Протокол "Второй шанс"

Эпилог (Такахаси)

Лампы освещали полукруглый зал собраний Совета своим холодным светом. Где-то за дверью, за постом и бесчисленными рамками и детекторами службы собственной безопасности, кипела такая шумная и странная жизнь, но ее отголоски не имели ни единого шанса прорваться сквозь стены с высокой степенью шумоизоляции.

Совет очень серьезно относился к вопросу безопасности.

Все тринадцать кресел вокруг полукруглого стола были заняты — и только двое из присутствующих были не на своем месте. Юля, что сидела на кресле, подписанном именем “Й. Сариола”, и Йоханн, хозяин этого кресла, который нервно топтался рядом.

Если бы не он, ее бы, наверное, уже не было в живых — и помочь ему с этим новым объектом было самым малым, чем она могла ему отплатить за все, что он для нее сделал.

Тогда ее раздражали его постоянные настырные попытки вытащить ее на свет, но сейчас она понимала, что, если бы не они, она бы так никогда и не вышла из темноты своей квартиры на свет и не поняла бы, что жизнь продолжается, несмотря ни на что.

Злости давно не было. Злость осталась там, в полутьме ее квартиры, которую она крушила, не в состоянии принять, что из-за просчета руководства она больше никогда не сможет обнять мужа, и не услышит смех сына. Им не положено было место в этом комплексе и вместе с остальными семьями сотрудников, они остались в девятнадцатой зоне. Девятнадцатой зоне, что перестала существовать после нажатия на кнопку, как и все остальные.

Злость ушла, оставив после себя пустоту, которая затем отступила, освобождая место для тяжелой, но светлой грусти. Пока была жива она, были живы и они. В каком-то смысле.

Именно Йоханн был тем, кто помог ей это понять.

Взгляд скользил по сухим строчкам равнодушного текста на голографическом экране ноутбука.

Несчастные полторы страницы стенограммы видеопротокола исследования аномальной зоны. Все, что осталось от мобильной опергуппы Альфа-1.

“Багряная Десница”. Их самое элитное и засекреченное подразделение. Их имена не были известны даже советникам — а всем остальным не было положено даже знать о самом факте их существования.

Так было раньше. Так было до.

Сейчас все изменилось.

Совет ожидал ее вердикта, но Юля не понимала, чего такого может увидеть в этом протоколе она, что пропустили они.

(Камера со шлема Альфа-1-3 отображает полупустынную местность, характерную для Северной Месопотамии, вдали виднеется река и стены поселения. Никаких искажений, или отклонений от нормы на видео не наблюдается)

— Слушай, Йоханн, а видео у нас нет? — Юля оторвалась от экрана и бросила вопросительный взгляд назад, на него. На ее спасителя. Друга. И бывшего любовника.

Йоханн покачал головой:

— Скорости соединения не хватало для передачи потока. У них в шлемы встроен ИИ для перевода видео и аудио в текстовый вид.

— Жаль, — покачала головой Юля, прежде чем вернуться к чтению.

Альфа-1-3, “Син”: Кэп, тут точно что-то есть? На глаз все в порядке, и все датчики молчат как рыба об лед.

Альфа-1-К, “Энлиль”: Да вижу я, вижу. У меня тоже тишина. Но проверить нужно. Задание есть задание.

Альфа-1-1, “Мардук”: У меня тоже глухо. Даже датчик меметического воздействия ничего не фиксирует.

Центр: Шестидесятисекундная готовность.

“Энлиль”: Принято. Все готовы?

Альфа-1-4, “Ишкур”: Готов.

“Мардук”: Готов.

Альфа-1-2, “Иннана”: Подождите. Центр, от меня картинка есть?

(изображение с камеры Альфа 1–2 трясется, как будто она ее поправляет)

Центр: Есть, Иннана. Вижу тебя отчетливо. Тридцатисекундная готовность.

“Иннана”: Тогда готова.

“Син”: Готов.

Центр: Десятисекундная готовность.

…

“Энлиль”: Вперед.

…

(Несколько минут Альфа-1-К идет к предполагаемой границе аномальной зоны, после чего сигнал с его камеры и микрофона резко пропадает. На записи с шлемов остальных членов группы видно его удаляющуюся спину. Показания с их датчиков стресса в пределах нормы)

Центр: Альфа-1-К, у вас пропал видеосигнал, как слышите меня?

(нет аудиосигнала от Альфа-1-К)

Центр: Альфа-1-К? Энлиль, что у вас там стряслось?

(Альфа-1-2 достигает границы аномальной зоны. Изображение с ее камеры и сигнал с микрофона также пропадают)

Центр: Черт.

(По достижении границы аномальной зоны остальными членами группы, связь с ними также прерывается)

Центр: Альфа-1, прием, кто-нибудь.

…

(До текущего момента связь с группой Альфа-1 «Багряная Десница» не восстановлена, группа считается утерянной)

Приложение 1:

…

Связь с двумя дронами, отправленными вслед за группой Альфа-1 также была утеряна после пересечения границы аномальной зоны. Попытки отправки дронов прекращены до особого распоряжения Совета.

Юля оторвалась от экрана и в замешательстве посмотрела на Йоханна. Если в этом протоколе и было сокрыто что-то значимое, оно упорно от нее ускользало.

— Никаких идей? — расстроенно переспросил Йоханн.

— Пока нет, — она задумчиво почесала переносицу, — Можешь еще раз показать изображения со спутника?

— Конечно, — Йоханн наклонился над ноутбуком, стоявшим по правую руку от нее, и принялся нажимать на клавиши.

Спустя пару минут экран панели на стене напротив несколько раз моргнул и превратился в большое разноцветное пятно. Юля могла предположить, что это — спутниковый снимок, но только предположить. Ее зрение оставляло желать лучшего и, как назло, утром она забыла надеть линзы и поленилась за ними возвращаться.

Теперь пришло время расплаты.

Ей пришлось подойти к экрану на расстояние вытянутой руки, чтобы снимок наконец-то стал похож на снимок, а не на произведение современного искусства.

Ничем не примечательная полупустынная местность, снятая с высоты птичьего полета. За исключением одной маленькой детали — по ее центру красовалось огромное черное пятно с четко очерченными границами. Словно кто-то вырезал то, что было на этом месте на другой слой в графическом редакторе.

— Дефект окуляра спутника, как я понимаю, вы уже исключили? — она обернулась к Йоханну. Тот печально кивнул, — Хорошо. То есть плохо. То есть… Давай теперь тот, который ты мне первым показывал.

Она услышала слабый щелчок — Йохан нажал кнопку на клавиатуре, — и изображение сменилось аналогичным снимком полупустыни, только никакого черного пятна на нем больше не было. Теперь его место было заполнено все той же полупустыней, заканчивавшейся горами на севере. С севера на юг участка текла река, около нее был виден небольшой город. Однако, очертания пятна все еще были видны — равномерные плавные узоры песчаных барханов и облаков внутри аномалии и за ее пределами не совпадали.

— Угу, — крепко задумавшись, пробубнила себе под нос Юля.

Эти два снимка были похожи на что-то, но мысль с завидным упорством ускользала от нее, и она никак не могла понять, на что именно.

Советники хранили молчание, не пытаясь ее подгонять или расспрашивать — и она была им за это благодарна. Ей никогда не удавалось сосредоточиться на чем-то, если ее постоянно одергивали.

— Когда конкретно был снят первый снимок? Тот, что без дыры, — наконец-то спросила Юля, отрывая взгляд от экрана и оборачиваясь к ним.

— Примерно четырнадцатого числа, — отозвалась советница, которой на вид нельзя было дать и тридцати.

Из-за ореола таинственности, что преследовал Совет попятам, воображение всегда непроизвольно рисовало его членов в образе древних и мудрых старцев. Реальность же, как обычно, не имела ничего общего с фантазиями. При столкновении одного с другим неизбежно возникал когнитивный диссонанс — и Юля не избежала этой участи.

Советница выглядела моложе тех студентов, которым она иногда читала лекции в свободное от работы время.

— Больше таких снимков нет? На всех остальных картина как на последнем? — на всякий случай уточнила Юля, прекрасно зная, какой ответ услышит.

— Да и да, — ответила слишком молодая советница.

Полное отсутствие света. Яркая вспышка. И снова полное отсутствие света.

Точно!

Пораженная внезапной догадкой, Юля оббежала вокруг стола и, отобрав у Йоханна ноутбук, принялась быстро переключать изображения, так быстро, что в какой-то момент они стали похожи на видео.

Советники недоуменно наблюдали за ее действиями. На лицах их не просматривалось ни проблеска понимания.

— Вы что, не видите? — пораженная их реакцией, а точнее — ее отсутствием, переспросила Юля.

Все тринадцать советников помотали головами, вызывая у нее очередной когнитивный диссонанс. Если хотя бы крупицы того, что она знала о Совете, были правдой, они должны были быть лучшими из лучших — но сейчас, для носителей этого гордого звания, они слишком медленно соображали.

— Это же квантование, — сказала она таким тоном, словно это была самая очевидная в мире вещь, — Как в том старом примере, помните? Если мы возьмем лазер и посветим им в абсолютно пустое пространство, а затем начнем удаляться от него со скоростью близкой к скорости света, в какой-то момент свет начнет мигать. Сначала неосвещенные промежутки будут короткими, но по мере удаления от лазера, начнут увеличиваться, и будут увеличиваться до тех пор, пока мы не перестанем видеть его свет вовсе. Классический пример квантования.

Тишина стала ей ответом. Советники обернулись к экрану и молча смотрели на него, пока она продолжала нажимать на кнопки чередуя снимки.

Первым молчание нарушил пожилой советник с прожилками седины в черной как смоль бороде:

— Расстояние от нашего спутника до поверхности земли слишком мало для подобных проявлений. Кроме того, квантовый эффект на таких крупных масштабах? Невозможно.

— Если бы все, с чем человечество сталкивается, можно было объяснить с точки зрения классической науки, мы бы никогда не появились и никому не были бы нужны, — парировала Юля, — Снимки в инфракрасном спектре есть?

— Есть, — ожил Йоханн и, отобрав у нее ноутбук, нажал несколько кнопок.

На экране вывелось изображение того же самого участка полупустыни в искаженных цветах, только вместо черного пятна на каждом из них была классическая картина интерференции, в которой угадывались очертания города и реки.

— Дайте угадаю, на инфракрасном датчике где-то есть две щели, — Юля внимательно посмотрела на советников. Те переглянулись, и советник с черной бородой неуверенно кивнул, — И какие подтверждения вам еще нужны? Эта аномалия ведет себя при наблюдении как классический квантовый объект.

— Тогда, мне кажется, мы рано похоронили Багряную Десницу, — неуверенно начал бородатый советник.

— Это еще почему? — молодая советница с недоверием смотрела на него.

Юле почему-то захотелось его поддержать:

— Пространство и время неразделимы, и, судя по тому, что мы видим — время внутри этой аномалии также должно проявлять квантовые свойства.

— Именно так, — обрадовался бородатый советник, — Но человеческое восприятие линейно и непрерывно, и оказавшись в таком квантованном пространстве-времени, человек, скорее всего, не заметит никаких изменений.

— В общем, никакой катастрофы, — подхватила за ним Юля и с облегчением упала на кресло. Разгадав очередную загадку, она всегда чувствовала себя победительницей, — Группу, которую вы отправите за ними, нужно будет оснастить темпоральными стоками. Если дадите моим ребятам доступы четвертого уровня ко всем необходимым материалам, мы посчитаем, какого количества будет достаточно.

Советники, однако, не спешили радоваться. Наоборот — не сговариваясь, они синхронно нахмурились и принялись переглядываться между собой, изредка бросая на нее недоверчивые взгляды. Никто из них не спешил ей ничего пояснять. Повисшее в воздухе напряжение пахло напалмом и грозило скоро взорваться.

Первыми нервы сдали у Юли.

— Ну что не так-то?! — воскликнула она, подскакивая с кресла.

— Какую группу, Юлия? — тут же ожил Йоханн. Во взгляде его читалось беспокойство, смешанное с растерянностью, — У нас нет свободных людей, и ты прекрасно об этом знаешь.

— В смысле? — ее недоверчивый взгляд сфокусировался на нем, — У нас что, все баззеры вышли из строя? Была же пара сотен человек на подходе буквально неделю назад, ты чего?

— Какие баззеры? — брови Йоханна поползли вверх в искреннем недоумении.

— Йоханн, прости меня, конечно, но ты издеваешься? Баззеры. Инкубаторы. Гоминидные репликаторы Брайта-Зартиона. Наша палочка-выручалочка для восстановления популяции планеты после событий класса К, — пояснила она то, что пояснения не требовало.

Теперь взгляды всех советников были прикованы к ней, и она чувствовала себя словно не Йоханн, а она сошла с ума — столько недоверия и подозрительности в них было.

— Доктор Такахаси, вам нужно отдохнуть, — после продолжительного молчания начал бородатый советник, — У нас никогда не было никаких гоминидных репликаторов, равно как и сотрудников с такими фамилиями.

— Нет, — перебил его единственный среди советников старичок, с которого по всем законам природы давно должен был сыпаться песок, — Зартион был, в отделе топологии работал в прошлом веке, я недавно читал документ за его авторством.

Зартион? В отделе топологии? Они издеваются?

Зартион был генетиком, это знала каждая собака, хотя бы раз пробегавшая мимо Фонда.

Старичок и бородатый, однако, продолжали гнуть свою линию — и серьезные лица остальных советников оставляли мало пространства для маневра.

— Но Брайта точно не было, — повторил бородатый.

— Брайта не было, — легко согласился с ним старичок.

Где-то она это уже слышала…

Озарение стало настолько неожиданным, что она едва не потеряла равновесие и не свалилась обратно на кресло.

Неделю назад. На праздновании ее самого мрачного в жизни дня рождения. Йоханн настолько сильно напился тогда, что она списала все на алкоголь, но сейчас такое объяснение больше не работало.

Голова начинала гудеть. Что бы там кто ни говорил, Юля отчетливо помнила Брайта. Старейший сотрудник Фонда. Единственный — неспособный умереть окончательно и периодически появляющийся на работе подростком или даже ребенком.

Она никогда не задавала ему никаких вопросов — все равно он бы ответил очередной дурацкой шуткой, не имевшей ничего общего с правдой, — но всегда была уверена в том, что сама идея репликаторов пришла ему в голову только потому что или так — или руководство рано или поздно начало бы надевать его амулет на других людей. Он слишком много знал и терять такого сотрудника из-за естественных причин, когда этого можно было избежать, никто бы не захотел.

Все остальные варианты применения репликаторов, кроме создания копий Брайта, в которые он мог переместиться после смерти его текущего тела, были не более, чем побочными.

Советники смотрели на нее как на сумасшедшую, а на лице Йоханна отчетливо читалось недоумение, смешанное с крайней степенью беспокойства.

Нужно было как-то сбавить градус напряжения, пока они не упекли ее в медицинское крыло, лишив и должности, и той пусть малой и ограниченной, но свободы передвижений, что у них все еще оставалась. Иное грозило сумасшествием — не выдуманным советниками, но вполне реальным и осязаемым.

Напрягая все свои отсутствующие актерские способности, Юля постаралась придать своим словам как можно больше искренности и непринужденности:

— Извините, у меня с самого утра жуткая мигрень, — для убедительности, она сжала виски руками, — Я сегодня очень плохо соображаю. Я имела ввиду набор сотрудников в новые опергруппы. Мне казалось, он продвигается довольно бодро, нет?

Пусть на лбу бородатого советника и разгладилось несколько морщин, то, что он не до конца ей верил, было очевидно. Неудивительно — ложь вышла топорной до невозможности.

Однако, вслух он предпочел сделать вид, что все в порядке:

— Набор — да, но на их подготовку уйдут месяцы, и это в лучшем случае.

Совет тоже не хотел совершать резких движений и предпочел ей подыграть. Теперь ход снова был за ней.

Стоило хотя бы попробовать перевести разговор в более безопасное русло, чтобы эта неловкость поскорее забылась.

— Так что насчет доступа для моих ребят? — попыталась Юля, — Там расчетов тоже не на один день, по первым прикидкам. Месяцы в качестве дедлайна звучат вполне реалистично.

Йоханн недоуменно моргнул, а затем, словно перезагрузившись, ответил:

— Мы сняли все ограничения после реконфигурации. У них и так есть все нужные доступы.

Юля хохотнула:

— Йоханн, кого ты пытаешься обмануть? У меня все-таки не первый день пятый уровень допуска.

Похоже, советники настолько старались всем внушить, что секретности пришел конец раз и навсегда, что и сами начали в это верить. Смелое заявление — жаль, что настолько далекое от правды. Даже навскидку, Юля могла назвать пару десятков документов, к которым были доступы у нее, но о самом существовании которых никогда не смог бы узнать ее новый зам, Федерико.

И только людям с более высокими уровнями допуска было известно, к какому количеству информации отсутствовал доступ у нее самой.

О какой отмене секретности вообще могла идти речь?

Советники признали свое поражение без боя, и, сгрудившись на другой стороне стола, подальше от нее, принялись полушепотом переговариваться между собой. Юля облокотилась на стену и наблюдала за ними, сложив руки в замок, но мысли ее были далеко за пределами этой комнаты.

Никто из них не помнил Брайта. Возможно, никто в этом комплексе не помнил Брайта, кроме нее.

Она не была бы собой, если бы не начала тут же перебирать все возможные варианты, почему такое могло случиться.

В теории Брайт мог случайно спровоцировать реконфигурацию реальности, умереть сразу после нее и оказаться запертым в своем амулете — на практике внутри этого комплекса реконфигурации случиться на могло.

В теории Брайт мог активировать какой-то антимем и стереть себя из памяти всех окружающих — на практике тогда бы подобной участи не избежала и она.

Амулет Брайта был якорным объектом реальности, что автоматически делало якорным объектом и его самого — и усложняло поиск разгадки этого паззла до уровня “Невозможно”.

Мини-совещание подошло к концу. Покинув своих коллег, Йоханн подошел к ней и сообщил:

— Мы решили. Будет твоему отделу доступ. Только сама понимаешь, из их версии будут удалены все… Излишние данные, — Юля открыла было рот, чтобы возразить, но Йохан не дал ей вставить и слова, — Тебе мы, разумеется, оставим доступ к полной, но, я надеюсь, ты понимаешь, что разглашать некоторые детали не следует.

Пусть будет так. Хотят играть в секретность — она не станет им мешать.

— Хорошо, — согласилась Юля.

Советники все еще поглядывали на нее несколько настороженно, но выражения их лиц постепенно смягчались. Йоханн так и вовсе полностью расслабился. Инцидент был позабыт, как минимум — на поверхности.

Теперь главным было уйти на этой мажорной ноте, до того, как она ляпнет что-нибудь еще и породит еще больше подозрений.

Прихватив с собой ключ-флешку для доступа к данным, Юля быстро распрощалась с Советом и покинула зал собраний.

Существовал только один вариант проверить, кто сошел с ума — они или она.

Посты безопасности остались позади. Быстрым шагом, она шла по залитым холодным светом коридорам. Мимо рядов кабинетов и лабораторий, через просторные общественные пространства, подальше от зала совещаний. Все подходы к крылу, где чаще всего находились советники, просматривались со всех углов. Попасться на камеры было последним, что ей было сейчас нужно.

Только оказавшись в отдаленном и едва используемом крыле жилого уровня, она наконец остановилась и принялась шарить по карманам в поисках телефона. Как всегда и бывало, тот обнаружился в самом последнем.

Она провела пальцем по сканеру, отключая блокировку — и мобильник мгновенно подцепился к локальной сети. Еще несколько секунд назад такая непоколебимая, ее решимость быстро угасала. Ей пришлось буквально заставить себя вбить в поисковую строку браузера адрес веб-оболочки их базы данных и перейти на страницу амулета Брайта.

Беглый взгляд выхватывал значимые отрывки нового и абсолютно незнакомого текста — и земля уходила у нее из-под ног.

Аномальная зона должна находиться под постоянным наблюдением сотрудников Фонда. Для обеспечения прикрытия допускается сотрудничество с правительством Эквадора…

…

Объект представляет собой индустриальный комплекс, некогда принадлежавший корпорации Sphinx Dynamics…

Эквадор? Sphinx Dynamics?

Где амулет Джека?!

Сердце грозило выпрыгнуть из груди. Ухватившись за стену в поисках равновесия, она несколько раз глубоко вдохнула, пытаясь успокоиться. Способность мыслить возвращалась медленно. Непозволительно медленно.

Последнее редактирование записи в базе данных было произведено шесть лет назад.

С Советниками было все в порядке. Советники не сошли с ума.

Это ее воспоминания за те без малого двадцать лет, что она была знакома с Брайтом, подверглись изменению, масштаб которого был неясен, но несомненно колоссален.

Ноги перестали ее держать, и, ошеломленная догадкой, она сползла по стене прямо на холодный пол.

Несколько лихорадочных дней ушло у нее на то, чтобы перелопатить все базы и документы, к которым у нее в принципе был доступ, обыскать все доступные крылья комплекса — что повлекло за собой долгую и обстоятельную беседу со службой безопасности, — обследовать каждый миллиметр лифта, что еще недавно без проблем можно было отправить на -25ый уровень, но который теперь не хотел везти ее ниже, чем на -23ий.

Ведомая отчаянным желанием найти хоть самую мимолетную зацепку, что позволила бы ей доказать самой себе, что Брайт существовал, а она — не сошла с ума, она совершенно прекратила интересоваться чем бы то ни было еще.

Но результата все равно не было.

Ни единого слова, ни малейшего упоминания. Даже документы, под которыми раньше красовалась размашистая подпись Джека, сейчас были подписаны кем угодно, но только не им.

Ей хватало критического восприятия для того, чтобы понять, что она мыслит и ведет себя как классический пациент психушки — и, может быть, она бы даже приняла это, если бы не одно “но”. Огромное “но”, что оставляло после себя больше вопросов, чем давало ответов.

Опергруппа Эта-10. «Не вижу зла». Они же инкубаторские.

Абсолютно все сотрудники Фонда называли Эта-10 инкубаторскими.

Никто не мог ответить на простой вопрос “почему”.

Кроме нее.

Она точно знала, что Эта-10 были первыми, кто сошел после реконфигурации с репликаторов. Последние внешне сильно напоминали продвинутые инкубаторы — и это неофициальное название очень быстро к ним прицепилось в определенных кругах сотрудников Фонда.

Так было до. До того, как все все забыли.

Только это знание удерживало ее от того, чтобы сдаться в руки штатных медиков немедленно.

Очередная бессонная ночь, проведенная у компьютера, давала о себе знать, несмотря на батарею банок из-под энергетиков, выстроенных на столе.

Нет, с этим пора было заканчивать. Еще немного — и она просто сляжет с нервным срывом, а отдел придется оставить на ее зама Федерико. Совсем молодой мальчишка, он просто не мог справиться с руководством.

Чашка кофе быстро подходила к концу, но внутренняя батарейка все так же оставалась на нуле.

Тяжело вздохнув, Юля поставила опустевшую кружку на прикроватную тумбочку и встала с кресла. Выспалась она — не выспалась, в отдел все равно нужно было заглядывать хотя бы иногда.

Работа в лаборатории кипела. Все-таки у, пусть и формальной, но все-таки отмены секретности, были свои плюсы. Уже через несколько часов после ее разговора с Йоханном, все материалы пришли на почтовые ящики ее сотрудникам — и они смогли сразу приступить к работе.

Раньше на это ушел бы месяц — не меньше.

— Привет, шеф, — завидев ее, Федерико откинулся на стуле и приветливо помахал рукой, — Ты чего такая хмурая? — не соблюдать субординацию в ее отделе было практически наследственной привычкой.

— Да ничего, не выспалась, — не вдаваясь в подробности, ответила Юля, — Что у вас?

Положив на его стол свой планшет, она подтянула к себе кресло на колесиках, и села рядом.

— Ну смотри, — Федерико шустро принялся стучать по клавишам, даже не позаботившись о том, чтобы вывести изображение на второй монитор, и ей приходилось заглядывать ему через плечо, — Границы объекта стабильны, тенденции к увеличению нет, но времени с начала наблюдений прошло мало, нельзя ничего утверждать наверняка, — он нажал несколько кнопок и графики сменились стеной формул, — Мы провели обратное квантование, и… — Федерико осекся.

— Что “и”? — сегодня она была не в настроении играть в угадайку.

— У нас получилась полная чушь. Смотри, — он взял ручку и обвел несколько формул на экране, — Такого просто не может быть. Ряды разъезжаются во все стороны, временные линии пересекаются и запутываются. Я даже не могу начать пытаться это представить. Мозг просто взрывается.

Юля быстро пробежала взглядом по формулам и слегка улыбнулась.

— Привыкай, Федерико, привыкай. У нас тут по-другому и не бывает. Разве не в этом вся прелесть нашей работы? — она дождалась, пока Федерико неуверенно кивнет в ответ, и только потом продолжила, — Рассчитали минимальную необходимую мощность портативных темпоральных стоков?

Федерико кивнул и снова принялся стучать пальцами по клавиатуре.

— А сдерживание? — не поворачиваясь к ней, продолжил он, — Нельзя же просто надеяться на то, что объект останется стабильным. Да, как минимум с момента реконфигурации его границы не менялись, но…

Юля перебила его на полуслове:

— Время у нас в любом случае еще есть. Сначала придумаем, как вытащить Десницу, потом — остальное. Иначе Совет меня сожрет.

— Ясно. Так. Минимальная необходимая мощность темпоральных стоков — 25 ватт, — Федерико нашел нужный отчет и читал с листа, — Лучше, конечно, 50, но технари говорят, у них ни одного рабочего нет, все на обслуживании. Для содержания я бы использовал сотки.

— Соток у нас свободных нет, — осадила Юля его пыл, — И никогда не будет. Придется выкручиваться без них.

— Но… Но почему? — Федерико оторвался от монитора и удивленно уставился на нее.

— Мы не умеем их производить, — просто ответила она, — Нет никакой документации. Абсолютно все темпоральные стоки были созданы в одной из прошлых итераций, не важно какой мощности, не важно портативные или стационарные.

— Реверс-инжиниринг? — быстро сориентировался Федерико.

Первичный шок всегда проходил у него быстро, этого нельзя было отнять.

Юля отрицательно покачала головой:

— Невозможен. Критическое количество технологий утеряно, мы понятия не имеем, как эти штуки работают, хорошо хоть как обслуживать их знаем.

Все-таки этот комплекс был удивительным творением. Они не знали ни как он работает, ни почему. Не могли разобрать на составляющие ни один из его узлов — и даже Джек, при всем желании, никогда не смог бы собрать еще один репликатор, хотя и был их основным разработчиком некогда.

Даже обслуживание их спасательного круга давно превратилось в задачу с огромной звездочкой.

Как с таким подходом их вселенная дожила до текущего дня — было огромным вопросом.

Федерико смотрел в монитор с такой растерянностью, что Юля почувствовала укол совести — и острую необходимость срочно сменить тему.

— Перешли расчеты по стокам Совету, пожалуйста, — сказала она, — У тебя же есть доступы?

Федерико только коротко кивнул в ответ и немедленно полез в их внутреннюю почту.

— А они что, собрались за этой опергруппой инкубаторских отправить? — спросил он через какое-то время, не отрывая взгляда от монитора, — Это же не их профиль.

— Не знаю, — честно пожала плечами Юля, — Мне сказали сделать расчеты, я делаю.

Небольшая ложь во благо.

— Ладно, — она поднялась с кресла и отряхнула помявшийся лабораторный халат, — Я пойду к себе. Если еще что интересное выясните, маякни.

— Конечно, шеф, — отозвалась спина Федерико.

Кабинет встретил ее приятной прохладой от кондиционера и расслабляющей тишиной. Стоявший у стены диван так и манил в свои мягкие объятья, но, усилием воли, Юля сумела заставить себя сесть в кресло и открыть рабочий ноутбук.

В кармане завибрировал телефон. Она достала его и бросила короткий взгляд на всплывшее на экране уведомление. Новое сообщение в рабочем чате? Странно, эти уведомления давно были у нее отключены — иначе легко было сойти с ума от постоянного писка.

С недоумением она нажала на окошко вверху экрана…

И тут же рефлекторно зажмурилась. В голове раздавался сильный низкий гул

Что это было?

Она аккуратно приоткрыла один глаз. Во весь экран телефона отображалось абстрактное и совершенно бессмысленное изображение.

Голова немедленно разразилась новым приступом гула. Знакомого гула.

Защитный мемагент? В простом сообщении?

Зачем?

Взгляд скользил вниз вниз, туда, где начинался текст.

Если вы читаете это сообщение (и все еще осознаете это) — поздравляю. Вы прошли проверку на базовую сопротивляемость антимемам. Ваш рабочий профиль уже добавлен в базу данных.

Прошу вас, не пытайтесь донести о получении этого сообщения Совету, или другим сотрудникам Фонда, если только вы не располагаете достоверной информацией о том, что они прошли аналогичную проверку и сохранили об этом воспоминания. Иное приведет к катастрофе. К сожалению, я не могу вам напрямую сказать почему, не опасаясь тем самым случайно ее спровоцировать.

Но ближе к делу.

Вы, конечно же, знаете, по какой причине была запущена реконфигурация реальности? Хотя, о чем это я, если у вас есть доступ в эту сеть — вы знаете. А если не знаете — немедленно прекратите ковыряться в сверхсекретных данных, не покидайте своего местоположения и ожидайте прибытия группы ликвидации! Ха. Шучу. А может быть и нет. Да почему здесь нет смайликов, какой зануда без чувства юмора вообще придумал этот интерфейс?

Ладно, теперь серьезно.

У меня для вас есть плохая новость.

Ситуация, в которой мы все оказались, намного серьезнее, чем было вам озвучено.

Совет ошибся. Реконфигурация никак не повлияла на проблему, с которой мы столкнулись. Не могла повлиять на проблему, с которой мы столкнулись. Черт, да я вообще не представляю, как все можно починить и можно ли до сих пор…

Короче.

Эти чертовы двигатели на антиматерии не имеют и никогда не имели никакого отношения к разрушению реальности. Реконфигурация не могла — и не смогла, — не то, что его остановить — даже замедлить. Если уж совсем честно — я боюсь, реальность разрушается все быстрее, пока вы читаете эти строки.

Я не прошу вас верить мне на слово — вы легко можете убедиться в этом сами. Возьмите счетчик Канта, или любое другое устройство для измерения уровня реальности, выйдите на поверхность, отъедьте на пару километров от границы радиуса покрытия якорей и запишите полученное значение. Если голых чисел вам покажется недостаточно — в одном из следующих писем вам придет график колебания уровня реальности, и вы сможете сами посмотреть дельту.

Разрушение реальности продолжается и никто, кроме меня, — а теперь и вас, этого не осознает.

Юля смотрела на экран телефона разинув рот и опасалась продолжить читать. Письмо выглядело бы как дурная шутка, если бы не одно “но” — слог автора был ей до боли знаком.

Прониклись? А теперь закройте рот, и я продолжу.

Она захлопнула рот, повинуясь буковкам на экране.

В следующих сообщениях вы получите все то, что мне удалось раздобыть. Информацию, содержащую недопустимо высокий уровень антимеметической угрозы мне пришлось стереть, но из того, что осталось, вы все равно сможете составить достаточно точную картину происходящего. Также вам придет список других сотрудников, прошедших аналогичную проверку. Думаю, вам так будет легче наладить сотрудничество.

К сожалению, это все, чем я могу вам помочь. Запуск в локальную сеть вируса, который отправил вам это сообщение, строго завязан на мою биологическую смерть. Так что, как бы банально это ни прозвучало — если вы читаете это сообщение, значит меня уже нет в живых. Ну, насколько это вообще ко мне применимо.

Вам придется выкручиваться самим. Извините.

Доктор "О-боже-нет".

ПС: у меня есть основания предполагать, что мы имеем дело с крайне мощным антимемом, помимо всего прочего. Точные критерии его активации мне неизвестны, и я не могу рисковать называть вам свое имя. На кону стоит слишком многое.

Доктор "О-боже-нет"?

Во всем Фонде, да что там — во всей обитаемой галактике, Юля знала только одного человека, который мог так подписаться.

Джек Брайт. Директор зоны, в которой она проработала полжизни. Бесследно пропавший несколько недель назад человек, которого никто, кроме нее, не помнил.

И он утверждает, что разрушение реальности продолжается.