Прощание. Последний конфликт

ГЛАВА ПЯТАЯ. О ТОМ, КАК ПОЛЕЗНА ИНОГДА БЫВАЕТ РАЗЛУКА

Диорн выбрал столик у окна. Его выбор мне понравился, так что к месту я подходила со вполне благодушной улыбкой. Он помог мне присесть за стол и протянул меню.

— Десерт или что — нибудь более основательное? — поинтересовался инопланетный гость.

— Салат. И чашку капучино, — не стала изучать список блюд я, поскольку мы с Наташкой иногда заходили сюда, если Олежке, например, случалось уезжать на селектор, и он после обеда мог задержаться. Тогда мы позволяли себе чуть дольше посидеть в кофейных ароматах и расслабиться перед второй половиной рабочего дня.

— Может, тогда и мне что — нибудь посоветуете? — осведомился мужчина. — Кажется, в здешней кухне вы неплохо разбираетесь.

— Хм… — задумалась я. — Вы не выглядите голодным, но все же вы мужчина, а сейчас время обеденное…думаю, вам подошла бы легкая рыба в кляре. И стакан апельсинового сока, например.

Диорн поморщился:

— У нас несколько другая система питания. Близкое расположение Солнца делает невозможным употребление продуктов группы кальция в большом количестве.

— Почему? — неподдельно удивилась я.

— Несмотря на разработанную атмосферную защиту от излучения, мы все равно аккумулируем в себе переизбыток витамина Д, а это, в свою очередь, провоцирует накопление кальция, что негативно сказывается на организме.

— Вы для этого используете рекреацию? — осенило меня.

— В том числе, — Диорну явно импонировала моя сообразительность. — Она выводит избыток микроэлементов, главным образом — витамин Д. Собственно, поэтому вам и стало плохо во время процедуры — у вас, скорее всего, мог быть его легкий недостаток. А камера сыграла с вами злую шутку. Так что боли в костях и судороги — это именно оттого, что вас лишили справедливо усвоенной части компонентов для здоровья.

То — то у Преображенского холодильник всякими витаминными заразами напичкан был. Но я остановила себя, приказав о кадровике не думать. Что — то подсказывало, что скоро наши дорожки разойдутся.

— А как ваше самочувствие? — решила проявить заботу я. — Май говорил, что без него вы можете натворить дел — простите за откровенность.

— Я ее только приветствую, — неожиданно светло улыбнулся Диорн, и мне, отчего — то, вспомнился поцелуй, которым он одарил меня на «Орайоне». Совершенно противоположное впечатление после диктаторских замашек в отношении возвращения Мая. Целовался Диорн мягко, нежно и приятно. Словно прикасался к моим губам бутоном розы. — Рекреация немного помогла, — между тем продолжил он. — Откровенно говоря, это самое длительное бегство Мая от меня, я немного обескуражен его настойчивостью в желании существовать отдельно.

«Сам виноват», — проворчал проснувшийся в моей голове голос ангельской половины. Я невольно улыбнулась.

— О, он активен? — догадался Диорн. — Что ж, так будет даже лучше. Я бы хотел обсудить с вами дело, которое некоторым образом касается и его тоже.

Голос в голове замолчал.

«Что это он задумал?»

«Вот сейчас и выясним», — я полностью скепсис Мая разделяла.

— Я вся внимание.

— Выходите за меня замуж, Лей.

Сказать, что я удивилась, было бы слишком неподходящим определением. Я была в шоке, так что даже вилка застыла на полпути ко рту. Совершенно некультурно вытаращившись на Диорна, я даже рот приоткрыла от неожиданности.

— Вы…шутите?

— Отнюдь. И пусть я не могу похвастаться исключительно земными причинами при выборе постоянного партнера на всю оставшуюся жизнь, я считаю, что мои мотивы достойны того, чтобы их выслушать.

Я кое — как справилась с волнением:

— Ну что ж, давайте.

Благо, в это время как раз принесли чашку кофе, и я, насколько это возможно, постаралась спрятать лицо за ней. Хоть какая — то иллюзорная безопасность.

— Вы привлекательны. Являетесь лейнианкой по рождению, с сильными генами — я оценил вашу способность сопротивляться, поверьте. От вас без ума Май — а я не припомню за свою немалую жизнь никого из доноров, с кем он бы вступил в столь тесный симбиоз. То, что он вообще к кому бы то ни было привязался, является большим потрясением для меня, поэтому я также хотел бы избежать возможности для него выпрыгнуть из меня снова, обеспечив постоянную вашу доступность. Со своей стороны могу гарантировать неприкосновенность перед Советом Двенадцати, поскольку вас в качестве моей жены никто принуждать не станет.

«Что скажешь, симбионт?» — задумчиво размышляла я над предложением Диорна.

«У него окончательно съехала крыша!»

Я решила прояснить некоторые вопросы:

— Все это, конечно, замечательно, и все причины мне вполне понятны. Но как лично вы, сейчас, без Мая, отнесетесь к тому, что у меня есть постоянный партнер, с которым я веду не самый целомудренный образ жизни?

— Александру со мной не тягаться, — спокойно выдержал мой взгляд Диорн. — Как глава касты, я обладаю перед ним очевидным преимуществом: я испытываю потребность в том, чтобы связать свою судьбу с одной женщиной и прожить вместе максимально возможное количество лет.

«А дело ведь говорит, Майчик. Даже на Земле умереть в один день — это большая редкость. Преображенскому с его философией до Диорна далеко».

«Ну…если с этой стороны посмотреть…ты неплохо бы смотрелась в качестве моей жены».

Я усмехнулась, и это не ускользнуло от Диорна:

— Видите, даже Май понимает пользу нашего возможного союза.

— Май вообще очень способный разум, — похвалила я соседа. — И все же, Диорн, почему именно я?

— У вашей семьи безупречная репутация. Август Лей является примером для подражания во всех остальных кастах: у него четверо детей, и все обладают выдающимся умом, а Мария, старшая дочь, вообще является кем — то вроде героя у нас на планете. А теперь еще и выясняется, что она родила на Земле девочку. Ваша персона попадет под пристальное внимание. Вам все равно потребуется защита, Лейквун.

«Так я и знал — хочет набрать себе очки в глазах окружающих», — почему — то грустно вздохнул Май.

«Ты мне лучше скажи, сам — то ты что насчет мамы думаешь — ну, сейчас, когда к тебе вернулась вся память».

«Она отважная и замечательная женщина!» — восхищенно заявил сосед, и я хитро улыбнулась. С предложением Диорна меня отпустило.

— А большая ли у вас с моей матерью разница в возрасте? — как бы между делом поинтересовалась я у Диорна.

— Около восьми лет.

«Ничего себе! — мысленно присвистнула я. — Он в сорок выглядит на десять лет моложе!»

«Лей, что ты задумала?» — не повелся на мои восторженные замечания Май.

«Как это — что? — невинно спросила я. — Жизнь твою личную устраивать!»

«Лей, ты…» — попытался призвать меня к голосу рассудка Май, но я уже чувствовала себя на своей волне:

— Почему вы не хотите предложить создание семьи ей?

Диорн подавился яблочным соком.

— С чего вы это взяли? — наконец поинтересовался он.

— Вы неплохо собой владеете, — заметила я. — А вот Май восхищен мамой с ощутимым для симпатии налетом. И раз уж на то пошло, видеть вас отчимом мне представляется гораздо более прекрасной перспективой, чем Себастьяна Дорна — родным отцом.

— Значит, ваша схожесть не случайна.

— Я только что доверила вам страшнейшую тайну своей жизни, — криво улыбнулась я.

— Что — то подобное предполагал и я, — кивнул Диорн. — Вы попали в достаточно щекотливую ситуацию, Лей.

— Обрисуете? — предложила я, и мужчина кивнул:

— Чтобы доказать слова Марии о том, что вы стопроцентная лейнианка, вам придется сдать тест на родство с семьей Дорнов. Но как только вы его сдадите и получите положительный результат, окажетесь в положении не менее незавидном, чем если бы были полукровкой. Не будь я лейнианцем, наверное, испытал бы что — нибудь, отдаленно напоминающее жалость по отношению к вам.

— Все так плохо?

— Прецедентов рождения детей у представителей из двух ведущих семей, как вы можете догадаться, не было. Это еще одна причина, по которой вам стоит рассмотреть мое предложение: каста биотехнологов оградит вас от возможных родительских войн.

— Но я ведь не принадлежу ни к одной из этих каст.

— Именно поэтому у вас еще есть возможность примкнуть к рядам биотехнологов, а по прибытии на Лей просто поставить остальных перед этим фактом. Конечно, я не настаиваю, — продолжил мужчина, — просто мое предложение избавит вас от лишней суматохи. Поверьте, вам будет, чем заняться на исторической родине. Подумайте на досуге. Посоветуйтесь с Маем.

— И вы подумайте, — я как раз допивала кофе и, бросив мимолетный взгляд на часы, поняла, что пора бежать на работу. — Мне нужно возвращаться, Диорн. Не буду лукавить, но общение с вами, пока вы не находитесь в состоянии приступа, принесло мне огромное удовольствие.

— Это взаимно, — краешками губ улыбнулся Диорн.

Разошлись мы у входа в «Бон кафе». Лейнианец, конечно, порывался проводить меня до проходной, но я сослалась на то, что буду торопиться и не смогу как следует попрощаться. Удовлетворившись ответом, Диорн не спеша отправился по пути к центру города. Оставаться и узнавать, зарулит ли он на остановку или запрыгнет в притаившееся в кустах авто, я не стала. Просто с его уходом ко мне вернулись невеселые мысли о Преображенском. И предложение главы биотехнологов, соответственно, обрело новый смысл.

«И что же тебя останавливает?» — всерьез спросил Май.

«Ну…неправильно это. Замуж — без любви?»

«Сказал человек, согласившийся на отношения без обязательств, — хмыкнул кто — то в моей голове. — Если уж так печешься о чувствах Диорна, не стоит: он вполне спокойно воспринимает твою нынешнюю интрижку с Преображенским, нормально отнесется и к тому, что в тебе не было изначального желания связать с ним свою судьбу. Тебе же говорили: браки у лейнианцев заключаются на небесах».

«И все равно это как — то…»

«Это намного лучше, чем быть разорванной между кастами военных и целителей. Пусть яростного противостояния не будет, но борьба разгорится нешуточная. Честно говоря, я слабо представляю, что лучше: производить в год по наследнику или быть под вечным страхом исследования. Так что подумай над словами Диорна всерьез. Я никогда бы не подумал, что он будет способен на столь решительный шаг».

Конечно, в словах Мая была доля истины. Вот только…

«Странно видеть истинную лейнианку подверженной отравляющему действию ревности. Пусть ты не реагируешь, как стандартный землянин, с криками и битьем посуды, ты все равно мучаешься. Отпусти ситуацию с Преображенским и посмотри на все свежим взглядом. Ты обязательно найдешь выход».

За этими мыслями я и оказалась у опущенного шлагбаума, ведущего к стоянке нашей конторы. Сзади раздался веселый сигнал знакомого внедорожника, и проезжающий мимо Преображенский, который, видимо, вернулся после венькокормления, помахал изнутри рукой, сопровождая все это открытой улыбкой. Я не поддалась чужому обаянию — в конце концов, он сегодня с рабочего места слинял, чтобы эту Алину куда — то подвезти, с какой стати мне демонстрировать ему свое расположение? Скользнув задумчивым взглядом по салону машины, я не спеша продолжила путь. Нет, и на лестнице он меня тоже не догонит, потому что я пойду другим путем. Не хочу сейчас его видеть.

Достал он меня спустя час — по корпоративному чату.

«Лей, что — то случилось? На тебе лица не было после обеда. Встреча прошла неудачно?»

«Все нормально. Просто появился повод для задумчивости перед отлетом».

«Что — то серьезное?»

Он как будто знал, в каком направлении копать. А я сидела за монитором и не знала, писать ему о предложении Диорна или нет. Но, в конце концов…они ведь могли расставаться только по одному устному предупреждению. В таком случае было очень по — лейниански посвятить Преображенского в то, что произошло со мной.

«Диорн предложил мне выйти за него замуж. Просил подумать, как следует, до старта «Армады»».

«Ты ответила?»

«Мне ведь было предложено подумать до отлета. Вот я и думаю».

«Это разумно. Поговорим вечером?»

«Конечно. Когда ты вернешься с ужина».

Странно, но последнее предложение далось мне почти без усилий. Ну а что? Преображенский развлекается с Алиной, я гуляю с Веником и попутно размышляю о жизни. Я вообще в последнее время часто это делаю.

Я видела, как отъезжала со двора машина Преображенского. Как перед этим, опершись на руль, он неподвижно просидел около пяти минут. Но из здания не вышла, пока белый внедорожник не скрылся из вида. Наташка проводила меня до остановки.

— Точно все нормально?

— Лучше не бывает, — в тысячный раз соврала я, не желая нагружать ее еще большим количеством проблем. — С Веней погуляю — развеюсь, не переживай. Это все нервы перед отлетом.

— Звони, если что, — на всякий случай напомнила Наташка.

— Обязательно! — заверила ее я.

До дома добралась быстро — подъехала маршрутка, и я не стала привередничать из — за того, что придется толкаться в не слишком высоком автобусе. Зато пятнадцать минут — и я могла лицезреть высотку Преображенского, а через несколько минут уже выходила наружу с Веней. Пока гуляла с ним в близлежащем парке, поняла: не смогу отдать его Наташке, потому что не уверена, что получится вернуться обратно на Землю. Я сейчас вообще не была уверена ни в чем, начиная с собственных ощущений и заканчивая реакцией на свое появление будущих родственников. Но Веню оставлять не хотелось. С этими мыслями я набрала номер Диорна снова, и очень скоро на том конце послышался его уверенный голос:

— Лей? Подумали?

— Нет, скорее созрела для не совсем нормального вопроса. Диорн, скажите, а животных я могу на «Армаде» на Лей захватить?

— Животное большое?

— Собака. Порода бобтейл. В размерах приличный.

— Хм…если приличный, то сможете. Придется, правда, его немного подготовить к нашей атмосфере, но, думаю, привыкнет. Крыса или кто — то ее размеров не выдержали бы.

— Спасибо за консультацию, — я прекращала разговор с улыбкой. Веник, словно почувствовав взлетевшее к небесам настроение, мигом очутился рядом и принялся тереться об меня изо всех сил. — Прекращай, невозможное животное! — рассмеявшись, заголосила я, понимая: не оставлю. Заберу с собой. Как напоминание о Преображенском, избравшем такой необычный способ, чтобы вывести меня из эмоционального ступора. Потрепав малютку — бобтейла по голове, я застегнула поводок на его ошейнике и отправилась домой.

Возвращаясь по неширокой аллее к дому, я не сразу заметила, что белый внедорожник уже на стоянке. Когда увидела, резко остановилась. Просто первой мыслью было то, что Преображенский привел любовницу домой. Сомнения развеялись только тогда, когда у подъезда я увидела самого Саша: он неотрывно следил за нашим приближением, застыв в напряженной позе. Когда же мы подошли, он протянул вперед руку и, забрав у меня поводок, произнес одно — единственное слово:

— Пойдем.

— А…Алина? — недоверчиво поинтересовалась я.

— Что — Алина? — не понял Преображенский.

— Ты же собирался ужинать с ней.

— А… я извинился и отменил встречу. Ждал, пока вы нагуляетесь.

— И не присоединился? — удивилась я, все еще не в силах поверить в слова Преображенского.

— Мне показалось, что тебе хотелось подумать в одиночестве.

— А… — запнулась я и, помотав головой, продолжила. — Пойдем.

В квартире Венику помыли лапы и даже сопроводили на кухню для ужина. Я после ванной отправилась в спальню — есть совершенно не хотелось. Прислонившись к зашторенному окну, я прикрыла глаза и глубоко вдохнула. Преображенский скользнул в комнату неслышно. Когда он обнял меня сзади, дверь уже была закрыта. Мне достался будоражащий поцелуй в основание шеи.

— Она назвала тебя неформально в присутствии посторонних. Она была твоей любовницей, — еле слышно проговорила я, несмотря на сбившееся дыхание.

Суперменович сразу понял, кого я имею в виду.

— Да. Еще до моего отлета с Лей.

— Почему же тогда не остался сегодня с ней?

— Потому что захотел к тебе, — он помолчал немного. — Как называется чувство, когда мысли сосредотачиваются на одном — единственном человеке, а в груди словно разливается тянущее ощущение боли?

Я затаила дыхание. Просто не могла поверить, что Преображенский способен испытывать подобное. Ну не учебников же он начитался перед тем, как поехать к нам с Веней!

— Лей? Нет определения? — снова спросил Саш.

Я высвободилась из объятий, поворачиваясь к нему лицом и долго и пристально разглядывая. Мне даже показалось, что от нетерпения по краям его радужки начала появляться лейнианская серебристая кайма.

— Лей? — вырвал меня из размышлений его голос.

— Тоска. Это называется тоска.

Будь мы чуть дальше, рванули бы навстречу с остервенением. А так сжали друг друга в объятиях, начав целоваться, словно безумные. Мысли вылетели из головы, я принялась со злостью срывать с Преображенского одежду, будто желая ногтями соскрести с его кожи возможные прикосновения Алины. Словно хотела выцарапать любые воспоминания о той, которая позволяла себе до сих пор обращаться с ним фамильярно. То ли во мне заговорило чувство собственника, то ли прорвалось наружу желание, которое я безуспешно пыталась задушить, но…на каждое движение Преображенского я реагировала не менее остро.

Почему он, вопреки предыдущему опыту, совсем не был нежен, оставалось только догадываться. Я не могла допустить даже мысли, что это связано с предложением, которое сделал мне Диорн. Однако отнюдь не бережные прикосновения оказались именно тем, что я сейчас хотела испытать. Ощутить скрытую глубоко сущность Преображенского — вот все, о чем я мечтала.

На кровать мы не перебрались — упали, не отрываясь друг от друга. Я встретила первое движение Саша глубоким вздохом, обвилась вокруг него, принимая каждый новый удар — по — другому назвать поведение мужчины не получалось — с удовольствием и нетерпением. Сколько продолжалось это безумие — не знаю, но очнулась я лишь тогда, когда Преображенский напрягся и замер надо мной, а потом обессилено опустился сверху, стараясь не придавить своим весом.

— Лей… — словно не веря тому, что только что произошло, прошептал он.

— Все хорошо, — успокоила его я. — Все хорошо, Саша.

На то, чтоб прийти в себя, нам обоим потребовалась по ощущениям целая вечность. Потом, устроив меня на груди, Преображенский посмотрел так, словно заглядывал в самую душу:

— Ты хотела знать об Алине?

Поборов неуверенность и все еще не привыкнув к чрезмерной откровенности лейнианцев, я все же несмело кивнула.

— Нас познакомили в детском возрасте. Наши семьи тесно общались по работе. Так уж вышло, что случайно проверили генетическую совместимость на предмет будущего потомства между мной и Алиной.

— И что же вышло? — чувствуя, как замирает все внутри, спросила я.

— Вышло идеально, — на лице Преображенского не дрогнул ни единый мускул. — Таких результатов не получалось даже в самой неприхотливой касте — у военных. Я знал это, поскольку имел доступ к записям о генетических картах, составляемых Марией. Наши семьи решили, что будущая совместная жизнь — это лучшее, что может получиться у нас с Алиной. Возможно, именно поэтому я однажды и ответил согласием на ее предложение об отношениях.

— Но ты же не заводишь ничего серьезного, — нахмурилась я, вспоминая слова Суперменовича. — Или обманывал меня, когда встретил у «Сияния»?

— После Алины не завожу, — по губам кадровика скользнула хитрая улыбка. — Не знаю, как это объяснить человеческим языком. Просто для лейнианцев нехарактерно подобное отношение. Обычно у нас не возникает антипатии к женщине, проявляющей благосклонность. Так что долговременная командировка на Землю оказалась весьма кстати.

От возникшей в голове мысли я даже приподнялась, шокировано уставившись на Саша. Просто поверить в то, что этот непробиваемый мужчина мог испугаться одной не самой высокой блондинки, мне оказалось весьма трудно.

— Ты что же…сбежал от нее на Землю, лишь бы не встречаться?!

— Ну… — протянул он так, что все сомнения отпали разом. Я не выдержала — расхохоталась.

— Преображенский, ты такой кадр, каких еще поискать!

— Я не просто кадр, я целый начальник, — с достоинством произнес мужчина, а в следующее мгновение вместо очередного витка смеха я в голос застонала. Просто чьи — то шаловливые пальцы опять принялись совершать запрещенные действия.

— И почему ты также не боишься меня? — стараясь сохранить последние остатки самообладания, прохрипела я.

— Ты другая, — Преображенский опрокинул меня на спину, начав со знанием дела дарить коже чувственные поцелуи. Разум поплыл, я продолжала держаться на одном упрямстве. — Ты будишь любопытство и заставляешь хотеть быть с тобой рядом, совершенно не сознавая собственного влияния на других. Поначалу я считал, что ответственен за то, что втянул тебя в дела нашей цивилизации, и именно это не дает мне спокойно наблюдать за тем, что с тобой происходит. Но потом появилось что — то еще. Видимо, оно и толкнуло меня на то, чтобы выйти тогда из «Сияния» и подойти к тебе.

— Саша! — на выдохе выдала я, не скрывая потрясения. — Ты это сейчас мне в любви признался?

Учитывая ситуацию и действия Преображенского, я постаралась придать интонациям максимум насмешливости, однако понимала: вопрос задается совсем не с целью повеселить кадровика и улыбнуться самой.

— Не обольщайся на мой счет, Лей, — прижав губы к моему животу, чем вызвал непроизвольный стон, он ненадолго прервал свое занятие. — Хотя порой я жалею, что в угоду прогрессу нам запретили быть эмоциональными.

Нет, тешить себя безумной надеждой, что один — единственный человек сможет хотя бы заколебать тысячелетиями налаживаемую систему, я даже не думала. Но и поведение электроника не вписывалось в инопланетную модель — это я могла утверждать совершенно спокойно. А потому решила приоткрыть часть выведанных в последнее время тайн, не опасаясь, что Преображенский сделает их доступными еще кому — то.

— А вот Мария сказала, что ты являешься ее лучшим творением.

— Мария никогда не бросает слов на ветер, — его лицо оказалось на уровне моего, и вместе с этим я почувствовала, как медленно и неторопливо Саш соединяет наши тела. — Я бы очень хотел, чтобы она оказалась права в своих утверждениях.

Я запрокинула голову назад: среди скомканных простыней, ощущая дикий огонь в крови, находиться вдвоем с Преображенским оказалось сплошным удовольствием. В последнее время у меня все чаще возникало впечатление, что он создан будто для меня — настолько хорошо мы с ним притерлись за эти две недели. И тем больнее было осознавать простую истину о том, что спустя десять лет никакая незаинтересованная женщина не станет преодолевать кучу световых лет ради того, чтобы просто сказать своему бывшему мужчине «Саши». Нет. А уж в свете того, что он рассказал о бывшей…

Я ухватилась за плечи Преображенского с новой силой, прокусив его кожу, кажется, до крови. После этого о медлительности Саш позабыл совершенно, превращая наше неторопливое общение в повторение первого раза. Во всяком случае, в таком темпе мысль о том, что нам все же придется расстаться, почти покинула мою голову. Двигаться с ним в унисон — вот все, чего я в тот миг хотела. Жаль, что все хорошее имеет свойство заканчиваться.

Он снова сжал меня в своих объятиях, и я постаралась ничем не показать того, что занята обдумыванием ближайшего будущего. Нет, конечно, предложение Диорна я никогда не встречу согласием. Просто потому, что раньше него умудрилась глупо влюбиться в совершенно непонятного мужчину с кучей тараканов в голове. Потому, что считала предательством нахождение рядом с тем, к кому испытывала исключительно симпатию. Но и остаться на Лей ради Преображенского тоже не смогла бы. Не из — за туманных перспектив, из которых непонятно, выстоит Саш в борьбе за свою независимость или поддастся давлению, нет. Из — за того, что заведомо была уверена: я чужая тому миру. А уж в том, что Преображенского попытаются укоренить на Родине, учитывая прибытие Алины, я не сомневалась.

Она прилетела, чтобы вернуть былые отношения. Она точно знала, когда Преображенский соберется обратно. И она хотела быть с ним на протяжении всего путешествия. Космическая станция — территория ограниченная, пусть и огромная по размерам. Видимо, Алина чрезвычайно уверена в себе, раз решила вернуться именно сейчас, и воссоединение хочет устроить именно на корабле. Что ж… Саш ведь не собирается заводить длительных отношений. Когда — нибудь он все равно пришел бы к той мысли, что и нашим суждено сойти на нет. Кто я такая, чтобы этому противоборствовать?

Он уснул. Чувствовать его спокойное дыхание и слышать размеренный стук сердца оказалось неожиданно трогательно, словно я коснулась тайны, которую он до этого тщательно и бережно охранял. Во сне Саш притянул меня ближе к себе, окончательно переместив на грудь и зарывшись одной рукой в волосы, а вторую положив на поясницу. Я улыбнулась — электроник электроником, а хватательный рефлекс даже у него присутствовал — и выдохнула.

Наверное, сейчас был подходящий момент для прощания. Не словесного — душевного, ведь, так или иначе, свой след в моей жизни гражданин кадровик оставил, и немалый. Просто надо было найти точку опоры, оттолкнувшись от которой, можно было бы смело продолжать движение вперед, не оглядываясь на оставленные в прошлом чувства. Только вот как? Как сделать так, чтобы после расставания не болела душа? И когда была пройдена та черта, после которой мне оказалось слишком трудно расстаться с Преображенским просто друзьями, как я делала со всеми предыдущими мужчинами?

Я прикрыла глаза, слабовольно решив заняться этим вопросом чуть позже. Или пустив его на самотек и надеясь, что проблема рассосется со временем. Нет, сейчас мне не хотелось отпускать Преображенского. Сейчас мне было слишком тепло и хорошо рядом с ним. И та разлука в несколько часов, благодаря которой я все же пришла к выводу, что буду желать ему только счастья, — она, несомненно, пошла на пользу.