Пройдя много миль: современная притча о бизнесе

ГЛАВА 12 Марокко и Атласские Горы

Для того чтобы успешно выполнить дело, человек должен иметь воображение. Он должен увидеть вещи в своем внутреннем видении и составить о них подлинное представление».

-Чарльз Шваб.

В ЧЕТВЕРГ, 4 МАЯ, В 2 ЧАСА ДНЯ МЫ переправились паромом в Тангиер и после недолгих таможенных формальностей продолжили свой путь в город. Наш, с открытым верхом, Ленд-ровер теперь был плотно загружен консервами, коробками, оборудованием и одеждой. Наверху плотно упакованного груза сидел Боб и две молодые англичанки, которые ехали с нами только до Тангиера. Мы, казалось, запаслись всем.

Еда заняла большую часть салонного пространства и сделала Ровер похожим на переполненный грузовой фургон.

Прикинув расстояние, мы ожидали вскоре появления на дороге нашего нового пункта назначения — Лагоса, Нигерия. Процесс закупки продуктов был значительно упрощен. Мы купили только 30 консервов разных разновидностей, содержащих бобы, спагетти, мясные полуфабрикаты, колбасу, персики и зеленый горошек. У нас было 48 консервов сгущенного молока, для добавления в кофе и чай плюс бульонные кубики, сахар, соль, перец и чеснок. Общая стоимость продуктов, включая 2 плитки на бензине для приготовления еды, составила приблизительно 100$.

Мы рассчитали, что двух приемов пищи в день, утром и вечером, нам хватит. Скудность диеты из-за недостаточного разнообразия пищевых продуктов была бы возмещена интервалами между приемами пищи, доводя чувство голода до того уровня, когда любая еда становится в радость.

Так или иначе, нам не удалось все точно и правильно рассчитать, и мы решили, что будет безопаснее принять такое решение позднее и тогда поступить в соответствии с ним. Сейчас планирование двухразовой диеты казалось довольно точным. Мы всегда могли дополнить его чаем и бульонными кубиками.

У большого, испанского типа здания с видом на море, находящегося на окраине города, мы высадили обеих девушек, пожелав им удачи в предполагаемых ими планах поработать лето в приюте для сирот. Сами мы вернулись в Касбу — основной торговый район — для того, чтобы купить страховку нашего средства передвижения, чего мы не могли сделать на Гибралтаре.

Исходя из этого, мы чувствовали необходимость покупки карты для предстоящего путешествия уже сейчас. После нескольких часов поиска мы были удивлены и глубоко разочарованы, обнаружив, что здесь, в Тангиере, не было карт Африки и пустыни Сахары.

Мы знали, карта была очень существенна. Мы попытались разузнать о карте в офисе компании Шины Мишле. Секретарь не имела об этом никакого представления и отправилась к своему боссу, господину Туэрни.

Госпадин Туэрни вежливо проинформировал нас о том, что Мишле не продает карты, а только шины. Мы вежливо поблагодарили его и вернулись обратно к машине. Не успели мы сесть, продолжая размышлять над создавшейся ситуацией, как он внезапно появился, пытливо на нас взглянул, и затем, протянув нам карту, удалился.

Я все еще помню тот момент, его точное время и место, тот теплый полдень на автостоянке. Мы подозревали, что только что произошло что-то очень важное. Мы развернули карту 2 на 3 фута шириной и длиной и уставились на чудо современного мира.

Это была карта Мишле номер 953, охватывающая Африку от Средиземноморья через Марокко и Алжир к югу почти на 3000 миль. Это было невероятно, настоящее произведение искусства. На ней был указан каждый городишко, каждый город и каждая граница через Сахару и вглубь прилежащей Сахаре территории. Она, многие годы в те времена, когда французы управляли большей частью Африки. В течение последующих недель это обернулось для нас невероятным благословением. Я не могу представить, как мы могли бы выжить без нее. Она, определенно, спасла наши жизни.

Это был жизненно важный урок. Позже у меня появилась возможность понять, что наличие любой карты или любого плана лучше, чем ничего. А если это что-то абсолютно дельное, как эта наша карта, тогда это может стать решающим фактором между победой и поражением. Просто удивительно, как, тем не менее, много талантливых и умных людей не достигли достаточного уровня или вовсе потерпели фиаско в жизни из-за неудачного или вовсе отсутствующего планирования и приготовлений. Иногда первые 10% времени, которые вы инвестируете в выполнение подготовительных домашних работ, определяют 90% значимости того, что происходит после.

Спустя 2 часа и истратив 48$ — позволявшие въехать на Африканский континент и оставаться там в течение трех месяцев — мы продолжили путешествие по направлению к Рабату по южной дороге, напевая: «Это не будет длиться долго, нет, это долго не продлится».

Мы были правы, это не продлилось долго. Через 12 км от Тангиера мы начали замечать любопытные вещи, происходящие с нашим любимым Лендровером. Например, радиатор был не в порядке. Он пузырился, пускал пар, кипел и оставлял водяные следы по всей дороге.

Несколько минут бессмысленного глазения на радиатор убедили нас в том, что это, должно быть, неплохая идея сидеть и ждать пока он остынет, что мы и сделали. Сначала не было никакой возможности проехать хотя бы малое расстояние на ограниченных дорогах Гибралтара, а теперь — сломаться в пути так скоро — тоже не было хорошим предзнаменованием.

«Жуть! Посмотри на этот пар. Проклятый радиатор выглядит развалившимся. Неужели у нас недостаточно проблем?»

«Очевидно, нет.»

«Ты хочешь казаться забавным».

«Не-а.»

«Ты заполнил немецкие канистры водой, Боб?»

«Что ты имеешь в виду, заполнил ли я их? Это была твоя работа, не так ли?»

«Да? Кто сказал, что это была моя работа?»

«Да заткнитесь вы оба. Я заполнял их.»

Держась двумя колесами у обочины, чтобы освободить путь проходящему транспорту, мы похромали 12 км по направлению обратно в город, чтобы найти станцию обслуживания.

«Интересно, сколько это будет стоить?»

«Возможно, целый королевский откуп.»

«Да уж, эти арабы известные воры.»

«И жулики.»

«И мошенники.»

«Не можем ли мы ехать немного быстрее?»

«Зачем?»

«Я начинаю слегка уставать от этих "детей на велосипедах, обгоняющих нас и смеющихся.»

«Ну что ж, я знаю, что тебе в таком случае делать.»

«И что же?»

«Не смотри на них.»

В первой попавшейся нам в предместье города пыльной маленькой мастерской, куда мы свернули, мы вооружились французским словарем прежде, чем что-либо предпринимать. С преувеличенным выражением горя на лице, отчаянно листая только что приобретенную маленькую книжечку, мы поведали о наших неудачах, одетому в пропахшему потом футболку, владельцу «Альфонсоз». Наконец, мы подвели его к нашему транспорту и указали на преступный радиатор, в ответ, на что, лицо владельца мастерской осветилось пониманием.

Кивая и улыбаясь, как бродяга-моряк, Альфонсо выразил сожаление по поводу того, что не может помочь нам лично, но, если мы поедем с ним в город, он отведет нас к своему другу, который знает толк в радиаторах. Испытывая сомнения, мы все же загрузились сзади в его видавший виды пикап и поехали с ним по улицам.

«Куда мы едем?»

«Он везет нас к своему другу.»

«Зачем?»

«Возможно, чтобы разделить заработок. Знаешь ли, один умник направляет молокососов к другому, и потом они делят добычу между собой.»

Он остановился перед крошечным магазинчиком с вывеской «РАДИАТОРЫ» над дверью и радушно представил нас своему заволновавшемуся другу Мануэлю.

«Кто это?»

«Его сообщник, я думаю.»

После принятого ритуала рукопожатий они одновременно затараторили в течение нескольких секунд по — арабски. «О чем они говорят?»

«Они решают, сколько с нас взять. Как ты думаешь?» Наши дурные предчувствия усиливались.

Мы надеялись на быстрый и недорогой ремонт, который мог бы быть осуществлен за несколько минут при помощи ацетиленовой горелки, и мы снова могли бы быть в пути. И к тому- же, и раньше у нас бывали проблемы с радиаторами -поломанными абсолютно и требующими замены. Этот, казалось, вполне мог обойтись ремонтом.

Альфонсо сдал нас в руки своего криминального партнера и исчез с избитым: «Счастливого пути!». Мануэль сказал, что радиатор вышел из строя, и когда мы с ним договорились, он, с поразительным мастерством, сорвал его вниз. Это без каких-либо сомнений свидетельствовало о том, что радиатор был действительно безнадежен. Он был ржавый и прогнивший изнутри.

Мы стойко подчинились неизбежности судьбы, принимая необходимость приобретения другого радиатора, поиск которого включал обход трех складов лома и критический осмотр пяти использованных радиаторов. После осмотра четвертого радиатора Мануэль перестал выглядеть как пират-варвар и предстал перед нами добросовестным уважаемым мастером.

Наши опасения быть обманутыми оказались необоснованными. Мануэль, наконец, одобрил пятый радиатор, снизил цену в половину того, что хотел за него на хранилище лома араб, когда тот сообразил, что радиатор для туристов.

После четырех часов поиска, проб, сварки и проверки возможных дефектов наш счет составил 17 $, а радиатор, снова установленный на Ровер, прекрасно функционировал. Мы выдали Мануэлю 20 $ и массу благодарностей, хотя запчасть обошлась нам в 13$. Такая искренняя честность должна была быть вознаграждена.

Одна из самых удивительных вещей, с осознанием которой вы сталкиваетесь в вашей жизни, заключается в том, что большинство встречаемых вами людей являются действительно хорошими, честными, достойными и добропорядочными. Только случайно встреченный вами плохой или бесчестный человек заставляет вас с подозрением относиться к каждому.

Солнце уже садилось, когда мы снова выбрались из Тангиера, после того как приготовили ужин прямо на тротуаре рядом с остывающим радиатором, к невероятному изумлению прохожих.

Направляясь в Касабланку, мы не нуждались более в остановках; мы составили предварительный график и отставали от него уже на полдня.

Было 3 часа дня, когда мы, замученные и сонные за долгие день и ночь, прошедшие после того, как мы покинули Гибралтар, подъехали к Касабланке. Напуганные головорезами и ворами, которыми печально известен город интриг, мы остановились посреди обширного поля, вдалеке от каких-либо строений и уснули там в окружении своего имущества, считая, что так риска будет меньше.

Так прошла наша первая ночь в Африке. Маленький мальчик, присматривающий за полудюжиной овец, был единственным свидетелем нашего появления из Ровера на следующее утро. Стирая с себя многочисленные следы, оставленные коробками, на которых мы располагались ночью, зевая и потягиваясь под теплым солнышком, мы достали на завтрак несколько консервов. После поедания колбасы с горохом, мы приехали в оживленный город современных небоскребов и суматошности движения, и через несколько минут растерялись в поисках места, где можно было бы купить дисконтные талоны на бензин.

К тому времени, как мы выпутались из лабиринта тесных мощеных улиц, у нас были талоны, и мы направлялись в сторону Марракеша.

Изменения, наблюдаемые нами в людях и в целом в стране с того момента, как мы покинули Гибралтар, были весьма значительными. Пропали брюки, рубашки и куртки, характерные для Европы. Их сменили просторные мантии и темные бурнусы арабов, лица женщин были скрыты от взоров, за исключением узкого разреза для глаз, сквозь который они разглядывали нашу процессию.

Пожилые люди, пасущие овец или не разгибаясь срезающие ряды волокнистых початков на скалистых полях, были закутаны в закрывающие голову балахоны, защищающие уши и шеи от палящего солнца. Все сливалось под просторными складками одежды, обернутой вокруг тел, и только огрубевшие ноги были видны в прорехах плетеных веревок их кожаных сандалий.

Солнце было жарче, чем за день до этого. Поля, за исключением тех, что имели примитивную ирригационную систему, были высохшими и заросшими редкой желтой травой и какими-то необычными колючими деревьями. Речка, казалось попавшая сюда каким-то чудом, была мелкой и коричневой от грязи; непригодная для питья вода лениво текла вдоль пыльных берегов, обсаженных чахлыми кипарисами. Сельская местность, с древними каменными домами и поломанными заборами, с петляющими среди скал и спускающимися к ним тропинками, создавала общее впечатление безжизненности и забвения.

Здесь велосипеды и ослы были самым распространенным видом транспорта. Глина вперемешку с палочками, сформованная в кирпичи, и европейская известь были самыми распространенными строительными материалами. Усталость и пассивность, столь давно поселившиеся на земле бедных, приучили их воспринимать нужду и добывание скудных средств к существованию, своим образом жизни, который никто в этом мире не ставил под сомнение. Было несложно понять, откуда взялся мусульманский закон Рока («Все записано и не может быть изменено»), который столь беспрекословно был принят этими людьми.

Испания была бедной страной, с ее крестьянами и поездами третьего класса, ее грязными улицами и закопченными городами, но то, что мы видели сейчас, было бедностью, настолько глубоко врезавшейся в лоно и социальную структуру этой земли, что казалась неискоренимой. Люди выглядели так, как будто они очень давно смирились с тем, что другой образ жизни мог стать для них шагом к распаду их системы. Перемена воспринималась не чем-то прогрессивным или даже регрессивным, а просто перемещением состояния бедности в его продолжение.

Сидя за рулем нашего Лендровера, мы чувствовали себя несравнимо богаче жителей этой страны, но для них, казалось, это не имело большого значения. Наше состояние не вызывало ни злорадства, ни желания много об этом говорить; нам достаточно было это знать, это иметь и не придавать этому значения.

Наша красивая, подробная и удивительно точная карта Мишле указывала 3 основных маршрута через Сахару. Мы решили придерживаться нашего собственного плана — пересечь Марокко до Сахары, пересечь Сахару через Испанскую Марокко до Сенегала, пройти еще 1800 миль, путешествуя вокруг Африканского хребта до Нигерии. Этот маршрут проходил почти через каждую страну западной Африки и простирался почти на 5000 миль, и насколько мы могли судить, был самым интересным и самым познавательным из трех маршрутов.

Целью того дня был Агадир, находящийся на юге Марокко, на Атлантическом побережье. Он мог стать нашим трамплином к Сахаре, и мы полагали, что добираться туда мы будем долго и утомительно, хотя завершить это путешествие нам хотелось как можно скорее.

Испытывая страстное желание ежедневно преодолевать максимальную дистанцию, мы упорно ехали дальше, только на час остановившись в Марракеше, чтобы съесть ужин и заправить канистры. Затем мы отправились в ночь через Атласские горы.

Дорога, ведущая в Атласские горы, была заасфальтирована так же, как и та, что вела в Тарродент и Агадир с другой стороны. Но те 60 км, которые лежали между ними, были наихудшими среди всех, они устроили нам два часа тряски и упорной борьбы с рулем и коробкой передач.

Три раза пришлось наполнять радиатор водой из немецких канистр, но как бы там ни было, Ровер неплохо держался весь путь.

Когда мы вернулись на проезжую дорогу, сразу после полуночи, мы начали испытывать чувство гордости и симпатии к нашей машине, которые постепенно перерасли в неистребимую любовь. Я вспоминаю тот Ровер с неумирающей привязанностью, как стареющий человек может помнить свою детскую любовь.

К тому времени мы валились с ног от усталости и не могли думать ни о чем другом, кроме как о том, как добраться в Агадир и лечь спать. В три часа дня мы еще ехали по темным тихим улицам города к морю, затем вдоль набережной, пока не уткнулись в утес, достаточно высоко подымающийся над уровнем дороги. Там, на его скалистой поверхности, мы разложили На земле наши мешки и уснули как дети.

Ночью потек радиатор, его нужно было запаять паяльной лампой, итак, это стало нашей первой задачей на этот день. После завтрака в узком грязном проулке, во время, которого обе наши плиты вспыхнули, мы нашли нужную нам ремонтную мастерскую. Французский араб, владелец мастерской, был очень услужлив, и вдобавок к тому, что не взял с нас плату за сварку, дал несколько полезных советов в отношении нашего предполагаемого маршрута. Во-первых, в чем его полностью поддержал его партнер, нам не следовало предпринимать попытки пересечения Сахары в это время года. Мы сломаем машину, и нам придется ее оставить. Кроме того, это было бы очень опасно, поскольку мы ничего не знали о путешествиях по пустыням. И в любом случае в пустыне совершенно нечего смотреть.

Мы поблагодарили его за заботу, но наши лица выражали дружеское безразличие к его мрачным предсказаниям. Мы также дружелюбно уверили его в том, что не собираемся проводить в пустыне времени больше, чем это необходимо. Мы собирались ехать прямо к Черной Африке без дальнейших отлагательств. Когда он понял, что мы не намерены прислушиваться к его мрачным предубеждениям, он подкинул нам еще один лакомый кусочек для размышлений. Марокканцы и алжирцы были втянуты в территориально — пограничный спор в отношении того района, через который мы в этот день собирались ехать. На прошлых неделях уже было убито несколько солдат. Если мы все же должны ехать, нам стоило бы посетить главную военную часть в городе и достать разрешение, позволяющее нам проехать через границы. Эта часть информации нас очень заинтересовала.

Мы мало что понимали в африканской политике, и у нас не было никакого желания быть в нее вовлеченными. Наша экспедиция была вполне дружеской — этакий жест доброжелательности — и в любом случае мы можем избежать всего, что будет нехорошо для нас. Поэтому прямо из мастерской мы отправились в армейскую главчасть, чтобы достать пропуск, позволяющий нам проехать через эту спорную территорию. Мы прибыли в субботу только после полудня, но офисы были уже закрыты и могли остаться закрытыми до понедельника. Поскольку мы не могли продолжать путь без официального разрешения, нам пришлось ждать, пока офисы вновь откроются. Это было не слишком обременительно, поскольку на много миль вокруг Агадира простирались прекрасные солнечные пляжи. Все же мы были слегка встревожены отсрочкой, вносящий беспорядок в наш график, который призывал нас проделывать 200 миль в день.

В 10 милях по берегу от Агадира мы нашли маленькую необитаемую бухту с сотней ярдов чудесного чистого песка, защищенную от ветра и невидимую со стороны главной дороги. Это был Тот тип пейзажа, который содержится в туристических рекламных брошюрах, заманивающих отпускников в Северную Африку. Солнце целый день светило тепло и ярко. Наша приватность оставалась вне сомнений. За исключением случайно проезжающего на своем сонном ослике араба, мы никого больше за все выходные не видели. Вода была чудесная, как теплый шелк на ощупь, и мы, отказавшись от плавок, скакали нагишом, чтобы быть как можно ближе к природе и слиться с ней. В том месте, в то время, казалось, не было цены, которую можно было бы переплатить за ощущение быть покорителями мира. Это было само совершенство — за исключением одной небольшой детали, и это были мухи.

С первых лучей солнца на восточном небе и до последней темно — красной полосы на западном горизонте, всюду были мухи. Утром мы просыпались с мухами на губах, вокруг глаз и в ушах. Мы были окружены облаками мух при каждом приеме пищи и в течение дня — гудение, ползанье и назойливые полеты раздражающих нас мух. Любое действие, предполагающее спокойное сидение, сопровождалось размахиваниями чем-нибудь вперед и назад затем, чтобы отогнать мух. Беседа на расстоянии напоминала игру в махалки. Махание руками, как мельничными крыльями, удерживающее мух на дистанции, скоро стало частью нашей жизни здесь, в Северной Африке, частью такой же необходимой, как и дыхание. Через какое-то время мы привыкли к мухам так же, как кто-то привыкает накладывать пластырь на рану. Мы очень радовались заходящему солнцу, разгоняющему мух; их не будет видно целый день до рассвета великолепия следующего утра, когда они вернутся в нескончаемом количестве.

Мухи Северной Африки, как ветер и дождь Франции, и булыжник Испании были притчей во языцех. Кажется, что когда бы вы не предприняли какую-нибудь новую затею, вас начинают осаждать бесчисленные мелкие проблемы, детали и неожиданные раздражители плюс тяжелые и бесчестные люди всех мастей. Они сопутствуют ситуации. Это неизбежная часть цены, которую вы должны заплатить, чтобы выполнить что-нибудь новое или достойное внимание. Это вероятно, то, что имел в виду Вильям Джеймс из Гарварда, когда писал: «Что невозможно изменить, нужно принять». Мы встали с солнышком и мухами в понедельник утром, полные страстного желания продолжить путь в Африку. Мы поплавали, чтобы взбодриться, знал, что пройдет почти неделя, прежде чем мы снова достигнем моря под Сахарой в Сенегале на другой стороне пустыни.

«Кто не сталкивался с бедствиями, не нуждался в мужестве. Это звучит мистически, но человеческие черты, которые мы больше всего любим, вырастают в душе, смятенной сильными тревогами». Гарри Эмерсон Фосдик

Зовите это удачей, судьбой или проявлением братской любви, но так часто одной вещью, в которой мы больше всего нуждаемся в определенный момент, снабжает нас провидение, чтобы подготовить к следующему уровню. Без карты Мишле, предыдущей поломки и ремонта радиатора мы бы, несомненно, погибли в пустыне Сахара. Любой опыт независимо от того, насколько он был неожиданным или огорчающим, обучал нас чему-то необходимому для преодоления испытаний и выживания неделями.