Протокол "Второй шанс"

Детектив (Альберт IIII)

В каюте сильно пахло акварелью. Соседи Густавссона, отец и дочь Ходжесы, сидели напротив Ала на нижней полке. Мужчина выжидающе на него смотрел, а девочка увлеченно что-то рисовала в альбоме красками.

— Скажите, пожалуйста, мистер Ходжес…

— Можно просто Малкольм, — поправил Ходжес.

— Да, хорошо, Малкольм, — легко согласился Ал, — Скажите, пожалуйста, вы ничего странного за мистером Густавссоном в последнее время не замечали?

— Да нет, вроде, — ответил Ходжес, после непродолжительных раздумий, и поправил очки, — Хотя, погодите. После выхода из варпа он каким-то совсем дерганным стал, пить начал. Но вряд ли это что-то значит. Ну кто из нас после этого остался спокойным?

— Есть такое, — кивнул Ал, нервно улыбнувшись.

Девочка оторвалась от альбома и посмотрела на него тем наивным, доверчивым взглядом, что встречается только у маленьких детей. Вопрос ее, однако, не показался ему детским:

— Мистер Ал, а правда, что Землю захватили инопланетяне из Андромеды и поэтому мы не садимся? — наивно хлопая ресницами, спросила она.

Не сдержавшись, Ал хохотнул.

— Это кто тебе такое сказал… — начал было он, но быстро замялся, поняв, что не знает имени девочки.

Малкольм пришел ему на помощь:

— Дженни.

— Спасибо, — кивнул Ал ему и снова повернулся к ней, — Кто тебе такое сказал, Дженни?

— Элли из пятнадцатой каюты, — ответила она.

— Элли? — Малкольм нахмурился и обернулся к ней, — Дженни, что я тебе говорил по поводу игр со старшими?

Дженни тяжело вздохнула:

— «Я понимаю, тебе скучно, но пожалуйста, не нужно общаться с этими старшеклассниками. Это может быть небезопасно». Но папа! Они же хорошие! Я знаю. Я точно-преточно знаю!

— Дженни, мы уже об этом говорили, — строго сказал Малкольм.

— Хорошо, хорошо, — Дженни тут же надулась и сложила руки на груди.

Со стороны это выглядело ужасно забавно.

— Мистер Киркегор? — непривычное обращение резануло ему ухо.

— Лучше просто Ал, — теперь пришла его очередь поправлять.

— Хорошо. Ал, знаете, я тут кое-что вспомнил, насчет Магнуса… — начал Малкольм, задумчиво теребя дужку очков, — Когда мы только вышли из варпа, он получил какое-то сообщение. Я еще тогда подумал, что мой телефон просто снова заглючил, и связь на самом деле есть.

Сердце Ала подпрыгнуло куда-то в район горла и забилось быстрее. Древние римляне никак не могли отправить сообщение ни на одно из современных средств связи, и это могло значить только одно. Они были здесь не одни. Остался еще кто-то.

Понять бы еще, хорошо это или плохо.

— Сообщение? Не знаете, что в нем было? — совладав со своими эмоциями, спросил Ал.

— Увы. Я пытался заглянуть, но он свернул планшет прямо у меня под носом и куда-то ушел. Видок у него, конечно, при этом был…

— Как у Скруджи, когда она… — перебила отца Дженни.

Малкольм строго на нее зыркнул:

— Дженни, старших перебивать невежливо. К тому же, мистер Киркегор, — Ала снова передернуло, — Наверняка и знать не знает персонажей твоих любимых мультиков.

— Как? У него что, нет детей? — искренне удивилась Дженни.

— Есть, — отозвался Ал, привлекая к себе внимание, — Но мальчики и они уже давно выросли. Ближе к делу, — обратился он к Малкольму, — То есть Густавссон непосредственно после выхода из варпа получил какое-то сообщение, которое его сильно взволновало?

Смартфон в руках Ала тихо пикнул, сообщая, что место на карте памяти закончилось и запись дальше вестись не будет. Теперь он мог полагаться только на свою память.

— Все верно, — кивнул Малкольм, — Мне вообще сначала показалось, он сейчас в обморок грохнется — так побледнел.

— Что он сделал дальше?

— Я же говорил — свернул планшет и ушел в неизвестном мне направлении. Вернулся ближе к вечеру, такой же бледный, посидел, что-то почитал в планшете и снова куда-то ушел. Собственно, все. В следующий раз я увидел его ближе к полудню через два дня. Он выглядел помятым, но уже куда более адекватным. И от него сильно разило перегаром.

— А дальше?

— Мы прилетели, вы объявили сбор на высадку, он собрал рюкзак и ушел, — неопределенно пожал плечами Малкольм.

— Остальные его вещи все еще здесь?

— Да. Мы с Дженни ничего не трогали. Не знаю, может Джеффри что взял.

— Джеффри? — вздернул бровь Ал. Это имя было новым.

— Наш второй сосед, — пояснил Малкольм, — Он, вроде, в душ ушел.

— Ясно, — Ал поднялся с полки, — Так, можете мне показать, где его чемодан?

— Да, конечно. Он под вами, — указал направление Малкольм, — Наши под полкой Дженни лежат.

Ал встал и поднял полку. Большой черный пластмассовый чемодан действительно лежал под ней и уже слегка покрылся пылью, — видимо, Густавссон нечасто им пользовался. Плохо — это сильно уменьшало вероятность обнаружить там что-то полезное.

Он вытащил чемодан, оказавшийся на поверку не только большим, но еще и тяжелым, из отсека и задвинул полку на место. К осмотру он, однако, приступить не успел — дверь в каюту открылась с легким металлическим скрипом, представляя их взору молодую, взволнованную женщину.

Ал не сразу узнал в ней соседку Джузеппе.

— А где Магнус? — скороговоркой спросила она.

Взгляд ее скользнул по каюте и остановился на Але, склонившимся над разложенным на полу чемоданом, и она в ужасе прикрыла рот ладошкой.

— Боже, неужели люди правду говорят? — ее голос звучал ошеломленно.

Не было никакой нужды уточнять, что именно она имела ввиду.

— Боюсь, что да, — Ал разогнулся. Если он простоит так еще немного дольше, ему потом придется вправлять спину, — Простите, а вы…?

— Пенни. Мы с Магнусом… Боже… — из глаз женщины брызнули слезы, и она попробовала вытереть их платком, размазывая по щекам те остатки туши, что еще были на месте.

Плакала она за сегодня явно не первый раз.

— Пенни, успокойтесь, пожалуйста, — ровным уверенным тоном сказал Ал, — Мы как раз сейчас пытаемся разобраться в мотивах мистера Густавссона.

Он знал ровно один способ остановить женскую истерику, и сейчас применял именно его. Пенни понадобилось несколько минут для того, чтобы совладать с собой и перестать увеличивать влажность в отдельно взятой каюте.

— Пенни, у вас есть какие-нибудь идеи, зачем мистер Густавссон поступил так, как поступил? — спросил Ал, когда ее рыдания перешли в тихие всхлипывания. Развивать эту тему было не лучшим, что он мог сейчас сделать для нее — но он должен был знать.

— Не знаю, — всхлипнув, сказала она, — Он мне рассказывал, что у него крупный контракт сорвался из-за проблем со связью. Он даже напился из-за этого, после того как мы из варпа вышли. Но… Неужели из-за этого? Это же такая мелочь!

— Он вам говорил про какие-то сообщения, которые ему пришли после выхода из варпа?

— Нет, — Пенни опешила и помотала головой из стороны в сторону, — Наоборот, жаловался, что не может связаться с заказчиком, злился, что потерял из-за этого кучу денег. А что, ему кто-то писал?

— Мистер Ходжес утверждает, что да, — Ал посмотрел на Малкольма и тот кивнул.

— Странно… Почему он тогда мне ничего не сказал? — Пенни выглядела удивленно, но хотя бы больше не плакала.

Ал пожал плечами:

— Полагаю, Вам лучше знать.

— Я понятия не имею… — помотала головой она, после чего неожиданно вздрогнула. Глаза ее широко раскрылись, и она в ужасе посмотрела на Ала, — А ведь на их месте могла бы быть я… Если бы его перемкнуло чуть раньше, на их месте могла бы быть я…

Ал положил ладони ей на плечи и крепко сжал.

— Успокойтесь, прошу вас, — спокойно сказал он, — Мистера Густавссона уже нет на корабле. Вам совершенно ничего не угрожает.

Знал ли Густавссон о том, что шаттл постоянно обменивается сигналами с кораблем или нет — в любом случае ему не удалось отключить систему геолокации, и они прекрасно видели, куда он направлялся и где находился в каждый момент времени.

За последние сутки, его шаттл проделал путь от корабля до поверхности Земли, приземлился посреди Йеллоустоунского национального парка, что в Вайоминге, и теперь излучал слабые диагностические сигналы с той же самой точки, на которой остановился. Вернуться на корабль незамеченным у него не было ни единого шанса — и, учитывая то, как он рвался на поверхность, Ал сомневался, что он собирался.

Дальнейшие опросы Пенни, как и Малкольма, и остальных пассажиров, так или иначе вступавших в контакт с Густавссоном, не принесли никакой новой информации. Точно таким же ничем закончился осмотр его вещей, оставшихся на борту.

Загадочное сообщение оставалось единственной их зацепкой.

Связисты, — те из них, кто все еще был достаточно трезв для того, чтобы работать, — бились над попытками установить его источник и, в идеале — расшифровкой, но Ал не питал особых надежд. Если бы сообщение было передано через обычные каналы, им бы хватило одного запроса к базе подключений для того, чтобы восстановить и его текст, и источник, однако записей в базе не обнаружилось и это значило только одно — кто бы ни писал Густавссону, он использовал нестандартные каналы и, весьма вероятно, нестандартные алгоритмы шифрования.

Они бились о прочную бетонную стену — и от одной мысли об этом у Ала по спине начинали бегать мурашки.

За последние дни кабина пилотов окончательно превратилась в штаб. Внутри всегда находился минимум десяток человек, стоял столбом сигаретный дым, и кто-то непрерывно матерился то ли на кого-то конкретного, то ли на ситуацию в целом. Поэтому сейчас, вернувшись в кабину, Ал сильно удивился, когда обнаружил там только одиноко пьющего кофе Стива.

— А чего это ты один сидишь? — с подозрением спросил он, занимая одно из свободных кресел.

— А, — махнул рукой Стив, — Пауль долго ругался непонятными словами, а потом ушел к своим, Натали вызвали на вторую палубу, там опять что-то школьники начудили, Мика отловила Фло и под угрозой расстрела через повешенье увела обратно в лазарет. Вот и сижу.

— Связисты?

— Продолжают планомерно уничтожать запасы алкоголя, — пожал плечами Стив, отпивая еще кофе, — Если будут и дальше идти по графику, мы все станем вынужденными трезвенниками дня через три.

Подчиненные Стана очень плохо перенесли новость о его кончине, и Ал не собирался мешать им заливать горечь утраты алкоголем. Что толку? Делать им все равно было совершенно нечего.

— Ясно. Что там Кароцца, не знаешь?

— Фло говорит — еще пару дней, и будет как новенький, но пускать к нему отказывается. Мол, ему нужен покой.

Стив сжал опустевший бумажный стаканчик из-под кофе и с остервенением запулил его в урну. Попал. Надо же, меткий какой.

— Зато, пока тебя не было, я пообщался с Шимковой, — продолжал Стив, — Кое-что стало понятнее, но не особо.

— Ну?

— Она говорит, что все произошло слишком быстро, они толком и сообразить не успели. Когда они вошли в город, Цезарь их сразу повел на форум. Там они наткнулись на огромную толпу, которая, вроде как, собралась посмотреть на какие-то жертвоприношения. Этот факт почему-то очень возмутил Цезаря. Почему — она не знает, он им ничего не объяснял. Он ломанулся к ораторскому возвышению, они побежали за ним, по дороге где-то потеряли Марию.

— «Где-то потеряли Марию», прелесть какая, — саркастично прокомментировал Ал.

— Ага. Потом Цезарь поссорился с… А фиг его знает с кем. Шимкова сказала — «с каким-то пацаном лет двадцати, который вел себя как король». Вроде как, он там за главного был. Цезарь его назвал Гаем Октавием Фурином, но кто это — ни я, ни Шимкова не знаем, — Стив картинно развел руками, — Что ему Цезарь сказал, она не поняла, но в конце концов, по приказу этого пацана его атаковали легионеры. Стан с Джузеппе вмешались… Ну, чем это закончилось — ты и без меня знаешь.

— Знаю-знаю. Нет, ну такой же шикарный план был… — сокрушенно сказал Ал, после чего пододвинул к себе стоящую на приборке пепельницу и достал из кармана рубашки сигарету.

Стив махнул рукой, отгоняя от себя дым.

Следующие несколько минут прошли в тишине, прерываемой только мерным писком устройств на приборке и периодическими звуками втягивания дыма в легкие.

Тишину нарушил Стив:

— Слушай…. А нам-то теперь что делать? — его растерянный взгляд бесцельно метался по кабине, словно пытаясь найти в окружающем интерьере ответ на свой вопрос.

— Не знаю, — просто ответил Ал.

Они помолчали еще.

— Слушай, а может, просто улетим?

— В смысле? — не понял Ал.

— Помнишь, была такая старая книжка… Названия не помню. Там еще самолет пролетел через какую-то аномалию и провалился в прошлое на пару минут, — Ал отрицательно помотал головой, — Там правда людей не было и мир медленно умирал, не совсем похоже на нашу ситуацию, но не суть. Суть в том, как они назад вернулись. Они просто запустили автопилот на тот же маршрут, по которому прилетели. Прошли сквозь точку перехода назад — и оказались дома. Может, и у нас так получится?

В голосе Стива сквозила такая надежда, что Алу было даже как-то неловко ее разрушать, но промолчать он не мог — слишком многое зависело от этого решения:

— А что, если нет? — вздернул бровь Ал, — Как есть, Аркадия для жизни не пригодна. С такой концентрацией азота, как была там до терраформирования, один вдох — и труп готов. Еды у нас, даже если ввести распределение и поставить самые мизерные нормы, из расчета “только бы никто не умер от голода”, хватит не больше, чем на две недели, так что об обратной дороге можно забыть. Если хочешь мое мнение — это слишком большой риск. У нас двести человек на борту.

Стив тут же поник и принялся разглядывать свои туфли.

Они помолчали еще.

— А что тогда?

— Не знаю, Стив. Не знаю, — Ал уронил голову на руки, сложенные на приборке.

Выход, если он и существовал, упорно скрывался от него за плотной непрозрачной пеленой сомнений, страхов и растерянности.

Сложно было сказать, сколько прошло времени, прежде чем дверь кабины громко хлопнула, вытаскивая Ала из мрачных, — и абсолютно бесполезных, — мыслей.

— Ал… — он услышал голос Натали и только после этого оторвал голову от рук.

— Ну, давай, добей меня, — глухо отозвался он.

— Ал, — ощущалось, что слова даются ей с трудом, но она все-таки нашла в себе силы продолжить говорить, — Там к тебе люди ломятся. Парни из охраны их надолго не задержат.

— Кто?

— Пассажиры. Кажется, им надоело сидеть в неизвестности. Они требуют объяснений.

Волнения, пусть и неудивительные, сейчас были очень некстати. Впрочем, вряд ли Ал мог обвинить в них кого-нибудь, кроме себя самого — нужно все-таки было выделить время и проинформировать пассажиров о ситуации. Тем более, что расследование действий Густавссона все равно привело его в тупик.

Хорошая мысль всегда приходила в голову слишком поздно.

Ладно.

Ал тяжело вздохнул и поднялся с кресла:

— Скажи парням, пусть впускают. Мне есть, что им сказать.

— Но… — начал было Стив, но Ал его перебил:

— Буду импровизировать, что мне еще остается?

Мгновенно набившиеся в зал управления люди были в ярости. По одним только выражениям их лиц было легко понять, что они, вот уже четвертый день не имеющие понятия, что происходит, хотели одного из двух — или пояснений и какого-нибудь плана действий, или его крови. Третьего варианта не существовало.

— Минуточку внимания, — сказал он, примирительно поднимая руки вверх.

Голова уже закипала от лихорадочного обдумывания, какие из имевшихся у него на руках карт можно было наиболее безболезненно вскрыть перед общественностью.

Люди проигнорировали его призыв и продолжали кричать, делая любые попытки что-то им сказать невозможными.

— Я понимаю, вы хотите объяснений, но пока вы так кричите, я не смогу вам их дать! — закричал он во всю мощь легких — и это тоже не сработало.

Его в упор отказывались слышать.

— Тихо, я сказал! — разозлившись, рявкнул он в итоге — и в зале управления мгновенно воцарилась тишина, а несколько десятков пар глаз пристально уставились на него.

— Спасибо, — легко сбавил обороты он, — В первую очередь, я хотел бы перед вами извиниться. В вашем вынужденном информационном вакууме виноват я и только я. События последних дней развивались слишком стремительно не только для того, чтобы я успевал информировать вас, но даже и для того, чтобы оперативно транслировать всю поступающую информацию членам экипажа. Поэтому прошу вас не винить бортпроводников в том, что они от вас что-то намеренно утаивали — они и вправду знали не больше вашего.

По толпе пронесся гул, но он более не был злым — скорее растерянным. Вероятность того, что сейчас его будут бить, возможно даже ногами, стремительно снижалась.

— Далее. По поводу сложившейся ситуации, — Ал сделал небольшую паузу, пытаясь придумать, как сформулировать фразу получше, — Я понимаю, что это сейчас прозвучит совершенно безумно, но мы провалились во времени. В середину первого века до нашей эры. Нет, я не знаю как.

Весь его рассказ полностью уложился примерно минут в пять. Спасибо стараниям Анны, а также остатков римской группы высадки в лице Шимковой — большая часть несостоявшихся мятежников была и без того более-менее в курсе произошедшего. Поначалу люди несколько скептически отнеслись, разве что, к информации, что с ними на одном корабле летел древнеримский император, но после демонстрации соответствующих изображений любые вопросы отпали. Вряд ли ему все так просто поверили, но хотя бы никто не спорил вслух, накаляя и без того обжигающую обстановку.

Закончив, Ал обвел взглядом затихшую толпу:

— Вопросы?

Спустя несколько долгих мгновений тишины голос неуверенно подал молодой парень из первых рядов:

— Только один. А дальше-то что?

Не знаю! — правда чуть было не вырвалась изо рта Ала, но он вовремя себя остановил. Оказавшись по воле случая лидером этих людей, он не мог себе позволить ни малейших колебаний и уж тем более неуверенности.

— Высаживаться, — твердо сказал он, надеясь на то, что ничто в голосе не выдаст его, — С корректировкой на то, что там внизу нас никто не ждет.

Историю с непонятным сигналом, полученным Густавссоном после выхода из варпа, он в своем рассказе предпочел опустить, дабы не пугать людей еще сильнее. Она еще не успела стать всеобщим достоянием и по правде говоря, Ал надеялся, что так оно и останется.

Выйти на связь с кораблем не представляло никакого труда, при наличии технической возможности, и, если те, кто писал Густавссону, до сих пор этого не сделали — значит не хотели. А если не хотели — у Ала возникали большие подозрения касаемо их намерений.

Возможно, молчание было для них лучшим выходом.

— Высаживаться? — резко повернула к нему голову немолодая женщина, производящая впечатление учительницы младших классов, — Вы в своем уме, молодой человек?! Если все действительно так, как вы говорите, нам там не выжить! Нет, я не могу так рисковать моими детками, я отказываюсь!

Детками? Точно учительница. Учитывая то, как вели себя на борту ее подопечные, Ал сомневался в возможности конструктивного диалога с ней.

— Миссис… — начал он, и она мгновенно его перебила:

— Вообще-то мисс!

Оно и не удивительно.

— Хорошо, мисс…

— Дженкинс.

— Замечательно. Мисс Дженкинс, да, этот план рискованный. Да, шанс выжить далек от стопроцентного…

— Вот! Я…!

— Дослушайте! — рявкнул потихоньку начинающий закипать Ал, — Но это хотя бы какой-то шанс! Если мы останемся здесь, все, что нас ждет — это медленная смерть от голода. По самым оптимистичным прикидкам — если мы сократим пайки до минимально возможных, еды у нас хватит не более, чем на две недели.

Женщина осеклась и испуганно посмотрела на него.

— Если ничего не делать, мы умрем. Без никаких шансов и альтернатив, — припечатал ее Ал, — Еще вопросы?

Остальным тоже понадобилось несколько минут, чтобы прийти в себя, но как только это произошло — они завалили его вопросами со всех сторон.

Когда он снова оказался в кабине, он чувствовал себя как выжатый лимон.

— Ну что там? — мгновенно вышел из прострации Стив, до того таращившийся в приборную панель без особой цели.

Все системы корабля были в порядке, на геостационарной орбите они были надежно зафиксированы силами гравитации, — и присутствие пилотов в кабине вообще не требовалось. Они ходили сюда больше по привычке.

Остальные немногочисленные присутствующие тоже немедленно уставились на него, ожидая ответа. Ал устало упал в свое кресло, закурил и только после этого ответил:

— Будем высаживаться.

— Что? — вздрогнул от удивления Стив, — Но это же опасно!

— Я должен был предложить им хоть какой-то вариант дальнейших действий, иначе нас тут просто сожрали бы, — пожал плечами Ал, — Ничего лучше в голову не пришло, уж извини.

Возникшую неловкую паузу через короткое время нарушил Пауль, уютно устроившийся прямо прямо на полу:

— Кстати, ты в курсе уже? — спросил он.

— Что еще? — немедленно напрягся Ал. По всему его предыдущему опыту, если Пауль задавал такой вопрос — ничего хорошего ждать не стоило.

Однако, сегодня Пауль умудрился его удивить:

— Связисты определили источник сигнала, который принял Густавссон, но расшифровать его пока не могут.

От неожиданности, Ал подавился дымом и, только прокашлявшись, спросил:

— Ты серьезно? Они в таком состоянии еще и работать ухитряются? Снимаю шляпу!

— Да я сам в шоке! Так вот. Источник недалеко от того места, где он приземлился.

— В Йеллоустоуне? — удивился Стив, — Бред. Это же Вайоминг, там никогда ничего не было. Страшная глушь. А сейчас — так и подавно.

— А что? По-моему, прекрасное место, чтобы что-то спрятать, — задумчиво протянул Ал.

Во всяком случае, если бы ему нужно было что-то спрятать подальше от любопытных глаз — “страшная глушь” стала бы его первым кандидатом.

Но кто такой загадочный мог прятаться посреди пустоши Вайоминга?