Протокол «Иерихон»

27. «上»

Рик не спеша поднимался по спиральной лестнице, опоясывавшей центральный колодец. Термополис казался вымершим. Из башни ушла энергия, и только Хорда мерцала холодным голубым светом.

Царила необычная, мертвая тишина. Рик знал, это не так. Наверняка в недрах Термополиса затаилась огромная масса людей. Не успел он подняться и на три уровня, как увидел на ступенях Мону. Девушка сидела и смотрела на него, словно поджидала специально. Рик поравнялся с ней, тогда Мона встала и взяла его за руку.

Они ничего не сказали друг другу. Время пустых слов прошло.

Вместе, они в торжественном молчании продолжили подъем.

Спираль лестницы медленно разворачивалсь впереди, открывая сидящих на ступенях юношей и девушек. Рик с Моной проходили мимо них и поднимались дальше. Рик не оглядывался; он знал, что все пороговые сейчас неторопливо встают и идут следом.

Сектор Кси. Всюду валялись размагниченные кандалы. Мертвые тела — пороговых и имперских солдат, поодиночке, вповалку, иногда сцепившимися в объятиях парами, словно в последнем танце.

Рик с Моной сосредоточенно совершали восхождение, никуда не сворачивая и нигде не останавливаясь. Этаж, другой, следующий. Лента лестницы медленно уползает вниз.

Кое-где на балконах, у самого края стояли штурмовики, с опущенными вдоль туловища руками, в которых забытыми игрушками болталось оружие. Пустые глаза изучали неведомые картины. Некоторые лица подергивались в тике. Один качнулся вперед и полетел вниз — в полном молчании.

Мать-Тьма примет его в объятия.

Поднимаясь мимо сектора Мю, они увидели на дороге одного из членов низложенного Правительства. Худой мужчина в сером балахоне, похожий на богомола. Из дыр на месте глаз текла кровь; казалось, он рыдал.

— Кто здесь? — прохрипел он, нелепо взмахнув руками.

Рик и Мона не остановились. Они приближались к человеку. Тот, услышав звуки шагов, вскрикнул высоким визгливым голосом, еще сильнее замахал руками.

— Демоны! — он схватился за голову. — Проклятые демоны! Чудовища!

Рик и Мона поравнялись с ним, оказавшись на расстоянии вытянутой руки. Мужчина отшатнулся и злобно зарычал:

— Нет, я вам не дамся! Вы не получите мою душу, нечестивое отродье!

Он развернулся, побежал и с размаху впечатался в стену. Рик больше не смотрел на него, хоть и слышал звуки ударов, ругань, удалаяющиеся жалобные стоны, а потом удивленный крик, быстро потонувший в завываниях ветра.

Этажи, этажи, этажи.

Сектора, эоны.

Спираль пронзала пустоту, протягивалась причудливым мостом между блоками-эонами башни. Поверхность третьего эона устилали обломки догорающей техники и трупы. Над равниной разносился жалобный стон человеческого существа, страдающего от ран. Ветер подхватывал его и размножал, донося до ушей уже с разных сторон. Но Рик не останавливался. Он как никогда четко видел цель.

Они поднимались все выше и выше — длинная цепочка порогового поколения, родившегося и выросшего в секторах этого и других грандиозных колоссов.

Они восходили, неумолимо, настойчиво, как прилив.

Как птица машет крыльями, потому что не может не летать.

Как рыба извивается всем телом, потому что создана для воды.

Как мустанг несется по равнине, потому что рожден для стремительного бега.

Они были сама природа. Они проснулись. Осознали свое предназначение.

Вверх. Сквозь испещренное знаками Пространство. По страницам этой грандиозной книги, повествующей обо всем на свете. Сквозь мир, который был текстом. По ступеням-словам, минуя этажи-строчки.

Сила тяжести постепено уменьшалась. Они приближались к центру вращения колеса из башен. И чем выше они поднимались, тем легче было переставлять ноги.

Внизу остался второй эон. Снова переправа через пропасть между полом и потолком. Вдали, по обе стороны внешней стены в оболочке угадывались туннели, соединявшие ободами остальные башни.

У центрального входа в Эпсилон на коленях стоял канцлер. На губах Като засыхала пена, он задумчиво вырывал из шевелюры пучки волос и складывал их в странный узор на полу. Канцлер поднял на Рика бессмысленный взгляд и улыбнулся, обнажая обломки зубов.

Они не останавливались, они двигались вперед, как волны огибая торчащие камни, заполняя собой любую ложбину, каждую трещину, они просачивались, только не вниз, а вверх, словно родник, ищущий выход на поверхность.

Дельта.

Гамма.

Бета.

Альфа.

Рик поднял глаза к тому месту, где заканчивалась Хорда. Вместо потолка ее стержень уходил еще дальше, в нечто голубое и размытое, похожее на клочья тумана. Здесь было холоднее, но это не доставляло серьезных неудобств — тело онемело, мышцы расслабились, как после долгого сна.

Они достигли последнего этажа последнего сектора. Рик впервые посмотрел вниз. Вся лестница была усыпана людьми с золотистыми, слегка мерцавшими в синем сумраке глазами. Они стояли парами на ступенях, заняв две лестницы так, что образовали двойную спираль. Они ждали. Рик снова посмотрел вперед. Там, после ступеней начиналась площадка, огражденная по бокам внешним контуром из неизвестного дымчатого вещества пронзительно-голубого цвета. Стены площадки уходили вертикально вверх и упирались в клубящийся туман.

Рик ступил на площадку, подошел вместе с Моной к стене. Прикоснулся к ее поверхности. От места касания по стене пробежала легкая рябь, а в пальцах закололи невидимые иголки. Рик переглянулся с девушкой. Мона смело приложила к стене ладони; ее пальцы слегка погрузились в материал.

На площадку медленно поднимались остальные пороговые. Рик смотрел вверх.

Ключ и замок.

Необыкновенная легкость. Иногда нужно изменить точку зрения на вещи.

Рик отступил на шаг. Потом поставил на стену ногу, взглянул вверх и представил, что стена — это пол. Пороговые наблюдали за ним.

Рик с легкостью перенес тяжесть тела и ступил на стену второй ногой. Теперь колодец стал широким туннелем с убегавшей в голубую завесу Хордой. Рик ощутил прикосновение руки Моны, сжал ладонь девушки и пошел по пружинящему голубому материалу в туман. Становилось все холоднее, при дыхании изо рта вырывались облачка пара.

Первые щупальца тумана нежно коснулись кожи, поднырнули под ноги и окутали их. Видимость резко ухудшилась, но Рик упрямо продвигался вперед, выставив свободную руку. Внезапно туман отсекло, как ножом. Рик с Моной вышли на открытое пространство.

Это место походило на внутренность гигантского яйца: бледно-голубая оболочка искривлялась над головой в овальный купол. Но потолок и стены отсутствовали, потому что конструкция была лишена прямых углов и строгих линий. Глазу ни за что не удавалось зацепиться, всюду пространство кривилось в изгибах. Рик смог только понять, что потолок, вернее его овальный свод, терявшийся на значительной высоте, гораздо выше условных стен. Они стояли на голубой дорожке, уводившей к центру сооружения. По бокам, на том же уровне угадывались такие же дорожки, выходившие из пояса тумана, плотно стелившегося по полу.

Хорды башен не проникали сюда, непостижимым образом обрываясь в зоне туманов.

Рик двинулся вперед.

Здесь отсутствовали звуки, казалось, уши залепило клеем. Он вглядывался в центр огромной оболочки — там мерцал шар поменьше, белоснежный и словно бы покрытый пухом. Шар пульсировал, как живое существо и на мгновение сердце Рика пронзил страх: что если так оно и есть? Что, если их поджидает неведомое чудовище?

Но поворачивать назад было поздно. Рука Моны сильнее сжала его ладонь и потянула в сторону. Рик повернулся и посмотрел в указанном девушкой направлении. Туман отполз к внешним границам, и стало видно, что голубая дорожка возвышалась над полом на высоту в половину человеческого роста. И там, за бортами дорожки, на полу сидели дети.

Тысячи детей.

Подобрав под себя ноги, дети в полной тишине разглядывали пульсирующий шар. Появление пороговых не вызвало у них никакого интереса. Рик перебегал взглядом с одного лица на другое, фиксируя на лицах одинаковое выражение — сосредоточенное спокойствие.

Дети смотрели в белый шар.

У Рика возникло дурацкое чувство, будто идет важный, неслышный для обычного уха разговор, смысла которого ему ни за что не понять. Но он упрямо пошел вперед. Чем ближе они с Моной подходили к шару, тем яснее становилось, насколько тот громаден. Двадцать? Нет, все тридцать, а то и пятьдесят уровней. Размером с целый сектор!

Шар парил над уровнем пола. Стало ясно, что его покрывает пух — тончайшие ворсинки, шевелившиеся от микроскопических разрядов электричества. Теперь Рик понял, что засекли камеры наблюдения в зале ассамблеи. Мона вдрогнула всем телом, вцепилась в Рика, и он, прижимая ее к себе, продолжал подходить к шару. По коже побежали мурашки, волоски встопорщились от напряжения. А потом — они словно переступили невидимый барьер — все успокоилось.

Под шаром кто-то стоял.

Один… нет, двое. Фигуры колебались дымными призраками из-за неизвестного оптического эффекта. Рик протер глаза и подошел к существам. Страха не было.

Фигуры обрели четкость и знакомые черты.

Перед Риком стояла девушка-инженер из Наднебесной. Та, что не пожелала открыть имя. Рядом с ней находился Тонкий — мальчик из славянской резервации. Рик заметил, что по другой дорожке к месту их встречи кто-то подходит. Тоже двое; один высокий, другой ниже. Один — парень, другой — девочка.

Их колеблющиеся силуэты тоже прорвали невидимый барьер, и теперь стали видны так же четко, как и отражения в зеркале.

Аврора.

Поль из Атлантиса.

Альбинос положил руки на плечи девочки и взглянул на Рика. Рик открыл рот, но не смог произнести ни слова. Он оглянулся. Пороговые выходили из туннелей от башен, и выстраивались у внешней стены.

Рик вернулся к происходящему под сферой. Неосознанно он и другие дети встали так, что образовался круг. В центре круга что-то происходило. Это было поначалу медленное, ленивое вращение, словно частички пыли закручивались в маленькое торнадо. Вихрь вырос до высоты человеческого роста, уплотнился и вылепил из клочков фигуру. Быстрый, мгновенный акт творения.

Фигура куталась в саван; ею оказался человек с тонким смуглым лицом и черной бородой. Веки разомкнулись, умные черные глаза оглядели окружавших его пороговых. Человек легко оторвался от земли и поплыл вверх. Шар тихо поглотил его, растворив в себе, как кристалл соли в горячей воде.

Поль отпустил Аврору и стал на середину круга. Он долго всматривался вверх, как бы пытаясь понять, что там творится. Рик увидел, как его ноги теряют точку опоры, и тело медленно подхватывает неведомая сила, словно в этой части пространства нет гравитации. Поль оторвался от созерцания внутренностей шара, взглянул на Рика, и в голове у того раздались слова.

«Спасибо, Рик Омикрон».

Губы альбиноса не шевелились, но его голос четко звучал в голове Рика. Удивленный, он хотел было ответить, но мысль сама оформилась в слово, и это слово тоже прозвучало как внутренний голос.

«За что?»

«Ты спас мне жизнь. Помнишь, ты сказал „рисуй“? Я последовал твоему совету».

Рик хорошо помнил те последние минуты в центре управления: изможденного Нивана, безумие Василевса, массовый приступ безумия во всех уцелевших башнях и то, что произошло с Полем. Альбинос продолжал подниматься.

«Мы все прошли через это, — прозвучал его голос. — Такова цена».

Рик хотел расспросить Поля подробнее, но тот уже наполовину исчез в недрах шара. Оставалось беспомощно наблюдать, как пороговый из Атлантиса погружается внутрь. Мгновение — и Поль исчез, словно его никогда не существовало. Рик беспомощно посмотрел на остальных.

«Что происходит?»

«Ты знаешь».

Этот голос он узнал мгновенно. Рик впился в Аврору глазами.

«Сестренка! Я так скучал по тебе…»

«Я тоже, Рик, — Аврора улыбнулась. — Теперь все будет хорошо».

Он поверил, сразу.

«Но что это за место?»

Аврора внимательно смотрела на Рика, не торопясь давать ответ. Он понял и сам озвучил догадку:

«Это Ковчег».

«Правильно».

«Вот в чем суть программы „Иерихон“, — продолжал рассуждать Рик. — Сопряжение башен и создание этой штуки. Но для чего?».

«Опять же, тебе известен ответ на этот вопрос. Просто ты не хочешь его озвучивать».

Она была права. Рик сглотнул. Мысли-слова полились увереннее и легче.

«Это связано с пороговым поколением, — произнес он. — С эпидемией безумия, поразившей человечество».

«Это не безумие, — покачала головой Аврора. — Это порог».

«Через который прошли не все».

«Да. Только молодые».

«Потому что только молодым принадлежит будущее, — добавил он. — Потому что у них еще открыт разум, у них есть силы и энергия, чтобы исправить сделанные старшими ошибки».

Аврора терпеливо кивала, как учитель, что подбадривает старательного ученика.

«Вы знали, что все произойдет именно так», — догадался Рик.

«Знание — не совсем верное слово, — поправила Аврора. — Скорее мы чувствовали, как чувствует личинка насекомого приближение весны. Становится тепло, и внутри личинки начинается процесс, заложенный в нее природой. Личинка не может это контролировать. Это просто происходит — в один прекрасный момент она превращается в иное существо».

Девушка-инженер уже стояла в центре. Ее волосы медленно колыхались, словно были под водой. Аврора задумчиво посмотрела на нее, проследила за тем, как шар принимает и этого гостя, а потом произнесла:

«Мы готовы открыть дверь. Но дверь еще заперта».

Остались Тонкий и Мона. Рик отметил, что здесь был представитель от каждой уцелевшей башни. Чернокожая девушка смело шагнула вперед. Начало происходить то же самое, что и с Полем, и с пороговой из Башни Мира. Вдруг Рик почувствовал непреодолимое желание — такое острое, что еле сдеражался от первого, безумного порыва. Он облизнул губы и уставился на сестру. Аврора понимающе кивнула.

«Ключ создан, чтобы открывать замки. В этом его предназначение».

Верно.

Оно нарастало внутри, заполняло каждую клеточку тела. Желание. Впервые то, что дремало внутри Рика все эти годы, проснулось и заявило о себе. Нечто древнее, сильное, могущественное, как океан и горы, как ветер и солнце. Великое наследие, доставшееся ему от пращуров, зов крови его расы, то, что побуждало его прадедов жить и бороться за жизнь, отрывать у вечности каждую секунду и проживать ее. И вот оно заговорило, потребовало своего, оно призывало, властное, великое. Грянуло как симфония.

Тонкий давно исчез наверху. Остались только Аврора и Рик.

«Ты чувствуешь». Это был не вопрос. Сестра озвучила то, что видела.

«А ты?», — выдавил он, еле сдерживая себя. Аврора махнула в сторону детей:

«Мое место с ними».

«Я…»

«Не заставляй себя ждать».

Рика трясло; руки дрожали. Кровь сладко ныла в жилах, призывая и нашептывая. Такой силе невозможно было противостоять. Едва соображая, что делает, он шагнул в центр площадки и медленно поднял глаза.

Все его существо пронзило несказанное чувство радости.

Тонкие ворсинки раздвинулись, пропуская внутрь.

По телу разливалось приятное тепло.

Впервые Рика охватило абсолютное, полное, настоящее счастье.