Пробоина: Гвардеец

Глава 3 Замполит сказал бы лучше

'Если бы наши солдаты понимали

из-за чего мы премся в пустыню,

нельзя было бы вести ни одной экспедиции.'

[Командующий Вторым Батальоном

Гвардии Майор Добрынин]

Третий день Белой луны. 14:40

Площадка перед казармой новоприбывшего учебного подразделения.

Контуженный, построив нас в одну шеренгу, долго о чем-то думал.

То и дело поднимая руку с часами, он проходился с одной стороны строя до другой, косо поглядывая на нашу форму.

Грязная, у кого-то уже даже рваная. А ведь мы ее только недавно получили. Не говоря уже о том, что новенькие винтовки, которые нам выдали из комнаты хранения оружия перед самым занятием, уже местами исцарапались.

Кстати, винтовки были весьма занятными, я таких раньше не видел. Было видно, что красногорская военная наука шагнула вперёд.

Приятный продольно-скользящий затвор, удобное ложе, неотъёмный магазин на пять патронов и откидной штык-нож, который при желании снимался. Он и сейчас висел в ножнах на ремне, как и четыре кожаных подсумка, по пятнадцать патронов каждый.

Обычно, в условиях похода, на ремень еще вешались саперная лопатка, фляга и подсумок со жгутом и бинтами. Все остальное солдат должен был носить в вещмешке за плечами и в скатанном плаще через плечо.

— Значится так, — задумчиво произнес Контуженный, наконец остановившись и вперив взгляд куда-то в землю, — Так как политическое занятие вы безбожно просрали, а послеобеденное время отдыха священно для каждого солдата, я предлагаю следующее. Садитесь, как вам удобнее, а я постараюсь вкратце довести до вас творящийся бардак.

Плац заполнился шорохом опускающихся на пятые точки солдат. Я и сам с удовольствием бухнулся на грязный бетон. В армии вообще каждая секунда отдыха ценилась.

Контуженному наше «как удобнее» явно не нравилось. Наверняка уже представил, как бестолковых оболтусов разрывает стая внезапно напавших «снежков» или «угольков».

Но, поморщившись, он продолжил:

— Многие из вас задаются вопросом… Мол, на хера меня, такого необученного долбо… кхм… солдата, резко перевели в ебе… кхм… в новую войсковую часть. Большая часть из вас является караульными, которые и не должны идти в бой. Думаю, максимум, что вы делали — это копали окопы вокруг спящих карликов, а потом дрыхли на дежурствах в этих же окопах.

Он скользил по нам цепким, прожигающим взглядом, будто считывая мысли каждого из нас. А я и вправду вспомнил сладкие часы сна на дежурствах. Что было, то было…

В глазах у него и вправду будто огонёк мерцал. Как там старожил говорил, он маг-утренник? Свои таланты Контуженный ещё не демонстрировал.

— Здесь первое, что вы увидели — это злой сержант, который почему-то начал резко вас дрочить. Что ж… — он хмыкнул, — Моя вина, не учел, что вы совсем зеленые недолунки. Я как-то привык работать с более адекватными тварями.

Судя по его ухмылке, особой вины он не чуял.

— Людьми, — поправил кто-то из сидящих. Я, да и остальные, невольно покосились на наглеца.

Горящий взгляд Контуженного, словно пирусная пуля, мгновенно воткнулся в солдата, открывшего рот. Тот, по-моему, об этом сразу же пожалел.

Даже молчать сержант умел так, что наши плечи постепенно съёживались. Казалось, в нём клокочет ярость, и он сейчас взорвётся, но неожиданно он спокойно продолжил:

— Вы — ни хера не люди. Вы — военные. А все военные — это либо звери, либо твари, — он снова пошёл прохаживаться, — Ну, в зависимости от того, чем вы на службе занимаетесь… Если ты приходишь на службу с девяти до шести, просиживаешь задницу, а потом на вечер идешь в кабак, то ты тварь.

Он развернулся, катаясь мерцающими глазами по нашим лицам. Контуженный делал паузы, словно ждал, когда сказанное им переварится в наших безлунных мозгах.

— А если ты впахиваешь, физически развиваешься, изучаешь свое оружие и приемы обращения с ним, чтобы в случае боя… кхм… все равно сдохнуть, но забрать побольше противников с собой в могилу… То ты зверь, понятно? — прорычал Контуженный, неожиданно зло оскалившись.

Его бешенная улыбка вкупе с мерцающими глазами делала его и вправду похожим на демона. Да еще эти его скачки настроения, что нельзя было понять, спокоен он или злой, как «уголек».

— Так вот, вы пока что твари. Вы даже не демоны и не черти. Вы — бесожопые твари… И мне насрать, Безлунные вы, Подлунные или, не приведи Незримая, даже Лунные!

Лица некоторых солдат исказило неподдельное удивление. То, что Грозный упоминал религиозные символы Церкви Черной Луны, для меня не являлось чем-то странным. Скорее даже наоборот.

Наверняка сам Контуженный вовсе был ярым атеистом, а имена богов вставлял в речь просто для того, чтобы пародировать проповедников. Ведь никто так хорошо не владеет вниманием, разумом и сердцами людей, как проповедники. Это я, как сын проповедника, знал отлично.

— Так, о чем это я? — опомнился гвардии сержант, вновь уставившись в землю и собираясь с мыслями.

Что-что, а привлечь внимание сержант умел. Мы ловили не только каждое его слово, но и каждое движение.

— Замполит сказал бы красиво, обтекаемо… но я скажу прямо. Вы, шпана, попали в разведроту. И не думайте, что вы теперь крутые. Ни-хе-ра, — с каждым слогом он осмотрел всех нас, — Вы теперь будете жрать столько дерьма, сколько за всю вашу жалкую жизнь не высрали!

Он улыбнулся своей шутке, теперь загадочно глядя вверх. Затем, прикрыв глаза, он начал зачитывать более официальным тоном.

— Более того, это не простая разведрота. В данной части расположился второй экспедиционный батальон. Если быть точнее, батальонно-тактическая группа. Ну, это поскольку в его состав входит артиллерийская батарея… — он начал загибать пальцы… — механизированная рота, рота разведки, взвод снайперов, ну и логисты там всякие, по мелочи.

Он отмахнулся.

— В общем, суть в том, что данный батальон участвует как в крупномасштабных боевых замесах… например, война между Красногорией и Великолунией, ну, вы знаете… Так и в локальных, по типу огневой поддержки при разрастании вертунов и различных экспедиций в восточную пустыню.

Теперь, когда Контуженный стал рассказывать суть, он будто бы и сам увлёкся. Снова начал расхаживать, вещая нам, будто старым знакомым.

— Не так давно первый батальон отправился на очередную ротацию на восток. Там всегда идут стычки с местными кочевниками, но это мелочи. Обычно потери небольшие… — он потёр подбородок, — Так вот, месяц назад пришла сводка, что первого батальона больше не существует. Совсем.

Он снова сделал пауза, внимательно читая по нашим лицам, дошла ли до нас информация. Точнее, осознали мы серьёзность или нет.

Затем продолжил:

— Поговаривают, их смела лавина кочевников из пустыни. Поэтому было решено усилить второй батальон, нарастив мощь. Для этого необходимо подготовить резерв в виде шестидесяти процентов от уже имеющегося личного состава. В нашем случае, это еще два взвода, — он провёл рукой, показывая на всех нас, — Чем, в общем-то, я и другие инструктора упорно занимаемся.

Мы стали переглядываться. Пустыня? Кочевники?

Щебень в бетоне плаца больно впивался мне в пятую точку, но мне на это было наплевать. С каждым словом сержанта моя задница чуяла, что приближаются настоящие проблемы.

Да, это не в окопе у спящего Вертуна дрыхнуть…

Контуженный продолжил спокойным тоном:

— Естественно, шестьдесят человек так резко не высрать. Ну вот, вас и взяли с караульных частей, из самых тихих мест. Теперь у нас месяц на подготовку и слаживание боевых групп, — он, наконец, улыбнулся, — Через месяц вы все отправитесь в составе батальона в экспедицию на восток, чтобы найти останки первого батальона и закрепиться там на рубежах.

«Закрепиться»… Ну, хотя бы окопы я рыть умею.

— Спешу вас успокоить, безлуни. Пока что о продолжении разведки и экспедиционной деятельности вглубь пустыни речи не идет. Но… — он поднял указательный палец — … вы должны быть готовы.

Все внимательно слушали сержанта. Я с интересом наблюдал за реакцией других солдат.

Кто-то с пониманием кивал, кто-то в ужасе уставился на оратора, а кто-то уже готов был разреветься. Только идиот будет гореть желанием сдохнуть от ножа кочевника в дальних далях.

Но, надо признать, прямолинейность Контуженного мне понравилась. Он был прав, замполит наверняка бы сказал это красивее и более обтекаемо, с оттенком романтики, но только прямые слова сержанта донесли всю серьёзность.

— Господин гвардии сержант, — я поднял руку, решив снова задать вопрос.

— Слушаю, Центров, — спокойно кивнул инструктор, глядя на меня.

— Вы говорили о мелких стычках с кочевниками. У нас магострелы, а у них ведь луки, так? — решил уточнить я, на что сержант утвердительно кивнул.

Видимо, он решил, что его кивок вполне исчерпывающий ответ, но я продолжил:

— Тогда как лавина кочующих племен смогла перебить целый батальон на укрепленных позициях? Вы говорите, их хорошо подготовили и обучили, — я говорил осторожно, не зная, какая будет реакция у сержанта, — Просто, даже караульные группы, если в отделении есть хоть один утренний маг… Ну, даже я знаю, что группа с магом спокойно выдерживает нападение монстров при выплеске Вертуна. А тут дикари с луками…

Судя по лицам моих сослуживцев, они над этим даже не задумались. И глаза тех, кто до этого просто кивал Контуженному, начали округляться от осознания той задницы.

Кажется, во взгляде Контуженного промелькнуло одобрение… А нет, показалось, это всё то же презрение.

— Командование сами не в курсе, — Контуженный лишь пожал плечами, — Официальная версия, что кочевники погнали вперед себя целую лавину монстров, а потом зашли на позиции и добили оставшихся. Поэтому, кстати, нам выделили новое вооружение в батальон. В каждом отделении помимо мага, будет еще и пулеметный расчет.

— Какой-какой? — послышалось удивлённое.

Контуженный хмыкнул:

— Что такое пулемет, вы увидите позже, когда я узнаю, из какого вы теста. Наиболее способные займут должности пулеметчика, помощника пулеметчика и снайпера. Если вы совсем мозгом не обделены, то сможете стать первым или вторым номером взводного пулеметного расчета.

Я вспомнил про его револьвер. Да уж, я сегодня револьвер-то, наверное, впервые в жизни увидел, а тут про какой-то пулемет говорят.

Вот что значит, просиживать задницу в окопах…

— Там дура покрупнокалибернее будет, — продолжал сержант, — Ну, естественно, там и звание, и довольствие выше. Например, первый номер взводника ходит младшим сержантом. А остальные «не стрелки» ходят ефрейторами.

Солдаты заинтересовались. Все-таки, чем выше звание, тем больше шанцев стать Подлунным, а это и пенсия, и социальные льготы, да и зарплата опять же, хотя в армии это денежное довольствие.

Платят? Вот и ходи довольным.

Грозный же, снова глянув на часы, довольно хмыкнул.

— Все, отдых закончен. Три-ноль-ноль. Встать! — инструктор вновь развел нас на ширину размаха рук друг от друга, — Падать вы худо-бедно научились. Вот только для того, чтоб научиться ходить, сначала научитесь ползать.

Сложно было одновременно и заниматься, и впитывать его речь.

— У нас еще будет время для лекций, для полноценного обучения, но я хочу, чтобы вы поняли. Вы, бесожопые, бойцы роты разведки экспедиционного батальона. А это значит что?

Он окинул нас насмешливым взглядом, будто ожидая ответа.

— Что? — всё-таки спросил кто-то.

— Что вас закинут в такие глубокие и далекие ебеня, что вам и не снилось.

Как оказалось, там, в этих самых таинственных далях, мы должны будем осмотреться, возможно, войти в контакт с местными и, собрав достаточно информации, свалить. А если местные будут настроены враждебно, то свалить с боем.

— Вы — «глубинники». И да, именно вам так повезло, потому что пацанов до вас я готовил, как «палочников». И, по-хорошему, мне б устроить собеседование с каждым из вас, посмотреть ваш характер, предрасположенность, провести куево-кукуево тестов и бла-бла-бла…

Он скривил губы, потом вздохнул и развёл руками.

— Но, увы…

Как оно обычно и бывало, в армии сначала формировали подразделение на бумаге, а потом туда сгоняли самых неугодных со всех частей. Давали им чутка времени на подготовку, а потом начинали требовать, как с полноценных профессионалов.

Так что, со слов Контуженного, он давал нам шанс. Шанс на то, чтобы «оформить Съебастьана в родную часть». При этом взгляд сержанта снова заскользил по нашим лицам, что-то читая в них.

Чтоб воспользоваться «шансом», нам надо было исполнить рапорт на имя командира роты о том, что «ваш инструктор — последняя гнида, обзывает вас, рукоприкладствует и склоняет к боевой подготовке всеми неприличными методами».

— А вы караульная псина, которая хочет жить себе спокойно в будке, сидеть на цепочке и грызть косточки, время от времени лая на Вертуны, когда из них что-то вылезает, — сержант продолжал поучать, — Но учтите, второго такого шанса я не дам. Оставшиеся должны понять, что, хотят они того или нет, но они станут демонами, чтобы потом поехать на восток и доказать грёбаным кочевникам, как они не правы.

Он остановился и ткнул пальцем в бетонный плац.

— Только сегодня. Один шанс.

Он не стал говорить, что ждёт тех, кто захочет передумать потом. Думаю, это и так было понятно. Сержант слов на ветер не бросал.

Бойцы осунулись. Сдается мне, многие реально побегут сегодня вечером писать рапорта.

Но не я… Мне терять было нечего.

Я в армию-то пошел именно оттого, что в мирной жизни меня ничего не ждало. Отец алкаш-святоша, мамаша гулящая.

Ни родни толком, ни любви, ни желания учиться. Бестолочь и бездарь, как и девяносто процентов моих сослуживцев. Так и буду всю жизнь охранять Вертуны, да тырить халявный пирус после всплесков.

И спиваться в кабаке какого-нибудь Подлунного, которому статус достался по наследству… И так от рюмки до рюмки в мечтах, что когда-нибудь вдруг проснётся магический дар.

Если есть возможность реально стать хоть кем-то, да хоть демоном войны, то чего б ею не воспользоваться? Демоном быть лучше, чем пустым местом, ходящим в караул.

На Вертунах, конечно, тоже погибают… Помру так при очередной тревоге, на скучном дежурстве, когда просплю всплеск, и никто потом меня не вспомнит.

Или порежут в пьяной драке, которые частенько были в прошлой части? Это вообще позор.

Ну, скинутся сослуживцы по полтиннику меченок на символ Луны, да на похороны. Толку-то?

Ничего полезного в жизни не сделаю, ничего после себя не оставлю. А так, случись что, хоть родня получит весточку, что их сын доблестно сражался за границей в интересах родины. И где-то на камне будет высечена моя фамилия: «Е. Центров.»

Я улыбнулся. А если вернусь, так будет чем похвастаться.

Короче, чего ходить вокруг да около? Надо оставаться.

А Контуженный будто специально старался, склоняя нас к рапорту и запугивая тем, как труден и тернист будет путь становления из бесожопого в демона.

— Больше шанса не будет! — рычал он. Правда, он имел в виду шанс свалить отсюда в тихую гавань угасающей скучной жизни, если написать рапорт.

Я же думал о том, что по-своему он прав. Другого шанса у меня уже не будет.