Провидец

Глава 1

— Стая птичек по правому борту, — сообщил я.

— Принято, — раздался голос диспетчера. — Время сближения?

— Шесть-семь минут.

Пауза.

И разрывающий барабанные перепонки звук сирены.

Вашу мать, я же просил отключить наблюдательный пункт от системы оповещения. Опасность я распознаю задолго до её приближения, но этот рёв… Сказать, что отвлекает — ничего не сказать.

Бесит.

Сбивает концентрацию.

Заставляет увеличивать расход ки.

К счастью, сирена доставала меня недолго. Всего пара минут кошмара — и тишина кажется благословением свыше. Мечтой идиота.

Ай, сам виноват.

Нацепил пуговицу микрофона вместо полноценной гарнитуры с наушниками. Диспетчер, само собой, не обладает сверхспособностями. Телепатов сюда ни за какие коврижки не загонишь.

— Рост, что там?

Диспетчер перевёл меня на командира зенитного расчёта.

— Сейчас, — погружаюсь в привычное уже состояние дальнего транса. — Погоди чуток.

Я лечу над Бескрайней Пустошью.

Словно орёл или какой-нибудь аэроплан. Размытая тень от моих крыльев скользит по жухлой траве. Багровое солнце делает мир неприветливым, словно преисподняя. Ой, да чего уж там. Эта реальность — и есть преисподняя.

Дальний транс — ещё одна техника из прошлой жизни. Позволяет наблюдать за местностью без оглядки на расстояния… но есть нюансы. Например, я не могу использовать этот навык в шумных местах, в толпе или во время боя. Концентрация — наше всё. И да, я не заглядываю в необитаемые локации. По той простой причине, что для наблюдения мне требуются глаза. Чужие глаза. Я как бы подключаюсь к человеку или зверю, смотрю на мир через призму его восприятия. И если зрение у твари чёрно-белое, то и картинка — монохром. Управлять созданиями я тоже не умею. Поэтому вижу, что придётся.

Мы летим.

Птички — это сленг старателей. Сюда можно отнести практически всех крылатых тварей, обитающих в Пустоши. А их, между прочим, никто не классифицировал.

Стая крохотная.

Всего десять особей.

Правда, эти особи размером с трёхэтажный дом, смахивают на птеродактилей и обладают магическими способностями, насколько я могу судить. Их окружают энергетические ауры бледно-голубого оттенка. Ледяная стихия?

Морозные птерхи.

Не самый приятный враг.

Я вижу у самого горизонта Мобильную Крепость, в которой сейчас находится моё бесчувственное тело. Гусеничная махина, лязгающая траками и поднимающая столбы пыли. Уму непостижимо, как такое могли построить. Громадина размером с многоэтажный дом. Бронированный корпус, напластования кабин, надстроек, орудийных башен и выхлопных труб. Чёрный дым поднимается в небо и, смешиваясь с пылью, создает характерную муть, застилающую солнце…

Крепость непреклонна.

Она устрашает.

Хватит прохлаждаться. Координаты давай.

Один телепат у нас всё же есть. Точнее, телепатка. Девушка-сирота, выходец из фавел Наска. Мария Ривера, жгучая брюнетка с вредным и хамоватым характером. Я думал, сучка отсыпается после ночной смены, но, вероятно, её разбудила воздушная тревога. Вы спросите, откуда в Наска испанские фамилии, если конкистадоров там и в помине не было? А я отвечу: родители Риверы жили в Евроблоке, а потом погибли в клановой войне. Марию увёз в Наска чудом уцелевший слуга, но с ним приключилась неведомая хрень. Так Ривера и оказалась в интернате для одарённых.

И тебе доброго утречка, Маша.

Мне в черепушку понеслось злобное сопение.

Ривера не любит, когда её называют Машей. И это при том, что она свободно разговаривает по-русски. С акцентом, конечно, но он прикольный и даже милый.

Мой разум открыт, и Ривера считывает координаты стаи.

До сближения с Крепостью четыре минуты.

Я вот говорю про утречко, но такого понятия в Пустоши нет от слова совсем. Ни утра, ни вечера, ни дня, ни ночи. То ли кровавый закат, то ли рассвет. Никто вообще не знает, что такое Пустошь. Планета, измерение либо плод нашей больной фантазии. Законы физики там работают, медитация позволяет восполнять запасы ки, но в остальном всё… странно.

Лич просил подержать.

Угу.

Лич — это командир зенитного расчёта. Обычный парень, без сверхспособностей. Ну, как парень… Ему под тридцать, и на той стороне Врат у мужика осталась семья. Жена и трое детей, насколько мне известно. А прозвище у него от фамилии — Личкин.

Всё, что я вижу глазами птерха, транслируется Маше, а затем — Личу. Расстояние большое, и я могу понять, что происходит с орудийными башнями на правой стороне Крепости. Но сомневаться не приходится — наши артиллеристы своё дело знают…

Сваливай.

Грохот спаренных орудий взорвал вязкую тишину. Я услышал это, разорвав контакт с птерхом. Сирена уже смолкла, заговорили пушки. Птерхи были мощными тварями — быстрыми, крупными, покрытыми непробиваемой чешуёй. Непробиваемой для меча или копья, но снаряды, выпущенные из зениток, рвали этих существ в клочья.

— Зачёт, Ростик.

Это диспетчер.

Крепостная махина продолжала движение, расстреливая по дороге инфернальных тварей. Я сидел в наблюдательном пункте, который по совместительству являлся моей каютой. Тесная каморка с одним-единственным иллюминатором. Это окно в мир закрывалось бронированной заслонкой в особо экстремальных обстоятельствах. Заслонки срабатывали автоматически, если на главном пульте в рубке управления кэп нажимал большую красную кнопку.

Обстановка спартанская.

Стол с радиоточкой, вращающееся кресло, шкаф, кровать. Санузла нет — до него надо топать по трапу, связывающему блоки из четырёх кают.

Вот интересно: Крепость у нас сухопутная, а терминология морская. Капитан, каюты, рубка…

Мы возвращались к Вратам в Архаикум, когда я обнаружил стаю птерхов. На протяжении недели по бортовому времени ничего интересного не происходило. Спали, ели, играли в карты и дженга, лениво отстреливались от одиночных монстров, решивших закусить неповоротливой железякой. Монстры в Пустоши злые, крупные и сообразительные. А ещё их привлекает груз, который мы перевозим в трюмах. То ли чуют, то ли ещё что. Нами эти создания тоже не прочь пообедать, вот только не всегда удаётся вскрыть «консервную банку».

Я уж собрался почитать книгу, взятую у Макса позавчера, как внутри шевельнулся неприятный червячок. Словно упустил что-то очень важное.

По позвонкам пробежался холодок.

Нацепив гарнитуру, я щёлкнул кнопкой вызова и переключился на диспетчерскую.

— Сёма, ты на связи?

— Всегда.

— Зачистили?

— Обижаешь.

— Не переключайся, я проверю маршрут.

— А что не так?

— Хрен его знает.

— Ладно, давай.

Интуиция меня никогда не подводила. И сейчас я чувствовал, что нами заинтересовалось что-то большое и нехорошее. Не эти жалкие птички, а охотник покрупнее.

Погружаюсь в транс.

Чтобы почуять угрозу, мне не обязательно искать чьи-то глаза. Есть техники, позволяющие уловить концентрацию агрессивности, если некто настроен против вас. Определяешь участок, вкачиваешь побольше энергии и ловишь эманации. Вспышки-образы, которые транслирует в окружающее пространство враг.

Меня придавило чужой агрессией.

Ощущение опасности выросло многократно, и я начал искать живность для подключения. Так, вот что-то шустрое и мохнатое в траве. Я смотрю глазами зверька, вижу стебли травы, а потом — хрясь! Серость, неопределённость. Меня вышибло наружу. Значит, зверушку кто-то слопал…

А вот и хищник.

Теперь я вижу степь под собой, у меня есть крылья. Я парю в восходящих потоках, и наблюдаю за участком, который мне не нравится. Вспучивающийся земляной вал. Нечто с высокой скоростью прокапывает тоннель под землёй и движется к горизонту — туда, где поднимает столбы пыли исполинская машина.

Маша?

Я не умею транслировать мысли, но рассчитываю на то, что девушка ещё поддерживает связь.

Чего тебе?

У нас проблемы. Большие проблемы.

Рост, не выноси мозг. Дай помыться в душе, моя очередь по графику.

Какой. Нахрен. Душ? К нам ползёт туннельщик!

Молчание.

Ты уверен?

Сама посмотри.

Девушка считывает образы.

Пор ке коньо? Этого ещё не хватало!

Транс рвётся от воя сирены.

Одиннадцать лет назад я и представить себе не мог, что окажусь у чёрта на рогах, за гранями мира, преследуемый туннельщиком, вознамерившимся сожрать весь экипаж Мобильной Крепости «Селенга». А ещё раньше, греясь в лучах заслуженной славы непобедимого борца с нечистью, я не думал о том, что однажды переберусь в мир, где нет магии. Сверхспособности есть, а магии нет. Такие дела.

Я — Ростислав Володкевич.

Мне девятнадцать, и весь последний год я хожу через Врата в составе мобильных экипажей РИ. Наверное, эту историю нужно начать в тот день, когда малыш Ростик забрёл в неправильный район, повстречал на своём пути банду отморозков и попал в реанимацию. Подозреваю, что целители не сумели бы откачать паренька, но Великий Чертёжник выбрал его в качестве носителя. Разум мальчишки угас, я же занял его место и быстро пошёл на поправку.

Ушлёпков, изувечивших меня в подворотне, я нашёл и покарал. Разобрался с каждым поодиночке, хотя на это ушло несколько месяцев.

И стал изучать мир, в который меня занесло.

Чужой мир.

Думаю, это параллельная реальность. По местному летосчислению на дворе 2034 год от рождества непонятного мне пророка. Я осознал себя в две тысячи двадцать третьем. И да, восьмилетнему парню, старшему в Роду пирокинетиков, было нелегко. Предполагалось, что я унаследую боевой Дар, вырасту и сменю отца в качестве семейного лидера. Тогда ещё была жива мать Ростика, и ничто не предвещало беды. Ну, почти ничто. Я не демонстрировал никаких признаков пробуждения огненной стихии, даже «нулёвкой» меня трудно было назвать. Приглашённые репетиторы разводили руками, отношения родителей портились. Как вы понимаете, тогда ещё отец надеялся на чудо, поэтому не обзаводился новой семьёй.

Непостижимым образом я смог пробудить ранние воспоминания своего носителя. И я знал, что с пяти лет со мной занимались морфисты и мастера-инициаторы. Мне подстраивали несчастные случаи, которые должны были подстегнуть пробуждение крови. То хулиганы, напавшие на мать, то экспедиция в горы без провианта, спичек и нормальной экипировки, то невесть откуда выкопавшаяся тварь… Не удивлюсь, если те отморозки — очередной элемент отцовского плана.

В общем, к моим восьми годам ничего толкового не происходило, а ведь батя и дед с прадедом инициировались в шесть. Родичи негодовали, дом погрузился в депрессию, а отец частенько закладывал за воротник, думая, что никто не понимает. Линия Володкевичей, известных туровских пирокинетиков, готова была оборваться самым идиотским образом.

И тут появился я. Боевой маг Гримаун, о котором здесь, разумеется, никто не слышал. И это при том, что я достиг заоблачных вершин в своём мире! Люди уважали меня как защитника, враги боялись, женщины любили. И это не удивительно, ведь в моих жилах текла божественная кровь.

А потом всё изменилось…

И я оказался здесь.

Как вы понимаете, передо мной стоял нелёгкий выбор. Проявить свою силу или стать свободным человеком. Первый вариант означал благосклонность отца, положение в обществе, титул, перспективы удачного брака и клановое продвижение. Казалось бы, чем плохо? Вот только я сам хотел выбирать свою дорогу, а не слепо копировать деяния именитых предков. Да и служить князю, по щелчку ввязываясь в бессмысленные войны… Такое себе. А никуда бы не делся — вассальная зависимость.

И я выбрал сложный путь.

Который привёл меня в Пустошь.

Бывалые экспедиторы говорят, что по-настоящему жутко в Пустоши становится в тот момент, когда бронированные заслонки с грохотом и лязгом прикрывают иллюминатор.

Поворотный момент.

Ты понимаешь, что снаружи полный ахтунг.

Это не моё выражение, а кэпа, если что.

Багровый свет больше не проникает в каюту, под потолком вспыхивают аварийные лампы. Светодиодные, потребляющие минимум электричества.

Сирена глохнет.

Оживает интерком:

— На пути следования обнаружен туннельщик. Вы знаете, что делать. Кто не задействован в обороне Крепости, сидите в каютах, не высовывайтесь. Отбой.

Кэп немногословен.

Тянусь к гарнитуре, но в голове звучит голос Маши:

Я за диспетчера. Не отвлекайся, будь на связи. Потребуется корректировка огня.

Понял.

В ответ — тишина.

Сейчас Ривера поддерживает несколько каналов одновременно, и ей не до меня. Нужно обеспечить взаимодействие орудийных расчётов с радарными установками и рубкой управления. А ещё, насколько мне известно, в таких ситуациях на мостик вызывают Грановского. Это наш геомант. Гордость, надежда и опора. Боря не то чтобы великий нагибатор, но вполне может вызвать локальное землетрясение или обрушить на противника земляной вал. Ранг продвинутого позволяет нашему герою использовать непрерывную циркуляцию, подпитываясь энергией извне, но это лишь до того мига, когда он решит вложиться в атаку на пределе возможностей.

Геомантия, как я слышал, считается редким Даром. Некоторые даже называют эту способность аномалией. Боря накосячил по ту сторону Врат, и клан сослал его в Пустошь. От греха подальше.

Не могу сидеть сложа руки.

Тем более, когда за бортом творится дичь.

Формально я пробуждённый ясновидец. Первый ранг. Это отмечено во всех документах, у меня есть сертификат государственного образца. Реально… мои способности гораздо шире. Я могу оперировать большими объёмами ки, проводить стихийные атаки, усиливать удары магией, что относится к психотипу «биоконтроль». Само собой, я освоил циркуляцию. Но это лишь жалкие крохи умений, доступных мне в прошлой жизни. Постепенно я возвращаю утраченное, но до пика формы ещё не дотянулся.

Я это к тому, что мне не нужна медитация.

Лёгкое усилие — и я подключаюсь к очередной пичуге, пролетающей над…

Даже не знаю, как это назвать.

Представьте себе земляной вал, вспучивающийся на пять или шесть метров в высоту… и ещё несколько десятков метров в ширину. Это ползёт исполинский червь, реагирующий на дрожь земли под траками нашей Крепости. С небес хорошо видно, что маршруты туннельщика и «Селенги» пересекаются. Тварь уловила вибрацию за десятки или даже сотни километров и решила, что мы — вкусная добыча. Туннельщикам вообще без разницы, что жрать. Органику, неорганику. Мясо, кости, дерево, металл… Их желудки усваивают любую материю.

Беглого взгляда достаточно, чтобы понять: мы столкнулись с матёрым хищником. Вспучивающаяся земля позволяет прикинуть диаметр этого создания и примерную длину. Реликтовое чудовище, прожившее под светом красного солнца не менее тысячи лет.

В глубине души зародилось беспокойство.

За всё время наших экспедиций я пару раз сталкивался с туннельщиками. Впервые это произошло, когда мы стояли в Новой Тюмени, загружая трюм добытыми ресурсами. Я наблюдал за червём издалека, приложив к глазам окуляры бинокля с двенадцатикратным увеличением. Туннельщик торил свой путь на запад, игнорируя человеческое поселение. Эти зверушки не такие уж и безмозглые, как их пытаются выставить в нашем мире. Адаптировались и поняли, что в крупных поселениях им несдобровать. И речь даже не о том, что добытчики обладают мощной артиллерией. Вокруг поселений лежат широкие минные поля, через которые даже туннельщики не рискнут пробираться.

Во второй раз я встретил детёныша. Совсем крохотного — метров десять в поперечнике и порядка пятидесяти-шестидесяти в длину. Эти вообще ни на кого не нападают, а следуют в кильватере одного из родителей.

И вот — нарвались.

До пересечения оставалось порядка двух километров, когда заговорила бортовая артиллерия. Свист снарядов, грохот взрывов, взметнувшиеся вверх тучи песка. Прежде чем птица, чьими глазами я смотрел на это безобразие, метнулась прочь, в ужасе поднимаясь к облакам, я успел скинуть Ривере точные координаты ползущего червя. Ну, как ползущего. Крейсерская скорость туннельщика — порядка шестидесяти километров в час. Эта хрень могла бы линии метро прокладывать.

Несколько снарядов попали в цель — артиллеристы били с опережением. Из-под земли раздался утробный рёв. Обычное оружие червям как слону дробина, но мы разжились каббалистическими снарядами — они дороже и убойнее. С проникающим, так сказать, эффектом.

Что ж, мы поцарапали тварь, но остановить не смогли.

Я увидел, как вал вспученного грунта разворачивается и идёт наперерез Крепости.

Вот теперь запахло жареным.