Прощание. Последний конфликт

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ, В КОТОРОЙ ВЫЯСНЯЕТСЯ, ЧТО НЕ ВСЕ ЛЕЙНИАНЦЫ ЯВЛЯЮТСЯ БЕСЧУВСТВЕННЫМИ ИСТУКАНАМИ

— Что он хотел? — спросил Саш, заводя двигатель.

Я как раз пристегнулась и сейчас устраивала сумку на коленях:

— Честно говоря, я не особенно поняла. Сказал только, что до отлета ему необходимо обсудить со мной пару вопросов.

— И ты отказалась? — мне почудились в голосе Преображенского удивленные нотки.

— Это только вы на вашей антиземле приказам беспрекословно подчиняетесь, — фыркнула я. — А мы, простые смертные, помним о данных обещаниях. Раз уж мы с тобой договорились кормить Веню, то давай это соглашение соблюдать.

— Пожалуй, не все так запущено у землян, как предпочитает думать большинство лейнианцев, — короткая улыбка осветила лицо Суперменовича.

— Для тех, кто относится к полукровкам, как ко второму сорту, это поистине великое достижение, — не преминула подколоть его я.

Саш ничего не ответил, но, кажется, мои шутки он точно начал выделять из основного ряда информации. Вот так, редко переговариваясь, мы и добрались до дома, где счастливый собак показал величину своей радости непрекращающимися повизгиваниями и кувырками на гладком теплом полу. Потом он с удовольствием причмокивал свою обеденную порцию, я же с умилением поглядывала за его забавными действиями.

Преображенский опирался на стену, граничащую с пространством кухни, и молча глядел на меня.

— Что? — понимая, что у Суперменовича явно что — то зреет на уме, решила полюбопытствовать я.

— Думаю, Диорн решит привлечь тебя на свою сторону. В конце концов, медицина и биотехнология — достаточно тесно связанные отрасли науки. Иначе он не стал бы искать твоего внимания раньше положенного срока.

— Тебе бы радоваться, — съязвила я. — Не придется следовать за мной бесплотной тенью. Хотя я, честно говоря, до сих пор не понимаю, с какой целью на эти две недели ты решил примерить на себя роль моего тюремщика.

— Чтобы в твоей жизни не произошло неприятностей больше, чем есть уже, — не задумываясь, ответил Преображенский.

Не знаю, что в тот момент мною двигало, но слова сорвались с языка сами собой:

— В моей жизни все было бы замечательно, не реши ты появиться в ней! Исчезни — и все встанет на свои места!

Преображенский вздрогнул, затем прижал ладонь к носу, запрокинув голову назад. Я мигом сообразила, что у него началось спонтанное кровотечение. Что — то такое мне говорила Мария, только вот что?

— Только не вздумай сейчас в обморок грохаться! — пригрозила я кадровику.

— Все нормально, Лей, просто в голову неожиданно ударило что — то, — приглушенно отозвался Преображенский, размазывая кровь по губам.

Я усадила его на стул, сбегала в спальню за тряпицей, которую можно было использовать вместо платка, намочила краешек и аккуратно протерла испачканную кожу, затем он сполоснул руку от крови в раковине. Когда Саш развернулся, я заметила, что на белоснежной рубашке осталось небольшое пятнышко крови. Подойдя к мужчине, принялась быстро расстегивать пуговицы:

— Надо сменить. Пиджаком не скроешь.

— Не страшно, — чему — то улыбнулся Преображенский.

— Ты знаешь, почему мы с Наташкой дали тебе прозвище Суперменович? — проворчала я, продолжая заниматься его одеждой. Взлетевшие брови кадровика стали поводом усмехнуться. — Потому что ты всегда и во всем остаешься безупречным. Давай и сейчас не будем изменять этому правилу.

Он взял мою руку в свою ладонь и осторожно поднес к губам:

— Когда ты так говоришь, я действительно начинаю в это верить.

Поцелуй получился сам собой. Бросив взгляд на часы, я нетерпеливо спросила:

— Сколько у нас времени?..

— Как раз хватит, — хитро улыбнулся кадровик. В спальне мы оказались в мгновение ока.

Чуть позже, когда мы уже сидели в машине, и я, откинувшись на спинку сиденья, лениво приводила мысли в порядок, внимание снова сосредоточилось на неожиданном происшествии, случившемся с Сашем. О чем у меня спрашивала Мария? Были ли у него кровотечения? Такие же, как у меня — тогда, когда Диорн пытался воздействовать на меня на «Армаде»? Но ведь тогда я отчаянно сопротивлялась его непонятному приказу — и вышла из этой битвы победителем! Что же получается? Саш…боролся со мной?

Я отчаянно начала вспоминать, что именно говорила ему перед тем, как случилось кровотечение. Какие именно демоны овладели моими мыслями. Точно. Я сказала ему исчезнуть из моей жизни. Выходит, он этого не хотел?

— Ты так пристально смотришь на меня, — как бы невзначай заметил Саш, не отрывая взгляда от дороги.

— Слежу, чтобы ты снова не закровил, — соврала я. Я пока не была готова делиться своими наблюдениями. Стоило обдумать их хорошенько.

— Не бойся, аварии не случится, — будто не замечая прозвучавшего в словах сарказма, заверил меня Суперменович. — Это вряд ли последствия пребывания на Земле — за десять лет со мной ничего подобного не происходило. Ты же являешься носителем крови сразу двух ведущих семей — кто знает, как может твое отношение отразиться на других лейнианцах?

Я разочарованно посмотрела на него:

— Как и всегда, найдешь всему объективную причину.

От расстройства я повернула голову к окну, пытаясь сосредоточиться на мелькающих за стеклом улицах, но выходило плохо, так что я просто прикрыла глаза, ожидая, когда же закончится наше путешествие.

— Я… не все в отношении тебя могу объяснить логически, — тихо признался Преображенский спустя некоторое время.

— Но это, естественно, пробуждает в тебе еще больший интерес, — усмехнулась я. — Осталось только узнать, к чему приведет тебя новое знание: к прогрессу или деградации.

— Именно поэтому мне и нравится идея создания словаря ощущений с лейнианского на земной, — поддержал мои слова кадровик, и я только покачала головой: нет, этому мужчине не дано было исправиться.

— Хочешь добавить туда еще одно слово? — смирившись с участью переводчика, спросила я. — Тогда я выбираю тему для освещения.

— Это было бы справедливо, — согласился Преображенский.

— Что за нелогичные ощущения? — поинтересовалась я, ожидая, что кадровик скажет очередную очевидную глупость.

— Мне не нравится, что Диорн приезжает к тебе в обход намеченного плана действий по возвращению на Лей, — ровным голосом ответил Саш. Повернув голову в его сторону, я заметила, как ненадолго сжались на руле его пальцы. — Но это чувство не то, которое владело мной во время, например, той же ситуации с рекреацией. Мне не нравится это, потому что…я хочу тебя только для себя.

Наверное, в тот момент с меня можно было писать картину из разряда «приплыли», так сильно вытянулось лицо. Я даже молчала намного дольше, чем того требовали обстоятельства, пытаясь подобрать достойное определение поведению Преображенского.

— Все так плохо? — поинтересовался он. Ну, хотя бы воспринимать информацию лейнианцы могли со спокойным видом.

— Да не то чтобы… — задумчиво отозвалась я. — Ты упомянул рекреацию — я бы, конечно, могла сказать, что таким образом в тебе внезапно проснулось желание заботиться обо мне. Вот только эгоистичное стремление обладать мной единолично толкает меня в сторону мыслей о ревности, — последнее меня странно развеселило, так что свои предположения я заканчивала с широкой улыбкой.

— Это повод для радости? — предположил эмоционально чистый электроник.

— Не — е–е — т, — хихикнула я. — Это повод задуматься над тем, что именно в твоей программе работает не так, Саша.

— Почему? — заинтересованно спросил мужчина.

Мы как раз притормозили на стоянке около конторы. Пользуясь случаем, я отстегнула ремень безопасности и решила последнее слово оставить за собой. Выйдя из машины, я, не закрывая двери, с улыбкой посмотрела на Преображенского:

— Потому что ревность предполагает наличие любви или, на крайний случай, симпатии ко мне. А у тебя только кратковременные отношения предусмотрены в программе. Ревность — это когда ты не можешь быть уверен в партнере и потому испытываешь муки оттого, что не можешь решить, верить ему или нет. Какие, к черту, вера и симпатия у лейнианца?

Захлопнув дверь, я с улыбкой пошла к парадной двери, и даже хмурые взгляды встречающихся на пути фанаток Преображенского не смогли испортить моего хорошего настроения. День прошел как обычно, и вечером я снова садилась в авто кадровика. Наташку должен был забрать Денис, но его машины я поблизости не обнаружила. Вздохнув, я пожаловалась вечно бодрому электронику:

— Вот смотрю я на тебя и думаю: может, ты удовольствие от моих мучений получаешь?

— В каком смысле? — не понял Преображенский.

— В каком, в каком! — воскликнула я. — Меня ненавидят абсолютно все женщины с работы — просто потому, что ты не отдал им предпочтения! Все, Саш, даже те, кто давно и прочно замужем, даже те, кому остался месяц до пенсии!

Черные брови взлетели вверх. Казалось, подобного следствия из своих поступков он совсем не ожидал.

— Какой неожиданный феномен, — наконец выдал он с видом крайней заинтересованности.

Я даже застонала с досады:

— Ты вообще себя видел в зеркало?

Словно желая разрешить мои сомнения, неописуемо — голубой взгляд метнулся к зеркалу заднего вида.

— Только что, например. Тебя что — то не устраивает в моем виде? — невинно поинтересовался мужчина.

— Да! — выдала я. — Его безупречность!

— То есть физически я являюсь для тебя привлекательным? — улыбнулся кадровик загадочно.

— А у вас что, нет этого понятия в природе? — съязвила я.

— На Лей отношения строятся скорее на факторе удобства. На Земле, как я успел заметить, внешнему виду уделяется гораздо больше внимания.

— Электроник, — со вздохом заключила я.

— Я подумаю над этим, пока ты будешь ужинать, — как ни в чем не бывало, подытожил Преображенский.

До «Сияния» он довез меня достаточно быстро. Коротко попрощавшись, мы условились, что Саш заедет за мной через час. Пока направлялась к входу, внедорожник продолжал оставаться на стоянке. Очутившись внутри ресторана, я и думать о Суперменовиче забыла: меня уже поджидали друзья.

— Жива и здорова, — с улыбкой сказал Денис, обнимая меня.

— Будто ты не предвидел этого, — фыркнула я, отстраняясь, хотя Наташка, думаю, ревновать бы не стала. Наоборот — рядом с Дениской она словно светилась изнутри, и я невольно залюбовалась зрелищем.

— Я не ясновидец, Лей, — покачал головой друг. — Я просто высчитываю вероятности.

— Наташку ты тоже вот так высчитал? — не поверила я ни единому слову.

— Он за тобой приглядывал, — сдала парня с потрохами подруга. — Вот и видел нас вместе. Ну а дальше… «просто высчитал вероятности», — передразнила она Дениса.

— Серьезно? — неподдельно удивилась я. — Да ты же…суперпроцессор, получается! И они еще считают полукровок вторым сортом!

— Не все, — хитро улыбнулся Новиков.

— К чему ты клонишь? — насторожилась я.

— Почему бы тебе не пригласить спутника к нам? — внезапно сменил тему разговора друг. — Нехорошо заставлять человека сидеть в машине, когда сама ты будешь проводить вечер в приятной компании.

— Мы вроде договорились, что он заедет за мной через час… — начала было я, а потом спохватилась. — Так он что, не собирался уезжать?!

Денис только головой покачал, и я с сомнением посмотрела на него:

— Я просто боюсь, что он может выдать твое местонахождение другим лейнианцам.

— Не бойся. У него нет такого распоряжения. Сходи за ним — я хочу посмотреть, как разрешится эта развилка в событиях.

Переглянувшись с Наташкой и получив ее святое благословение, я отправилась обратно к Преображенскому. Внедорожник его был отогнан в тот самый переулок, что и неделю назад, и меня охватили давно забытые воспоминания. Именно здесь началось мое грехопадение. Усмехнувшись вспыхнувшему в мыслях определению, я подошла к водительскому месту, целое мгновение позволяя себе наслаждаться замешательством на лице Суперменовича.

— Лей? — вопросительно взглянул он. — Что — то случилось?

— Пойдем, — просто сказала я, протягивая вперед руку. На то, чтобы вылезти из машины и поставить ее на сигнализацию, Сашу понадобилось всего ничего. Затем он притянул меня к себе за талию, заработав предупредительный взгляд.

— Прекрасный вечер, — словно не замечая моих попыток отодвинуться, заметил он. Кажется, моя просьба присоединиться была воспринята как зеленый свет для более тесного общения.

Удивительное дело, но они с Денисом нашли общий язык практически сразу. Мы с Наташкой только закатывали глаза, когда двое мужчин принимались обстоятельно беседовать на темы культурных различий и неизменно приходили к взаимопониманию. И если Преображенский руководствовался одним своим излюбленным научным интересом, то Денис поглядывал на него так, словно оценивал, можно ли доверить подобному субъекту миссию по спасению мира. Разорвать двух новоявленных сиамов удалось лишь тогда, когда женская часть приглашенных заскулила, требуя отвести себя на танцпол, так что сильной половине пришлось пойти на уступки. Преображенский перестроился моментально: прижав к себе, он уверенно повел меня в танце, и когда удавалось смотреть ему в глаза, на лице кадровика блуждала расслабленная улыбка.

— Чему ты так радуешься? — не выдержав, наконец, блаженного вида кадровика, спросила я.

— Тому, что у Вени на сегодня есть хороший ужин, — совершенно не стесняясь подтекста, звучащего в словах, выдал кадровик.

И я прокляла все на свете, даже свое внезапное желание пойти на работу в юбке вместо привычных джинсов, потому что поняла: мне нравится видеть Преображенского в благодушном настроении. Мне нравится делать ему приятно, несмотря ни на что. Дабы не смотреть больше в его глаза, лучащиеся светом, я устроила голову на плече Саша, чувствуя, как его пальцы осторожно гладят меня по спине.

— Неугомонный пришелец, — не опасаясь, что смысл моей жалобы ускользнет от Суперменовича, проворчала я.

— Это потому что со мной самая прекрасная женщина на свете, — кажется, он улыбнулся мне в волосы.

— Для души? — я подняла голову, снова встречаясь взглядом с Преображенским.

— И во имя нее, — коротко улыбнулся Саш.

Прощались мы довольно тепло. Денис и кадровик пожали друг другу руки, словно не первый год были знакомы, и Саш отправился заводить машину, о чем заранее предупредил меня. Новиков задержал меня на пороге и, перестав улыбаться, серьезно произнес:

— Лей, когда тебе понадобится поддержка, я стану твоим третьим. Запомни эти слова. В нужный момент они сами придут к тебе на помощь.

По его виду было понятно: делиться подробностями не станет. Вздохнув, я удрученно посмотрела на Наташку:

— И как ты вообще такого терпишь?

— Просто я его, кажется, люблю, — шепнула подруга, пользуясь моментом, когда мы обнимались на прощание. Слава Богу, она стала счастливой.

В ту ночь мы с Преображенским заснули одновременно — тесно прижавшись после того, как довели друг друга до полного изнеможения. У него стало входить в привычку прижимать меня спиной к себе и вдыхать запах моих волос, а потом желать спокойной ночи. Не знаю, что он думал при этом, да и не хотела я размышлять о мужчине, который, скорее всего, очень скоро исчезнет из моей жизни, но, будь он обычным человеком, я готова была биться о заклад, что Преображенский воспринимает меня своей женщиной. Жаль, что он никогда не станет обычным.

На работе мы продолжали сохранять нейтралитет. Помимо всего прочего, мне стало известно, что приезд генерала Панкратова сослуживцы никак с появлением пришельцев не связали. Более того, внеземное происхождение Преображенского и Белова также осталось для них секретом. Когда я попыталась узнать об этом у Саша, он ответил, что это пока информация, к которой контора не готова. В ответ на замечание о том, что директор явно был в курсе, Саш сказал, что к директору было применено частичное блокирование воспоминаний — в его же интересах, и это воздействие совершенно не отразится на его мыслительной деятельности. Мне ненадолго стало страшно — ведь таким образом они могли поступать с любым человеком. Преображенский решительно покачал головой — они не занимались психологическим программированием, естественные эмоции и поступки людей были для них гораздо интереснее. Просто мое неожиданное переквалифицирование в представителя иной цивилизации могло вызвать широкий общественный резонанс, поэтому было решено оставить все, как есть. Ну да, как есть. Как есть — это когда мы с кадровиком ежедневно появлялись на внедорожнике вместе.

Меня ненавидели все, кроме Наташки. Я даже стала замечать, как с утра кто — нибудь, да наблюдает за процессом парковки машины Преображенского на стоянке. Нет, меня это не напрягало, но я знала истинную природу женской натуры. А наши дамы застыли перед броском. Я понимала, что когда — нибудь их общее напряжение даст о себе знать. Пружина распрямилась в последнюю пятницу перед отлетом.

На мониторе телефона высветилось название «отдел кадров». Сняв трубку, я привычно поздоровалась с Ниночкой.

— И тебе доброго, Лей, — приветливо отозвалась она. — Ты не могла бы зайти к нам и посмотреть, что случилось с компьютером Даши? Виснет не по — детски, просто ужас какой — то, а у нас «2Д», сама понимаешь, конец месяца.

— Да, конечно, Нина, сейчас подойду, — отозвалась я, опуская трубку.

— Осиное гнездо расшевелилось, — замогильным голосом пропела Наташка, зловеще улыбаясь. Зря она так на все реагировала — Ниночка, вопреки всем опасениям, ни слова поперек за эти две недели не сказала, хоть я и ловила порой на себе ее хмурый взгляд. Сложно было поверить, что армию недовольных выбором Преображенского возглавляла именно она.

— Да брось, — отмахнулась я. — Не надо нагнетать обстановку. Я ненадолго — наверняка опять какая — нибудь мелочь.

В кадрах было оживленно — в связи с текучкой новые лица появлялись здесь регулярно. Напротив Ниночки сидела какая — то студентка в больших стрекозиных очках и делала вид, что серьезно разглядывает договор о сотрудничестве.

— Привет, — поздоровалась со всеми я, подходя к рабочему месту Даши. Та сразу слезла со стула и жестом пригласила меня занять свое место. Кивнув в знак благодарности, я начала проверять компьютер.

Довольно быстро обнаружилось, что Даша просто запустила антивирусную проверку, а вкупе с работой «2Д» эта штука сильно подвешивала машину. И все бы ничего, только вот время начала проверки совпадало с тем, когда Ниночка положила трубку после разговора со мной. Я же на экран телефона смотрела, я всегда такие вещи подмечаю. То есть не мог физически компьютер висеть в то время, когда мы с ней разговаривали. То есть…мне подготовили еще одну подлянку.

Словно в подтверждение моих мыслей, дверь кабинета Преображенского отворилась, и оттуда вышел сначала Суперменович, а потом ладная хорошо одетая блондинка чуть ниже его ростом. Натуральная! Один взгляд на ее соломенно — белые брови дал понять, что ни грамма краски она на своих волосах не использует. А загар вкупе с белым платьем — футляром делал ее настоящей кинозвездой. Большие голубые глаза живо осмотрели помещение с документоведами, а потом остановились на мне.

— Саши, у тебя новое лицо в кабинете, — мелодичным голосом заметила она, и Преображенский проследил направление ее взгляда.

Саши? Саши — она так его назвала? Мне стоило больших усилий, чтобы не заскрежетать зубами. Просто перед глазами возникло воспоминание нашей первой близости и то, как ему понравилось сокращение «Саш» в моем исполнении. Голубые глаза — у нее были голубые глаза! И смотрела она, пусть и приветливо, но этот научный интерес я теперь могла чуять за километр. Она не была человеком. К Преображенскому в гости пришла лейнианка, допускающая в присутствии посторонних неформальное общение. Я почувствовала, что наше с ним двухнедельное состояние идиллии подошло к концу.

— Лейквун! — бодро обратился ко мне Суперменович, натягивая на губы ненавистную мне заученную улыбку. — Что привело вас к нам в отдел?

Я мельком взглянула на Ниночку, ожидаемо видя на ее лице плохо скрываемый триумф. Ясно. Специально подстроили завис компа. Чтобы я лично могла столкнуться с любовницей Преображенского. Чувствуя, что никакой ответственности за некомпетентность работников кадрового состава нести не обязана, я спокойно ответила электронику:

— Ваши сотрудники, Александр Вячеславович, добросовестно подошли к рабочему процессу. Решили проверить машину на наличие в ней вирусов. Только пренебрегли нашими неоднократными предупреждениями о том, что работа «2Д» и «Анку», выставленного в режим полного сканирования, невозможна без потерь во времени. Я прошу вас еще раз ознакомить сотрудников с инструкциями, которые вам должен был прислать Олег Евгеньевич. Доброго дня! — попрощалась я, поднимаясь и не отказывая себе в удовольствии понаблюдать, как вытягивается лицо Ниночки от моих слов. Я же говорила — больше прикрывать ее не буду. А теперь открыто и в присутствии свидетелей намекнула, что она занимается черти чем.

Проходя мимо парочки, застывшей у двери, я поймала на себе цепкий взгляд блондинки и ее заинтересованный вопрос:

— Это она, Саши?

— Да, Алина, — коротко ответил Преображенский. Из кабинета они выходили вслед за мной.

— Проводишь меня? — спросила дама у Суперменовича.

— Да, конечно, — с готовностью согласился он. — Тебе все равно нужно подписать пропуск на охране.

Дальнейшего разговора я не слышала — свернула на одну из угловых лестниц и поднялась на этаж выше. Когда заходила в кабинет, встретилась с посерьезневшей Наташкой:

— Что случилось, Лейка?! Ты бледная вся, как полотно!

Я вздрогнула от ее вопроса и только тогда поняла, что все время после посещения кадров находилась в состоянии оцепенения. Нет, мне не показалось, этих двоих действительно в прошлом связывали отношения. Десять ли лет назад это было или позже — не имело значения. К Преображенскому точно приходила любовница. Вопрос оставался в том, как мне к этому относиться.

А чего, собственно, стоило ожидать? Что любовь продлится долго? Да ну, Лея, брось, этот товарищ не из тех, кто будет руководствоваться морально — этическими нормами. Один раз тебя уже предали. Не позволяй ударить себя по второй щеке.

— Все нормально, — ровным голосом проговорила я. — Даша запустила «Анку» во время работы с «2Д». Я поставила Преображенского в известность о том, что она форменная дура.

— Это все, что там случилось? — недоверчиво спросила Наташка.

— Все, — соврала я. Тяжело было сознаваться, что я оказалась дурой еще большей. Нет уж. Не позволю себе раскисать и расстраиваться. Надо было просто настроить себя на полезное дело. Или, по крайней мере, то, которое заняло бы все мои мысли. Тут — то меня и озарило.

Я метнулась к сумке, вытаскивая из кармана недавно полученную визитку. Быстро набрав номер, я дождалась, когда на том конце снимут трубку.

— Добрый день, Лейквун, — услышала я спокойный мужской голос.

— Диорн? — улыбнулась я. — Вы готовы пообщаться со мной?

Он молчал некоторое время.

— Вы на машине предпочитаете или пешком? — наконец спросил Диорн, и я испытала от его слов огромное облегчение.

— Если можно, то я бы с удовольствием прогулялась.

— Отлично. Вы свободны сегодня в обед?

— Да, вполне, — ответила я. Сегодня была очередь Преображенского кормить Веню. Что ж, я ему помогать в этом нелегком деле совершенно не собиралась.

— «Бон кафе» рядом с кинотеатром знаете?

— Да, конечно.

— Буду ждать вас там, Лейквун.

— Хорошо, Диорн. До встречи, — попрощалась я.

— Спасибо, что согласились уделить мне внимание.

— Никаких проблем, — солгала я, стараясь не выдать голосом охватившего меня волнения. Только когда нажала кнопку отбоя, сообразила, что Преображенский сумел настолько вывести меня из себя, что я практически кинулась в объятия другого. Допустив подобную мысль, я тут же оборвала себя. Если я полечу на Лей, находясь в разрыве с Сашем, поддержка мне все равно потребуется. Диорн, как ни крути, является частью сознания дружественного мне лейнианца. Хочешь не хочешь, придется поступать расчетливо. А я очень хотела жить.

— А я все думала, чего вдруг ты с Диорном решила снюхаться, да еще после того, как посетила Преображенского, — на пониженных тонах сказа Наташка, стоя у окна и что — то там разглядывая.

— Ты о чем? — не поняла я, и меня осторожно поманили пальцем.

— Смотри. Ну что зазнойная парочка — бледный будущий труп и загорелая разлучница.

Я увидела, как Преображенский помогает Алине, одевшейся в легкое пальто, забраться в свою машину, и подумала, что, наверное, Ниночка сегодня будет чувствовать себя настоящей победительницей, если увидит картину уезжающего с другой дамочкой кадровика. Тяжело вздохнув, я задумчиво произнесла:

— Ну, этого стоило ожидать.

— То есть как это? — изумилась Наташка моему спокойствию.

— Срок его пребывания на Земле подходит к концу, Натуля. Он возвращается на Лей, сам Бог велел восстановить старые связи.

— Так она что, еще и не отсюда? — подразумевая, видимо, принадлежность Алины к инопланетянам, спросила подруга.

— Ну да. Я еще в кадрах заметила.

— А уж не Ниночка ли эту аферу провернула? — Наташка умела быстро прослеживать причинно — следственные связи.

— Даже если и она, то что? — пожала плечами я.

— Съезжай от Преображенского.

— Не могу — он за мной присматривает. К тому же даже такому тугодуму, как он, может показаться странным, что я вдруг решила покинуть его жилище, стоило ему встретиться с Алиной.

— Она еще и Алина, — поморщилась Наташка.

— Ну да.

— Что ж, может быть, ты в чем — то и права. Клин клином вышибают.

Я криво улыбнулась, а потом телефон пиликнул, возвещая о приходе сообщения. Так вот почему машина не двигалась с места — Преображенский сообщение набирал. Не желая, чтобы мое лицо стало доступным с улицы, я отошла на рабочее место и только тогда открыла смс.

«Ты не против, если сегодня после работы к нам присоединится Алина? Она моя старая знакомая еще с пребывания на Лей и очень хотела бы пообщаться, ты видела ее у нас в отделе».

Я горько усмехнулась, подумав, что тройнички пусть устраивают без меня, но писать старалась как можно вежливее.

«Нет, Саша, думаю, мне найдется, чем занять себя. Не хочу вам мешать. Лучше с Веней погуляю. Меня после работы не жди — я доберусь сама. В обед у меня будет важная встреча, так что езжай к Вене один. Хорошего вечера».