Протокол "Второй шанс"

Центурион (Квинт Калавий II)

Небо постепенно затягивалось дождевыми тучами.

Квинт сидел на теплой брусчатке, обняв свое больное колено, и бездумно смотрел за тем, как форум стремительно пустеет. Из рассеченной в давке брови сочилась кровь, но в целом он считал, что отделался легким испугом.

Первичное ошеломление постепенно отступало, однако ни одной дельной мысли в голове так и не появилось. Он был совершенно уверен в том, что видел, но что делать с этим знанием, никак не мог придумать. Если бы Лепид не пропал бесследно около двух месяцев назад, это даже не стало бы проблемой, но сейчас…

Боль в колене стихала, и спустя короткое время, он попробовал подняться, аккуратно придерживаясь за стену захлопнувшей свои двери для всех базилики. Владельцы лавок не хотели рисковать и забаррикадировались внутри — сквозь толстые двери до него доносились их приглушенные возбужденные голоса.

Ему нужен был кто из своих, кто все еще не связался с мальчишкой.

Припадавший на правую ногу Квинт медленно ковылял в сторону Паллатина, прокручивая в голове имена всех знакомых ему нобилей-цезарианцев. Список получался внушительным ровно до тех пор, пока он не начал выкидывать из него тех, кого совершенно точно не было в Городе, тех, кто умер, и тех, кто спутался с мальчишкой, решив, что им будет легко манипулировать, — и теперь плотно запутался в паутине своих собственных ошибок.

К тому моменту, как он дошел до новых лавок, в его списке осталось всего два имени. Гай Азиний Поллион и Луций Корнелий Бальб. К сожалению, со вторым он не был знаком лично — и поэтому не мог позволить себе роскоши выбора.

Неожиданный шум из подворотни сразу за лавками привлек его внимание. Посреди обезлюдевшего форума, он мог значить только одно — местные банды уже проснулись и вышли на дело. Может быть, он прошел бы мимо, если бы не услышал посреди приглушенной, но оживленной перепалки смутно знакомый женский голос. Он не мог взять в толк, где слышал его раньше, но даже этого хватило для того, чтобы заставить его завернуть за таверны, в тенистую узкую подворотню.

Там несколько мужчин крепкого телосложения обступили девушку в непонятных синих варварских одеждах. На лицах их застыли мерзкие и довольно однозначные ухмылки. Заслышав шаги, девушка обернулась. Смутная догадка появилась у Квинта в голове, но он никак не мог ухватить ее за хвост и сформулировать.

Единственное, что он знал — это то, что он точно видел эту девушку раньше.

— Э! — крикнул Квинт и присвистнул, привлекая их внимание.

Пусть, когда он был маленьким, они с мамой и жили на Квиринале[1], почти все его детство все равно прошло на Субурре, где он прекрасно выучил правила общения с подобными придурками. Там и тогда — это было вопросом выживания.

Один из мужчин — плечистый и бритый почти что налысо, повернулся к нему и криво ухмыльнулся, обнажая отсутствующие передние зубы:

— Чего тебе? Тоже захотел?

Главарь, без сомнения. Такие отбросы никогда не открывали рот вперед главаря.

— А ну сдрыснули отсюда, чмошники, — говорить с ними надо было на их языке.

— А то че? — ухмылка мужика стала еще нахальнее.

— А то хана вам, — негромко и спокойно, Квинт просто констатировал факт.

Если они не боялись нападать только по трое, и то — на женщин, в бою они явно ничего из себя не представляли. Ссыкуны, которые побегут, стоит пролиться первой крови.

Женщина что-то закричала ему, но Квинт не понял ни единого слова.

Теперь все мужики уже скалились на него, а их главарь выступил вперед на два шага.

— Это кто у нас тут такой бессмертный нарисовался? — сказал он, выдергивая из-за пояса нож.

— А ты подойди и посмотри, — кровожадно ухмыльнулся Квинт.

Этого приглашения оказалось достаточно. Главарь с криком метнулся к нему, замахиваясь рукой, в которой блестел нож. Дилетант.

Квинт увернулся, перехватил его руку и завел ее ему за спину, заставляя главаря сложиться пополам. Нож выпал из его ладони и звякнул по брусчатке. Главарь вскричал от боли, когда Квинт, продолжая заламывать ему руку, надавил ему на спину локтем.

Наглые ухмылки пропали с лиц оставшихся двоих, и теперь они смотрели на Квинта с ужасом. Тот амбал, что прижимал девушку к стене, даже разжал свою хватку.

— Что вылупились? — Квинт ухмылялся, — Так же хотите? — сказал он и провернул руку мужика до того, как услышал хруст.

Тот взвыл. Его товарищи, в ужасе, переглянулись. Один из них поднял руки и начал пятиться назад, но второй медлил, все еще не отходя от девушки. Та смотрела на Квинта в упор, словно ожидая чего-то. Квинт молча махнул головой в сторону выхода из переулка. Она поняла его без слов, и, освободившись из ослабевшей хватки, с удовлетворением зарядила амбалу промеж ног, после чего немедля спряталась у Квинта за спиной. Амбал сложился пополам и отчаянно матерился.

— Наша девчонка, — одобрительно усмехнулся ей Квинт, и тут же переключил внимание обратно на главаря, — Ну чего, будешь еще так делать, чмошник? — для большей убедительности, он продолжал давить локтем тому промеж лопаток.

Главарь замотал немытой башкой и дрожащим голосом выпалил:

— Нет. Нет. Я все понял.

— Вот то-то же, — Квинт отпустил его руку и пнул напоследок под зад, придавая ускорения в направлении его идиотов-дружков.

Сделав несколько шагов, мужик обернулся и с надеждой посмотрел на нож, валявшийся у Квинта под ногами.

— Не-а, — цокнул языком Квинт, наступая на рукоятку, — Эту штуку я оставлю себе. Еще поранишь кого ненароком.

Глаза главаря начали снова наливаться кровью, когда один из его дружков постучал его по плечу и воскликнул:

— Да ладно тебе, валим отсюда, он же псих!

Квинт ухмыльнулся еще шире, подтверждая его слова. Главарь недолго колебался — и скоро спины мужиков скрылись с той стороны переулка. Недолго думая, Квинт поднял брошенный нож с брусчатки и заткнул его за пояс.

— Спасибо, — раздался женский голос из-за спины, и он обернулся.

— Пожалуйста, — улыбнулся он, и теперь, когда ему, наконец, удалось разглядеть ее лицо, внезапное осознание яркой свечой вспыхнуло в голове.

Эта девушка была одной из тех, кто был с Цезарем.

— С тобой все в порядке? Они не успели ничего сделать? — обеспокоенно спросил он, но она не ответила — только посмотрела на него непонимающим взглядом, — Как тебя зовут?

Она нахмурилась — глубокая складка на ее лбу выдавала напряженный мысленный процесс. Похоже, она не говорила на латыни. Проблема — в свою очередь, Квинт очень плохо знал греческий и только немного умел ругаться на паре галльских диалектов.

— Мария, — наконец, представилась она. Неуверенность читалась на ее лице, словно она не поняла вопроса, но догадалась по каким-то косвенным признакам.

— Квинт Калавий, — кивнул он, — Это же ты была с Цезарем[2], я не ошибся? — снова попытался он, но безрезультатно. Мария, очевидно, совершенно не понимала, что он говорил.

Интересно. И очень-очень странно.[3]

Квинт махнул ей рукой, приглашая следовать за собой — и, к его удивлению, она именно так и поступила. Вдвоем они поднялись на такой же безлюдный, как и форум, Паллатин. Из-за стен домов раздавались разговоры, топот и местами даже лязг оружия — но на улицах они не встретили никого, кроме пары перепуганных рабов и одной мокрой собаки.

Солнце полностью скрылось за тучами, и с неба начинал капать неприятный мелкий дождь.

Квинт ускорился — и уже скоро они с Марией добрались до дома Поллиона. Квинт с силой постучал в дверь и, стоило ему только убрать руку, та приоткрылась. Выглянувший в образовавшуюся щелку, привратник быстро сказал:

— Хозяина нет дома, — и попытался было закрыть дверь, но Квинт успел всунуть ногу между косяком и дверью.

— Да ты послушай меня сначала. Я — Квинт Калавий, бывший примпил Десятого, у меня есть очень важные новости для твоего хозяина. Она, — Квинт указал на Марию, стоявшую сбоку, — Со мной. Открывай давай.

— Хозяина нет дома, а хозяйка повелела никого не впускать без ее приказа. Прости, — пробормотал раб так тихо, что Квинт едва смог разобрать его слова.

Какой упертый.

Квинт выругался про себя, и принялся думать. Стоять на улице пока Поллион не вернется оттуда, куда ушел, ему совершенно не хотелось. Дождь постепенно усиливался и обещал скоро превратиться в настоящий ливень. Тогда, какие у него еще оставались варианты?

— Ну, хозяйку тогда позови хотя бы, — неуверенно сказал Квинт.

Про жену Поллиона он знал только то, что ее звали Квинкцией, и что она была на редкость склочной матроной. В любом случае, он ничего не терял.

— Хорошо, — после недолгих раздумий сказал привратник и скрылся в глубине дома.

— Я договорился, — Квинт обернулся к Марии.

Теперь он старался говорить с ней медленно и наиболее простыми фразами, но она все равно понимала далеко не все. К счастью, сейчас ее лицо просветлело, и она несколько раз кивнула. Какой-никакой контакт был налажен.

Привратник вернулся быстро — они с Марией даже не успели толком промокнуть под усиливающимся дождем. За его спиной маячила молодая светловолосая женщина, обеспокоенно оглядывающаяся по сторонам.

— Вы кто? — раздался ее приглушенный дверью голос и Квинт еще раз повторил:

— Квинт Калавий. Бывший примпил десятого легиона. Это — Мария, она со мной. У меня есть важные новости для твоего мужа.

— Что за новости?

— Если не возражаешь, я сперва хотел бы войти в дом. Тут дождь идет.

— Возражаю. Говори так.

Да, слухи не ошибались насчет ее характера.

— Хорошо, — вынужден был согласиться Квинт, — Ты сегодня была на форуме?

— Нет, — отрицательно помахала головой Квинкция. Ну да, он и сам мог догадаться. Что благонравной матроне было делать на таком сомнительном мероприятии? — И Гай, насколько я знаю, тоже не собирался. Говорил, что сразу пойдет в храм.

Отчего-то Квинту захотелось немного повредничать. То ли оттого, что травмированное колено, начинало заметно болеть от длительного стояния, то ли оттого, что он уже неплохо промок.

— Ну и зря. Там такое было… — загадочно закатил глаза он.

Лицо Квинкции вытянулось. Квинт явно завладел ее вниманием — и продолжал растягивать этот момент, наслаждаясь.

— Ну? — нетерпеливо сказала она.

— Ты же в курсе, что там начались беспорядки? — Квинкция кивнула, — А знаешь с чего? — Квинт решил зайти издалека.

— Нет, не знаю, — отозвалась она, и Квинт по тону понял — не врет. Не врет, и ей очень любопытно, — Слышала, вроде кто-то посмел что-то против Августа сказать… Это правда?

— Более чем, — кивнул Квинт.

— Самоубийца.

— Возможно, — дурашливое настроение испарилось так же внезапно, как и появилось.

Пока Квинкция не озвучила эту мысль вслух, до Квинта словно не доходило, в насколько серьезное дерьмо вляпался его полководец.

— Короче, — продолжил Квинт, — Так уж вышло, что я там был, в первых рядах. Не хотел идти, но пришлось, — он не знал с чего начать и ходил вокруг да около.

— Ну?! — нетерпеливо воскликнула Квинкция.

— Это был Цезарь, — не придумав ничего лучше, сходу выложил Квинт.

— В смысле? — Квинкция недоверчиво вздернула бровь, — Луций? Луций Цезарь решил спорить с Августом? Он что, с ума сошел?! Юлия едва смогла тогда упросить триумвиров исключить его из проскрипционных списков!

— Не Луций. Гай, — Квинт был убийственно серьезен.

— Какой еще Гай? — с подозрением косясь на него, переспросила Квинкция.

— Тот, о котором ты подумала.

— Ты пьян, центурион? — воскликнула Квинкция, — Он давно мертв!

— Я его видел. Так же ясно, как вижу тебя сейчас, — сказал Квинт и, после небольшой паузы, добавил, — Кроме того, ты много знаешь в этом городе покрытых с ног до головы шрамами людей, способных при самом Августе назвать его Гаем Октавием Фурином, и заявить, что он рехнулся?

В повисшей тишине был слышен только мерный стук дождя по крышам домов.

— Проходи, — после недолгих раздумий сказала Квинкция и дверь, щелкнув, открылась.

Квинт раньше не бывал в домах нобилей, но, если желание крутить головой по сторонам, и появилось вовсе, его быстро отодвинули на второй план более насущные переживания — и все, что он с удивлением заметил, так это то, что дом Поллиона оказался не таким уж и большим.

— Литавис, запри дверь и больше никого, кроме хозяина, не пускай, — приказала Квинкция привратнику.

Тот кивнул и уточнил:

— А если тебя позовут снова?

— Если меня позовут, никого нет дома. Понял?

Привратник еще раз кивнул и поспешил удалиться, явно неуютно себя чувствуя под тяжелым взглядом хозяйки.

Тем временем внимание Квинкции переключилось на них:

— Калавий, Мария, проходите, устраивайтесь, — она кивнула в сторону круглого столика с тремя стульями, словно поставленного здесь, в атрии, специально для них.

Мария указала на один из стульев, и вопросительно посмотрела на Квинта. Квинт кивнул — и только после этого она села.

— Твоя спутница немая? — Квинкция тоже устроилась за столиком и теперь выжидательно смотрела на него.

— Нет, — Квинт последним занял свое место, — Но она очень плохо знает латынь. Пока мы с ней сошлись на том, что нам проще всего общаться жестами.

— Кто она вообще такая и зачем ты притащил ее с собой?

— В том-то и дело, что я понятия не имею кто она такая. Она была с Цезарем там, на форуме — и это все, что мне известно. Жестами сильно многое не спросишь, сама понимаешь, — Квинт пожал плечами.

Квинкция кивнула:

— Ладно. Потом с ней разберемся. Давай, выкладывай, что там с Цезарем, Августом и жертвоприношениями?

Квинт развел руками, словно извиняясь:

— Да я, в общем, все, что знаю, рассказал уже. Куда Цезаря утащили — я не видел. Стоило ему назвать Августа Фурином, в толпе поднялась такая паника, что меня чуть не растоптали. Очнулся я, когда все уже было кончено. Подумал и решил, что твоему мужу стоит об этом узнать. По дороге нашел Марию. Собственно, это все. Добавить мне нечего.

Поллион вернулся домой затемно. К тому времени Квинкция, как и полагалось хорошей хозяйке, уже успела предложить Квинту и Марии разделить с ней ужин. Он не стал отказываться — за последние пару недель питания стряпней из каупон, он успел жутко соскучиться по нормальной, домашней еде. Сейчас они втроем сидели в триклинии и постепенно заканчивали с первым блюдом, переходя ко второму.

По крыше мерно барабанил дождь — и было в этом что-то невообразимо уютное.

— Хозяйка, там хозяин вернулся, — в дверь заглянула незнакомая рабыня.

Квинт зевнул во весь рот. После сытого обеда его всегда клонило в сон. Старая армейская привычка — если ты ешь от пуза и в тепле, значит враг далеко. Если враг далеко, значит надо успеть отоспаться, пока он не подобрался поближе. Потом может быть поздно.

Снаружи доносились приглушенные дождем голоса, из которых Квинт уверено мог опознать только одного Поллиона. Еще один голос он когда-то слышал в штабе, два же оставшихся были ему совершенно незнакомы.

— … что, прямо так и сказал? — спрашивал смутно знакомый голос.

— Да зуб даю! — отвечал ему Поллион.

— Тогда, куда он делся?

— А я знаю? Я же неблагонадежный республиканец, забыл? Кто передо мной отчитываться будет?

— А мы вообще уверены… — подключился к разговору третий голос.

Квинт открыл дверь посильнее и, немного подвинув рабыню, выглянул в атрий. Стоящие там четверо промокших до нитки мужчин немедленно прервали свой разговор, и все взгляды оказались прикованы к нему.

— Ты еще кто? — начал было темноволосый обладатель смутно знакомого ему голоса, но его тут же перебил Поллион:

— Калавий? Ты что здесь делаешь?

Квинт смачно зевнул и сказал:

— Тебя жду. Я днем на форуме был, в первых рядах, и все видел. Посчитал, что тебе будет интересно узнать подробности.

Он вышел в атрий и еще раз пересказал все то немногое, свидетелем чего ему довелось сегодня стать. К чести сенаторов, прежде чем завалить его лавиной вопросов, столь высокой, что она могла бы перекрыть горный перевал в Альпах, они молча дослушали его до конца. Но когда он закончил…

— Ты совершенно точно уверен, что это был он? — первым ожил темноволосый обладатель смутно знакомого голоса.

— Абсолютно, — Квинт немного замялся, не зная, как обращаться к собеседнику.

Тот все понял без слов.

— Прости, совсем забыл представиться. Луций Корнелий Бальб.

А, точно! Как он мог забыть…

Бальб, сейчас избранный консулом суффектом на вторую половину года, был одним из ближайших соратников Цезаря. В военных действиях он, однако, участия почти не принимал — и как следствие, Квинт встречался с ним лично хорошо если пару раз.

— Прости, не признал. Слишком давно не виделись. Квинт Калавий, бывший примпил десятого, — представился он.

Бальб кивнул.

К их диалогу подключился еще один незнакомец — мужчина средних лет в простой белой претексте. Даже не сенатор[4]. Любопытно.

— По городу множатся слухи, что это был какой-то из людей Антония, просто немного похожий на Цезаря.

Поллион повернулся к нему:

— Оппий, ты же знаешь, кто их распространяет. Он штатный демагог Октавиана.

Квинт понятия не имел, о ком шла речь, но не преминул вставить свои пять ассов:

— Полная чушь. Откуда, скажи мне, кто-нибудь из людей Антония мог знать меня?

Кто-кто, а Антоний никогда не отличался феноменальной памятью, да и вообще желанием запоминать младший командный состав. Кроме того, легион Квинта всего один раз был под его командованием, и то — больше десяти лет назад, еще в Галлии.

— И это тоже, — кивнул Поллион и, резюмируя, продолжил, — То есть, что мы имеем, квириты? Происходившее днем на Форуме бесчестие сорвал наш мертвый друг и патрон, оказавшийся, как ни странно, не таким уж и мертвым. Как? Почему мы об этом раньше не знали? — сейчас не имеет совершенно никакого значения. Его атаковали по приказу Октавиана и утащили в неизвестном направлении. В Туллиануме его нет — я уже проверил. Н-да, — задумчиво протянул он, — Мы в заднице, квириты.

Он замолчал — и снова стало слышно барабанящий по крыше дождь.

Если не в Туллиануме… Где его еще могли держать? Вряд ли за те два года, что Квинт отсутствовал в Городе, здесь успели построить новую тюрьму. Хотя с такими масштабами проскрипций, все могло быть.

— Не пойму, зачем он это сделал? — словно ни к кому не обращаясь, сказал Бальб.

— Кто? — не понял Поллион.

— Октавиан. Просто… Зачем? Ну Цезарь. Ну живой. Ну взбешенный. Ну и ладно. Вы его знаете, я его знаю, Октавиан его тоже знает. С ним без труда можно было договориться даже после такого представления.

— Плохо ты Октавиана знаешь, Луций Корнелий, — криво усмехнулся Поллион, — Сейчас Цезарь представляет слишком сильную опасность для его власти, а в этой белобрысой голове это абсолютно достаточная причина для самых жестких мер.

— Как будто похищение Цезаря среди бела дня, при свидетелях, на его власти вот вообще никак не скажется! — скептически посмотрел на него Бальб, — Да если люди достоверно узнают…

— Если мы дадим ему еще пару дней форы, готов поспорить, он убедит весь Город, что это был не Цезарь, а провокатор Антония. И, если мы при этом куда-то рыпнемся, наши головы вывесят на рострах. Рядом с его.

— А может оно так и есть… — под нос пробормотал последний из гостей Поллиона, так и оставшийся для Квинта незнакомым.

— Вот! — воскликнул Поллион и ткнул в него пальцем, — Видишь, Кальвин уже начал сомневаться!

— Ты что же, считаешь, что я мог не узнать человека, с которым десяток лет из одного котла ел? — синхронно возмутился задетый неверием за живое Квинт.

— Хорошо, хорошо, допустим, — тут же пошел на попятную Кальвин, — Допустим это так. Но что это нам дает? Он наверняка уже мертв. Или вы думаете, Октавиан решил сохранить ему жизнь? — сказал он и хохотнул. Всем своим видом он выражал глубочайший скепсис.

Да ну, чушь. Если бы мальчишка хотел убить Цезаря на месте — он бы отдал соответствующий приказ. Эти свеженабранные салаги и его бы выполнили без особых колебаний. Квинт был в этом практически полностью уверен.

— Не думаю, — сказал Бальб, — В отдаленной перспективе, он точно Октавиану нужен только мертвым. Желательно — еще и обезличенным и обожествленным. Но, — Бальб поднял указательный палец вверх, — Но если бы он хотел его убить прямо на месте, он бы это сделал. Кто ему мог помешать? — Квинт, синхронно с Поллионом, кивнул в знак согласия, — А если не сделал — значит, пока Цезарь ему зачем-то нужен живым. А значит, у нас все еще есть время, но с каждым мгновением его становится все меньше и меньше. Мы не можем позволить себе жевать сопли и рассуждать, нужно действовать, пока не стало слишком поздно.

— Хорошо, — внезапно достаточно легко согласился Кальвин, — Но я все равно не вижу, что же мы можем сделать.

— Для начала, вы можете пройти поужинать, — настолько неожиданно, что Квинт чуть не подпрыгнул на месте, за его спиной раздался женский голос. Квинкция, — Думать лучше на сытый желудок.

Их ужин затянулся далеко заполночь. Рабы сменили еще несколько блюд, после чего на столе остались только закуски и вино. Последнее, однако, было разбавленным, поэтому захмелеть Квинту так и не удалось. Впрочем, он и не стремился — подходить к подобным вопросам лучше было на трезвую, — или хотя бы относительно трезвую, — голову. Когда они уже изрядно проредили хозяйские запасы еды и питья, а время приближалось к утру, слегка опьяневший Бальб подвел черту:

— Хорошо, квириты. Значит, вкратце, план пока такой — мы с Поллионом и Кальвином, после сегодняшнего заседания Сената, созываем на ужин как можно большее количество клиентов и друзей, которым можем доверять, и пытаемся донести до них мысль, что Цезарь, во-первых, каким-то чудом жив, а во-вторых — является единственным на данный момент возможным потенциальным лидером оппозиции режиму Октавиана. Он всем давно как кость в горле, не думаю, что мы встретим какое-то сопротивление здесь.

— А ты прямо уверен, что Цезарь пойдет против собственного приемного сына? — встрепенулся Кальвин.

Надо же, оказывается он не спал все это время. Удивительно.

— А это совершенно неважно! — махнул рукой Бальб, — У нас какая цель в конце концов, переворот устроить или друга спасти? Я думал, что второе, — остальные согласно закивали, разве что сам Кальвин немного замялся, — Если для этого придется соврать кучке сенаторов и всадников — пусть будет так. Да нас вообще можно будет назвать любимчиками Фортуны, если хватит только этого.

— Но как же…

— Хватит! — перебил его Поллион, — Гней Домиций, если ты против даже малейшего риска — выход вон там. Можешь идти восвояси, только не забудь забыть все, о чем здесь говорилось.

В полумраке лицо Кальвина выглядело словно посмертная маска. К его чести, однако, с места он все-таки не сдвинулся, продолжая сверлить взглядом Бальба. Квинт на какое-то мгновение даже почувствовал к нему что-то похожее на уважение.

— Возражений больше нет? — обвел их маленькую компанию взглядом Бальб. Возражений больше не было, — Отлично. Дальше. Оппий и Калавий идут в народ, — он повернулся и сказал, уже обращаясь к ним, — Ваша задача одновременно проще и опаснее. Я думаю, чтобы взбаламутить народ и ветеранов, донести до них мысль, что Цезарь жив и пострадал от рук Октавиана, будет вполне достаточно. Но вы и без меня прекрасно понимаете, чем сейчас чреваты подобные речи на форуме.

Квинт с Оппием синхронно кивнули. Прибитые к рострам списки, растущие с каждым днем, несмотря на вычеркнутые имена, и все увеличивающееся количество голов, на этих рострах вывешенных, ни на мгновение не давали забыть о том, какая их ждет судьба, стоит хоть немного растерять бдительность.

— Понимаю, что вы и без меня разберетесь, но все-таки постарайтесь быть поосторожнее, — закончил Бальб, — И последнее. Квинкция идет сегодня вечером в гости к Скрибонии и пытается узнать хоть что-нибудь, — он повернулся к Квинкции, — Сильно не рискуй, настойчивости не проявляй, если что. Попробуй все обставить так, как будто тебе просто жутко хочется посплетничать.

— Мне даже притворяться не придется, — усмехнулась Квинкция.

— Отлично, — молчавший до того Поллион, встал из-за стола, — Со всем, вроде, разобрались. А теперь… Ника, проводи пожалуйста наших гостей в свободные спальни. И сама иди спать. Сегодня и завтра можешь отдохнуть, — обратился он к сидевшей у двери молодой рабыне, которая всю ночь подносила им еду и напитки. После последних слов ее лицо просветлело, и она воодушевленно кивнула.

— Погоди, Гай! А как же она? — перебила мужа Квинкция, кивая в сторону задремавшей Марии.

— А, да. Ника, и еще, пришли кого-нибудь, чтобы ее в спальню тоже перенесли, — сказал Поллион и тут же поймал непонимающий взгляд Квинкции, — А поговорить мы с ней можем и завтра, — ответил он на так и не заданный вопрос.

Остаток этой ночи Квинт спал очень беспокойно.

[1] Один из холмов Рима, в пределах городских стен.

[2] Произношение этого когномена в латыни и в современных языках очень различается, там без шансов, что Мария поняла бы о ком речь, не зная латыни.

[3] Марий/Мария — италийский номен. Это все равно, что встретить Володю, который совсем не понимает по-русски и говорит только на хинди.

[4] Претекста — обычная гражданская белая тога. У сенаторов тога с красной каймой и туника с двумя параллельными красными полосами по бокам.