Протокол «Иерихон»

12. «礎»

Рефлекс сработал четко. Рука сама схватила бласт.

Рик вскочил одним прыжком. Их стоянку окружили, и на этот раз гости оказались вполне реальными. Прицел оружия метался от одного лица к другому. Палец подрагивал на курке.

— Назад! — заорал он как можно громче и устрашающе.

Пришельцы не шелохнулись. Рик проморгался, стряхивая остатки сна.

— Тонкий?

— Я здесь, — подал голос мальчишка.

— Ты в порядке?

— Да. Опусти оружие, Рик. Нам не причинят зла.

— С чего ты взял?

— Поверь мне.

Вера! Он уже сделал несколько ставок на эту позицию и проиграл. Но если ставить упорно, кто знает, чем кончится игра? Он пригляделся к гостям. Семеро. Все молоды: дети и подростки. Самой старшей девушке можно дать от силы восемнадцать лет. Одеты пестро, одежки изрядно попачканы, да и сами пришельцы не выглядели чистыми и ухоженными. Они просто стояли полукругом и рассматривали Рика, как занятный узор на полу. Скучные, бесстрастные лица, тусклые взгляды. Оружия у них не было. Рик чуть расслабился, но не убрал бласт.

— Кто тут главный? — он переводил взгляд с одного лица на другое, но не видел никакой реакции.

С тем же успехом можно обращаться к статуям. Наконец один из гостей шевельнулся; это была девушка. Выше и взрослее остальных, спутанные космы торчат по сторонам, а глаза смотрят почти вровень с Риком. Скулы и раскосые глаза четко указывали на расовую принадлежность: монголоид. Игнорируя оружие, она сказала:

— У нас нет главных и подчиненных.

Рик оглянулся на Тонкого. Мальчишка спокойно восседал на полу и что-то жевал. Потом вынул брикет и передал его ближайшему гостю, мальчику-одногодке. Пришелец принял дар как должное. Еду пустили по кругу.

— Тонкий!

Мальчишка довольно улыбнулся Рику.

— Все хорошо, Рик. Они наши друзья.

— Ты заснул!

Тонкий кивнул без тени раскаяния.

— А если бы они напали на нас? — закричал Рик.

— Они никогда бы этого не сделали, — убежденно заявил Тонкий.

Пришельцы оживились. Теперь они разглядывали его так, что Рик почувствовал себя идиотом. Оружие вдруг показалось ему неуместным. Палец сполз с курка. Девушка вытянула белую руку, с рукавом, закатанным до локтя, и плавно, мягко положила Рику на грудь.

— Что ты делаешь? — он напряг мускулы.

— Чувствую тебя.

— Что это значит?

Она подержала руку, как бы прислушиваясь к чему-то. Прикосновение отдавало теплом, и Рик соврал бы себе, если бы сказал, что оно неприятно. Девушка кивнула своим мыслям и убрала руку. В груди Рика блуждал жар, кожу покалывало.

— Кто вы?

— Мы — основа. Племя стоунов. Изгнанники.

Рик заметил в глазах девушки кое-что странное. Радужки имели золотистый оттенок. Золотистый с разноцветными искрами. Блуждающие огоньки танцевали вокруг черного зрачка. Пригляделся к остальным детям. То же самое. Где-то он уже видел подобное.

— Мы вторглись в ваш дом, — понял он.

Она изучала его лицо.

— Приносим извинения за беспокойство, — продолжал Рик. — Но иного пути добраться до цели у нас нет.

— Куда вы идете?

— К четвертому эону. Вы понимаете, что это значит?

Вдруг девушка потеряла к нему интерес. Ее спутники, как по команде развернулись и направились прочь. Тонкий уже собрал мешки и увеличил яркость горелки. Тьма немного отступила.

— Рик, раз ты хочешь попасть в четвертый эон, то пойдем, — сказал он.

Тонкий уже шел за стоунами. Рик убрал ненужный бласт и поспешил следом за остальными.

Отряд двигался в полном молчании. Через несколько минут они достигли стены, которая упиралась в пол под небольшим углом. Дети прошли вдоль стены и полезли по приставной лестнице вверх. Девушка замыкала подъем. Отряд очутился в тесном проходе, напоминавшем внутренности мясорубки — пол бороздили глубокие впадины, над головой нависали угрожающие зубья с человеческий рост. Здесь пахло металлом. Рик понял, что этот отрезок соответствует стене за пространством между эонами. Пригнувшись, они прошли перешеек и снова взобрались по лестнице. Им открылась очередная вогнутая долина, утыканная столбами. Но на этом сходство заканчивалось.

Это место освещалось. Свет был неровным, слабым, но это был определенно свет, а не мрак первого эона. Пол покрывал тонкий слой черного песка. Они шли мимо столбов, увитых растениями, листья которых и являлись источниками бледно-зеленого фосфоресцирующего света. Кое-где светильники разбавляли сияние пятнами желтизны. Рик во все глаза смотрел на густые переплетения вьюнов, которые местами превращались в заросли. Здесь было влажно. Густой дух органики заползал в легкие. А еще ощущалось тепло.

Девушка показала пальцем на растительность:

— Жизнь.

Не поспоришь. Рик ждал продолжения.

— Никто не знает об этом месте. Все думают, что здесь холод и смерть. А на самом деле тепло и жизнь.

— Как давно вы живете здесь?

— Недавно. Мы пришли сюда после эпидемии, когда очнулись.

— Но ведь всех забрала империя Син… — пробормотал Рик.

— Это пропаганда. Кого-то они уничтожили, но многие, очень многие успели спрятаться.

— Скрываться здесь может быть опасно.

— Нисколько, — девушка впервые улыбнулась. — Мы умеем исчезать. Никто никогда не найдет нас, если мы сами того не захотим.

Они шли мимо увитых зеленью колонн. От избытка кислорода у Рика слегка кружилась голова. Может быть, из-за этого мысли забегали быстрее.

— Вы хотели, чтобы наша встреча состоялась, — озвучил он новую догадку.

— Очень хорошо, Рик, — похвалила она.

— Как тебя зовут?

— Нам ни к чему имена.

— Но мне же нужно как-то обращаться к тебе, — возразил он.

— Я отвыкла от своего прежнего имени и вряд ли отзовусь на него, — покачала головой девушка. — Мы чувствуем, когда нужны друг другу. Если захочешь поговорить со мной, я окажусь рядом.

— Как же вы здесь выживаете?

— У нас все есть. Воздух. Влага. Плоды. Свет. Все, что нужно.

Рик заметил между столбов людей: одинокие фигуры и небольшие группы. Все чем-то занимались, но не слышалось разговоров и шума, характерного для человеческого поселения. Все происходило в тишине.

— Где все взрослые?

— Их нет. Никто старше двадцати пяти не пережил безумие.

Рик переваривал услышанное. Неожиданно его внимание отвлекло странное, необъяснимое зрелище. Неподалеку на земле сидела девочка. Растения выстроили над ней плотную арку. Ветра почти не было, но листья шевелились, а стебли змейками ползали по арке, дополняя конструкцию. На глазах у Омикрона распустился желтый цветок.

— Пойдем, — девушка взяла его за руку и повела дальше.

Рик ошеломленно посмотрел на свою ладонь, переплетенную с ладонью девушки. По мере продвижения вокруг становилось все светлее. Они вышагивали по мягкому травяному ковру. Все чаще попадались дети, устроившиеся на траве тут и там. Они ели, играли, спали, мастерили что-то из мусора и сухих веток.

— Ты не объяснишь мне, что это было?

— О, впечатляет, не правда ли? Это дар. Он открылся у многих детей. Чем старше ребенок, тем меньше шансов, что у него есть дар. Например, у меня его нет. Кстати, у тебя тоже.

— Но как такое возможно? — недоумевал Рик.

— Последствия эпидемии. Взрослые лишились разума, а молодые вернули его и кое-что в придачу. Природа соблюдает баланс.

— Как же вы управляетесь без помощи взрослых? — спросил Рик. — Ведь нужно распределять еду, поддерживать порядок, отвечать за безопасность…

— Нет, нет, нет. Ты думаешь не о том, Рик, — она взглянула на него как на несмышленого малыша, забывшего урок. — Ты должен думать о них. Потому что прежний мир остался там. За порогом.

Рик вздрогнул. Девушка крепче сжала ладонь. Они достигли конца эона. Снова повторилась процедура с подъемом за барьер и путь через техническую нишу. Третий эон оказался еще светлее. Потолок здесь был повыше, может быть на полэтажа, а колонны заметно шире и трапециевидной формы. Девушка потянула его чуть вбок:

— Я хочу показать тебе наш Круг.

Впереди виднелось большое скопление детей. Маленький отряд вместе с Тонким тоже шел туда. Рик с девушкой пробирался мимо детей. Дети не смотрели на них, их внимание приковывало происходящее в самом центре круга. Рик рассматривал детей — большинство монголоидной расы, но встречались славяне и даже темнокожие. Мальчики и девочки. Спокойные, сосредоточенные.

— Сегодня в Круге черные строители, — сообщила девушка.

— Что это значит?

Вопрос растворился в воздухе. Они вступили в круг и увидели площадку, в центре которой сидел мальчонка лет трех. Ребенок сидел очень прямо и сосредоточенно смотрел перед собой. Пол здесь был вычищен и тускло серел металлопластом, на котором что-то шевелилось. Рик пригляделся и чуть не вскрикнул.

Всю площадь круга покрывали черные движущиеся точки. Точки образовывали вокруг ребенка окружности, их было не менее десятка, разной плотности и толщины. Круги шевелящихся точек вращались вокруг ребенка с разными скоростями и в противоположных направлениях. Внешний круг едва поворачивался, внутренний крутился быстрее всех.

Это были насекомые. Муравьи, тараканы, жуки, мокрицы, пауки. Все, что могло ползать и обитать в темных углах гигантской башни. Насекомые двигались организованно и с потрясающей синхронностью. Над кругом висела тишина. Только шорохи щекотали слух. Сухие шорохи от движения тысяч маленьких лапок.

Черные армады продолжали кружиться, но в их движении появилось кое-что еще.

Они складывались в узоры. Сначала в примитивные геометрические узоры — треугольники, круги и квадраты. Затем фигуры дробились, выпускали отростки, расцветали более мелкими узорами, и все это происходило в непрерывном, поступательном кружении, напоминая невероятно сложную, ожившую снежинку, в центре которой находился ребенок.

К звуку шороха прибавилось слабое гудение.

Вокруг мальчика закружилась сначала одна муха, потом с десяток. Скоро их была уже сотня. Насекомые нарезали вокруг ребенка ровные круги, складываясь в маленькие эскадрильи и формируя целые кольца. Рик боролся с приступом отвращения. Происходящее здесь не вписывалось ни в какие рамки, казалось неправильным, ненормальным. Иным.

И завораживало.

Вдруг ребенок поднял голову и посмотрел на Рика.

От взгляда маленьких глаз Омикрона передернуло, захотелось убежать, спрятаться, исчезнуть. Он не смел шелохнуться. Ребенок пожирал его глазами, этот живой центр маленькой вселенной. Узор на полу начал меняться. Насекомые складывались в символы. Сначала в один большой круг. Затем круг распался на три, от центра к краям выросли лучевые перекладины, образуя сегменты. Насекомые собирались внутри каждого сегмента в знаки.

В горле у Рика тихо засвистело.

Вдруг картинка распалась и стала складываться в новую: пятьконусов вокруг малого кольца. От внутренних стенок кольца насекомые поползли четырьмя вереницами к ребенку.

Безумие! Они же сожрут его! Сердце дрожало в груди, гулко и больно колотясь о ребра. Воздух закупорил горло, не давая закричать. Рик зажмурился.

Потом был провал. Ватная тишина, вне времени и пространства.

Рик очнулся и увидел, что сидит на полу, кругом пусто, если не считать девушки-проводника. Он хотел встать, но тело охватила странная слабость.

— Черные строители помогают поддерживать экосистему, — сказала она. — Хоть они вторая ступень, но тоже крайне важны.

— Вторая?

— После бактерий, — сказала девушка.

— Где мы?

— Где и прежде, — улыбнулась девушка и протянула плошку с водой.

Рик выпил. Вода приятно холодила зубы.

— Круг распался, — сказала она, принимая посуду обратно. — Тебе не хватило совсем чуть-чуть.

Рик огляделся. Пространство пустовало. Они сидели на темной квадратной плоскости, на самую пядь вдавленной в пол. Поодаль зеленели островки растительности.

— Дети отдыхают, — опередила его девушка. — Им нужно много спать. Пожалуйста, не шуми.

Она сидела, скрестив ноги и вертела в руках плошку.

— Твой маленький друг тоже спит, — сказала она.

— Похоже, он специально заманил меня сюда.

— Подобное притягивает подобное. Или ты будешь отрицать, что изменился после болезни?

— Нет, не буду. Но какой во всем этом смысл?

— Уместный вопрос, — она почесала костлявое плечо. — Я задавалась такими же. Поначалу это кажется необычным. Но постепенно, привыкая к новой жизни, я начала понимать, что все эти вещи вполне естественны. Для людей нового типа.

Рик ждал продолжения.

— Я родилась и выросла здесь, в Башне мира. Меня прочили в касту техников. Я прошла обучение. Знаю инженерное дело. Знаю, как работают секторальные шлюзы, двери и любая дырка с автоматическим запором. Знаю все штатные коды и пароли. Умею читать показатели с приборов. Могу устранять неполадки, настраивать, чинить технику. Я всегда думала, что проживу именно такую жизнь, следя за исправностью систем.

Я люблю наш мир. Он совершенен. Великие предтечи сделали его идеальным местом, где люди не знают забот и особенных тягот. Нас учили, что прежний мир рухнул, что мозговая лихорадка выкосила человечество и теперь мы — их единственные наследники. Нам говорили, что есть внешний мир, и в нем, возможно, обитают варвары, одичавшие, отупевшие от дикого существования человекоподобные существа. Но им никогда не сравниться с нами и рано или поздно их род исчезнет. Нам внушали, что империя Син — последний оплот человеческой расы и на нас лежит огромная ответственность. Да, упоминали о других башнях, однако эти миры считались мертвыми. Единственное, что осталось — резервация славян.

Я верила во все это.

Мы восхваляли великого императора и светлейшего канцлера. И трудились, трудились не покладая рук. Правительство разрабатывало план производства, и мы неукоснительно следовали ему. Мы строили светлое будущее. Был проект экспедиции и колонизации. Планировалось создать новые поселения в открытом мире. Отбирались претенденты. Наверно, и сейчас ведется эта работа.

А потом случилась вспышка.

Я шла со смены домой и увидела человека в коридоре. Коридоры всегда забиты прохожими, но этот человек вел себя странно. Он стоял лицом к стене и бился об нее головой. Я имела глупость подойти к нему и заговорить. А потом увидела его лицо. Никогда не забуду лицо первого зверя. Он схватил меня за шею и попытался укусить. Он кричал так, словно его режут. Мне удалось вырваться. На шее потом долго не проходили кровоподтеки.

Это было лишь начало. Я добралась до дома, хотела рассказать родителям о случившемся. Они ждали меня…

Девушка вытерла слезу со щеки.

— Они уже превратились. Рычали, швыряли в меня вещи, пытались схватить. Я убежала. Потом был хаос. Озверевшие люди бросались на первых встречных, кусали их, били. Я решила попасть в отдаленные от центра сектора и переждать там. Всюду, где бы я ни проходила, происходило одно и то же. Сумасшедшие сражались с нормальными людьми. Полы были скользкими от крови. Паника быстро прекратилась, в дело вмешалась гвардия.

Девушка-инженер замолчала, собираясь с мыслями. К Рику постепенно возвращались силы.

— Я увидела ребенка недалеко от галереи. Мальчик. Он сжался в комок, судорожно подергиваясь. Я хотела поднять его и увести в безопасное место. Но меня опередили. Два гвардейца подошли к нему, пнули ботинком. Он еще больше скукожился, казалось, он хочет слиться с полом. Они стали поднимать его, попробовали поставить на ноги. И он укусил одного гвардейца за руку.

Девушка утопила лицо в ладонях. Рик мог представить, какие картины возникали сейчас в ее памяти. Девушка рывком подняла лицо от рук. Ее глаза были сухими, а взгляд спокойным.

— Мальчику не повезло, — вставил Рик.

— Да. Это могло произойти и со мной в любой момент. Нужно было спрятаться, исчезнуть, переждать. Я знаю схему всей вентиляции назубок, и скрыться не составляло труда. Приступ накрыл меня уже в убежище. Сначала возникает беспокойство. Ты чувствуешь страх. Потом затылок и виски начинают раскалываться от нестерпимой боли…

— …зрение ухудшается, — продолжал Рик. — Ты чувствуешь необъяснимую ненависть и злобу ко всему миру, тебя трясет, предметы искажаются, расплываются в пятна.

— Все так. Не знаю, сколько я пролежала в таком состоянии. Очевидно, долго, потому что мое лицо и вся одежда покрылись пылью. Трудно поверить, не правда ли? Так впадают в спячку животные. Потом я ощутила изменения внутри себя. И отправилась сюда. Меня словно что-то вело, тащило, толкало. Я пришла и увидела детей. Они были растеряны, ошеломлены, они не знали, что делать. Никто из нас не знал, что делать. Единственное, что мы поняли — назад возвращаться нельзя. И мы остались здесь. Сначала было трудно, но я нашла линию водопровода и кое-что подправила. А потом появилась трава. И насекомые.

Время от времени сюда приходят новые ребята. Приходят те, кто чувствует наступающий приступ — их большинство — и приходят те, кто выжил после той волны. Их гораздо меньше, и я из них.

— Я назвал это явление Порогом, — сказал Рик. — Мы — пороговые люди. Только вот на пороге чего стоим, не имею ни малейшего понятия.

— Думаю, это не важно, Рик, — сказала девушка-инженер. — Гораздо важнее, что мы оставили позади себя и к чему больше не вернемся. Вот на этот вопрос я бы поискала ответ.

Они надолго умолкли, размышляя каждый о своем.

— Что происходит наверху? — спросила она.

— Резервация славян выдвинула ультиматум о независимости. Империя готовится к вторжению. Похоже на подготовку к войне. Мы ушли сразу после большого шума.

— Они готовы уничтожить друг друга. Во имя чего?

Рик вздохнул.

— Я пытался найти общий язык с канцлером, но тот не захотел меня слушать. Все говорил об интересах империи. Глобальные проблемы его не заботят. Они держали меня в плену, и лишь благодаря счастливой случайности мы сейчас беседуем. Мне нужно вырваться из Башни и вернуться домой. Там я смогу установить связь с командным центром и понять, что происходит.

— Думаешь, что-то изменится? — в голосе девушки сквозило сомнение.

— Возможно, ты права, — кивнул он. — Но меня ждут. Я не могу подвести близких.

— Понимаю тебя, Рик.

Он опустил глаза в пол. Ему показалось, что поверхность стала темнее и больше не была однотонной. Тут и там на полу поблескивали искорки, одни ярче, другие тусклее, словно просыпанная стеклянная мука. Зрение не лгало. Поверхность становилась все чернее и сейчас резко контрастировала с другими участками серого пола. А еще она стала зеркальной, и теперь Рик видел бледный призрак собственного отражения. Искры стали ярче, превращая черноту в мерцающее покрывало.

Внезапно Рик почувствовал тошноту.

Его ноги попирали бездну космоса.