотнула головой Милена и заметила, что в комнату зашёл феран.

— Что с голосом? — спросил он у белой ведьмы.

— Не знаю, — прошептала девушка, потому что при нём она всегда смущалась до дрожи в ногах. Хорошо, что сейчас сидит.

Феран слегка повёл головой и бровью, перевёл взгляд на Хэлу.

— Она не болеет. Ну, в смысле с горлом всё хорошо, — хмыкнула чёрная ведьма и тоже повела бровью. — Магическая побочка?

— Скажу Зеуру, чтобы посмотрел, — ответил ей мужчина, потом кивнул на птицу. — Дай-ка.

И феран сделал жест рукой, подошёл к столу, встав напротив всех троих — Хэлы, Брока и Милены. Юноша протянул отцу гвиргу, тот подставил руку, кажется вообще не переживая об огромных когтях птицы.

— Помнишь? Клюнешь, — проговорил очень серьёзно феран, обращаясь к птице, — и я сверну тебе шею.

И несколько секунд он стоял и пристально на неё смотрел, потом слегка кивнул, словно птица ему что-то ответила, а он с этим согласился. А дальше аккуратно осмотрел оперение, проведя пальцем против роста перьев. Подхватив крыло за край потянул в сторону и осмотрел крыло внутри — сначала одно, потом второе. Дальше лапы.

Осматривал очень внимательно и со знанием своего дела. Потом одобрительно хмыкнул и, погладив птице шею, отдал Броку.

— Пора учить летать, — сказал сыну феран.

— Скидывать с башни? — спросила Хэла иронично.

— Нет, — и мужчина одарил её таким невообразимым взглядом, что у Милены защемило сердце. Столько в глазах было нежности и мягкости, что белая ведьма смущённо отвела взгляд.

— Я думал про ленту, — сказал Брок.

— Лучше кожаный ремешок, чтобы не сорвалась и не улетела, — ответил ему отец. — Ей к своим пока никак нельзя. Закажи у мастера. С твой рост или в полтора раза больше. И, Брок, если пока она живёт в башне — ей нужно туда камней с реки натаскать. Гвирги о них точат клюв и когти, и складывать их любят. Дерево слишком мягкое для них. А стены из другой породы — не подходят. Не хотелось бы, чтобы она расковыряла стену.

— Хорошо, — отозвался юноша и кивнул.

— И добавь в мясо вярый порошок, или рыбу, — заметил феран, а Брок снова кивнул.

— Почему мне кажется, что ты, достопочтенный феран, знаешь о птицах больше, чем делаешь вид? — промурлыкала Хэла.

Мужчина повёл головой и улыбнулся. Вполне возможно даже ответил бы что-то, но тут в дом влетел Тёрк. Он видимо собирался подниматься наверх к ферану, потому что увидев его внизу, резко остановился и повёл головой. Старший мужчина был зол, взвинчен.

— Что? — спросил феран, напрягаясь.

— Дэшая пришла, — ответил Тёрк и Милена кожей почувствовала его неприязнь.

— Мы её ждали, — заметил глава дома.

— Мать Шерга? — спросила Хэла, словно не у них. Глаза её, обращённые туда, в сторону улицы, были пусты.

Милена видела, что чёрная ведьма или творит заговор или смотрит сквозь стену.

— Да, — ответил Тёрк, потом посмотрел на ферана и зло ухмыльнулся. — Голову остригла, надела белые одежды, волосы в ятсае на шее.

— Как интересно, — отозвалась Хэла и на лице расцвела весьма устрашающая, хищная улыбка.

Феран вздохнул и вышел вслед за Тёрком на улицу. За ними вышла Хэла.

Милена видела, что Брок тоже хотел пойти, но остался.

— Ты не пойдёшь? Не надо? — уточнила Милена.

— Ничего нового, — недовольно ответил парень, — да и смотреть на неё никакого желания нет. С детства не люблю.

— Почему? — поинтересовалась ведьма, но спросив, отругала себя за излишнее любопытство.

— Потому что, если ты считала Шерга ужасным, то это только, потому что не видела его мамушку. Дэшая всегда пыталась влиять на мою мать, чтобы через меня добраться до ферана. Она вообще, — он запнулся, явно сдерживаясь, чтобы не сказать лишнего или выругаться, — мерзкая. И люди для неё, все, без исключения, как грязь под ногами. Равных ей нет. Есть только те, кто заслуживают её драгоценного внимания. Но только когда ей что-то нужно.

— А почему Тёрк сказал, что она голову остригла? И?

— Есть такой обряд. Когда умирает главный мужчина дома, то его мать, сестра, супруга — одна самая старшая женщина дома, состригает волосы, сплетает из них верёвку такую, она называется ятсай, и надевает на шею. Так же надевает белые одежды. И скорбит. Она должна одна, — он задумался, — горевать, ну чтобы видели. Понимаешь?

— А другие женщины? — спросила Мила. — Им нельзя?

— Они могут горевать только внутри дома, — пояснил Брок. — А она может плакать при людях, а ещё говорить, каким этот мужчина был хорошим, но чаще всего это молчаливое действо. Женщина ходит так то количество дней сколько было мужчине тиров на момент смерти, а потом сжигает одежды и ятсай, а пепел высыпает под порог дома. И сейчас, если Дэшая сделала это, то, — он криво и зло ухмыльнулся, — это прямое оскорбление ферана.

— Потому что главный мужчина дома он? — с трудом проговорила белая ведьма свою догадку.

— Да. А ещё она не имеет право на этот обряд, потому что его делают свободные женщины, а она наложница. И если это можно было ей простить, как матери в горе, но вот такого явного оскорбления старшего мужчины дома… это, — он вздохнул. — Но от Дэшаи другого и не ждали, я думаю.

— Там случится что-то плохое, — прохрипела Милена. — Надо пойти.

— Тебе точно не надо, — возразил сын ферана.

— Если буду с тобой — всё будет хорошо, — ответила она.

— Уверена? Вот за это мне точно от Роара влетит, — улыбнулся Брок.

Милена покраснела и стушевалась:

— Прости, я не подумала.

— Ладно, давай, мне самому интересно, как её Хэла приложит. Так — я выхожу, а ты после меня. Только старайся на Шерга не смотреть, договорились?

— Буду в твою спину смотреть, — пообещала белая ведьма.

Ей не хотелось идти и смотреть на труп посреди двора, но казалось, что нужно, очень нужно быть там, потому что иначе было никак. А объяснить эту тягу Мила не могла. Но похоже было как тогда, когда попала в Зарну и её звали тени. Или когда тянуло в дом перед наказанием Хэлы…

А может девушке тоже хотелось посмотреть на то, что там происходит — этот такой понятный человеческий интерес… любопытство…

Брок вышел во двор, а Милена выскользнула чуть после него, досчитав до десяти.

Тело Шерга было к ним спиной и белая ведьма весьма этому порадовалась. Возле него стояла женщина в белом. Вдоль стен замка, занимая весь внутренний переход до перил, стояли домашние. Перед телом Шерга и женщиной, не уйдя далеко от дверей и не спускаясь на площадку двора стоял достопочтенный феран, а на шаг перед ним, но чуть сбоку Тёрк, готовый в любой момент прикрыть собой своего брата.

Хэлы Милена не увидела, но пробежав по лицам нашла Роара, и Брок оказался прав, потому что взгляд митара, который заметил белую ведьму, был весьма характерным. Но мужчина стоял от них далеко и идти сейчас и разбираться с присутствием здесь Милены просто не мог.

Девушка подумала, что ей-то точно влетит, поэтому — чего уж теперь! И перевела глаза на женщину в белом.

Дэшая была действительно жуткой. Белые одежды подчёркивали светлость её внешности. Лицо у неё было красивым, но полным какой-то отталкивающей, пугающей пустоты.

И хотя Шерга и другие его братья, включая ферана, были очень похожи друг на друга, из чего можно было сделать вывод, что все они пошли внешностью в отца. Но, видя мать Шерга, можно было очень отчётливо проследить схожесть сына и матери. Или это просто выражение лица, манера поведения? В любом случае становилось жутковато.

Ещё было видно, что женщина не молода, но сколько именно ей лет было не понятно. По измышлениям Милены — не менее шестидесяти, хотя тут все рожают рано, так что может и меньше, однако на вид ей было и вовсе словно сорок. Глаза у женщины были тёмными, и девушка не могла понять какого они цвета. Может тёмно-карие. Голова была покрыта чем-то вроде капюшона или большого платка, плотно закреплённого вокруг вытянутого сухого лица.

Женщина походила на монашку. И даже белые одежды, были не платьем, а чем-то вроде монашеской рясы, с длинными широкими рукавами, спускающимися почти до колен, по внутренней стороне правда был вырез доходивший до кистей рук. На шее у неё и вправду висело что-то похожее на верёвку, но помня слова Тёрка и Брока и приглядевшись повнимательнее, Милена поняла, что это сплетённые, как верёвка волосы.

Мать Шерга стенала, рыдала, махала руками, сотрясала воздух проклятиями, страданием об убитом сыне, призывом к справедливому суду. Периодически она тыкала пальцем в сторону ферана и Тёрка, стоящих всего в паре десятком шагов перед ней.

— Твоего права на справедливый суд нет, — ответил ей старший мужчина, — твой сын предал ферана и фернат, и умер он, как предатель.

— Мерзкий облезлый сирг, — прошипела она. — Не надоело пресмыкаться облизывая сапоги? У вас нет доказательств того, что мой сын был предателем и я дойду до великого, я потребую сбор советов, я так это не оставлю. В этой земле льётся кровь невинных людей.

Женщина перевела взгляд на тело Шерга.

— Мой сын служил этому дому и вот что он получил? И это, — она подошла к столбу и завыла, заливаясь слезами. — Проклятия богов на этот дом! Мой мальчик!

Все молчали. Милена видела, как женщины хмурятся, видела, как вокруг Дэшаи собираются тени. Они витали над её головой и кружились, двигались по кругу, но не спускались ниже второго этажа дома.

Непроизвольно Мила вцепилась в рукав куртки Брока. Юноша был напряжён, как и стоящие вокруг мужчины.

И тут в этой тишине, разрываемой причитанием женщины у столба, кто-то начал аплодировать.

— Браво, мать твою, — и это конечно была Хэла. Голос её был такой звучный, что казалось она говорит в микрофон. — Браво! Оскара ей, серьёзно! Кусок золота в руки.

Серые и домашние, которые стояли со стороны жилой части дома, задвигались. Хэла была среди них. Она вышла на площадку. Лицо её было не менее жутким, чем у стенающей матери.

— А лучше сразу в глотку, — проговорила чёрная ведьма. — Мой учитель актёрского мастерства, старый извращенец маразматик, был бы в восторге.

Она подошла к столбу. Положила на него руку, опираясь, словно не замечая, что у столба сидит мертвец:

— Сказал бы “отлично, сучки, можете, когда хотите”, — прокряхтела Хэла, видимо пародируя этого самого учителя. — Это была высшая похвала. Крайне редкая. И очень ценная.

— Не смей говорить со мной ведьма, — прошипела на неё мать Шерга.

— А то что? — зло ухмыльнулась Хэла. — Несварение случится у тебя?

Дэшая выпрямилась. Она была чуть выше, чем изарийская чёрная ведьма. Глаза были полны презрения.

— Не тебе скалиться на моё горе. Я требую суда, — ещё раз сказала она. — Не смей…

— Да все уже поняли чё те надо, — перебивая Дэшаю, пренебрежительно фыркнула Хэла. — Лучше ответь на вопросик — а яд ты зачем притащила? Да ещё такой ядрёный. На случай провала переговоров? Типа ритуальное самоубийство в лучших традициях индийского кино? Потому что верещишь ты прям очень складно. Танцев с бубнами не хватает только.

Мать Шерга вида не подала, но Милена увидела, как в женщине полыхнули эмоции. Она была в ужасе.

— А ядрёный, чтобы заодно с собой ещё пару десяток человек утащить? — язвительно спросила чёрная ведьма.

С рабочей стороны, где стояли Роар, Мирган, Гир, Мита и Эка, а так же домашние дети, в основном дети экономки, мужчины сделали пару жестов руками и малыши быстро ушли в дом.

— Или это лучший яд для любимейшего ферана? — спросила Хэла и посмотрела в их сторону. — Хотя согласна с тобой — здоровьичка у этого мужика на десяток, такого просто так не прибьёшь. Его только чем-то вот таким массовым травить.

— Ты, — прошипела мать Шерга, а Тёрк немного переместился, чтобы в случае чего принять удар на себя.

— И чё? — снова фыркнула чёрная ведьма. — Давай-ка ты, дорогуша, сделаешь вид, что всё у тебя хорошо, переговоры прошли успешно, поклонишься, развернёшься и свалишь отсюда, пока мы тут добрые все.

— Мне нужно тело моего сына, — проговорила Дэшая надменно.

— Тело предателя сожгут в яме и засыпят останки землёй, — проговорил Тёрк.

— Мой сын, — всхлипнула женщина, скривившись в горестной гримасе, — не предатель!

— Твою ж налево, — прыснула со смеху Хэла. — Ну хватит уже комедию ломать. Любимый сыночек, деточка, убили душеньку, славного мальчика, душегубы, — простенала она кривясь, но потом в одно мгновение стала серьёзной.

Вот теперь Милена видела, что тени потянулись к ней, взвыли, спустились сверху, стали стелиться по площади, словно тёмный туман, доходили до колен стоявших женщин. Чёрная ведьма начала творить заговор, она перестала шутить, в ней взвилась ненависть, злость и ярость. Хэла была в бешенстве.

— Мне вот сейчас искренне жаль его, — голос ведьмы был тихим, но её слова слышали все. — Впервые я понимаю его несчастье. Можно ненавидеть человека за его поступки, но рождается он таким как все. А вот потом… Как не повезло вывалиться из чрева такой как ты. А? И ладно бы ты сдохла в родах, как многие, так нет, тебя так просто не взять. И бедолага всю жизнь калечил, насиловал и убивал женщин и в каждой из них он видил твоё прекрасное и мерзостное лицо.

И Дэшая втянула в себя воздух, внутри неё был невероятный мрак.

— И до того, как ты пришла, — продолжила Хэла, — все проклятия живых сыпались на его голову и все мольбы были обращены на то, чтобы его душа была уничтожена ещё до того, как достигнет лика бога смерти. А уж кому встретить и растерзать, там за гранью, ой как много есть. Но теперь…

И чёрная ведьма цыкнула и очень зло ухмыльнулась.

— Как жаль, что ты не можешь этого видеть. Мне даже делать ничего не надо. Потому что все тени, все проклятия, сейчас сыплются на твою голову. Ты не любила никогда и никого. А он… ты сама бы его растерзала, если бы это было одним из пунктов на пути к власти.

Лицо матери Шерга перекосило, она потеряла свой контроль, её трясло и тени, отзываясь стали гуще и плотнее, а быть может это они тянули самообладание из Дэшаи.

— Как жаль, что у него не хватило смелости перегрызть тебе глотку, матушка, — Хэла улыбнулась, тени поползли вверх по её юбке.

Дэшая что-то крикнула на странном языке, а потом выкинула руку вперёд, в Хэлу полетело что-то жидкое. Тёрк ругнулся, феран сделал шаг вперёд, Брок напрягся. Да все словно на мгновение пришли в движение, а потом замерли, как будто поставили на паузу плёнку. Только жидкость двигалась, но до Хэлы не долетела.

Милена заморгала удивлённо. Она видела Хэлу сейчас со спины, но отчётливо заметила движение левой руки и жидкость остановилась и тут же попала в какой-то ледяной шар или сама стала льдом.

— Какая глупость, — проговорила чёрная ведьма полным надменности голосом. — В следующий раз приноси яд в порошке.

Мать Шерга стала белее своей рясы. И только глаза были как два чёрных пятна, раскрыты в шоке.

— Хотя постой, — Хэла подняла вверх указательный палец правой руки. — Следующего раза не будет.

И она сделала движение пальцем от себя и обратно, секундное, но этого хватило, чтобы жидкость из всё-таки ледяного шара вылетела изнутри со скоростью, ударила в лицо Дэшаи, словно Хэла плеснула женщине воды в лицо, но потом снова вернулась обратно.

С мгновение ничего не происходило, но потом мать Шерга начала задыхаться. Она упала на колени, схватившись за горло, лицо её пошло пятнами, сначала красными, потом багровыми, лиловыми, кожа вспенилась, пошла пузырями, как и руки.

Чёрная ведьма шагнула к ней, немного подалась вперёд в наклоне, ледяной шар застыл в воздухе над её правой рукой.

— У меня в мире говорят “не рой яму другому — сам в неё попадёшь”, — проговорила Хэла. — И неужели ты думала, что я дам тебе сделать этот десяток шагов? Или, ой, подожди, ты правда считаешь, что моего ферана можно взять ядом?

И она цыкнула, выпрямилась, повела бровью:

— Неприятного упокоения тебе, дорогуша, — потом чёрная ведьма развернулась лицом к ферану и Тёрку, теряя интерес к умирающей в муках женщине у нее в ногах. — Вам оно надо?

— Яд? — спросил старший брат ферана. — Это курног?

— Да, — подтвердила его догадку Хэла.

— Тогда достаточно того, что у неё остался в пузыре.

— А тебе точно не надо, вдруг кого напоить срочно? — и она ухмыльнулась. — Геноцид врагам небольшой устроить?

— Нет, ведьмочка, такого точно не надо.

— Ну, как хочешь, — пожала она плечами и на глазах всех присутствующих шар льда, стал шаром воды, а потом паром и в итоге рассеялся.

— Лекаря позовите, — гаркнул Тёрк страже на входе замка.

Хэла фыркнула и пошла в дом.

— Зачем лекаря? — спросила Милена, потому что видела, что мать Шерга уже мертва.

— Положено так, — ответил ей Брок.

— И достопочтенный феран, давай уже уберём братца, а то при жизни людям жизнь отравлял и теперь после смерти смердит, страх как, во двор не выйти, — повела она головой, когда проходила мимо главы дома.

Феран, как показалось Милене, не отреагировал. Чёрная ведьма зашла в дом, люди вокруг зашевелились. Тёрк обернулся на Рэтара Горана. Тот нахмурился и кивнул старшему брату, после чего тоже зашёл в дом, следом за Хэлой.

Девушка всё стояла и не могла осознать происходящего.

— Чтоб тебе, Милена, — рыкнул возле неё Роар, возвращая в реальность. — Брок, что она тут делает?

— Роар, — прошептала девушка, пытаясь встать между ними, но у неё ничего не вышло. Мужчина бесцеремонно отодвинул её, взяв за локоть.

— Стоит, достопочтенный митар, — отозвался Брок.

— Что? — зашипел Роар с угрозой, а птица, что всё ещё была на руке у юноши, начала нервно водить головой и клекотать.

— Простите, достопочтенный митар, — склонил голову юноша, и сжал пальцы, чтобы удержать гвиргу. — Надо было отвести ведьму в дом. Моя вина.

— Брок, — рыкнул он.

— Хватит, а? — насколько могла громко проговорила Милена, рывком высвободила руку из цепких пальцев Роара и ушла в дом.

Внутри, на фоне случившегося, всколыхнулась с новой силой обида. Непонимание, с которым она столкнулась, душило её.

Милена так старалась быть сильной, но у неё так фигово получалось, и казалось, что у неё никогда не получится. Особенно вот благодаря этому отношению самого любимого человека.

И это ощущение, что Роар закрыл бы её в своей комнате и не выпускал. Ограничил бы даже в мыслях, не то что в передвижениях. Все носились с ней, как с хрустальной. И снова эти проклятые слёзы, снова всё наперекосяк.

И не осталось ничего. Была только обида. Она росла-росла, как снежный ком.

Даже сейчас Милена рванулась сначала в комнату к митару, а, дойдя до двери, осознала, что злится на него и разговаривать не хочет, да и видеть тоже. Развернулась идти в сторону комнат серых, но столкнулась с ним нос к носу, попыталась вывернуться.

— Светок, — поймал её мужчина.

— Хватит, — всхлипнула она своим пропавшим голосом. — Пусти…

— Всё, прости. Я не хотел, — и оказалась у него на руках, как ребёнок,

И от этого становилось сразу так предательски хорошо, что чувствовала себя ещё слабее, чем можно представить, но сопротивляться не могла. Потому что хотелось, чтобы он не останавливался, хотелось вообще чтобы так было всегда-всегда.

Роар поцеловал её, а она обняла его за шею, вцепилась с той злостью, которая ещё бушевала внутри, но уже смешалась с томящим желанием.

Всего пара секунд понадобилась, чтобы они добрались до комнаты митара, и Милена утонула в этой его страсти — сначала быстрой и требовательной, а потом невыносимо нежной, трепетной аккуратности, с которой он всегда занимался с ней сексом. Такой томительной неги и мягкости. Порой она теряла ход времени, но хотела больше, несмотря на бессилие и истощение моральное и физическое.

С тех пор как Роар внезапно развернул её к себе лицом, а она потом спьяну пошла дальше, чем он мог бы предположить, всё у них в близости стало вообще безумно. Ощущения и так кололись, щипались, были бурными и доводили до состояния полного отупения. Но теперь внутри выла похоть, скручивала, иссушала, но тянула всё дальше. От любого прикосновения искры из глаз, нервы оголёнными проводами, чистым током, причиняли боль и восторг.

Милена думала, что так не бывает, а если и бывает, то уж случится не с ней. Но вот оно, внутри, снаружи, везде, а ещё было страшно, что когда-нибудь это кончится.

— Роар? — позвала Милена, когда взмокшая лежала распластавшись на кровати. Какая же наверное неприличная, пошлая со стороны картина.

— Мм? — митар запустил руку в её влажные от пота, растрёпанные волосы.

— То, что случилось с его матерью, — она с трудом приподняла голову, чтобы посмотреть на Роара. — Её смерть — это очень плохо?

— Не могу сказать, — ответил ей митар. — Не знаю. У неё были покровители при эла, но кто, мы не знаем. По-хорошему, надо было бы выпытать у неё это, как и у Шерга. Но пытки одно, а казнь за предательство — другое.

Милена вздохнула.

— Элгор в Кэроме, — добавил Роар. — Он там как раз сейчас прижмёт книтов, тех, кто были на её стороне и на стороне Шерга. Там давно было гнездо паразитов. Шерга давно хотел на место ферана.

— А разве он мог? — нахмурилась девушка.

— Ну, на что-то же они рассчитывали, — повёл рукой митар. — Дэшая всегда была нашей очень большой проблемой. Но в понимании законов — она рабыня, наложница Эаргана Горана. И, если иных распоряжений не было, она наложница Горанов до сих пор. Без каких-либо прав. Шерга был свободным мужем, но он был на службе у ферана, а значит присягал ему на верность вдвойне. И сейчас открыто предал. За что был фераном казнён. Дэшая же не могла бы нажаловаться, как ни кричала об этом. Её слово шло к великому эла и советам только через книтов или её покровителей.

Он вздохнул и развернулся, чтобы видеть её лицо.

— Сейчас только ждать. Разворошим гнездо в Кэроме и посмотрим, что будет. У Тёрка достаточно доказательств, чтобы очень много народа казнить. Но решать, что к чему, будет феран.

Милена кивнула и закрыла глаза.

Мысли поскакали вскачь. Тревога всё же не отпускала и не была пустым звуком — что-то должно было случится. И девушка отчаянно боялась поделиться этим своим предчувствием хоть с кем-то. Надо наверное рассказать Хэле.

Роар потянулся, потом приподнялся на локте, окинул её очень голодным взглядом, рыкнул и Милена снова была сметена желанием и страстью, хотя казалось, что даже пальцами не могла бы пошевелить. Но нет могла и даже больше.