Прощание. Последний конфликт

ГЛАВА ДЕВЯТАЯ. О РОДСТВЕННИКАХ ДОБРЫХ И НЕ ОЧЕНЬ

Из десяти присутствующих я узнала его сразу. Я действительно была точной копией Себастьяна Дорна.

Приземлившаяся в верхней части одного из лейнианских городов «Армада» выбросила нас на широкое прямоугольное плато — прямо как из «фильма» о братьях по разуму. Капитан Демин, Преображенский и Майдиорн выступили вперед, за ними вышли Алина и Артурчик, а мы с мамой и Веником замыкали шествие, чтобы поначалу не привлекать излишнего внимания. Деда, благодаря рассказам Марии, я тоже узнала — он стоял сейчас во главе встречающих. Надо сказать, многоцветие каст вызвало у меня не очень приятную ассоциацию с неправильной радугой. Но, к чести лейнианцев, стоило заметить, что, помимо глав каст и их небольшого окружения, составлявшего, скорее всего, ближайших членов семьи, никого на площадке не было. Кажется, нас угрозой не считали. Рядом с дедом, стоило отметить, находилась весьма миловидная пожилая женщина, в которой я сразу заподозрила бабушку. А вот отца сопровождала блондинка с жестким выражением лица. Мария рядом фыркнула.

— Как была воблой, так и осталась, — чистосердечно призналась она, совершенно не заботясь о том, что нас могут услышать идущие впереди мужчины. Интересно, к возможной конкуренции с Себастьяном Дорном Майдиорн отнесется так же легкомысленно, как говорил о Саше?

— Пожалуй, тут я склонна с тобой согласиться, — вторя матери, подала голос я. Действительно, высокая и плоская блондинка ни капли намека на приязнь у меня не вызвала. А поскольку задерживаться на планете Лей я не планировала, не считала нужным налаживание полезных связей. Короче, отцовская женушка меня оттолкнула одним своим видом. Высокая, резкая, производившая впечатление грубой силы, а не утонченной женственности…в общем, я заскучала по своей Наташке.

Тем временем ведущие нашей делегации поравнялись с главами совета, и к Преображенскому подошел симпатичный насыщенно — золотистый блондин с ярко — синими глазами, выглядевший до того мило с облаком завязанных фиолетовой лентой волнистых волос, что я испытала чувство сродни ревности, хотя Преображенского лишь по незнанию поначалу к нелюбителям женщин причислила.

— Александр, — улыбнулся незнакомец белозубо и по — знакомому заученно. А вот Преображенский отреагировал вполне прилично — по крайней мере, эмоции на его лице я бы отнесла к чисто человеческим.

— Деймон. Давно не виделись. Лейквун, — обратился он ко мне внезапно, чем заставил вздрогнуть, — это Деймон Эверсон, глава касты управленцев.

Блондин настолько четко сочетал в себе черты двух вампиров из знакомых мне фильмов, что я, вопреки ангельскому виду, про себя решила звать его кровопийцей.

— А к какой семье вас можно будет причислить, Лейквун? — вместо приветствия сразу же поинтересовался он у меня, и я поневоле восхитилась, как быстро мужчина умел брать быка за рога.

— А с этим мы еще будем разбираться, Деймон, — встрял в разговор мой дедуля Август, а затем посмотрел на нас с мамой. — Пока же позволь всем порадоваться неожиданно выпавшему счастью. Наши девочки вернулись домой.

— Папа… — Мария казалась смущенной.

— Ну, здравствуй, дочь, — Август Лей повел себя на удивление не по-лейниански. Мне очень непривычно было видеть их теплые объятия. Наверное, отвлекшись, я потому и пропустила момент, когда ко мне подошла сопровождавшая Августа женщина и удивительно мягким голосом произнесла:

— Похоже, ты ожидала от нас чего-то менее эмоционального.

Ее доброжелательное лицо смотрело на меня с небольшой долей снисходительности, будто она наперед знала, каким образом я отреагирую на пребывание в чужой среде и как отнесусь к пришельцам.

— Так уж вышло, что лейниане на моей планете повели себя не самым лучшим образом.

— Это разница культур — иначе не скажешь. Что ж, наверное, пришло время познакомиться и с нашим взглядом на жизнь. Меня зовут Амандин Лей. Я жена Августа и твоя кровная бабушка.

— Бабушка? — мое внимание привлекла Алина. Она так же, как и Саш, подошла к Эверсону и теперь что-то живо с ним обсуждала.

— Сюрприз, — широко улыбнулась Мария, оторвавшись от Августа. — Ну что, ребенок, с папкой знакомиться будем или как?

— Вообще-то по правилам нашего этикета Лейквун необходимо представить главам всех каст, — вмешался один из незнакомых мне мужчин, одетый в серый костюм. Кажется, это был представитель касты машиностроения.

— Так это не проблема, — заявила мама, явно собирающаяся устроить фурор. — Разрешите представить Лей касте военных?

И до того невинным был при этом ее вид, что я нервно сглотнула. Встретившись глазами с Себастьяном, я и без слов поняла, что он о намерениях Марии уже догадался. А меня тем временем увели от бабушки и представили пред светлы очи семейства Дорнов.

— Знакомься, Лей. Это папа. Господин Дорн, не откажете ли вы мне в просьбе провести генетическую экспертизу на предмет родства с Лейквун? Я утверждаю в присутствии глав каст, что она является нашей дочерью. В противном случае, в статусе полукровки она рискует своей жизнью и здоровьем.

На мужественном лице не дрогнул ни единый мускул. Я даже засомневалась в том, что этот лейнианец оправдывает позорную кличку «Себа», которую мама ему, не задумываясь, дала. А вот стоящая рядом с ним женщина, казалось, вытянулась лицом.

— Дети? У тебя есть дети, Себастьян?

Мы с Марией переглянулись.

— Сюрприз, — растеряв всякую уверенность в голосе, повторила мама.

— Каста целителей официально признает Лейквун своим членом, — заявил Август Лей. Видимо, пришло то самое время спорного момента.

— Если то, что говорит Мария, окажется правдой, — наконец заговорил Себастьян, — то каста военных будет оспаривать это решение.

Голос у него оказался низким и глубоким, с едва различимой хрипотцой. Но лишь однажды услышав, я бы, наверное, могла часами им наслаждаться. Во всяком случае, маму, влюбившуюся в него, я понимала как никогда. Было в нем определенное очарование, несмотря на шрам на губе, который он почему-то не вывел, хотя целители позволяли избавиться практически от любого недуга.

— Приехали, — фыркнула Мария. — Самый плохой вариант развития сценария… И все же, Себастьян! Как вышло, что ты, будущее всей касты, и вдруг оказался без наследника?

— Перед свадьбой проверял еще один корабль, — нисколько не сожалея, поделился воспоминаниями отец. — Ты ведь в курсе, Мария, что солнечная радиация — единственный бич, преследующий нас и не поддающийся покорению.

— До сих пор? — делано удивилась мать.

— Есть истины нерушимые, — спокойно отозвался Дорн. Не знаю, была ли у него по отношению к Марии когда-нибудь симпатия, но она явно пропала со временем. Интересно, что чувствовал мужчина по отношению к ней сейчас? Наверное, ее поступок можно было считать своего рода предательством. — Радиация относится как раз к числу таких. Но поскольку долг перед родиной выполняет каждый лейнианец, я не остался в стороне. Как видишь, я слишком приблизился к звезде, несмотря на защиту от температуры. Целители не в силах изменить мои клетки так, чтобы они оказались способными на оплодотворение. Я думаю, ты не станешь задавать вопросов на тему того, почему наша каста вступит в борьбу с целителями.

Конечно, ни о какой борьбе в данном случае и речи не шло. Лейнианцы соберутся и преспокойненько обсудят дела. Военные будут давить на психику, целители раскроют генетические карты, и вместе они попытаются прийти к единому решению. Жаль только, что моим мнением никто не поинтересуется.

— А у меня есть выбор? — усмехнулась Мария.

— Естественно, нет, — согласился Дорн. — Ты ведь понимаешь, что я могу поднять вопрос об укрывании своего ребенка со злым умыслом.

— Конечно, понимаю, — улыбка Марии вышла горькой. — Я все понимаю.

Наш междусобойчик нарушил Майдиорн. Он встал рядом с Марией и с улыбкой, не предвещающей ничего хорошего, обратился к Себастьяну:

— Господин Дорн, давайте все же дождемся возвращения вашего отца. Когда это произойдет? Через неделю? Вот тогда-то и организуем собрание совета, сразу решив все насущные вопросы. За это время вы убедитесь в том, является ли Лейквун вашей дочерью, а девушка успеет обжиться в наших условиях. Не стыдно ли вам напрягать обеих женщин сразу после прибытия?

— А я, как ни странно, поддержу Майдиорна, — к нашей теплой компании присоединился глава семьи Эверсон. — Тем более что именно наша каста вправе взять шефство над Лейквун на период, пока она не определилась с принадлежностью, — и я готова была биться об заклад, что в улыбке его скрывалось откровенное превосходство. Управленец — что еще нужно было говорить? — Все заботы об обустройстве Лейквун возьмет на себя Александр. В его ведении также будет распорядок дня Лей — и список всех желающих с ней пообщаться.

— Деймон, она все же наша кровная родственница, — пожурил управленца Август, однако особого сожаления в голосе я не увидела. Что вообще тут происходило?!

— Именно поэтому вы будете в приоритете встреч, — сладко улыбнулся кровосос.

Светило вечернее солнце. Из звуков встречу нескольких поколений сопровождали только порывы ветра…мне показалось, или в двенадцати кастах наметился раскол?

— Лейквун, как вам удобнее добраться до места отдыха — по воздуху или по поверхности? — участливо поинтересовался Преображенский, оказываясь рядом и надевая на лицо маску вежливости. Меня покоробило обращение на «вы», но что делать — я сама захотела дистанции.

— А у меня есть выбор? — немного обескуражено посмотрела на него я.

— Видите ли, Лейквун, — вновь вмешался Деймон Эверсон, — сейчас нашей главной задачей является пробуждение в вас интереса к исторической родине. А для этого вы должны испытать всю полноту ощущений, которую может предоставить наша цивилизация.

— Тогда по воздуху, — не медля, решила я.

— Саш, ты еще помнишь, как транспортником управлять, или пилота позвать? — осведомился Эверсон.

— Помню, — ответил Саш.

— Тогда советую вам побыстрее отсюда уйти, — пониженным голосом распорядился глава управленцев. А затем, возвращаясь к остальным, добавил. — А мы с коллегами пока решим, что стоит выносить на повестку дня в совете.

Получив еще одну улыбку от Саша, я отправилась вслед за ним с широкой посадочной площадки, уводя Веню вместе с собой. Тот поначалу огромного открытого пространства испугался и прижался к моей ноге, но вскоре освоился и всех, кто делал попытки вторгнуться в мое личное пространство, тщательно обнюхивал. Лейнианцы, все как один, вызывали в нем стойкую чихательную реакцию. Я только понимающе усмехалась: мое отношение к инопланетянам тоже грозило обратиться аллергией.

— Нам нужно будет спуститься на два уровня ниже, — войдя в небольшую нишу, укрывшую нас от подозрительных взглядов представителей каст, предупредил меня Саш.

— А здесь ваши светящиеся коридоры не предусмотрены? — полюбопытствовала я.

— Нет, — Саш покачал головой. — На планете солнечную энергию стараются использовать по минимуму. Это, безусловно, не касается урожая… что, Лей? — внезапно он прекратил свою экскурсионную речь и с интересом уставился на меня.

— Декорации сменились, а мы с тобой все также вместе, — не стала скрывать причину своей задумчивости, не укрывшейся от Преображенского, я.

— Может, это судьба? — обезоруживающе улыбнулся он и, не став дожидаться, когда я соображу с ответом, направился к лестнице, ведущей вниз.

Обычная такая лестница в сером коридоре, освещенном изнутри. Обычный психолог, который умеет управлять транспортником. Надо ли объяснять, почему я дала себе установку ничему не удивляться?

В принципе, ничего из ряда вон выходящего я и не увидела. Ничего, что не могли бы придумать в нашей фантастике. Наверное, несмотря на прогресс, в дизайне лейниан все же сказывался тот факт, что мы происходим от одного предка. Или большую роль играла явная техническая составляющая их прогресса. Судить хотя бы по носимой ими одежде — внешнему виду уделялось не так много внимания. Просто кожа у всех была здоровой, волосы — блестящими, глаза — зоркими, а руки — сильными. Ничто так не украшало человека, как истинная природная грация.

Миновав два уровня, мы вошли в высокий и приличный по площади ангар. Транспортный отсек, подумалось мне. Летательные аппараты здесь были в основном небольшого размера — по моим подсчетам, человек на десять — двадцать по вместимости. Подойдя ближе, я даже не сдержала смешка — такое острое создалось впечатление близости к дому.

— Что, Лей? — обернулся Преображенский.

— Летающий автобус, — фыркнула я. — Зенит цивилизации — и летающий автобус!

— Бензина нет, — покачал кадровик головой. — Так что не совсем.

Я только глаза закатила, прикрыв лицо руками:

— Электроники на пике цивилизации без капли чувства юмора!

Внутри, конечно, далеко не автобус оказался: Преображенский усадил меня в пассажирское кресло, а сам устроился впереди на сиденье, окруженном сенсорными приборными панелями. Дверь закрылась, стоило ему приложить руку к монитору перед собой. А затем мы плавно взмыли в воздух. Очень скоро амбар открылся, выпуская нас наружу.

— Вы так увлеченно беседовали с главой управленцев и Алиной, — решила я закинуть пробную удочку, уповая на то, что кадровик подвоха не почует.

Саш усмехнулся, не оборачиваясь:

— Всему виной стала нестыковка в вопросе твоего наблюдения. Я утверждал, что смогу присмотреть за тобой, Алина давала тебе не совсем достоверную характеристику.

— Судя по всему, выиграл ты, даже несмотря на то, что она выше по положению, — сделала я правильный вывод.

— Лей, не забывай: руководит тот, на кого возложена миссия. Помнишь, как с Артуром? В мирное время он не может обнажать клинок войны. Так и здесь. Просто в данной ситуации огромную роль сыграло то, что я считаюсь экспертом в области человеческих эмоций. Алина всего лишь наблюдатель, несмотря на положение. Я же десять лет провел на Земле.

— Я до сих пор не понимаю, как ты можешь в нас разбираться, когда, в сущности, только набор эмоциональных признаков диагностируешь и неспособен испытывать то же самое, — недоверчиво возразила я.

— Ой ли? — в голосе мужчины отчетливо слышалась насмешка. — А как же наш с тобой медленно, но верно пополняющийся словарь?

Это было шахом и матом, так что я не нашла ничего более подходящего, как промолчать. Чтобы не думать о последних словах Преображенского, перевела взгляд на картину за стеклом (во всяком случае, заменитель окна в летающем недоавтобусе очень напоминал именно этот материал), и пока мы спускались с верхнего яруса с белыми парусами — накопителями солнечной энергии, старалась не упускать из вида ни единой детали.

Здесь совершенно не было птиц. Возможно, связано это было со словами Майдиорна о том, что мелкая живность в их условиях не выживает. Веня, надо сказать, чувствовал себя довольно хорошо, только язык высунул, чтобы хоть немного спастись от жары. И пусть прилетели мы, по ощущениям, позже полудня, а самый зной уже пошел на убыль, во время встречи с высокопоставленными представителями лейниан даже я ощущала пагубное воздействие Солнца. На этой планете оно визуально казалось больше. Наверное, потому, что диаметр Лей превосходил земной, оттого все, кто был на поверхности, наблюдали светило несколько ближе, чем в аналогичных условиях на Земле.

Внизу обстановка ощущалась намного приятнее. Опустившись в нижний город, Саш начал умело лавировать среди таких же автобусов, как и тот, в котором летели мы. Мне сразу вспомнился фильм тысячелетней давности, где главная героиня падала среди похожего потока летающего транспорта, да так удачно, что проломила крышу такси главного героя. Криво улыбнувшись, я на миг ощутила себя ею. Только вот мой водитель был намного безопаснее.

Высотки у поверхности планеты поражали своими объемами. То ли численность лейниан была огромной, то ли просто они любили большие пространства для жизни, но у одного из многоквартирных домов я насчитала не менее сорока этажей. И как вообще такая громадина могла существовать, не делая попыток накрениться и обвалиться? Наверное, опять какой — нибудь аналог ликвидсейфа для устойчивости использовали… вдаваться в детали я не стала, лишь мысленно пожелала, чтобы меня поселили в чем — нибудь менее зрелищном.

— Ты любишь помещения побольше или наподобие своей квартиры? — внезапно поинтересовался Саш.

— Не имеет значения. Лишь бы не на шестьсот шестьдесят шестом этаже, — не стала скрывать я впечатления от высоток.

Мой спутник молчал с минуту, а затем ответил:

— Ты, наверное, имеешь в виду жилища персонала. Это делается для экономии места, и с каждым новым этажом возрастает защита помещения от радиации.

— Экономия места? — поначалу не поняла я.

— Солнце губительно для планеты, — пояснил Саш. — Поэтому каждый свободный метр почвы — это лишний предлог для того, чтобы обработать ее и сделать плодородной. Плюс деревья, кустарники — они тоже играют важную роль в формировании естественной защиты атмосферы от переизбытка ультрафиолета. Фотосинтез есть даже у нас.

— И все в курсе, что, чем выше этаж, тем быстрее возможность изжариться, так?

— Так. Поэтому в подобных домах живут люди с особой устойчивостью к излучению.

— Которая обусловлена изменениями в геноме, — кисло предположила я. Молчание Преображенского я расценила как согласие. — Но ведь тогда они должны быть загорелыми! А все лейниане, которых я видела, бледные, как поганки.

— Это ты нас с грибами сейчас сравнила? — неожиданно восхитился Преображенский. Неужели шутку оценил? — Все дело в том, что управляющие элемент планеты живут в малоэтажных домах. В одном из таких мы тебя и обоснуем на время до совета.

— Обоснуем? — насторожилась я. — Я буду там одна с Веником? — почему — то эта мысль вызвала нехорошие ощущения в груди.

— Нет, Лей, — спокойно отозвался Преображенский. — Одной тебе еще долго не грозит быть.

Дома, о котором говорил Саш, мы достигли спустя пятнадцать минут. Веник оживился, стоило автобусу приземлиться на небольшой лужайке, выложенной камнем, а двери открыться. Собак явно хотел расправить лапы. Я желала того же.

— Нас будут встречать, — отстегнувшись, с улыбкой повернулся ко мне Преображенский. — Пока мы подлетали к планете, я уведомил родителей о том, что приеду не один.

Куда мы с ним только что приземлились?!

— Родителей? — сглотнула я. Вот уж не думала, что мне устроят смотрины после официального расставания.

— В центре ты не смогла бы полноценно отдохнуть, — заметил Саш. — Мама и папа, конечно, очень удивлены и польщены тем, что увидят человека с Земли, но они не станут тебе докучать. А вот научные сотрудники имели бы огромную возможность лишить тебя ночного отдыха, вместо этого заставляя отвечать на многочисленные вопросы, останься ты в центре. Отсюда же мы сможем вылетать на обследования по первому зову целителей. И на встречи с родными, безусловно, тоже.

То ли чутье у меня обострилось, то ли паранойя, но в словах Преображенского, начиная с того момента, как мы ступили на планету, мне все время чудился подвох. Конечно, выставлять себя в не самом приятном свете я не собиралась, так что благополучно промолчала после заявления кадровика. Но выводы сделала. Очень нехорошие выводы.

Дом, о котором говорил электроник, оказался двухэтажным и крайне милым. В моем понимании, конечно, а я в архитектуре разбиралась от слова никак. Но мне очень понравились пропорции и симметричность, наблюдая которые, я сделала вывод, что архитектору сей конструкции была поставлена задача соорудить что — то очень простое, но крайне функциональное. Да и местность была подходящая. Похоже, Преображенские жили в не самой людной части города, так что свободная окружающая застройка только подчеркивала удобство жилища. Фасад украшал портик на манер греческого храма, на фронтоне которого, как ни странно, было изображено Солнце.

— Стилизация под древние здания, — пояснил Саш, видя мой интерес к строению. — Немного отличается от современной застройки промышленной части.

— Да, я заметила, — отозвалась я, наблюдая, как на стилобат выходит пара лейниан. Так вот они какие, родители Преображенского…

Пока кадровик заканчивал дела с автобусом, который остался позади, мы с Веником, минуя лужайки и кусты, обрамляющие дорогу к дому управленцев, медленно побрели вперед. Не сказать, что было страшно, нет. Все же мы с деловой миссией сюда прибыли. И все же…не надень эта великолепная женщина вместо темного фиолетового костюма отлично сидящее на ней белоснежное платье на широких бретелях, подвязанное под грудью лентой оттенка их касты, я бы, наверное, стушевалась. А так мама Саша с распущенными белокурыми волосами выглядела очень уютно, и рука ее покоилась на локте привлекательного темноволосого мужчины, которому я бы больше сорока никогда не дала. Он, кстати, чем — то напомнил мне Олежку — в том смысле, что тоже оказался кудрявым и зеленоглазым, только вот в костюм нарядился, как в броню. Саш был неуловимо похож на него. Только вот глаза взял от матери. Именно женщина обладала тем самым необычным оттенком голубого.

— Мама, папа, я рад встрече с вами после десяти лет разлуки, — раздался у меня за спиной голос Саша. Поскольку говорил кадровик достаточно громко, пара услышала нас за десяток метров от дома. Суперменович же в это время подхватил меня под локоть и уверенно потащил на буксире вперед. Я снова сглотнула, понимая, что выдавить из себя даже слова приветствия окажется весьма нелегкой задачей.

— Саша, ты ничуть не изменился, — улыбнулась женщина, и я поняла, откуда у Преображенского способность так заразительно менять выражение лица с заученного на привычно — располагающее.

— И все же я вижу налет человечности на сыне, — безапелляционно заметил мужчина. Я внутренне поежилась. Почему — то его слова показались мне приговором.

— Прежде чем вы начете делать профессиональные выводы, я бы хотел представить вам свою гостью. Лейквун, дочь Марии Лей и Себастьяна Дорна. Я вскользь упоминал о ней, когда связывался с вами. Она помогла мне с львиной долей наблюдений и вносила неоценимые коррективы на всем протяжении научной работы.

Ничего не скажешь, врал товарищ вдохновенно. Я бы даже поверила во все это, если б не знала, в какой именно плоскости сосредоточились наши с ним научные изыскания.

— Лейквун, позволь представить моих родителей, — между тем продолжил Саш. — Вячеслав Преображенский и Селена Филлис — два лейнианца, давших мне жизнь и решивших после этого не расставаться.

Я бросила в его сторону удивленный взгляд. Как? Насколько мне было известно, эти электроники совместную жизнь не любили. А у Преображенского — еще и жили столько лет бок о бок? Нет, с ним точно что — то было не так… и я собиралась выяснить, что именно.

— Судя по тому, что Саш рассказал самый большой семейный секрет, он действительно относится к вам особенно, — я уловила некоторое напряжение в обращении Селены, но меня оно не расстроило. Я бы тоже, наверное, чувствовала себя не в своей тарелке, если б сын привел в дом женщину без рода и племени. А мой белый костюм, как нельзя кстати, все это дело демонстрировал. Поэтому я, как могла, постаралась мать благородного семейства успокоить.

— Селена, Вячеслав, я не знаю, уместно ли это в данном случае, но я от всей души благодарю вас за кров и гостеприимство и постараюсь не создавать никаких проблем во время своего пребывания здесь. Как только совет решит мою дальнейшую судьбу, я выражу вам крайнюю признательность за то, что в трудную минуту распахнули свои объятия навстречу мне.

— Вы все же дитя двух ведущих каст, как — никак, — практично заметил отец Саша. — С нашей стороны было бы, по меньшей мере, невежливо отказать вам в приюте. Но вы еще и друг нашего сына — а это, поверьте, гораздо важнее всех остальных аспектов.

— Это приятно слышать, — я постаралась улыбнуться как можно более дружелюбно. И все же предки Саша были роботами! — Прошу, не обращайте внимания на мое происхождение: ни от кого из родителей я не унаследовала ощущения высоты положения. Я росла на Земле самой обычной девочкой. Среднестатистическая личность не идентифицирует себя как нечто необычное.

— Мы вас поняли, Лейквун, — мне послышалось облегчение в голосе Селены. — Что ж, будьте нашей дорогой гостьей. Саш покажет вам выделенные апартаменты. На свой страх и риск я присмотрела некоторые детали вашего гардероба, пока с «Армады» не доставят вещи.

— Большое спасибо, — польщено улыбнулась я. — Это неоценимая по значению новость.

— Обустраивайтесь и спускайтесь на вечерний чай, — тем временем сказала Селена. — Возможно, сын описывал нас как спокойных родителей, но, поверьте, даже нас гложет несвойственное лейнианам любопытство.

— И Финика приводите, — и когда только кадровик собачью кличку успел сообщить?! — У нас найдется для него вкусный ужин.

При упоминании еды хвост шерстяного предателя дружелюбно завилял. Ну, один в один реакция на Преображенского! Но шипеть от досады не стала. Все же предки Саша вызывали положительные эмоции. А потому, кивнув на прощание, я отправилась в глубину дома в сопровождении кадровика, чтобы осмотреть отданную мне на откуп площадь.

Моим самым любимым ноу — хау из жизни лейнианцев стало меняющее цвет стекло. Одно из воплощений биотехнологии, это изобретение могло в полуденный зной без прибегания к шторам (которые, как оказалось, аборигены не использовали, ибо пылесборник) устроить в помещении блаженную темноту, чем я и воспользовалась сразу же, как только Саш объяснил принцип действия. Ванная оказалась похожей на ту, что я использовала на «Армаде», с тем лишь исключением, что по размерам помещение было больше. Я пробыла там некоторое время после ухода Преображенского, приводя мысли в порядок и усмиряя разволновавшееся сердце. Нет, он ни сном, ни духом не дал ни единого намека на то, что, пусть мы и расстались, он от меня не отступится. Напротив — всячески выказывал уважительное отношение и подчеркивал, что признателен за то, что мы разошлись на положительной ноте. Но всякий ли лейнианец свою бывшую пассию приводил домой к родителям?

Ощущение подставы обострилось вечером, когда Саш позвал меня на тот самый семейный чай. Надо сказать, вкус у Селены оказался шикарным. Даже если Преображенский и посылал ей мое фото, одежду она подобрала замечательную. И я в платье из напоминающего хлопок материала с рукавами до локтей и пуговицами спереди шла в столовую в легких полотняных туфлях, чувствуя поистине неземное блаженство. А за столом…

— Алина ведь вернулась с вами? — как бы невзначай спросила у сына Селена, но от меня не укрылся факт брезгливо поджатых губ.

— Да, — подтвердил Саш. — Она закончила работу, собрав видеоматериал по наблюдению за согласившимися на эксперимент землянами.

— И она, конечно, своих попыток не оставила, — на миг лицо прекрасной белокурой женщины исказилось от досады.

— Мама, я не думаю, что нашей гостье интересно слушать подобные разговоры, — мягко намекнул Саш.

— Хорошо, тебе я не скажу ни слова. Как вам дочь первого советника Эверсонов, Лей? — тут же переключилась на меня находчивая лейнианка.

С минуту я раздумывала над тем, в какой именно форме преподнести ответ. Успела заметить, что Саш поглядывает на мать с предостережением, тогда как Вячеславу Преображенскому действительно был интересен мой ответ.

— Простите за прямолинейность, но более неподходящего сочетания высокого положения и непростительной наглости я в жизни не встречала, — я поставила чашку на блюдце и задумчиво глянула в окно, из которого открывался вид на вечерний пейзаж новой планеты.

— Что вы хотите этим сказать? — заинтересовалась Селена.

— Был такой случай, например, — я сделала вид, что пытаюсь припомнить хоть что — то, — когда она заявилась на работу к Александру Вячеславовичу и начала отвлекать от ежедневных обязанностей. Потом вообще заставила сопровождать ее в неизвестном направлении, хотя время было совсем не обеденное. Не знаю, как на Лей, а у нас, не будь Саш на хорошем счету у начальства, за это последовало бы взыскание с премии. Не самая приятная ситуация.

— Сын никогда не верил мне, когда я говорила, что Алина ему не пара, — ох, похоже, своей откровенностью я сама же вырыла себе могилу: Селена явно воодушевилась, тогда как Саш смотрел на меня с удивлением в глазах, тогда как папа его — с откровенным весельем. Странные все же были эти электроники… — И эта ее ничем не обоснованная напористость в вопросе соединения геномов именно с Сашей! — воскликнула женщина внезапно, так что я чуть было не вздрогнула. — Ведь что самое главное в жизни лейнианца? Самопознание, самосовершенствование и работа на благо родины! Мы с Вячеславом до шестидесяти лет и думать боялись о ребенке. Алина весьма настойчиво добивалась нашего сына. Хорошо, что, в конце концов, он принял правильное решение и отправился на Землю вместо того, чтобы разделить мечты и планы семьи Вайс.

Преображенскому было неуютно от откровенности Селены. Но меня это нисколько не смущало. Я в кои — то веки начала испытывать удовлетворение оттого, что не одна я, познакомившись с ним, попала в щекотливую ситуацию.