Провидец

Глава 11

С Бенедиктовым связались на следующий день после уничтожения Рода. Неизвестный представился агентом по недвижимости Самсоновым. Интересовался агент сугубо возможностью выкупа бесхозных земель, оставшихся после падения Володкевичей. Так и сказал: «падения». Стряпчий возразил, что земли ещё не признаны бесхозными, поскольку старший сын покойного графа жив, с ним пытаются установить связь в Пустоши. Агент Самсонов оживился и попросил контакты молодого наследника. Получив отказ, оставил свой номер и выразил надежду, что ему перезвонят.

— То есть, он вёл переговоры с вами, — задумчиво протянул я. — А разве вы имеете право заключать сделки купли-продажи чужой недвижимости?

— Я — нет, — ответил стряпчий. — Но у меня все необходимые документы для заключения подобных сделок.

— А что происходит в случае моей смерти? — стало интересно.

— Земли вместе с усадьбой отходят Фурсовым, — уверенно заявил стряпчий. — Других родственников просто не существует.

Здорово. Ещё один Род, заинтересованный в моей скоропостижной кончине. Изначально Фурсовы не при делах, но сейчас могут вступить в игру.

Вопрос в другом.

Как неведомый враг собирается решать новую проблему? Ликвидация двух Родов — не хрен собачий. Такое может привлечь внимание Комитета Имперской Безопасности.

— Почему вы решили, что сделка выгодная? — поинтересовался я.

— Всё просто. Самсонов озвучил сумму.

— И?

— Миллион рублей.

— Что? Это, должно быть, шутка.

Я, конечно, всё понимаю, но… Дом у нас старый, земли немного. Отец как-то говорил, что потолок стоимости имения — триста тысяч. Даже с деревней.

— Поначалу и я так думал, — согласился Бенедиктов. — Но агент привёл доказательства своей платёжеспособности.

— Это какие?

— Реквизиты счёта, открытого специально для подобных сделок. С возможностью прямых запросов на подтверждение.

— И вы сделали запрос?

— Конечно.

Вот тут я крепко задумался.

Миллион — нехилые бабки. За такие средства я мог бы отгрохать особняк в Крыму или окрестностях Фазиса. Даже на Финском заливе мог бы.

Что-то смущает.

Вряд ли неведомый покупатель, решивший действовать через агента, настолько идиот, что не понимает реальной стоимости родового гнезда. Значит, я чего-то не знаю о наследии своих предков. И выяснить, что не так с домом, надо как можно быстрее.

— Нет, — сказал я. — Пока я не собираюсь продавать усадьбу.

Лицо стряпчего удивлённо вытянулось.

— Это все вопросы на сегодня? — уточнил я.

— Ну… — Бенедиктов замялся. — Я бы хотел узнать… касательно своего статуса. Мы продолжаем сотрудничать, Ваше Сиятельство?

Я прикинул расклад.

Стряпчему надо платить деньги, это наёмный работник с правами нотариуса и адвоката в одном лице. Редкий и недешёвый специалист. Зарекомендовал он себя хорошо. Следует букве закона, не выдаёт приватных данных, следит за событиями и разбирается в юридических заморочках. Такой человек пригодится в хозяйстве.

— Не вижу причин разрывать с вами контракт, господин Бенедиктов.

Стряпчий кивнул и полез в кожаный портфель за очередной порцией макулатуры. По лицу этого человека сложно было понять, радуется он или нет. Думаю, сомневается в платёжеспособности клиента. Но ведь не спросит, собака, что у меня с деньгами. Воспитание не позволяет.

Мы продлили контракт.

— Печать нужна? — спросил я.

— Обязательно, — кивнул стряпчий. — Поставьте при случае.

— Вы настолько мне доверяете?

— В мире аристократов многое выстроено на доверии, — усмехнулся собеседник. — Глава Рода считает нужным работать со мной и впредь. Вашего слова достаточно.

Разумеется, я пробежался глазами по тексту.

Зарплата Бенедиктова в обычном режиме составляла пятьсот имперских рублей, что несильно превышало среднюю по стране. Зато в случае исков, тяжб и досудебного урегулирования, а также консультирования и участия юриста в деловых переговорах, я ему доплачивал по какому-то многоступенчатому тарифу. Не катастрофично, но премия могла достигать пятидесяти процентов от оклада. Заначка у меня имелась, да и карта скоро пополнится экспедиционными деньгами, но стоит задуматься над тем, как извлечь выгоду из родового имения.

Официант принёс счёт.

— Когда собираетесь в Туров? — поинтересовался стряпчий.

— Надеюсь, в скором времени. У меня ещё одно важное дело в Никополе.

— Я буду ждать, — Бенедиктов протянул визитку. — Когда печати будут стоять в положенных местах… свяжитесь со мной, Ваше Сиятельство. И постарайтесь действовать оперативно.

— Как мне отправить документы?

— Не почтой. Не курьером. В идеале — лично.

На том и расстались.

В Пустоши я провёл больше года, прерываясь на краткосрочные отпуска в Порт-Архаикуме. И успел поотвыкнуть от атмосферы мегаполисов. Вся эта суета, бестолковость, пробки и шум…

Я уж молчу про людей.

На окраинах ошивается всякий сброд, а ближе к центру — надменные аристократы, клановые финансисты и корпоративные служащие. Стоит попасть в деловые кварталы, и концентрация понтов на квадратный метр резко возрастает. Здесь много людей, имеющих при себе оружие. Только холодное, огнестрел по эту сторону Врат запрещён. Преимущественно мечи, но видел я и ребят с парными ножами, саями, боевыми секирами и разными экзотическими железяками. Простолюдины не имеют прав на ношение и хранение клинков, а уж тем более на открытое применение. Такими правами наделены исключительно представители благородного сословия, а также их гвардейцы, полиция, всевозможные силовые ведомства. Инквизиторы, понятное дело. Ну, и клановые бойцы. Одарённые из числа мещан должны получить специальное разрешение, заверенное администрацией одного из Великих Домов.

Так вот, в центре было много вооружённых людей.

А ещё — красивых женщин.

Встречались и видоизменённые девушки, нарастившие себе эльфийские ушки. Писк моды, который мне сложно понять. Как и втяжные когти, считающиеся нынче признаком «ухоженности». По улицам Никополя прогуливались девушки с имплантированными волосами переменного окраса, выбритыми висками и косичками. Глаз радовали короткие платья и откровенные вырезы. Лето…

Троглодит развлекался, отрастив крылья и летая высоко над головами прохожих.

Мы добрались в центр на метро, немного проехались на трамвае, а остаток пути проделали пешком. Ну, я пешком. Котоморф не особо ограничен силой притяжения.

Здание консистории располагалось в тенистом дворике, за чугунным забором и воротами под видеонаблюдением. Любят они такие места. Выйдешь через одну арку — попадёшь на оживлённый проспект. Выйдешь через другую — вот тебе пешеходная туристическая улица, забитая кафешками, ресторанами и торговыми пассажами. Вечером там будет атмосферно. Журчат фонтаны, светятся фонари, играют уличные музыканты. И так — на протяжении нескольких километров. А здесь — тишина и спокойствие. Сидят на лавочках пенсионеры, катит коляску стройная женщина с копной каштановых волос, играют дети на площадке…

И деревья.

Много деревьев, обступивших консисторию со всех сторон.

Само здание стоит в глубине, отгородившись от внешнего мира туями, каменными дорожками, идеально ровными кубическими кустами, беседками и газонами. Прямо какой-то санаторий, любо-дорого посмотреть. Так и не скажешь, что за забором притаилась организация, представителей которой побаиваются даже лидеры кланов.

Задержавшись у обшарпанной беседки, я протянул руку.

Ментальный призыв.

Нечто прошуршало в листьях, спикировало вниз и упало мне на кисть. Вот же удивительная тварь! Веса крылатой бестии я почти не ощутил.

— Сейчас я войду в тот дом, — тихо произнёс я. — А ты подождёшь здесь. Не вздумай следовать за мной. Просто жди, пока я не появлюсь. Усёк?

Меня накрыло беспокойством.

Затем — согласием.

Котоморф убрал крылья, сменил оперение на шерсть, обзавёлся нормальными лапами и стал очень похож на белку. Чёрную белку с хищным оскалом.

Белка прыгнула, вцепилась в кору берёзы и, карабкаясь вверх, скрылась в желтеющей кроне.

Отлично.

А теперь идём сдаваться с чистой совестью.

Приблизившись к решётчатой калитке, я поискал глазами пост охраны. Естественно, ничего не обнаружил. Прямо на меня смотрела камера, но это полбеды. Взвыло на весь эфир чутьё. Меня прощупывали, причём делал это ясновидец высокого ранга. Телепаты и эмпаты не вступали в игру, но я знал, что они есть.

Жму на кнопку звонка.

Камера разворачивается в мою сторону.

Оживает микрофон:

— Назовите себя.

— Граф Ростислав Володкевич.

— Цель визита.

— Явился по вызову консистории.

Щелчок. Пауза.

— Доступ разрешён.

Звук разблокированного замка. Думаю, тут Знаков напихали по самое не балуйся. Глава нашей службы безопасности удавился бы от зависти, покажи ему такие фокусы. Удавился бы посмертно, ха-ха! И дело не только в механизмах, это весьма примитивные устройства. Я чувствовал, как неведомые силы просвечивают меня насквозь, выявляя психотип, потенциал и наличие скрытых клинков. Через мои блоки телепат прорваться не смог, но некоторую информацию упыри получили. Ту, которую я посчитал нужным предоставить.

Нажав ручку, я отворил калитку и шагнул в логово зверя.

Двинулся по каменной дорожке в сторону крыльца.

Здание казалось аскетичным и монументальным одновременно. Три этажа, плоская крыша, панорамные затемнённые окна вестибюля. Никаких террас и балконов. Судя по всему, крыша использовалась братьями для тренировок. А ещё… я был уверен, что имеются подземные ярусы. Передо мной была верхушка айсберга.

Видимое отсутствие охраны — признак могущества.

За вертушкой меня ждал просторный вестибюль. Добротный деревянный пол, вешалки для одежды, камеры хранения, кресла и диваны для посетителей. Словно это и не консистория, а какой-нибудь гостевой дом или пансионат в сосновом бору.

Подхожу к регистрационной стойке.

Очередной шок — девушка.

Я-то думал, что святоши дают обет безбрачия и не берут к себе представительниц слабого пола. Честно говоря, я вообще ничего не знал об инквизиторах до сегодняшнего дня, а ведь это самая могущественная организация на планете. После Совета Мойр, конечно же.

Девушка не была красавицей. Молодая, лет двадцать пять. Строгие и правильные черты лица, волосы собраны в пучок. Непонятная чёрная хрень в качестве одежды — инквизиторы называют эту хламиду сутаной. Нашивки, в которых я не разбираюсь.

От девушки веяло силой.

Я поздоровался.

— У меня записано, что вы прибыли по приглашению дознатчика Анатолия, — девушка сверилась с чем-то невидимым. — Второй этаж, восемнадцатый кабинет. Сумку оставьте в камере хранения. Держите пропуск.

Я сгрёб тяжёлый, по виду керамический жетон, и направился к боксам. Жетон представлял собой кругляш, легко умещавшийся в ладони. Чем-то напоминает жетоны самостоятельности, выдающиеся несовершеннолетним одарённым. Правда, на моём пропуске красовался смутно знакомый символ. Ромб со стилизованным зрачком внутри, в окружении белых протуберанцев. Всю эту хрень пронзал меч. Такую же эмблему я видел табличке у входа в здание. И на калитке.

Запихнув баул в ячейку, поискал глазами ключ.

Такового не обнаружилось.

— Приложите палец к считывателю, — раздался голос девушки.

Дверца ячейки была оснащена круглым углублением. Вложив в углубление большой палец, я услышал щелчок запирающего механизма.

— Кроме вас никто не откроет, — заверила администратор. Ну, или кто она там. Сестра? Привратник? Страж? — Поспешите, часы приёма ограничены.

Хмыкнув, я двинулся в сторону лестницы.

Посторонился, когда навстречу выдвинулся широкоплечий инквизитор в безразмерной серой сутане. Выглядел этот мужик сурово. Шрамы на виске, стрижка «под ноль», полувоенные нашивки и тяжёлые берцы. А ещё — ременные перевязи с зачехлённым оружием. Удивительным оружием, которого я прежде не встречал. Нечто угловатое и короткое. Нож-топор? Боевой бумеранг?

Инквизитор быстро пересёк вестибюль, бросил что-то на ходу администраторше и скрылся за вращающимися дверными лопастями.

В проёме меня окутало нечто аморфное.

Сквозь пальцы кулака, сжимавшего пропускной жетон, пробилось сияние. Разжав пальцы, я увидел, что диск окрасился изумрудным цветом. Когда я пересёк незримую границу, свет погас. Хрен его знает, что они тут наворотили. Явись я без пропуска, меня бы остановил барьер? Или мозг превратился бы в кровавое желе? С инквизиторами не угадаешь.

В коридоре второго этажа мне встретился ещё один молодой парень в боевой экипировке, а так — преимущественно мужчины и женщины в гражданском. То ли секретари, то ли курьеры. Всё чинно, напоминает какое-нибудь министерство. На костёр никого не волокут, крики из подвала не слышны.

А вот и мой кабинет.

Вхожу без стука.

— Добрый день.

Дознатчик Анатолий сидит за письменным столом, его пальцы быстро бегают по клавишам. На столе — плоский экран неведомого устройства. Напоминает плазменный телевизор, вот только зачем он инквизитору? И что он там печатает? Я никогда не видел ничего подобного.

Анатолий, не отрывая глаз от экрана, указал мне на чёрный стул с высокой спинкой. Выглядело всё так, что дядька чрезвычайно занят.

Усаживаюсь.

Инквизитор прекращает печатать, кладёт правую руку на чёрный прямоугольник, вмонтированный в столешницу, и водит по этому элементу пальцами, периодически постукивая и смахивая в сторону что-то невидимое. Всё ясно. Психологическое давление.

Я, не стесняясь, рассматриваю хозяина кабинета.

Инквизитор носил светло-серую сутану, имеющую отдалённое сходство с френчем. Закрывающий шею стоячий воротник, пара нагрудных карманов, какие-то нашивки на плече и планки, намекающие на заслуги этого персонажа перед человечеством. Возраст я затруднился определить. Ближе к тридцати, но уж больно тяжёлый взгляд. Словно мужик прошёл через огонь, воду и медные трубы.

— Ваша зверушка, молодой человек?

Голос у Анатолия был блеклым, выцветшим. Как и его глаза.

Я перевёл взгляд направо. Дальняя стена изменила конфигурацию, выдвинув из себя проекционный экран. Инквизитор вновь клацнул по чёрному прямоугольнику, выводя изображение. Камера, судя по всему, выхватила из зелёно-жёлтой лиственной гущи тварь, выпроставшую из себя длинное щупальце. Отросток подтащил к раскрывшейся пасти котоморфа трепыхающуюся птицу. Воробей, что ли?

Хруст, чавканье.

Мерзость какая.

Троглодит прямо на наших глазах сожрал птицу и не подавился. Вместе с клювом, перьями, коготками на лапках и всем остальным. Мне почудилось слабое ртутное свечение, это что-то новенькое.

Щупальца превратились в лапы.

— У нас глаза повсюду, — констатировал Анатолий. — Это же легальный полиморф? Его внесли в реестр?

— Конечно, — угрюмо бросил я.

— Надеюсь, вы его хорошо контролируете, — без тени улыбки произнёс инквизитор. — И больше не пытайтесь нас обмануть, господин Володкевич. Всё, что нам положено знать, мы знаем.

Экран погас, задвинулся в нишу, и его тут же скрыли неприметные створки.

— Что вам от меня нужно? — решил спросить напрямую.

— Обычно с нами разговаривают более… уважительно, — инквизитор поморщился.

— При всём уважении, я только что прибыл из дальней экспедиции к Фронтиру. И хотел бы отдохнуть перед следующим контрактом. Сгонять к морю, трахнуть какую-нибудь загорелую южанку… Ну, вы понимаете, — подмигиваю ошалевшему мужику в сутане. — А ещё у меня всех в Роду перебили. И надо бы съездить в Туров, вступить в законные права на наследство.

— Понимаю, — дознатчик взял себя в руки. — Вам объявлена родовая война? Вендетта?

Пожимаю плечами:

— Ни то, ни другое. Я вообще не знаю, что происходит.

— Тогда у меня для вас две новости, господин Володкевич.

— Начинайте с плохой, — ухмыльнулся я.

— Боюсь, контракты с Домом Волка для вас закончились, — отрезал Анатолий. — Ни в этом году, ни в следующем, ни через десять лет вы не присоединитесь ни к одному из мобильных экипажей.

— Огонь. А что с хорошими новостями? Я умру быстро и не буду мучиться?

— В некотором смысле, — рассмеялся дознатчик. — Даже если вам объявили войну, это больше не важно. Потому что вы поступаете в полное распоряжение Туровской консистории, юноша. И получаете нашу защиту.

— Что? — опешил я.

— Теперь вы резервист, господин Володкевич. Поздравляю.