Психология чемпионов. Мышление, приводящее к победе в спорте и жизни

9. Нервы и результаты

Люди, поверхностно знакомые с моей работой, полагают, что я лечу нервозность. Они ошибаются.

Действительно, нервозность составляет немалую часть того, с чем я имею дело, консультируя гольфистов и представителей других видов спорта, бизнесменов или других людей, чья жизнь связана с выступлениями на публике и достижением определенных результатов. Но лекарства от такого беспокойства не существует.

Каждый из профессиональных гольфистов, с которыми я работал и которые выиграли хотя бы одно первенство, относящееся к категории мэйджоров, испытывали нервозность на последних лунках турнира. Но все они обычно достаточно хорошо подготовлены, чтобы справляться с этим чувством и сопровождающими его физическими проявлениями: дрожанием рук, потными ладонями, учащенным сердцебиением, неприятными ощущениями в области живота и иногда даже затрудненным дыханием.

Эти физические проявления нервозности – результат неизбежных химических процессов, которые идут в теле человека в моменты высокой стрессовой нагрузки, например выброса адреналина в кровь.

Они не поддаются контролю со стороны сознания. Поэтому пытаться избежать их – пустая трата времени.

Чтобы специально выделить эту мысль, я иногда спрашиваю клиентов, помнят ли они свой первый поцелуй. Практически все отвечают на этот вопрос утвердительно. Затем я спрашиваю, волновались ли они перед этим большим в жизни любого человека событием.

– Да, я дрожал, как лист, – отвечают они.

И помешало ли волнение запомнить это событие?

Подумав, большинство моих подопечных отвечают отрицательно. Наоборот, по их мнению, волнение сделало его более ярким, значительным и запоминающимся.

Проявление нервозности на самом деле – признак того, что человек собирается сделать что-то важное, будь то первый поцелуй, серьезный чемпионат по гольфу или значимое выступление на публике.

К моменту написания этой книги известный автогонщик Джимми Джонсон выиграл шесть серий гонок NASCAR Sprint Cup, а ко времени выхода ее в свет выиграет еще одну или две серии. Тем не менее однажды Джимми пришел ко мне и спросил:

– Что бы вы сказали на то, что накануне каждой гонки я до смерти боюсь, что, как только сяду в гоночный автомобиль, сразу забуду, как им управлять?

– Разве ты когда-нибудь забывал, как водить свою личную машину? – задал я встречный вопрос.

– Нет, – ответил Джимми.

– Значит, ничего страшного в твоих ощущениях нет. Просто таким образом твоя нервная система готовится к испытанию.

– И все? – сказал он, явно несколько удивленный тем, что я так легко дезавуировал его волнения.

Но это действительно было все. Многие спортсмены и люди, выступающие на публике, подсознательно используют свои волнения и страхи, чтобы подготовить нервную систему к важному для них событию. Они заставляют свои нервы работать на себя. Известного баскетболиста Билла Расселла часто рвало перед решающими матчами НБА, а в игре он показывал выдающийся баскетбол. Его команда одиннадцать раз выигрывала регулярные чемпионаты НБА.

В случае с Джимми я бы удивился, если бы он рассказал мне, что перед решающими гонками нервозность на несколько дней уложила его в постель и помешала подготовиться к соревнованиям. Но такого не случалось. Напряжение просто служило ему напоминанием о необходимости тщательно продумать тактику предстоящих заездов и мысленно представить себе их ход. Как только опускался флаг и машина срывалась с места, Джимми начисто забывал о своих переживаниях. Зато он прекрасно помнил, как управлять гоночным болидом.

Иногда нервозность спортсмена или шоумена становится запредельной перед выступлениями, ставка в которых – большие деньги. Игроки команд в популярных видах спорта сталкиваются с этим, подписав многомиллионный контракт и оказавшись перед необходимостью доказать тренерам и спонсорам, что они стоят этих денег. Звезды шоу-бизнеса тоже могут столкнуться с такой задачей. В последние несколько лет я работал с Джоном Резником, гитаристом и композитором популярной рок-группы Goo Goo Dolls[47]. Когда Резник пришел ко мне, группа выпустила уже несколько альбомов и объездила весь мир. Но из-за особенностей их первых контрактов денег за эти альбомы музыканты получали мало. Их финансовое благополучие серьезно зависело от успеха нового альбома, договор о котором был подписан с известной звукозаписывающей компанией Warner Bros. Records. Ставкой были миллионы долларов. Джон Резник сел писать музыку и не смог ничего сочинить. Он слишком сильно нервничал. Его нервная система заблокировалась.

Справиться с этим было гораздо сложнее, чем со страхами автогонщика Джимми Джонсона. Одним из препятствий было то, что в случае с Резником не получалось задействовать механизм воображения. Как и я, Джон вырос в скромной семье, и представить себе победу в виде миллионов долларов он просто не мог. Для него это были слишком большие деньги. А я ничего не знал о написании песен.

Но я знал, что, когда спортсмен или шоумен талантлив, он может справиться со своими нервами. Джон был явно талантлив и трудолюбив. Он тщательно работал над своей музыкой. Он был похож на способного гольфиста, которому просто нужно научиться сопротивляться стрессу.

Для этого ему надо было освоить процесс движения к цели и полагаться на него. Я уже касался одной стороны этого процесса, а именно подготовки. Это та часть, когда спортсмены и команды готовят себя к соревнованиям. Тренер Джон Калипари называет ее кропотливой работой. Подготовка чрезвычайно важна для достижения успеха. Но когда подходит время соревнований, чемпионы полагаются на другую сторону процесса движения к цели – на действие как реализацию отработанного навыка.

Вы помните, как я в свое время посоветовал Леброну Джеймсу для улучшения его трехочкового броска делать ежедневно по двести таких бросков с ведения и по двести с паса. Это подготовка. Процесс действия гораздо проще и быстрее: Леброну просто нужно увидеть кольцо и бросить, не задумываясь над техникой или результатом. Сделать это нужно очень быстро, практически на автомате. Времени на действие в баскетболе очень мало.

Для гольфиста действие может быть более длительным. Между ударами по мячу он может обдумать, что делает он и что – его соперники. Он может подготовиться к удару и соответствующим образом настроиться мысленно и физически. Он должен обнулить свои мысли и забыть о том, что было, и не думать о том, что будет. Для него существует только один удар, который он должен выполнить именно сейчас. Существует только нынешний момент. Он не думает о последствиях удара и его влиянии на результаты турнира. Ему не нужно убеждать себя ни в чем. Ему нужно только ударить по мячу, найти его и таким же образом подготовиться к новому удару. Он мысленно представляет себе действие и делает необходимые выводы о выбранной клюшке, скорости и направлении ветра, уклоне грина и всех других факторах. Затем – и это может быть самое сложное – он доверяется моторной памяти тела и бьет по мячу. Он выключает сознание. Он разрешает подсознанию управлять его движениями. Он смотрит на цель, на мяч, замахивается и бьет. Он действует почти инстинктивно.

Нервозность может этому помешать. Из-за страха неудачи она включает сознание, которое пытается контролировать происходящее. Игрок боится, что промахнется и выставит себя в плохом свете перед зрителями или не попадет в финал. Если он поддастся своим тревогам, то его сознательное мышление окончательно возьмет все под контроль. В результате он ударит по мячу совсем не так, как хотел. Спортсмен должен научиться видеть в своих нервах помощников, которые помогают ему играть на ответственных турнирах. Выдающиеся люди учатся успокаивать свои мысли, даже несмотря на напряжение. Точно так же, как визит старого друга может расслабить вас в стрессовой ситуации, нервное возбуждение таких игроков успокаивает.

В условиях нервного напряжения гольфисту необходимо доверять своим навыкам, и достижение соответствующего настроя перед каждым ударом помогает ему в этом. Мысленно спортсмен должен настраивать себя так, чтобы считать предстоящий удар всего лишь еще одним среди сотен и тысяч, совершенных им на тренировках и соревнованиях. Именно об этом говорил Рори Макилрой после того, как в 2014 году выиграл Открытый чемпионат Великобритании. Он сказал, что играл последний раунд, думая только о двух словах: «процесс» и «точка» (под точкой он понимал то место, где должен был остановиться мяч после удара накатом в сторону лунки). Рори пришел тогда к выводу, что вернейший путь к тому, чтобы побеждать в мэйджорах, – это довериться процессу. При дальних ударах это означало смотреть на цель и привычно отправлять туда мяч. При игре на грине это означало глядеть на ту точку, до которой мяч должен докатиться.

Стоит заметить, что в отношении гольфистов я редко употребляю слово «доверять» без слова «тренироваться». Мой лозунг – тренируйся и доверяй себе. Если бы я вышел на сцену вместе с группой Goo Goo Dolls и использовал только весьма посредственные навыки игры на кларнете, которые приобрел в девятом классе школы в Ратленде, я, естественно, очень волновался бы. У меня не было бы возможности доверять своему умению. Никакой процесс мне не помог бы. Ничто не может заменить практику и тренировки в приобретении устойчивых навыков и умений.

Но когда у человека есть талант и он много работает над собой, то процесс способен помочь ему справиться с нервами. В случае Джона Резника это был процесс написания песен. Он обладал большим талантом, позволявшим ему выражать в текстах чувства людей. Ему нужно было только освободиться от сомнений и страхов. Его нервозность объяснялась тревогой по поводу того, что лучшие свои песни он уже написал и не заработал на них денег, что людям могут не понравиться его новые композиции, что они окажутся неудачными. Я должен был помочь Джону преодолеть эти пессимистические настроения.

И тут меня осенило: я просто включил магнитофон и попросил Джона рассказать мне о его жизни. Он согласился. И я услышал в его рассказе слова песен. Я сидел перед Резником и думал: «Вот одна замечательная песня. Вот другая». Джону просто нужно было действие, которое позволило бы ему отвлечься от переживаний за результаты его труда и погрузиться в то, что у него получалось лучше всего. Когда он говорил со мной, он перестал бояться того, что о нем подумают другие, и болезненно оценивать сказанное. Тактика сработала. За два дня разговоров со мной Джон придумал идеи нескольких песен, а для некоторых из них даже написал слова. Все они вошли в известный альбом Dizzy Up the Girl. Альбом трижды стал платиновым[48]. Один из таких платиновых дисков Джон Резник подарил мне, и он висит на стене первого этажа моего дома, где я работаю с клиентами, рядом с флажками с полей для гольфа, обложками журналов о гольфе, бейсболе, баскетболе, гонках NASCAR и другими сувенирами, подаренными мне моими подопечными.

Я вспоминаю, как несколько лет назад работал с одним молодым и очень одаренным гольфистом. Он рано стал выступать в качестве профессионального игрока на первенствах PGA Tour. В период соревнований в юниорской и университетской лигах он добился множества побед. Однако в профессиональной карьере его постигло разочарование, потому что там он долго не мог достичь солидных успехов.

Мы поговорили с ним об этом.

– Если бы я мог сейчас играть так, как играл в любителях или со своими друзьями, я бы по-прежнему выигрывал, – сказал мне спортсмен.

Я спросил его, что он имеет в виду.

– Тогда я уверенно подходил к каждой стартовой позиции, доставал тяжелую клюшку драйвер, смотрел на цель, представлял траекторию и бил. Я никогда не думал, попадет ли мяч на левую или на правую сторону центральной аллеи. Для меня это не было важным. Затем я подходил к мячу на центральном газоне, а мой помощник подсказывал мне, что до грина пятьдесят метров или около того. Я хватал клюшку, смотрел на цель и бил. Потом мы вместе с моими партнерами шли к грину и по пути разговаривали. Когда я вступал на газон с лункой, то уже знал, как буду забивать мяч. Я не ходил по полю и не примеривался, а просто бил в сторону лунки с любого расстояния.

Но когда я играю в профессиональных турнирах, то каждый удар порождает целую волну дискуссий. Я встаю на стартовую позицию и спрашиваю своего кедди (помощника): «Как ты думаешь, надо бить драйвером? А может, взять вудс номер три? А может, айрон (клюшка с металлической головкой) номер один?» Я боюсь совершить глупую ошибку. К тому моменту, когда я наконец смотрю на цель и представляю себе полет мяча, голова у меня забита всякими переживаниями, и удар получается не таким свободным, как обычно. Я выхожу на центральную аллею, и кедди говорит мне, что до стойки с флажком около пятидесяти метров. Я достаю айрон номер восемь и начинаю думать. Потом я кладу эту клюшку обратно в сумку и спрашиваю у кедди: «Может, взять большой номер девять? Или гладкую номер восемь? Или маленькую номер семь? Подбрось-ка немного травы». Он подбрасывает, а я кричу: «Подбрось там, где ветер!» Я заставляю его делать это два или три раза. Потом спрашиваю: «Как надо ударить, чтобы мяч перелетел через первую яму с песком? А какое у нас расстояние до переднего края второй ямы? И вообще, как нам не попасть здесь на препятствия?» К тому времени, как я решаюсь бить, мое сознание уже полностью «включилось». Теперь игра уже не будет такой свободной и раскованной. У меня создается впечатление, что я начинаю делать все так, чтобы только не допустить ошибок. Мне не удается подчинить свои действия подсознанию и довериться интуиции.

Этому гольфисту не нужна моя помощь, чтобы понять, что он делает неправильно. Он и сам это знает. Он просто все мне пояснил. Его нервозность при играх на турнирах PGA Tour заставила его оставить простую практику, помогающую настроиться на удар и игру, которой он придерживался, когда был любителем. Из-за своих переживаний он подолгу раздумывал над тем, что каждый гольфист должен делать почти автоматически: рассчитывать дальность удара, выбирать наиболее подходящую клюшку и так далее. Как он отметил, при долгих размышлениях он «включает» сознание. А я, наоборот, советую гольфистам во время соревнований стараться «выключать» сознательное мышление. Единственное, для чего оно может пригодиться на турнирах, – это прокладывание маршрута от отеля до поля для гольфа. Всем другим в игре должно управлять наше подсознание.

На самом деле секрет здесь не в том, чтобы знать, о чем думать. Он в том, чтобы в условиях стрессовой нагрузки «думать» своим подсознанием. Это достаточно просто, скажем, для левого или крайнего правого защитника профессиональной команды по американскому футболу. Как только начинается игра, у него нет времени на раздумья. Он будет следить за сигналами тренера и мгновенно реагировать на них. Но в большинстве ситуаций все обстоит не совсем так. Мы успеваем подумать о чем-то, подавая мяч в бейсболе или совершая деловой звонок.

Тому молодому гольфисту я порекомендовал больше рисковать. Больше доверяться своим инстинктивным импульсам, выбирая клюшку, цель для удара или определяя траекторию полета мяча в лунку. Эти импульсы, по сути, продукты нашего подсознания, и они отработаны до автоматизма в сотнях тренировок и тысячах ударов. На своем опыте я пришел к выводу, что первые импульсы опытного гольфиста, как правило, самые правильные. Даже в том случае, если он ошибется, лучше ударить по мячу решительно и свободно, чем делать то же самое под грузом мыслей, контролируемых сознанием. Да, может случиться и так, что доверие первым импульсам может помешать учесть какие-то факторы игры. Да, может получиться и так, что дальний удар, выполненный тяжелой клюшкой драйвер, может улететь с центральной гладкой аллеи и даже забить мяч в яму с песком. Ну и что? Ведь этот гольфист умеет выбивать мяч и с участков с высокой жесткой травой, и из ям с песком. Любой отрезок соревнования обязательно предполагает совершение спортсменами каких-то ошибок. Риски игры на подсознательных импульсах вполне управляемы. Преимущества же ее огромны.

Мои советы тому гольфисту не привели к моментальным изменениям. Ведь то, как игрок мыслит на поле, в значительной степени определяется привычками. Моему клиенту следовало поработать над ними. Ему нужно было научиться контролировать свое сознание и не слишком много раздумывать в те моменты, когда его нервы напряжены под воздействием стресса. Ему нужно было привыкнуть к тому, чтобы при необходимости контролировать сознательное мышление и переходить на подсознательное. Но он справился. И результаты не заставили себя ждать. Он начал выигрывать турнир за турниром.

Полезно думать о процессе исполнения как о хорошей привычке. Воспитать в себе ее – трудное и долгое дело, требующее бесчисленного количества повторений. Они необходимы для того, чтобы действия спортсмена были доведены до автоматизма. Обычно такая привычка – это не то, о чем человек может где-то прочитать, услышать с чьих-то слов, согласиться и сразу начать делать. Прогресс иногда наступает быстро, но бывают и спады, а к необходимому результату приводит только последовательный и устойчивый прогресс.

Я начал работать со знаменитым гольфистом Джимом Фуриком незадолго до чемпионата PGA 2013 года, который проходил на полях Оул Хилл в Рочестере. Джим был недоволен своими недавними выступлениями и сказал мне, что не нравится себе. Особые сложности у него вызывала игра на грине, где и расположены лунки. Мы поговорили с ним об этом, и нам обоим стало ясно, что проблема состоит в том, что у него развилась привычка долго раздумывать перед заключительными ударами. А это не всегда полезно во время игры. Мы понимали, что лекарство от этого можно найти не в заклинаниях типа «Не думай о технике своего удара». Наше подсознание часто не понимает запретов. Когда Джим старался справиться со своей проблемой, требуя от себя не думать об этом, то, скорее всего, наоборот, «запускал» свое сознание и начинал думать об ударе. То есть делал как раз то, чего хотел избежать. Решение проблемы заключалось в том, чтобы Джим смог выработать хорошую новую привычку взамен старой и плохой.

У Джима был свой устойчивый навык забивания мяча. Мы работали над его совершенствованием, особенно над отработкой тех последних моментов, когда он должен был сосредотачиваться на своей цели и не думать об ударе. Раньше Джим любил подойти к мячу и мысленно направить его в лунку, то есть увидеть линию, по которой тот должен катиться. Затем он отходил еще на шаг и снова намечал линию движения. Он делал это, чтобы не допустить ошибки. Ему было важно избежать нерешительности при забивании мяча в лунку. Джим понимал важность твердого и решительного удара. Его метод давал ему ясность и определенность.

Мы поговорили о воображаемой Джимом линии движения мяча. Я часто советую спортсменам использовать мел, чтобы чертить на тренировочном поле линию. При очередном поливе она легко смывается. Гольфист практикуется в том, чтобы накатом загнать мяч в лунку точно по этой линии. Эта методика положительно работает сразу в нескольких направлениях. Она приучает спортсмена к мысли, что он может направить мяч в лунку точно по желаемой траектории. Она помогает ему концентрироваться на цели, а не на технике удара. Она развивает в спортсмене чувство уверенности, потому что у него формируется устойчивый зрительный образ, когда мяч попадает в лунку. Обычно соответствующий навык вырабатывается у гольфиста достаточно быстро, и он начинает «видеть» такую линию на соревнованиях. Джим предпочел несколько другую, но похожую методику. Он натягивал тонкую веревку от лунки до точек, отстоявших от нее на три-четыре метра, причем достаточно высоко, чтобы головка клюшки и мяч свободно двигались под ней. Ему нравилось посылать мяч накатом по направлению, обозначенному веревкой. Причем мы старались делать так, чтобы он излишне не сосредотачивался на том, чтобы мяч катился точно под веревкой. Я всегда напоминал Джиму, что у лунки значительно больший диаметр, чем у веревки.

Я предложил Джиму заниматься отработкой удара накатом по такой методике в течение трех месяцев. При этом я посоветовал ему играть только одним мячом, чтобы довести свои движения по его установке и забиванию мяча до автоматизма. Джим поставил перед собой такое обязательство, и я знаю, что он много тренировался на грине. Большинство гольфистов занимаются на этой площадке, используя несколько мячей и загоняя их по очереди в лунку. Джим специально устанавливал для удара и забивал один и тот же мяч. Вся методика была записана у него на смартфоне, и он иногда обращался к нему, чтобы что-то уточнить.

Постепенно удары Джима становились все точнее. Но до сих пор он продолжает их отработку по этой методике. Иногда мы с ним оцениваем нарабатываемую им новую привычку. Мы обсуждаем, видит ли он воображаемую линию, по которой катится мяч. Мы говорим о его приоритетах в игре. Джим считает, что главное для него – полная реализация отработанных навыков, а результат каждого удара в лунку вторичен. Он может контролировать весь процесс. А воздействие внешних факторов для него не имеет значения.

Конечно, если вы полагаетесь на богатую практику тренировок и игр, результаты не заставят себя ждать. Джим упорно работает над собой, он терпелив. Он спокойно воспринимает то, что происходит на поле, и не позволяет себе излишних эмоций при количествах ударов и на один меньше, и на один больше регламентного. Он вдохновлен тем, что соревнуется сам с собой, и получает удовольствие от этого каждый день. Ко всему прочему он поставил перед собой цель проводить как можно больше времени с семьей. По существу, именно сейчас он учится тому, что можно быть и хорошим семьянином, и хорошим игроком в гольф, отдавшим этой игре многие годы жизни.

В 2014 году в сорок четыре года Джим был четвертым в первенстве на почетный кубок FedEx. Он попадал в финалы всех первенств, в которых принимал участие, что говорит о высокой стабильности его игры. В течение сезона 2014 года он возглавлял статистические рейтинги PGA Tour. Чемпионат PGA он не выиграл, но он выиграл битву с собой. У него прекрасное психологическое состояние. Люди, понимающие гольф, очень ценят его игру. Он занимает четвертую строчку по полученным призовым в истории PGA Tour. В его арсенале победа в Открытом чемпионате США и шестнадцать побед в других первенствах.

Иногда в работе с клиентами я сталкиваюсь с недопониманием соотношения концентрации и процесса работы над навыками. Если бы я рассказал им только что поведанную вам историю, то многие представили бы себе Джима Фурика отрабатывающим свою технику со сжатыми зубами и бровями, сведенными от степени усилия. Они использовали бы для определения этого расхожий термин «работать на износ». На самом деле это не совсем так. В спорте наработка устойчивого навыка зачастую означает устранение ментальных барьеров, которые мешают спортсмену дать свободу своему подсознанию. Когда ему это не удается, я требую от него не мешать самому себе. А если и это не получается, то я говорю ему, что нужно быть мягче и не гнать события, а просто дать им возможность происходить самим собой.

Люди приходят к этому разными путями, хотя я никогда не видел, чтобы это удавалось в результате сжатия зубов и принуждения себя к чему-то. У меня есть один подопечный по имени Крис Хикман, с которым я стал работать, еще когда тот учился в старшей школе. Он не считался в юношеской лиге выдающимся игроком и даже не попал ни в одну университетскую команду. У него были явные способности, но иногда создавалось такое впечатление, что во время соревнований он мешал сам себе.

А прошлым летом Крис вдруг расцвел. Он выиграл престижный Открытый чемпионат штата Делавэр и несколько любительских первенств. Затем он поехал на чемпионат Восточной конференции, открыл первый день с результатом в 61 удар, а закончил с преимуществом в восемь ударов, показав в итоге блестящий результат. Он прекрасно выступил еще на одном престижном турнире, закончив первый раунд за 66 ударов. Люди стали обращать внимание на него и его игру.

Однажды он подошел ко мне, чтобы поговорить, и я поздравил его с достижениями. Я спросил у Криса, как он добился таких поразительных изменений.

– Как-то вы сказали мне, что если я сам начинаю себе мешать, то нужно отвлечься между ударами и «включить» подсознание, – ответил он. – Во время Открытого чемпионата штата Делавэр я начал представлять себе, как сижу в кафе в Париже и наблюдаю за людьми, оставаясь для них невидимым.

Он внимательно взглянул на меня и продолжил:

– Что вы об этом думаете?

– Здорово! – ответил я.

В тот летний сезон Крис продолжил практиковать ту же методику психологического настроя, только она приобрела у него более романтический характер. На чемпионате Восточной конференции он представлял себе девушку, в которую был тайно влюблен. Они гуляли по пляжу в Монако (Крис никогда не был ни в Париже, ни в Монако), улыбаясь друг другу. На следующем первенстве он представлял себе девушку, которая развозила напитки на том поле, где он играл. В его воображении девушка сказала ему, что он ей нравится и ей все равно, выиграет он или проиграет. Он стал целиться прямо на флажки стоек, и мячи начали падать в лунки. Крис выиграл.

Я рассказал о случае с Крисом некоторым профессиональным гольфистам, с которыми работаю. И оказалось, они тоже испытывали нечто подобное. Чарл Швартцел, победитель первенства «Мастерс» 2011 года, сказал мне, что душевное равновесие он находит в мыслях о своем ранчо в Южной Африке. Он часто «отправляется» туда между ударами по ходу соревнования, представляя, как играет там на площадке для гольфа вместе со своими детьми. Если ему удается вообразить себе эту картину перед ударом, он ясно видит цель и делает свинг практически рефлекторно. Как-то после нашего разговора об этом на одном из Открытых чемпионатов Великобритании Чарл показал блестящий результат, затратив в финальном раунде всего 67 ударов. Я помню, что за несколько лет до этого другой известный гольфист, Чип Бек, добился феноменального результата в 59 ударов. Это произошло впервые в истории профессиональных турниров PGA Tour и до сих никем не повторено. Чип рассказал мне, что в промежутках между ударами он представлял себе, что потратит призовые на организацию фонда для талантливых студентов из малообеспеченных семей. Эти мысли снижали стрессовую нагрузку и как будто обезличивали происходящее на поле. Когда он подходил к мячу, то действовал практически без ошибок. От других известных спортсменов я слышал, что они часто отвлекают свое сознание, концентрируясь на дыхании или считая деревья одной породы, растущие вокруг поля для гольфа. Часто они думают о чем угодно, но только не о результатах, которые должны показать. На результатах как раз концентрируется наше сознательное мышление. А спортсмены хотят, чтобы его роль была сведена к минимуму, вплоть до того, что во время ударов оно отключалось бы вообще. Профессионалы хотят, чтобы в моменты совершения ими отработанных до автоматизма действий ничто не мешало бы их подсознанию.

Но гольфисты не всегда охотно рассказывают об этом публике. Вскоре после нашего разговора с Крисом он заскочил ко мне по дороге на тренировку. У меня в тот момент находился другой молодой гольфист, и я хотел, чтобы он послушал, как Крису удалось научиться не мешать себе и уменьшить влияние сознания на игру. Крис посмотрел в пол.

– Да я просто делал какие-то глупости…

– О каких глупостях ты говоришь, Крис! – воскликнул я. – Как ты можешь называть это глупостями, когда такая тактика тебе сильно помогла?

Крис немного раскрылся и рассказал о своих способах отвлекать сознание, чтобы оно не мешало реализации наработанных с таким трудом навыков.

Тут другой молодой человек сказал:

– Это очень напоминает мне то, как я думаю, когда игра у меня идет!

Крис явно почувствовал себя раскованней. Но я все же посоветовал ему не рассказывать всем подряд о том, как он научился не мешать самому себе во время игры. Возможно, такая методика подходит не всем. Каждый спортсмен должен сам находить пути к достижению такого состояния мышления, которого добивается Крис. И уж конечно, я не советовал бы профессионалам широко афишировать в СМИ, как они думают о ранчо в Южной Африке или симпатичной девушке во время соревнований. Люди могут не понять контекст таких размышлений, а пресса до сих пор все-таки склоняется к тому, что каждый спортсмен во время выступления должен не отвлекаться и, сжав зубы, концентрироваться на своих сиюминутных действиях. Они поджарят на медленном огне любого, кто расскажет им об отвлеченных мечтаниях на соревнованиях, а потом когда-нибудь ошибется.

Умение освобождаться от страхов и излишнего «включения» нашего сознания во время спортивного выступления дается спортсменам нелегко. Во многом это происходит из-за того, что с детства нам прививают привычку к постоянному сознательному осмыслению происходящего вокруг. Вспомните своих учителей, которые на протяжении всего вашего обучения в школе твердили вам о необходимости быть внимательнее и работать аккуратнее. В школе нас приучают к вере в контроль сознания за нашими действиями. И это может быть вполне справедливо, потому что в математике и точных науках роль осознанного мышления очень важна. Но в спорте, как и во многих других сферах человеческой деятельности, дело обстоит не совсем так. Я уже рассказывал о хирургах, которые во время операций слушают музыку или ведут беседы на общие темы. Это помогает им освобождаться от страхов за возможную неудачу хирургического вмешательства. Мой отец, который работал парикмахером, любил разговаривать с клиентами обо всем, что их интересовало. Отчасти он делал это для того, чтобы найти с ними контакт. Но основной причиной было то, что когда он «отключал» сознание от излишнего контроля за собственными действиями, то показывал в работе все лучшее, на что был способен. Действия хирурга и парикмахера в чем-то схожи. Они включают в себя работу устойчивых моторных навыков.

Но эти же принципы действуют и там, где моторные навыки человек не использует. Архимед открыл свой закон не за столом, а сидя в горячей ванне. То есть в тот момент, когда его сознательное мышление было менее активно, а подсознание, наоборот, было «включено». Рассказ об этом может быть и легендой, но есть множество других достоверных фактов, когда ученые находили ответы на трудные вопросы с помощью подсознания. Долго занимающиеся своим делом финансовые аналитики и консультанты вырабатывают в себе подсознательное интуитивное чувство, помогающее им определять, когда покупать, а когда продавать ценные бумаги. Конечно, я очень хотел бы, чтобы мой финансовый консультант был опытным и расчетливым. Но было бы здорово, если бы он мог полагаться на свои подсознательные ощущения в тот момент, когда предлагает мне какой-то инвестиционный вариант. В случае болезни я, конечно, рассчитываю, что буду тщательно обследован врачом до постановки диагноза. Но я не хотел бы, чтобы при этом он был бы скован сомнениями и страхами. Я желал бы, чтобы он доверял себе в процессе лечения.

Многие выдающиеся тренеры постоянно подчеркивают важность умения спортсменов «отключаться» от своих страхов и переживаний. Ник Сабан, тренер команды по американскому футболу Университета Алабамы, каждый день говорит своим подопечным на тренировках, что им не нужно переживать за результаты чемпионатов. Все, что они должны делать, – это доводить до автоматизма свои спортивные навыки. Победы в первенствах придут сами. Док Риверс, тренировавший команду «Бостон Селтикс», учил игроков не смотреть на табло со счетом. Он просто хотел, чтобы они работали на обеих сторонах площадки. А о счете заботился бы он. Под руководством Риверса команда выиграла регулярный чемпионат НБА 2008 года. Тренер футбольной команды государственного университета штата Флорида Джимбо Фишер думает так же. Перед финалом чемпионата NCAA в 2014 году в раздевалку команды пустили корреспондента радио. Он записал, как Фишер наставлял игроков не думать о счете предстоящего матча. Каждому надлежало просто выполнить данную ему установку на игру. И команда Флориды выиграла.

Как-то я работал с банком Merrill Lynch, помогая обучать финансовых консультантов тактике деловых разговоров по телефону. Многие из них, особенно молодые, проявляют повышенную нервозность во время этой работы. Стресс еще больше возрастает, когда консультанты ведут переговоры с состоятельными клиентами, инвестиционный потенциал которых значительно выше, чем у рядовых клиентов, к общению с которыми привыкли работники банка. И это естественно. Консультанта беспокоит исход дела. Он понимает, что, если не научится работать с крупными клиентами, Merrill Lynch может отказаться от его услуг. Если бы он не волновался, это было бы не типично для нормального человека. Но когда нервы у консультанта слишком напряжены, он может испортить презентацию своего продукта, слишком зациклившись на ней, что сделает его поведение зажатым и искусственным.

Банк предлагает своим сотрудникам много возможностей для того, чтобы справиться с такими ситуациями. Для них организуются специальные тренинги. Они могут попросить старших консультантов или своих руководителей о наставничестве. У них есть все необходимое, чтобы тщательно подготовиться к любым ситуациям. Они могут и должны использовать методику визуализации и моделирования будущих переговоров, создания мысленной картины того, как может повести себя клиент, продумывания всех его возможных вопросов и своих оптимальных ответов. Моя задача в работе с ними состоит в том, чтобы убедить их после всей этой подготовки отставить в сторону свои страхи и волнения и довериться интуиции и подсознанию.

Все то же самое относится и к тем, кто находится в самом начале своей карьеры и волнуется перед первым в жизни собеседованием. К сожалению, практика показывает, что большинство соискателей из-за своих переживаний действуют на собеседованиях неудачно. Даже имея хорошую профессиональную подготовку для соответствия той или иной вакансии, они позволяют страху просочиться в их мысли. Они нервничают из-за того, как их воспримет представитель компании-работодателя. Они боятся, что их скованность помешает им хорошо выглядеть на собеседовании. И зачастую все это сбывается как запрограммированная неудача.

Для того чтобы победить эти страхи, я посоветовал бы молодому соискателю прежде всего провести своеобразный практикум по подготовке к собеседованию. Ему следует собрать максимум информации о компании, в которую он устраивается. Он должен хорошо представлять себе, чем она занимается, как обстоят ее дела, какие задачи стоят перед ней и какими возможностями она располагает. Кандидат должен постараться мысленно представить себе все вопросы, которые может ему задать представитель компании. В большинстве случаев они спрашивают одно и то же, поэтому вам необходимо быть готовым к тому, что прозвучит такой вопрос: «Какие серьезные задачи вам удалось решить на прошлой работе и каким именно образом?» Соискателю необходимо настроиться на то, что все хорошее, что он может сказать о себе, обязательно должно быть доведено до интервьюера. Ему надо выслушивать вопрос, пытаясь уловить в нем слово или фразу, которые могли бы стать ключом к демонстрации им того позитивного, что в нем есть.

Хорошая подготовка помогает в значительной степени устранить естественное волнение за исход того или иного нашего выступления. Сейчас я работаю с бейсбольной командой «Цинциннати Редс». Как и во всех командах, здесь предпочитают, чтобы самые быстрые игроки занимали самые выгодные места на базах поближе к хиттеру. Но в таком случае бьющие играют хуже, чем когда базы вокруг них пусты. Они начинают переключать внимание с процесса на результат. Это происходит оттого, что у команды много бьющих, которые чересчур сосредоточены на результате матча и слишком озабочены тем, чтобы внести свою лепту в общую победу. Они начинают излишне концентрироваться на обдумывании своего удара: «Если я попаду по мячу, то моя команда, вероятнее всего, выиграет. Если же не попаду, то проиграет». В таком состоянии духа игрок очень старается сыграть хорошо. Возможно, даже слишком старается. Опытные бросающие – питчеры – стремятся в такой ситуации кидать мяч мимо зоны, в которой удар получается сильным. Они знают, что в напряженном состоянии бьющие часто пытаются «взять» этот удар и в результате либо промахиваются, либо бьют слишком слабо.

Я учу «Цинциннати Редс» тому, чтобы каждый бьющий концентрировался на правильном выполнении отработанных движений, доведенных до автоматизма, и не думал о конечных результатах игры. Обычно движения хиттеров в бейсболе, как и у гольфистов, начинаются с отработанной стойки, которая повторяется из раза в раз. После того как спортсмен встает в стойку, все зависит только от реакции бейсболиста. Иногда лучшие спортсмены сводят это к простой формуле «увидел мяч, ударил по мячу». И это недалеко от истины. Полет мяча хорошего питчера из профессиональной команды высшей лиги длится в среднем всего 0,4 секунды. У хиттера при этом есть всего лишь 0,1 секунды, чтобы принять решение: бить или не бить. Выдающиеся хиттеры умеют собрать много информации о броске в этот микроскопический отрезок времени. Они видят начальную траекторию полета. Они видят положение руки питчера в тот момент, когда мяч срывается с нее в полет. Хиттеры успевают увидеть закрутку мяча. Обработка всей этой информации должна производиться бьющим на подсознательном уровне. Сознание при этом просто не успевает срабатывать. Если хиттер расслаблен и уверен в себе, его подсознание прекрасно справляется с задачей. Если же он отвлекается на волнения по поводу возможного результата его действий, «включается» сознательное мышление и в исполнении удара возникают сложности. Мозг хиттера не может полностью сконцентрироваться только на обработке малейших сигналов, которые подскажут ему, бить или не бить. Он должен полностью раствориться в наблюдении за мячом. Он должен быть уверен в том, что единственное, что он может сейчас сделать, – это разрешить своему подсознанию реагировать на то, что фиксируют его глаза. Разумеется, при этом ни один хиттер не добивается стопроцентного результата. Но такой подход может гарантировать, что бьющий не снизит свой средний показатель даже в самых непростых ситуациях.

Выдающийся баскетбольный тренер Фил Джексон[49] часто говорил о необходимости такого подхода к игре, выражая это несколько другими словами. Джексон перенял их от своего тренера Реда Хольтцмана из команды «Нью-Йорк Никс», в которой когда-то играл. Хольтцман говорил, что каждый бросок должен быть для игрока одинаково важным. Он считал, что своей тренерской работой должен добиться, чтобы у его подопечных всегда было ровное эмоциональное состояние. Он учил их не проявлять слишком бурной радости при победах или слишком сильного расстройства при поражениях. Джексон называет это «срединным путем». Такой путь позволяет спортсмену проявлять максимум возможностей в любых обстоятельствах.

Этот подход приводит к тому, что иногда человек кажется безмятежным или даже отстраненным. Он зачастую не вписывается в стереотипы, принятые в нашей культуре. Мы привыкли, что перед ответственными играми наши спортсмены скачут и кричат, подбадривая себя. Нам нравится, когда они бурно радуются победам и остро переживают неудачи. Я стараюсь отучать спортсменов от таких проявлений чувств. Когда человек сконцентрирован на своем деле, он, как правило, спокоен. Иногда на его лице может появиться легкая улыбка, особенно если он совершает ошибку. Он как спокойная водная гладь, почти неподвижная и неподвластная внешним воздействиям.

Добиться такого состояния духа непросто. Я часто говорю людям, что самое сложное для них в любом любимом деле – это оставаться самими собой. Это требует высокой самодисциплины. Я советую баскетболистам в любых матчах играть так, как гольфист в межсезонье. Я советую гольфистам играть так, как баскетболист с друзьями на дворовой площадке ради удовольствия.

Многие гольфисты не могут достичь такого состояния умиротворения, потому что постоянно слышат в голове голос: «Ты недостаточно стараешься. Ты лентяй».

Но некоторым это все же удается. Я часто спрашиваю игроков:

– Когда в последний раз вы выбивали мяч за пределы площадки, потому что недостаточно старались?

– Честно говоря, не помню такого, – следует обычно ответ.

В 2011 году в сорок три года Даррен Кларк выиграл Открытый чемпионат Великобритании. Он стремился к этому всю жизнь, взяв на вооружение умиротворенный подход. Он играл на чемпионате с удовольствием и старался максимально полагаться на свое подсознание. Конечно, иногда он нервничал. Но в основном он был верен себе: он просто видел цели и бил по ним. Так чемпионы справляются со своими нервами.

Тогда я сказал Даррену:

– Ты останешься непобедимым, пока будешь сохранять спокойствие и невозмутимость.