Прощание. Последний конфликт

ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ. О ТОМ, НА ЧТО БЫВАЕТ СПОСОБНА СВОБОДНАЯ ВОЛЯ

Вечером у нас с Преображенскими состоялся традиционный чай. Селена все время посматривала на нас с Сашем, но вопросов не задавала. Глава семейства сообщил, что собрание Совета Двенадцати состоится совсем скоро, поскольку Максимильян Дорн возвращается домой. К этому деду я сразу испытала неприязнь. Ну не укладывалось у меня в голове то, что можно продолжать заниматься государственными делами, когда решается будущее собственной семьи. Особенно учитывая тот факт, что будущее это зависит от одной доставленной с Земли женщины.

По окончании чаепития, когда мужчины уже покинули стол, Селена все же подсела ко мне и заговорила не слишком решительным тоном:

— Я могу быть с тобой откровенной, Лейквун?

— Думаю, да, — решила я, сосредотачивая внимание на маме Саша.

— Дело в том…я хотела кое — что узнать у тебя о нравах Земли.

— Спрашивайте, конечно, — сразу же согласилась я. Очень уж интересно выглядела смущенная мадам Филлис.

— Я хотела бы узнать, как у вас обстоит дело с рождением детей, — наконец произнесла Селена. — Я имею в виду морально — психологический аспект материнства. Ведь это же, наверное, жутко неудобно — постоянно находиться рядом с беспомощным существом: кормить его из бутылочки, мыть, одевать, заниматься гимнастикой!

— Вы так много знаете о воспитании земных младенцев, — удивленно заметила я. — Безусловно, все это чрезвычайно сложно. Но ведь и материнство просто так не наступает: по большей части, решение завести ребенка является чрезвычайно взвешенным, и к матери относятся с большим уважением. Ведь она решилась на очень серьезное дело — подарить миру жизнь.

— Иногда мне кажется, что мы стали слишком формально подходить к этому вопросу, — призналась Селена внезапно. — Просто появление на свет ребенка — это обязанность каждого лейнианца, поэтому наступает момент, когда мы идем к целителям и отдаем свой генетический материал, чтобы в зале с капсулами зарождения стало одним жителем больше. Единственное послабление, которого мы добились с годами, — это возможность оплодотворения теми мужчинами, которые нам симпатичны. Но со временем… — она замолчала, и я по — новому взглянула на женщину. — Я понимаю, что Саша вырос. Его рождение было нашей со Славой обязанностью, но воспитывать сына мы все равно решили вместе. А сейчас…я испытываю непреодолимое желание подарить этому мужчине еще одного ребенка. Причем, глядя на вас с сыном, хочу сделать это естественным способом, без помощи целителей.

Я поняла, что мои брови медленно, но верно ползут на лоб.

— Естественное рождение? Вы уверены, Селена?

— Я уже несколько лет думаю над этим, просто никак не решалась поговорить со Славой. А по твоим глазам вижу, что ты мое решение одобряешь.

— Что может быть важнее жизни? — незаметно для самой себя поддержала я женщину. Видя ее расцветающее и оттого кажущееся еще более молодым лицо, я поняла, в кого пошел Преображенский. Именно материнские черты беспрестанно проявлялись в нем.

— Как полезно иногда бывает поговорить с представителем иной цивилизации, — пытаясь вернуться к официальному общению, заметила Селена, но я не дала ей уйти от разговора.

— Если решились — дерзайте. Порой даже минутное промедление может обернуться годами сожаления.

Надо было видеть скорость, с которой мама Саша вскочила с места. Я с улыбкой думала, глядя ей вслед, что кого — то сегодня ожидает бурная ночка. А еще я поняла, почему Преображенский пользовался чудовищным успехом у женщин. И дело было совсем не во внешних данных. Просто семья у него, несмотря на лейнианские понятия о доме, оказалась счастливой и гармоничной. Это навело меня на мысли, что раса лейниан не настолько запустила себя, как могло казаться поначалу.

Вечернее Солнце выглядело внушительным и раскинувшимся почти на четверть небосвода. Я стояла на крыльце дома Преображенских, опираясь на колонну, и следила за тем, как медленно день клонится к ночи. Скрипнула дверь, но я знала, что никто, кроме кадровика, в это время на улицу не сунется. И он действительно оказался рядом спустя некоторое время, с улыбкой оглядывая окрестности.

— Ты сегодня необычно задумчива, Лей.

— Мне кажется, что с моим появлением твой мир начал медленно сходить с ума, — призналась я. — Август почти в открытую заявил, что в совете намечается раскол. Твоя мама сказала, что хочет родить еще одного ребенка, причем сделать это подобно земным женщинам. Почему же во мне до сих пор сильно убеждение, что вы упорно катитесь в бездну?

— Одно твое появление не сможет перевернуть систему мироздания, — согласился Саш. — Хотя бы потому, что тебе банально не хватит жизни, чтобы изменить нормы поведения в умах лейнианцев. У тебя и времени — то на планете не так много, так что глобальная задача заведомо в проигрыше.

— Но? — почему — то именно от него хотелось услышать слова о том, что все обязательно будет хорошо.

— Но ты уже изменила жизнь тех, с кем тесно взаимодействуешь. Лейнианцы не настолько толстокожи, как кажется на первый взгляд. Тот же Майдиорн теперь внимательно выслушивает доклады подчиненных, потому что понял, что именно в нюансах иногда кроется самая суть бытия.

— А ты? — спросила я прежде, чем самоконтроль успел взять бразды правления в свои руки.

— А меня ты изменила до основания, — с улыбкой ответил Саш. — Вот уж никогда бы не подумал, что стану жертвой необоснованной ревности.

— Саш, ты знаешь… — я невольно подалась ближе, ощущая желание оказаться в его объятиях. — Я соскучилась.

— Знаю, Лея, — его улыбка на мгновение стала печальной. — Я тоже.

День Х мы с Марией встречали примерно в одинаковом расположении духа. Чтобы хоть как — то справиться с нервами, договорились, что захватим маму на транспортнике Преображенского, а затем уже полетим прямиком к зданию, в котором обычно проходили заседания совета. Внешний вид Марии Лей никак не добавил мне уверенности: пусть она и блистала в зеленом платье — футляре и собранных в хвост волосах, нервного блеска глаз, умело подведенных и оттого кажущихся кошачьими, невозможно было не заметить. Я мудрить не стала: из привезенных с «Армады» вещей выбрала любимые джинсы с майкой, поверх которой надела легкий пиджак. Я не собиралась подстраиваться под чужие правила. Сегодня я хотела выгрызть свою свободу.

Когда приземлились в посадочной зоне, Мария вышла первой. Я задержалась, ожидая, когда освободится Саш. Когда он подошел ко мне, я не стала медлить. Сделала шаг к нему, беря его руку в свою, и, не дожидаясь разрешения, пояснила:

— Пожалуйста. Только сегодня. На удачу.

Ответом мне стала сверкнувшая на границе радужки серебристая кайма. И я знала: Преображенский поддерживает каждое мое слово. Вот так, держась за руки, мы и пошли навстречу судьбе.

Удивительно, но близкое присутствие кадровика вселило в меня нежданную уверенность. Я даже смогла ориентироваться в окружающем пространстве. И, вот неожиданность, здание совета, пусть и располагалось, насколько я поняла, в деловой части города, но находилось на относительном отдалении от остальных построек. Вокруг него, будто для подтверждения статуса отведенного под высокие цели архитектурного творения, было решено устроить лабиринт из аллей, высаженных кустарником высотой примерно мне по пояс. Дорожки были выложены материалом, напоминающим стеклянную гальку, но в свете сияющего Солнца все это, блистая, производило поистине незабываемое впечатление. Сверкало и само здание совета: высокое, с центром, возвышающимся над остальной громадой сооружения и оснащенным уже знакомыми мне парусами приемников солнечной энергии, оно подавляло внушительностью и повергало в необъяснимый трепет. При приближении к нему нам стало встречаться все больше и больше лейниан.

Не скрою, они смотрели на меня с интересом. Если не мой беспокойный вид, то уж одежда — то точно наводила на мысль, кто на планете является засланцем с ближайшего обитаемого двойника в системе. И лишь природная собранность и привычка следовать традициям, очевидно, останавливали их от удовлетворения бича всех пришельцев — научного интереса. Хотя…о чем я вообще говорила?

На одной из боковых аллей мое внимание привлек одиноко стоящий мужчина. В его облике мне показалось что — то знакомое, еле уловимое, что я принесла с собой из прошлой жизни на Земле. Когда же он развернулся так, что стало видно его лицо, я даже шаг замедлила, вынуждая и Преображенского остановиться.

— Саш, кто это? — шепотом спросила я. Просто не могла поверить, что смогу увидеть здесь до боли знакомое лицо.

Преображенский понимающе хмыкнул:

— Он один из ведущих деятелей образовательной касты.

— Ты поэтому…на Земле…когда я грозила, чтобы ты… не трогал? — только и получилось выдавить из себя.

— В том числе, — подтвердил мои догадки Саш. — Ну и не лезу я в работу других наблюдателей. Это не в наших правилах.

— А он…женат? — отходя от первого потрясения, поинтересовалась я.

— На удивление — нет, — отозвался кадровик. — Он вообще, в некотором роде, считается затворником после того, как вернулся из путешествия на Землю.

— Ты и это знаешь? — невольно удивилась я, оборачиваясь к Суперменовичу.

— Скажем так: я умею запоминать некоторые вещи, могущие пригодиться в будущем, — скромно ответил Саш.

— А давай…подойдем? — нерешительно предложила я. — Вдруг…

— Давай, — кажется, меня поняли без слов.

Красивые голубые глаза, совсем как мои, цепко остановились на моем лице, стоило только приблизиться. Я все еще находилась под впечатлением, просто не ожидала увидеть настолько поразительное сходство.

— Девочка с Земли, — улыбнулся мужчина, и по его изменившемуся лицу я заметила печать возраста, так что теперь ни за что бы не спутала. Но в остальном…в остальном они были похожи, как две капли воды: тот же высокий рост, те же глаза, те же волнистые волосы. Даже голос — и тот почти не отличался!

— Лейквун, — представилась я, кивая головой в знак расположения.

— Игорь Новиков, — мужчина повторил мой жест.

— У вас даже фамилии одинаковые, — я прикрыла рот рукой, чем вызвала недоумение на лице мужчины.

— Простите?

— У вас на земле растет гениальный сын, которого мать назвала Денисом, — только и смогла сказать я. — Саш говорит, здесь вы одиноки. Неужели никак не можете забыть ту женщину?

— Катенька была светом моих глаз, — грустная улыбка, как совсем недавно у Преображенского на крыльце, осветила лицо Новикова — старшего. — Я и с Земли — то улетал, чтобы отвести подозрение от нее и не дать ищейкам найти нашего ребенка. Значит, все — таки сын?..

— Самый умный и самый прекрасный на свете сын. Таких друзей, как Денис, не отыскать во всем мире.

— А вы действительно наша гордость, Лей, — мужчина улыбнулся снова. — Вы словно мост меж двух цивилизаций. Я желаю вам удачи на совете.

— Спасибо, Игорь…

— Всех и всюду готова осчастливить, — Саш безмятежно улыбался, подводя меня к дверям в здание.

— Зато он до сих пор помнит Катю, — возразила я. — Не то, что некоторые, женившиеся на сушеных воблах.

— А ревность тебе совсем не к лицу, — поддел меня Преображенский. А мы, тем временем, поднялись на второй этаж и замерли у высоких дверей. Насколько я поняла, внутри как раз и находился зал обсуждений.

Я попыталась выпустить руку Преображенского, но не вышло. С удивлением посмотрев на спутника, я увидела недолгое качание головой:

— Сегодня — только вместе.

Что — то в душе отозвалось волной огромной теплоты. И пусть на этих словах Саша меня охватила необычайная робость, его руку я сжала — в знак признательности и благодарности за то, что решил поддержать в трудное для меня время. В душе наконец — то разжалась пружина недоверия. Кажется, именно в тот момент я раскрыла Преображенскому сердце.

Внутри оказалось темно и довольно страшно. Помещение было цилиндрическим, в центре его сверху падал луч света, в котором уже стояла Мария. Увидев нас, она криво улыбнулась и обратилась ко мне:

— Высшая раса, а понтов столько, будто на концерте Фарфорова оказались!

Я понимала: шутками она пытается разрядить гнетущую атмосферу, но не могла не улыбнуться.

— Мам, я тебя люблю, несмотря ни на что. Спасибо, что позволила вырасти в самом чудесном из всех мест, которое только можно было придумать.

Она прижала ладонь к носу:

— Не могла другого времени выбрать для признания? У меня теперь тушь потечет.

— Соберись, тряпка, — мягко пожурила я ее и, не выпуская руки Преображенского, притянула к себе.

— Ты не представляешь, как я мечтала хоть раз в жизни услышать от тебя эти слова, — шепнули мне на ухо прерывающимся шепотом.

— Все будет хорошо, — тихо отозвалась я. — Им нас никогда не сломить.

Словно услышав мой уверенный протест, сверху появился еще один источник света. Точнее, источников было двенадцать, и освещали они места, на которых на возвышении зала восседали двенадцать представителей совета. Увидев деда, я, хоть и испытала непередаваемое облегчение, вида не подала. Накануне вечером мы условились вести себя так, словно нас связывают исключительно деловые отношения. Я и сама понимала: субъективность в нынешней ситуации не поможет. Как и учил меня Саш, я попеременно поклонилась всем главам в знак уважения. Новое лицо — Максимильяна Дорна — я тоже узнала сразу. По правую руку от него стоял отец. И я ни на минуту бы не ошиблась, посчитав, что он прожигал нас с матерью весьма недобрым взглядом.

— Совет приветствует в своих стенах Марию Лей и Лейквун Дорн, родство которой с Себастьяном Дорном подтвердила недавняя генетическая экспертиза. Совет приветствует Александра Преображенского и обещает рассмотреть его просьбу с присущей объективностью.

Доносящийся отовсюду равнодушный голос, явно не принадлежащий живому существу, не отвлек меня от произнесенных слов. Саш? Пришел просить о чем — то целый совет? Я сжала его руку, требуя объяснений, но в ответ получила лишь покачивание головой. Похоже, сие означало только одно: мне самой придется во всем разбираться. Ну что ж…

— С чего начнем обсуждение? — а это уже был голос Августа. Думаю, на правах родственника он решил взять слово первым. Я отметила, как готовится что — то произнести Бастиан, но тут произошло то, к чему все оказались не готовы.

Со своего места поднялся Майдиорн:

— Уважаемые члены совета! На правах лейнианца, недавно вернувшего целостность сознания, а также на правах главы касты биотехнологов я хотел бы первым взять слово и выступить с предложением.

— Но у нас, кажется, были претензии Себастьяна Дорна по отношению к Марии Лей, — словно сверяясь с расписанием уроков, отозвался еще один мужчина. Я смутно помнила его по процедуре приветствия, но не отважилась бы сказать, какую именно касту он возглавляет. Да еще и в полутьме цвет балахона — а именно в них были разряжены главы двенадцати объединений — было не различить. Второй источник света, хоть и наличествовал, отчетливо позволял увидеть лишь лица глав совета. Ох, действительно пафосно начиналось это заседание… Деймон Эверсон развеял впечатление, весело подмигнув мне, и это заставило насторожиться. Уж кто — кто, а глава управленцев точно в суть просьбы некоторых был посвящен.

— Проголосуем? — подал голос голубоглазый ангел — кровопийца, хлопнув в ладоши. — Каста управленцев не против выслушать Майдиорна Ардрейна первым. Тем более учитывая непростую ситуацию с его возвращением.

— Каста целителей присоединяется к касте управленцев, — поддержал Деймона дед, и мне захотелось улыбнуться. Сейчас они напомнили мне двух муравьев, решивших разворошить устоявшийся порядок.

Как ни странно, в пользу Майдиорна высказались восемь из двенадцати советников. Довольный подобным исходом дела, главный биотехнолог спустился к нам по лестнице, которую я в полутьме поначалу не разглядела. Замечательно. Они еще и заседать предпочитали в аналоге цирка…

— Пользуясь тем, что совет наконец — то собрался в полном составе, я хотел бы просить у вас разрешения взять в законные жены Марию Лей, — четко и с расстановкой, будто диктор старой закалки, произнес Майдиорн. Мама рядом не выдержала — охнула. А во мне взорвалась надежда. — Не скрою, мое решение подстегнуло, в том числе, желание Себастьяна Дорна привлечь Марию к ответственности за укрывание их дочери на планете Земля, но суть моего отношения к этой женщине не меняется: я долгие годы следил за ее деятельностью и восхищаюсь умом и сноровкой Марии. Я испытываю к ней все необходимые чувства, которых достаточно, чтобы понять, что я готов прожить с ней все отведенное мне на Лей время.

После этого в зале надолго воцарилась тишина. Главы каст то ли обдумывали предложение Майдиорна, то ли поверить не могли, что он пытается увести у Себы из — под носа столь желанный шанс отомстить.

— Сумасшедший мальчишка, — прошептала Мария, когда Майдиорн приблизился к ней. Преображенский сильнее сжал мою руку.

— Если это означает «да», то так тому и быть, — на удивление самодовольно улыбнулся биотехнолог, повергая маму в искреннее изумление.

— Голосование! — раздался в тишине механический голос. Думаю, его запускал кто — то из членов совета, когда молчание становилось особенно гнетущим.

Конечно, военные были против. Конечно, они жаждали полакомиться кровью Марии. Только вот за их союз с Маем выступили все остальные касты. Мне даже захотелось злорадно усмехнуться. Папа, похоже, проигрывал по всем фронтам. Что ж, это было замечательно.

— Раз совет солидарен со мной, в присутствии оставшихся глав каст я торжественно объявляю, что готов уважать и почитать тебя, Мария Лей, до самого последнего своего дня на планете. Готов нести с тобой все тяготы и невзгоды жизни, а также делиться любой радостью и быть тебе опорой и поддержкой. Я с гордостью и радостью объявляю тебя моей женой.

— Пусть ты и глупый малый, но мне, кажется, это нравится, — не могла мама не отличиться — не в ее это было характере. — И я обещаю, что ни за одно произнесенное сегодня перед советом слово тебе в будущем не станет стыдно. Я буду достойной женой и примерной матерью для всех твоих детей, Майдиорн. Отныне я не принадлежу более к касте целителей. Все мои знания и умения становятся твоими.

Союз они, словно и не были жителями другой планеты, скрепили поцелуем. А потом Майдиорн отвел маму на возвышение и усадил к себе на колени. Я видела, как сузились при этом глаза отца — еще бы, вряд ли теперь он смог бы предъявить претензии жене лейнианца, стоящего выше него по положению. Жаль, конечно, что не вышло любви гениального летчика с замечательной целительницей, но…впрочем, это была совсем другая история.

— Раз уж Майдиорн поднял тему брачных союзов, — скрипучий голос Максимильяна Дорна заставил меня вздрогнуть. Нет, все же не подвела меня интуиция: этого человека стоило опасаться. — Я бы хотел продолжить ее и дальше. Особенно в свете вопиющего желания Александра Преображенского, ни разу не представляющего ведущую семью, взять в жены Лейквун Дорн.

А дальше что — то с грохотом упало на пол. Как оказалось, что это была моя отвисшая челюсть. Воздуха в груди стало не хватать, и только близкое присутствие кадровика давало понять, что произнесенное злым дедом отнюдь не является выдумкой.

— Саша… — неверяще прохрипела я, понимая, что в данной ситуации просто не смогу сохранить невозмутимости.

Он улыбался. Так светло, что у меня в очередной раз перехватило дыхание.

— Давай поговорим об этом после совета, ладно? Я ведь говорил, что ты изменила меня до основания.

— В какой именно части вас не устраивает предложение Александра, коллега? — вступился за подопечного Эверсон. Ну, конечно, вот к чему были все эти ухмылки с его стороны — Преображенский заранее получил его вампирское одобрение!

От потрясения я не могла мыслить связно. Картинки нашего с Сашем времяпровождения чередой кусочков мозаики мелькали перед глазами, никак не желая останавливаться и внести хоть какую — то ясность. Рядовой лейнианец — и жениться? Надо сказать, я прекрасно понимала возмущение Макса.

— В той части, что семья Преображенских, очевидно, ни разу не принадлежит к ведущим, — пояснил ситуацию за отца Себастьян. Он, видимо, на совете оказался в качестве истца. Ну что ж, с ним у меня не было абсолютно никакого желания солидарничать.

— Разве это является препятствием к зову сердца и разума? — невозмутимо рассматривая маникюр, возразил кровосос.

— Позвольте высказаться также и касте целителей, к которой Лейквун, как и к касте военных, имеет непосредственное отношение.

Интонация, с которой говорил Август, заранее дала мне понять: дед ни капли не согласен с желанием Саша. Он давил на то, что я являюсь ребенком двух представителей ведущих семей и потому просто обязана внести вклад в развитие нации. Нет, конечно, мне необязательно выходить замуж именно за военного, как хочет этого мой отец, но непременно в моих мужьях должен оказаться кто — то из высших. Слава Богу, он не слышал, как яростно я скрежетала зубами с каждым новым его словом и как крепло во мне желание послать к чертям весь их насквозь прогнивший совет. Движение натуралистов? Черта с два! Все это было лишь декорацией очередной извращенной идеи о воплощении будущего нации. И в калейдоскопе мгновенно промелькнувших перед глазами событий одно лишь робкое желание Селены Филлис показалось мне искренним.

— Голосование! — тем временем возвестил голос робота.

Как и ожидалось, большинством голосов было принято решение отклонить просьбу Саша. За нее высказались Эверсон, Майдиорн и, как ни странно, глава образовательной касты. Неужели Новиков успел приложить руку? В любом случае, переглянувшись с понурой Марией, я поняла, что мы безнадежно проиграли. И все же…

— Лейквун Дорн, согласны ли вы с решением совета в отношении предложения Александра Преображенского? — спросил меня злой дед, и я встретила его взгляд без особого труда.

— Нет. Я считаю Александра лучшим из всех когда — либо встречаемых мною лейниан. Я сочла бы за честь стать его законной женой.

В то же мгновение я почувствовала давление на голову. Оно было гораздо сильнее того, что я испытывала во время борьбы с Диорном, но, что интересно, у меня даже разум не помутился. Кажется, сыграла роль пресловутая привычка. Сопротивление росло с каждым новым аккордом воздействия совета на меня.

— Вы что же, действительно думаете, что, пощекотав мою голову, заставите отказаться от своих слов? — обвинительным тоном закричала я. — И не надейтесь!

— Ты слишком ценна для всех нас, чтобы связывать судьбу с обычным лейнианцем, — грозно возразил Максимильян Дорн, и в тот момент я поняла: никогда не стану частью военных. Ни за что ни одному из них не позволю дотронуться до себя.

— Ты, возможно, и можешь сопротивляться нашему влиянию, — вторил отцу Себастьян. — Но что насчет защищаемого тобой индивида? Думаешь, Преображенскому хватит силы сопротивляться сразу всему совету?

Я не успела переглянуться с мамой, как Саш рядом застонал и, выпустив мою ладонь, упал на колени. Не медля ни секунды, я оказалась рядом, сжимая его виски и хоть как — то пытаясь облегчить участь. Кровь лилась из его носа, сочилась струйкой из уголка рта, а затем я с ужасом обнаружила, что даже ушные раковины заполняются ею.

— Прекратите! — закричала я. — Вы же его убиваете!

— Пусть он прекратит сопротивляться, — невозмутимо заявил Максимильян. Я не видела его лица — смотрела только на Саша, сцепившего зубы и дрожащего крупной дрожью — но обвинительного тона было достаточно, чтобы возненавидеть военных всей душой. Понимая, что никак не могу повлиять на ситуацию, я прижала объятого ознобом Преображенского к себе и сжала, что было силы. Очень скоро даже через пиджак стало ощутимо, как ткань насквозь пропиталась его кровью.

— Лей… — Саш попытался отстраниться, — не надо…испачкаешься!

И меня взяла такая злость! На окружающих глав каст, мучивших человека просто потому, что он захотел всю жизнь быть с одной женщиной, на себя — за то, что все — таки повелась на уговоры и прилетела на эту дурацкую планету, и на самого Преображенского, который даже сейчас пытался изображать из себя героя. Я отстранила его, схватив за плечи, и зло прорычала в лицо:

— Я. Тебя. Никогда. Не оставлю!

— Лей… — прохрипел он, и в тот же миг его мучения прекратились. Глаза кадровика прикрылись, и я только и успела, что поймать его падающее тело, определяя голову к себе на колени.

— Воздействие всем советом, — констатировал Себастьян, хотя я прекрасно знала: Майдиорн и Деймон в этом участия не принимали. — Оно сломает чью угодно волю, кроме Лейквун.

— Александр Преображенский, отказываетесь ли вы от заявленных ранее требований? — громовым голосом отрапортовал робот — система.

— Никогда. Я продолжаю настаивать на том, чтобы Лейквун стала моей женой, — хрипло ответил Саш, и по совету пронесся слаженный выдох удивления.

— Как? Не может быть! Он ведь простой лейнианец! И выдержал давление совета? — раздавалось со всех сторон. В возникшей суматохе я смотрела только на Марию, но не могла не заметить, как за ободряющей улыбкой она старается скрыть нервозность, и как дрожат ее руки и ноги, а сама мама готова сорваться вниз для оказания Сашу первой помощи.

— Что же делать? — в итоге все голосящие советники сошлись на одном вопросе.

— Даже странно, коллеги, что эта, казалось бы, наибанальнейшая ситуация вывела вас из равновесия, — язвительный голос Деймона разрезал вновь установившуюся после общей кутерьмы тишину. — Перед вами лейнианец, способный сопротивляться влиянию не просто кого — то из вас, но и всем в совокупности. И вы совершенно не знаете, что с ним делать…

— О чем ты говоришь, Деймон? — напряженно спросил Август Лей.

— О том, папа, что пора бы появиться еще одной касте! — крикнула Мария и, не выдержав, понеслась от Майдиорна к нам с Сашей. — И ее глава сейчас лежит в круге обсуждения на руках у Лейквун!

В зале снова стало шумно. Мама, пользуясь моментом, достала из сумки флакон с какой — то жидкостью и поочередно закапала в уши Саша, заставляя меня поворачивать его голову. Потом проверила пульс, протерла лицо от крови и с удовлетворением отметила:

— Жить будешь, но с тебя внуки, Сашик. Я сегодня постарела лет на пятьдесят за раз!

Вместо ответа Суперменович коротко улыбнулся и прикрыл глаза. Говорить, по всей видимости, ему до сих пор было трудно.

— Коллеги, ну хватит вам уже переговариваться! — не выдержал споров остальных Эверсон. — Дайте им уже создать новую касту и отправьте прямиком на Землю!

— Но их всего двое, — осторожно возразил кто — то из мужчин с вершины зала. — А для образования нового объединения нужно минимум три представителя.

Меня как громом поразило. «Я буду твоим третьим…» — вспомнила я странные слова друга перед самым отлетом.

— Третий ждет нас на Земле, — уверенно заявила я. — Его зовут Денис Новиков, он полукровка и гениально высчитывает вероятность появления того или иного события в будущем. Он дал свое официальное согласие на прием в касту.

— И чем вы будете заниматься? — насмешливо глянул на меня Себа.

— Ничем, — твердо ответила я. — Мы будем наблюдать. Наблюдать за развитием и укреплением межрасовых отношений, а также за соблюдением прав полукровок на Земле. Ваше законодательство в их отношении трещит по швам, и мы хотим это исправить. А теперь простите — нам нужно подлатать нашего нового главу. Всего доброго, господа.

Майдиорн помог дотащить Саша до транспортника. Вскоре мы уже были у Преображенских. На восстановление Сашу потребовалось двое суток. Утром третьего дня он позвал меня к себе в комнату, где я обнаружила его стоящим у окна и задумчиво глядящим вдаль. Стоило двери за мной закрыться, он тут же приступил к делу:

— Лей, я не собираюсь ни к чему тебя принуждать. Большое спасибо за поддержку на совете, и я рад, что ты теперь со мной рука об руку, что бы ни случилось, но…мы не женаты по земным обычаям, да и по лейнианским я всего лишь попросил твоей руки. Я помню, ты хотела другой жизни, и я готов тебе ее предоставить. С тем лишь условием, что вопросы о судьбе полукровок решать все же придется. Ты готова быть моим первым советником и отправиться обратно на Землю?

От его слов стало немного больно. И все же такой, готовый к переменам Преображенский безумно нравился мне. Потому и отвечала я без единой запинки:

— Готова. Ни минуты на этой гнилой планете не останусь, Саш.