Пучина боли

2

Обычно Лиз Делорм злилась, если ей звонили в ее выходной. Так происходило постоянно, но от этого ее не меньше раздражало, что ее отвлекают от того, чем она занимается — чем бы она в этот момент ни занималась. Она была в пабе, наслаждаясь необыкновенно пикантным карри вместе со своим новым приятелем — весьма привлекательным адвокатом, который был всего одним-двумя годами ее моложе; она познакомилась с ним после того, как он неудачно защищал одного матерого бандита, которого Делорм арестовала за вымогательство. Это было их третье свидание, и, хотя ей было чрезвычайно трудно принять саму мысль о том, чтобы переспать с адвокатом, Делорм все же планировала пригласить его зайти на чашечку кофе, когда он отвезет ее домой. Звали его Шейн Косгроув.

Все было бы куда сексуальнее, если бы Шейн был адвокатом получше. На самом-то деле Делорм думала, что ее клиента-бандита должны отпустить, если учесть, что ей удалось собрать и склеить вместе лишь весьма скудное количество улик. Но все-таки адвокат неплохо выглядел и с ним было приятно проводить время, а подобные мужчины, да еще и холостые, редко попадаются в таком маленьком городке, как Алгонкин-Бей.

Когда она, поговорив по телефону, вернулась к столику, Шейн спросил, не нужно ли ей прилечь, — настолько она побледнела. Детектив-сержант Шуинар только что сообщил ей, что жертва — жена Джона Кардинала и что на месте находится сам Кардинал. Патрульная группа позвонила Шуинару домой, а уже он, в свою очередь, связался с Делорм.

— Убери его оттуда, Лиз, — велел он ей. — Что бы ни происходило сейчас у него внутри, Кардинал служит в полиции уже тридцать лет. Он знает, так же как ты и я, что, пока мы не исключим возможность убийства, он останется подозреваемым номер один.

— Детектив-сержант, — возразила Делорм, — Кардинал всегда был верен своей жене, он помог ей пережить много…

— Много было всякого дерьма. Да, я все это знаю. А еще я знаю, что, может быть, ему это наконец надоело. Последняя соломинка, которая ломает спину верблюду, и все в таком роде. Так что двигай туда и уж постарайся думать о нем похуже. Это — место убийства, до тех пор, пока мы не исключим вероятность насильственной смерти.

Так что в сердце у Делорм, пока она ехала на место события через весь город, не было никакого раздражения, была лишь скорбь. Хотя она встречалась с женой Кардинала по тем или иным общественным поводам, ей так и не удалось познакомиться с ней поближе. Разумеется, Делорм, как и всему управлению полиции, было известно, что в среднем каждые два года Кэтрин ложится в больницу после депрессивного либо маниакального приступа. И, встречаясь с Кэтрин Кардинал, она каждый раз недоумевала, как такое может быть.

Ибо Кэтрин Кардинал, во всяком случае в те периоды, когда чувствовала себя хорошо, была одной из немногих знакомых Делорм женщин, которых можно было хоть с какой-то степенью точности назвать «лучезарными». Слова «маниакальный» и «депрессивный», не говоря уж о терминах «биполярный» и «психически неуравновешенный», рождали образ безумца с ошалевшими глазами. Но Кэтрин излучала мягкость, ум и даже мудрость.

Делорм, жившая одиноко уже столько лет, что даже не давала себе труда сосчитать их количество, часто находила нудным общество семейных пар. Как правило, им недоставало того огня, что свойствен людям, еще не утратившим охотничьего азарта. Кроме того, у них была несносная манера вечно намекать, что одинокие люди в каком-то смысле неполноценны. И больше всего огорчало, что многие даже не очень-то и любили друг друга, обращаясь друг с другом так грубо и жестко, как и не подумали бы вести себя с чужими людьми. Но Кардинал и его жена, которые состояли в браке уже бог знает сколько лет, похоже, по-настоящему наслаждались обществом друг друга. Кардинал говорил о Кэтрин почти каждый день — когда она не лежала в больнице; и его молчание в эти больничные периоды всегда потрясало Делорм, оно выражало не стыд, а преданность. Он то и дело рассказывал Делорм или о фотографии, которую недавно сделала Кэтрин, или о том, как она помогла своему бывшему студенту получить работу, или о призе, которым ее наградили, или о какой-нибудь ее смешной фразе.

Но, насколько могла судить Делорм, в Кэтрин было нечто впечатляющее, нечто внушительное, и это действовало на вас, даже если вы знали о ее психических особенностях и связанных с этим деталях ее биографии. Собственно, отчасти тут, наверное, оказывали воздействие сами эти детали: некая аура человека, путешествовавшего в глубины безумия и вернувшегося, чтобы поведать об этом. Только в этот раз она не вернулась.

И может быть, Кардиналу так будет лучше, подумала Делорм. Может, это для него не самая худшая вещь на свете — освободиться от этого прекрасного ярма. Делорм видела, какую тяжесть тащит на себе Кардинал, когда его жена попадает в больницу, и в такое время она с удивлением ловила себя на том, что сердится на женщину, которая сумела так омрачить его жизнь.

Лиз Делорм, выбранила она себя, подъезжая и останавливаясь у заградительной ленты, иногда ты умеешь быть стопроцентной, непростительной, законченной сукой.

Если Шуинар надеялся, что, оперативно направив Делорм на место, он помешает тому, чтобы подозреваемый номер один запутал картину преступления, то он опоздал. Выходя из машины, она увидела, что Кардинал держит свою жену на руках, и его замшевый пиджак весь в крови.

Молодой полицейский — его фамилия была Сэндерсон — стоял на часах у ленты ограждения.

— Вы первым оказались на месте? — спросила его Делорм.

— Поступил анонимный звонок от кого-то из этого здания. Сказали, что за домом, кажется, лежит тело. Я направился сюда, удостоверился, что она мертва, и позвонил дежурному сержанту. Она связалась с отделом уголовного розыска, и первым прибыл Кардинал. Я понятия не имел, что это его жена. — В его голосе звенел панический ужас. — На теле нет никаких документов. Я никак не мог узнать.

— Ничего страшного, — заверила его Делорм. — Вы поступили правильно.

— Если бы я знал, я бы сделал так, чтобы он держался подальше от трупа. Но он сам не понял, пока не подошел поближе. У меня ведь не будет неприятностей, нет?

— Успокойтесь, Сэндерсон, никаких неприятностей у вас не будет. Эксперты и коронер с минуты на минуту будут здесь.

Делорм подошла к Кардиналу. По травмам, которые получила его жена, она могла заключить, что та упала с одного из верхних этажей. Кардинал перевернул ее и теперь поддерживал, словно спящую. По его лицу струились кровь и слезы.

Делорм присела на корточки рядом с ним. Она мягко коснулась запястья Кэтрин и потом ее шеи, установив при этом две вещи: пульса не было, но тело было еще теплое, хотя конечности уже начали холодеть. Рядом валялась фотосумка, часть ее содержимого рассыпалась по асфальту.

— Джон, — тихо позвала она.

Он не ответил, и она снова произнесла его имя, еще тише и мягче:

— Джон, послушай. Я только один раз это скажу. То, что у нас тут произошло, это разрывает мне сердце, понимаешь? Сейчас будто забилась в уголок, и плачу, и не собираюсь выходить, пока мне кто-нибудь не скажет, что все это неправда. Ты меня слышишь? У меня из-за тебя просто сердце из груди готово выскочить. Но мы с тобой оба знаем, что теперь должно начаться.

Кардинал кивнул:

— Я не узнал кто… Пока не подошел ближе.

— Я понимаю, — ответила Делорм. — Но теперь ты ее опустишь.

Кардинал плакал, и она просто ждала, позволяя ему выплакаться. К ним уже шли Арсено и Коллинвуд, эксперты из отдела. Она предупреждающе подняла руку, показывая, чтобы они не приближались.

— Джон. Опусти ее, хорошо? Нужно, чтобы ты положил ее точно так, как она лежала. Приехали эксперты. Скоро здесь будет коронер. Как бы это ни случилось, мы должны вести расследование по всем правилам.

Стоявший на коленях Кардинал оторвал от себя тело Кэтрин и с ненужной бережностью перевернул ее лицом вниз. Потом положил ее левую руку ей на голову.

— Эта рука лежала так, — сказал он. — А эта, — продолжал он, беря ее другую руку за запястье, — была вытянута вдоль тела. У нее обе руки сломаны, Лиз.

— Я знаю. — Делорм хотелось дотронуться до него, утешить, но она постаралась сохранить свое профессиональное «я». — Теперь пойдем со мной, Джон. Пусть эксперты займутся своим делом, ладно?

Кардинал, чуть покачиваясь, встал на ноги. К Сэндерсону уже успело присоединиться множество их коллег в форме, и Делорм заметила, что один-два человека смотрят на происходящее с балконов, пока она вела Кардинала за ленту ограждения и дальше, к своей машине. Под ногами хрустели кусочки компьютерных деталей. Она открыла ему пассажирскую дверь, и он залез внутрь. Потом она забралась в машину сама, уселась на водительское место и захлопнула дверцу.

— Где ты был, когда тебе позвонили? — спросила Делорм.

По его выражению лица она не могла понять, воспринимает ли он что-нибудь. Заметил ли он «скорую» с бесполезно вспыхивающей мигалкой? Видел ли коронера, направляющегося к телу со своим докторским саквояжем? Арсено и Коллинвуда в их белых комбинезонах? Маклеода, медленно обходящего периметр, уткнувшись взглядом в землю? Она не знала, видит ли он все это.

— Джон, я понимаю, сейчас ужасный момент для того, чтобы задавать вопросы…

Они всегда так говорили в подобных случаях. Она надеялась, что он поймет: ей приходится это делать, она вынуждена ощупывать рану, в которой еще торчит нож.

Когда он заговорил, его голос зазвучал на удивление ясно; в нем слышалась лишь усталость.

— Я был у мотеля «Бёрчез», в своей машине, вместе с мэром.

— С мэром Феквортом? Почему?

— Он требовал, чтобы мы по всей форме провели расследование пропажи его жены, грозился, что пойдет к шефу, к газетчикам. Кто-то должен был сообщить ему плохие новости.

— Ты долго с ним был?

— В общей сложности часа два с половиной. Сначала он пришел в управление. Маклеод может все это подтвердить. И Желаги.

— Желаги все еще дежурил у мотеля по делу Порчини?

Кардинал кивнул:

— Может быть, он еще там. Скорее всего, у него выключена рация. Ты бы тоже так сделала, если бы наблюдала за этими Порчини.

— Ты знаешь, почему Кэтрин могла оказаться в этом здании?

— Она поехала фотографировать. Не знаю, были ли у нее здесь знакомые. Наверное, были, иначе она бы не попала внутрь.

Делорм почти физически слышала, как полицейский ум Кардинала пытается вновь набрать обороты.

— Нам надо осмотреть крышу, — продолжал он. — Если она упала не оттуда, нам придется прочесать верхние этажи. То есть вам. Мне в этом участвовать нельзя.

— Подожди здесь минутку, — попросила Делорм.

Она вышла из машины и подошла к Маклеоду: тот стоял у мусорного бака.

— Везде валяется какая-то дрянь, — заявил он. — Похоже, тут кто-то долбанул компьютер.

— С той стороны — «Компью-клиник», — объяснила Делорм. — Послушай, ты сегодня вечером уже виделся с Кардиналом?

— Да, он сидел в отделе где-то до полвосьмого. Мэр явился что-нибудь в семь пятнадцать, и они вышли вместе. Видно, двинулись в «Бёрчез», где его жену ублажала санитарная служба. Хочешь, позвоню мэру?

— У тебя есть его телефон?

— А то. Этот тип у меня уже неделю стоит над душой.

Маклеод уже вытащил свой мобильник и теперь выбрал номер из списка, светившегося на лиловом экранчике в его ладони.

Делорм перешла к экспертам. Они ползали на коленях, подбирая мелкие предметы и кладя их в специальные пакеты для сбора вещественных доказательств. Луна поднялась выше и уже не была оранжевой. Она заливала место происшествия серебристым светом. Прохладный ветерок доносил запахи опавшей листвы. Почему самое жуткое всегда случается в самые прекрасные вечера, спросила себя Делорм.

— Вы завернули ей кисти рук в пакеты? — обратилась она к Арсено.

Он поднял на нее взгляд:

— Ну да. Это до тех пор, пока мы не исключим насильственную смерть.

Коллинвуд, эксперт помоложе, извлекал предметы из фотосумки, валявшейся в нескольких футах от тела. Он был юн, светловолос и почти до враждебности немногословен.

— Аппарат, — изрек он, поднимая «никон». Объектив был разбит.

— Она была фотографом, — пояснила Делорм. — Кардинал сказал, что сегодня вечером она поехала снимать. Что еще?

— Запасные катушки пленки. Батарейка. Объективы. Фильтры. Ткань для протирки линз.

— Иными словами, все, что можно ожидать.

Он не ответил.

— Нашел ключи от машины у нее в кармане пальто, — объявил Арсено, передавая их Делорм.

— Осмотрю ее машину, — ответила Делорм, протягивая за ними руку.

Коронер, занимавшийся телом, вставал, отряхивая пыль с нижней части пальто. Это был доктор Клейборн, уже лысеющий в свои тридцать с небольшим. Делорм до этого работала с ним раза два. Однажды он предложил ей встретиться в нерабочей обстановке, но она отклонила предложение, сказав, что у нее уже есть с кем встречаться, хотя в тот период это было не так. Делорм считала, что некоторые мужчины слишком уж благовоспитанны, слишком безобидны, слишком мягки. С ними чувствуешь себя, словно ты по-прежнему одна, но без настоящей уединенности.

— Что вы об этом думаете? — спросила его Делорм.

Плешивую макушку доктора Клейборна окружал венчик рыжих волос; кожа у него была бледная, почти просвечивающая. Он часто краснел, как давно заметила Делорм; она приписывала это его комплекции.

— Ну, она перенесла тяжелое падение, это очевидно. И, судя по количеству крови, она явно была еще жива, когда упала.

— Время смерти?

— Пока могу судить только по температуре тела и по неполному трупному окоченению. Я бы сказал, что она мертва около двух часов.

Делорм посмотрела на часы:

— Значит, все произошло примерно в восемь тридцать. А что измерения?

— Тут я должен поклониться вашим экспертам. Она лежит в восьми футах от края здания. А балконы выступают на пять футов. Видимо, она упала либо с балкона, либо из окна.

— А с какой высоты, как по-вашему?

— Трудно сказать. По моим прикидкам, этажа с десятого.

— В этом здании их всего девять. Вероятно, нам следует начать с крыши.

— Согласен. Я пока не вижу никаких признаков насильственной смерти.

— У меня есть ощущение, что вы их и не найдете. Я была знакома с жертвой, доктор. Вы представляете себе ее историю болезни?

— Нет.

— Позвоните в нашу психиатрическую больницу. За последние восемь лет ее госпитализировали не меньше четырех раз. В последний раз это было около года назад, она тогда пролежала там три месяца. Когда вы здесь закончите, поднимемся на крышу, хорошо?

Ей помахал Маклеод. Она отошла от Клейборна, уже набиравшего номер на своем мобильном.

— Этот фекальный Фекворт был не очень-то рад меня услышать, — заявил Маклеод. — Слышно было, как его жена орет на него где-то на заднем плане. Ну, понятное дело, я призвал на помощь весь свой дипломатический и социальный опыт.

— Могу себе представить.

— Его милость сообщил, что Кардинал был с ним в «Бёрчез» до девяти тридцати. Желаги говорит то же самое.

— Желаги вышел на связь?

— Да, на ночь он освободился от Порчини. Едет сюда.

Делорм вернулась к своей машине. Кардинал сидел там, где она его оставила, и вид у него был такой, словно ему в живот попала крупнокалиберная пуля. Делорм провела его к «скорой».

Санитаром была женщина с жесткими чертами лица и очень короткими светлыми волосами. Ее тело тесно обтягивала медицинская форма.

— Муж жертвы, — пояснила Делорм. — Позаботьтесь о нем, хорошо? — Она повернулась к Кардиналу: — Джон, сейчас я поднимусь на крышу. А ты оставайся здесь, и пусть эти люди за тобой поухаживают. Я вернусь минут через десять.

Кардинал опустился на выдвижную заднюю приступку «скорой». Делорм снова поборола в себе желание обхватить его руками — его, своего агонизирующего друга. Ей пришлось заставить себя по-прежнему целиком сосредоточиться на деле.

Маклеод и доктор Клейборн поднялись вместе с ней на лифте на последний этаж. Затем им пришлось взобраться еще на один пролет вверх, к двери с надписью «Патио». Дверь была приоткрыта, в щели лежал кирпич, чтобы она не захлопнулась. Маклеод отыскал выключатель и зажег внешний свет.

Крыша была устлана фанерой, на которой были расставлены столики для пикников с отверстиями, чтобы втыкать зонтики. Сейчас зонтики уже вынули: осенние ветра были слишком холодными, чтобы кто-нибудь захотел наслаждаться отдыхом на открытом воздухе дольше нескольких минут.

— Если она поднялась сюда фотографировать, могу ее понять, — заметила Делорм, оглядываясь вокруг. На севере цепочка огней шоссе вилась вокруг холма, уходя к аэропорту. Чуть восточнее виднелось темное плечо каменистого откоса, а на юге — огни города, шпиль собора и коммуникационная башня почтового ведомства. Из-за башенок французской церкви выкатилась луна.

Маклеод показал на ничем не украшенную бетонную стенку высотой по грудь человеку: она окружала крышу.

— Через такую штуку не очень-то перевалишь. Может, она перегнулась вниз, чтобы сделать фото. Надо бы посмотреть, что там она наснимала на свой аппарат.

— Фотоаппарат был в сумке, так что вряд ли она снимала, перед тем как упала.

— Все равно надо бы проверить.

Делорм указала в сторону луны:

— Вот откуда она свалилась.

— Может быть, сначала все проверите вы? — предложил доктор Клейборн. — А когда вы закончите, посмотрю я.

Делорм и Маклеод, осторожно выбирая, куда ступать, медленно двинулись к краю крыши. Маклеод негромко сказал ей:

— По-моему, доктор на тебя запал.

— Маклеод, хватит.

— Я серьезно. Видела, как он краснеет?

— Маклеод…

Делорм приблизилась к стенке и, наклонив голову, стала изучать пол. Этот участок был хорошо освещен луной и лампами крыши. Перед самой стенкой она помедлила, заглянула за нее, потом не спеша прошла налево, направо, в конце концов оказавшись чуть позади того места, с которого начала осмотр.

— Не вижу никаких очевидных следов борьбы, — произнесла она. — Да и вообще никаких следов.

— Тут кое-что есть. — Маклеод заметил листок бумаги, засунутый под цветочную кадку, и нагнулся, чтобы его поднять. Затем он принес его Делорм: линованная страничка, примерно четыре дюйма на шесть, вырванная из блокнота на пружинке.

Несколько фраз, написанных шариковой ручкой мелким, плотным почерком: