Против тьмы

Глава 26 РЭКС УЗНАЕТ О ВАМПИРАХ

Танит мирно спала, свернувшись с объятиях Рэкса, и ее золотоволосая голова покоилась у него на груди. Однако американца терзало мучительное беспокойство. Он укорял себя за то, что оставил Саймона, и внутренний голос неустанно нашептывал ему, что его всего лишь заманили в ловушку. Он изо всех сил старался отгонять такие мысли прочь. Рядом с Ричардом и Мэри Лу, думал он, Саймону ничто не угрожает. Танит была одинока, нуждалась в его помощи, и, находясь рядом с ней, он лишал Мокату грозного оружия.

Чрезвычайно осторожно, чтобы не потревожить ее, он взглянул на часы. Стрелки показывали восемь; к этому времени де Ришло должен уже вернуться. Рэкс не сомневался, что теперь, когда к де Ришло вернулось его обычное мужество, он будет сражаться до последнего вздоха и защищать Саймона с присущей ему изобретательностью и решимостью.

Прошел еще час. Танит пошевелилась. В следующий момент она подняла голову, стряхнула упавшие на лицо волосы и совсем сонно взглянув на Рэкса, невнятно пробормотала:

— Рэкс, где мы? Что случилось? Мне снился страшный сон.

Он улыбнулся и поцеловал ее в приоткрытые губы.

— Мы вместе, — сказал он. — Это самое главное, не так ли? Но если ты хочешь знать, мы сейчас в лесу за гостиницей.

— Да, конечно, — ответила она и, вскочив на ноги, принялась поспешно приводить себя в порядок. — Но мы же не можем оставаться здесь всю ночь.

Рэкс вновь подумал, не взять ли ее в Кардиналз-Фолли, но сразу же отказался от этой мысли. За те долгие часы, пока он с онемевшей спиной и затекшими руками сидел рядом с Танит, охраняя ее сон, он успел многое обдумать и взвесить. Он был уверен, что Танит не лгала ему. Она совершенно искренне раскаивалась и боялась Мокату. Однако никто не мог сказать, насколько мощным было влияние колдуна на девушку и какие силы могли действовать через нее помимо ее воли. Он не осмелился рисковать. Но в одном она была абсолютно права — им нельзя оставаться здесь ночью.

— Нам лучше пойти в гостиницу, — предложил он. — Там мы сможем поесть, а затем решим, что делать дальше.

— Да, — она слегка вздохнула, — давай вернемся, я очень проголодалась.

Взявшись за руки, как дети, они прошли по лесу четверть мили до весело журчащего ручья; стрелки часов показывали уже половину десятого, когда они вошли в холл «Гордого Павлина».

Рэкс попробовал позвонить своим друзьям, но оператор местной телефонной станции сообщил ему, что линия Кардиналз-Фолли вышла из строя. Затем он попросил хорошенькую горничную позвать мистера Уилкса, и, когда тот прибыл, поинтересовался у него, не поздно ли заказать горячий ужин.

— Вовсе нет, сэр, — негромко ответил мистер Уилкс, почтительно склонив голову, — моя супруга с удовольствием приготовит вам что-нибудь. Что вы пожелаете? Для дичи, как вы знаете, сейчас не сезон, но я могу предложить вам молодого утенка или, скажем, цыпленка. Моя жена, сэр, прекрасно готовит цыпленка по-мэрилэндски, и если у нас останавливаются путешественники из Америки, они весьма одобрительно отзываются о ее искусстве.

— Цыпленок по-мэрилэндски! — воскликнул Рэкс. — Что ж, неплохо. Ты не возражаешь, милая?

Танит согласно кивнула.

— Только, если можно, побыстрее, — сказала она.

— Не более двадцати минут, мадам. Миссис Уилкс немедленно займется им, а тем временем я могу предложить вам копченую семгу, которую недавно получил из Лондона. Если вы сильно проголодались, я порекомендовал бы начать именно с нее.

Рэкс кивнул, и Уилкс дружелюбно продолжал.

— А теперь, сэр, какое вино вы будете пить? К жареному, если позволите дать совет, лучше всего подошло бы красное. У меня есть немного Кло де Вуго, которое очень понравилось мистеру Ричарду Итону, когда он последний раз ужинал у меня, а Его Высочество, мой прежний господин, всегда утверждал, что стаканчик Амонтильядо лучше всего стимулирует аппетит.

Секунду Рэкс колебался. Он помнил запрет де Ришло не употреблять спиртное, но события последних двух суток, во время которых он спал лишь несколько часов, начинали сказываться на нем, да и Танит, несмотря на отдых в лесу, выглядела бледной и изможденной. Бутылка бургундского, подумал он, была бы лучшим средством для восстановления их сил.

Через четверть часа он сидел напротив Танит за маленьким столиком в углу столовой и с удовольствием уплетал копченую семгу и мягкие ломтики подрумяненного на огне хлеба. Затем горничная подала цыпленка и вино, и изголодавшийся Рэкс нашел и то и другое восхитительным.

Постоянно находившийся поблизости мистер Уилкс тут же предложил им отведать чего-нибудь на десерт. Взглянув в глаза Танит и прочитав в них согласие, Рэкс молча кивнул, и вскоре за цыпленком последовал пылающий омлет в вишневом сиропе. Мистер Уилкс вновь возник рядом и ненавязчиво намекнул, насколько хорошо завершить ужин бутылочкой выдержанного Кокберна. Но здесь Рэкс проявил твердость. Если бургундское явно пошло ему на пользу, подкрепив силы и освежив, то после крепкого портвейна его наверняка станет клонить ко сну, а этого нельзя было себе позволить.

После ужина Рэкс вновь попытался дозвониться в Кардиналз-Фолли, но, вновь получив отказ, был вынужден написать записку, где сообщал, что с ним все в порядке, и попросил мистера Уилкса послать кого-нибудь с ней к Итонам.

Затем они принялись обсуждать, каким образом лучше всего провести надвигающуюся ночь. Танит настаивала, чтобы Рэкс ни на секунду не покидал ее, поэтому было решено всю ночь оставаться в гостиной.

Чтобы не смущать доброго мистера Уилкса, Рэкс снял себе комнату на ночь; он также сообщил ему, что Танит страдает от бессонницы, и попросил принести в гостиную колоду карт, чтобы удобнее было коротать время.

В камине разожгли огонь и на столе разложили карты, но, едва горничная удалилась, как Рэкс и Танит, забыв обо всем, бросились друг другу в объятья. Как и все влюбленные, они рассказывали друг другу о мельчайших подробностях своей жизни, начиная с самого раннего детства, но, в конце концов, им пришлось перейти к той мрачной теме, которую они всеми силами пытались избегать.

— Я никак не могу прийти в себя, — признался Рэкс, — настолько все это фантастично, непонятно и ужасно. Я знаю, что события прошлой и позапрошлой ночи произошли наяву, я также знаю, что, если бы не Саймон с его проблемами, я не держал бы тебя сейчас в объятьях. Однако всякий раз, когда я думаю об этом, все случившееся кажется мне сном или вымыслом.

— Да, дорогой мой, — она нежно сжала его руку, — и в этом весь ужас. Живи мы в средние века, наша ситуация была бы не столь безысходной. Я могла бы найти убежище в каком-нибудь монастыре, где сестры поняли бы меня, а священники сделали бы все возможное для моей защиты. Но в наши дни всеобщего скептицизма и полиция, и врачи, и духовенство наверняка сочтут меня сумасшедшей. Сейчас я могу рассчитывать только на тебя, и после прошлой ночи я стала бояться, Рэкс, очень бояться.

При этих словах краска вновь залила ей щеки.

— Я знаю, знаю, — поторопился успокоить ее Рэкс, — но ты не должна впадать в панику. У меня есть ощущение, что ты преувеличиваешь опасность. Моката может загипнотизировать тебя, если ты вновь попадешь в его руки, но навряд ли он осмелится пойти на убийство, даже если сочтет, что у него имеется достаточный для этого повод.

— Боюсь, ты многого не понимаешь, дорогой, — тихо прошептала она. — Столь продвинутому сатанисту, каким является Моката, не требуется никакого повода, чтобы совершить убийство. Я оставила его в самый критический момент, и поэтому он наверняка постарается отомстить мне.

— Уверяю тебя, он никогда не решится на убийство. В Англии это чересчур рискованно.

— Он способен, если захочет, убить на расстоянии…

— Что? Втыкая булавки в фигурку из воска?

— Это лишь один из способов. Скорее всего, он воспользуется кровью белой мыши.

— Каким же образом?

— Мне мало известно об этом, однако я кое-что слышала от мадам д’Урфе. Когда адепт собирается кого-либо убить, он берет белую мышь, откармливает ее гостьями, которые заставляет своих подручных воровать из церквей, а затем осуществляет католический обряд крещения над мышью. Он дает ей имя, принадлежащее намеченной жертве, создавая тем самым между ними сильную связь.

— А затем он убивает мышь, верно?

— Нет. Насколько я помню, у мыши берется немного крови, которую затем испаряют и предлагают в пищу духу стихии. После этого производится мистическое переливание зараженной крови в вену предполагаемой жертвы. Но, Рэкс…

— Да, моя милая?

— Я не боюсь умереть. Я уже говорила тебе, что не надеюсь дожить до конца года. Я свыклась с этой мыслью, и она не пугает меня. Но я содрогаюсь от ужаса, когда думаю о том, что может случиться со мной после смерти.

— Но разве Моката способен вредить кому-либо и после смерти? — возразил Рэкс.

— К сожалению, способен, — с нервическим смешком произнесла Танит. — Если он убьет меня таким способом, то я буду мертва для мира, но буду жить как вампир, и это страшнее всего.

Рэкс устало провел рукой по глазам.

— Ты говоришь загадками, дорогая, скажи мне по-простому, что так тебя пугает.

— Но ты же слышал о вампирах?

— Да, я читал о них в какой-то фантастике. Считается, что они по ночам выходят из могил и пьют кровь людей, так ведь? Чтобы убить вампира, могила, в которой он предположительно находится, вскрывается, священник отрубает ему голову и вбивает в сердце осиновый кол.

Танит слегка кивнула.

— Да, вампир — это жуткое, отвратительное существо, живой труп, крадущийся сквозь ночь и напоминающий большого белого слизняка с телом, разбухшим от выпитой человеческой крови.

— Не хочешь ли ты сказать, что подобные создания существуют не только в воображении писателей, но и на самом деле?

— Да. В Карпатах, откуда я родом, в Польше, Венгрии, Румынии и вообще по всей средней Европе вплоть до Балкан можно услышать массу невыдуманных историй о вампирах, особенно в сельской местности. Там тебе расскажут о раскопанных могилах и об обнаруженных в них трупах вампиров, чья кожа сохранила розовый оттенок спустя многие месяцы после погребения, яркие глаза были широко открыты, а клыки сильно выросли и заострились. Очень часто около уголков рта обнаруживали свежую, еще не запекшуюся кровь.

— Звучит весьма мрачно, — воскликнул Рэкс, поежившись. — Де Ришло, я думаю, сказал бы, что злой дух, владевший чьим-либо телом при жизни, продолжает оставаться в нем и после смерти. Но я не представляю себе, как такое может случиться с тобой?

— Именно этого я и боюсь больше всего. Если я опять окажусь в лапах Мокаты, ему даже не придется возиться с белыми мышами. Он просто-напросто загипнотизирует меня, и, после того, как я сделаю все, что ему нужно, он позволит какой-нибудь жуткой сущности сразу же овладеть мной. Когда он убьет меня, она останется в моем теле, и я превращусь в вампира.

— Хватит! Я не в силах даже подумать об этом! — Рэкс рывком привлек ее к себе. — Я сделаю все возможное, чтобы уберечь тебя от Мокаты сегодня, а завтра мы поженимся, и я смогу постоянно находиться рядом с тобой. Утром мы первым делом подадим прошение о немедленной регистрации нашего брака.

Она кивнула, и в ее глазах засветился огонек надежды.

— Я согласна, Рэкс, — тихо проговорила она, — и я верю, что твоя любовь и твоя сила смогут спасти меня. Но сегодня ночью ты должен неотступно находиться рядом со мной, и нам нельзя ни секунды спать. Послушай! — Она замолчала в тот момент, когда до них донеслись приглушенные расстоянием и стенами дома, но ясно различимые в тишине, удары часов на деревенской колокольне. — Двенадцать раз, — прошептала она, — уже второе мая — мой роковой день.

Рэкс снисходительно улыбнулся.

— Я не покину тебя, можешь не сомневаться, и если один из нас начнет засыпать, другой разбудит его. Но я не думаю, что нам потребуются такие меры — ведь есть миллионы важных вещей, о которым нам надо потолковать.

Она встала и пригладила рукой волосы.

— Да. Ночь пройдет незаметно, если мы будем заняты друг другом, — слегка воодушевившись, сказала она. — Но мне придется на секунду улизнуть к себе наверх и привести себя в порядок.

Он нахмурился.

— Насколько я помню, мы не должны разлучаться ни на секунду. Мне совсем не нравится, что ты в одиночку пойдешь к себе.

— Но, дорогой мой, — рассмеялась Танит, — не могу же я взять тебя с собой. Ну и потом, я вернусь всего через несколько минут.

Рэкс внимательно взглянул на нее. Он хорошо помнил тот странный отсутствующий взгляд и фанатически-решительный голос, когда вчера она говорила о своем намерении попасть на шабаш. Ничего подобного сейчас не было и в помине, и Рэкс не сомневался, что девушка выражала собственное желание, а не чужую волю.

— Хорошо, — уступил он, — даю тебе пять минут, но не больше; и если через это время ты не вернешься, я поднимусь наверх и вытащу тебя из твоей комнаты.

— О, мой дорогой! — воскликнула она, нагнулась и поцеловала его. Затем она выскользнула из гостиной и мягко закрыла за собой дверь.

Рэкс поудобнее устроился в своем кресле и вытянул ноги к огню. Он совершенно не испытывал желания спать, и это удивляло его, особенно когда он вспоминал, сколько времени прошло с тех пор, как он проснулся в каюте гигантского парохода утром того дня, когда ужинал с де Ришло. С тех пор, казалось, прошли месяцы, если не годы, и трудно было поверить, что всего две ночи назад они побывали на вечеринке у Саймона.

Его рука лениво потянулась за сигаретами, но усилие, которое для этого требовалось, показалось ему чересчур большим и он лишь поправил подушку сиденья.

Ему абсолютно не хотелось спать. Наоборот, его ум, казалось, никогда не был столь активным, и его мысли ненадолго вернулись к друзьям в Кардиналз-Фолли. Они тоже, думал он, наверняка бодрствуют сейчас, готовясь отразить атаку сил зла. Де Ришло, должно быть, падает от усталости, но он — старый солдат и сумеет организовать оборону сегодня ночью.

Он взглянул на часы, полагая, что Танит стоило бы уже вернуться, но большая стрелка передвинулась всего на два деления. «Удивительно, как долго тянется время, когда на него обращаешь внимание», — подумал он и затем его блуждающий ум переключился на размышления о количестве съеденного и выпитого за ужином. Уступи он мистеру Уилксу и выпей портвейна, его непременно потянуло бы в сон. Но сейчас ему ничуть не хотелось спать.

Затем в его памяти начали один за другим всплывать странные эпизоды последних дней. Мадам д’Урфе, дымившая огромной сигарой, Макс, отталкивающий их лодку от мостика в Пэнбурне, мистер Уилкс, с предельной осторожностью ставивший перед ним бутылку вина, и затем Танит, сидящая напротив него за столиком с разбросанными картами.

Он вновь взглянул на часы — прошла еще минута — и опять мысленно представил ее себе такой, какой видел всего несколько мгновений назад, когда она наклонилась, чтобы поцеловать ее. Ее глубокие, странные и мудрые глаза неясно улыбались ему, и вокруг ее головы словно сиял желтоватый ореол волос. Затем лицо Танит, казалось, потускнело, но он не мог оторваться от созерцания ее золотистых глаз, почему-то потерявших свой цвет и превратившихся теперь в бледно-голубые. Зато они стали ярче и крупнее и еще сильнее притягивали его мысленный взор.

Он собрался было взглянуть на часы, но подумал, что с тех пор, как стрелка переместилась на три деления, навряд ли она преодолела еще два. И ему очень не хотелось терять из фокуса огромные, сверкающие глаза, которые он теперь видел столь ясно, что даже полуприкрыл свои веки. Время — иллюзия, и Рэкс никогда не узнал, как долго он сидел в полутемной гостиной, прежде чем погрузился в глубокий сон.