Пункт назначения 1978

Глава 22 Утро субботы

На меня навалилась дикая усталость. Напряжение последних дней пудовыми гирями повисло на ногах. Что делать дальше, я не имел ни малейшего понятия. Снова жутко захотелось курить. Я отправился в кухню встал у окна, прислонился к прохладному стеклу лбом и выглянул наружу.

Сгорбленного отца как раз сажали в машину. Абсолютно потерянная мама стояла рядом. Фельдшер пытался вручить ей сумку, но она никак не могла взять в толк, что от нее хотят, лишь бессмысленно от него отмахивалась. Парень плюнул и поставил ее вещи в салон, у стеночки, на пол. А после закрыл двери.

Кто-то уткнулся в меня теплым боком, прижался и замер. Я обернулся, рядом встала Ирка. Заспанная, босая, с перепуганными глазищами. И тоже принялась смотреть в окно. Я обнял ее за плечи.

Когда машина тронулась, сестра спросила:

— Олежек, мама скоро вернется?

— Завтра, — ответил я, вспомнив слова медиков.

— А папа?

Папа? Кто знает, сколько дней держали в больнице в семьдесят восьмом? Я не имел ни малейшего понятия. Поэтому сказал примерно:

— Через неделю.

Ирка громко вздохнула, задрала голову, глянула мне в глаза и тут же отвернулась.

— Он заболел?

Я кивнул. Она, хоть и не смотрела на меня, поняла, спросила:

— Живот? Поэтому вы все ночью не спали?

Тут я не выдержал, зачем-то ответил, как есть:

— Нет. Ты снова пыталась открыть третью комнату и всех разбудила.

Как оказалось, зря. Я смотрел на нее в упор. Я ожидал какой угодно реакции… Действительность меня разочаровала.

— Я? — Ирка отстранилась, отскочила на шаг, ткнула в себя пальцем. Сначала в глазах у нее появилось изумление, потом обида до слез. — Ты шутишь? Зачем?

Мда… Говорила она искренне. Я вдруг осознал, что она совершенно, просто абсолютно не помнит свои ночные похождения. Она понятия не имеет, что и как управляет ею. Для нее жуткая тень попросту не существует.

— Ир…

Я попытался ее поймать, обнять, пожалеть, но она юркнула мне под руку и убежала в гостиную, звучно шлепая босыми ступнями. Пришлось идти следом.

Помнится, ночью мать обещала придвинуть к двери что-нибудь тяжелое, чтобы Иришка опять не смогла сбежать. Когда будил, когда рассказывал об отце, я этого совсем не заметил. Сейчас же поразился очевидному — вся мебель была на месте. Дверь никто не подпирал. Это казалось невозможным. Такой беспечный подход не был похож на ту маму, которую я когда-то знал.

Тут же пришло в голову, что сумку она с собой тоже забыла взять. А еще едва не уехала прямо в халате. И вообще вела она себя весьма странно. Словно…

Я судорожно сглотнул. Словно была одурманена. Словно подчинялась чьему-то приказу. И с отцом вся эта пакость приключилась, точно по заказу. И Ирка…

Я будто невзначай глянул на сестру. Она сидела на кровати, в самом углу, на подушке, и куталась в простыню. Губы ее дрожали, на ресницах блестели слезы. Вот-вот заревет. Только пока не понятно от чего. Из-за моих слов или из-за болезни отца. Ну да ладно, главное, вещи матери я отдал, а то как она без сумки, без денег обратно доедет…

А сейчас с меня хватит всех этих тайн. Пока никого нет, пока ни перед кем не нужно отчитываться, пока я за главного, отсюда надо валить. Нужно увозить Ирку. И как можно дальше. Пусть не навсегда, пусть на один день. Раз уж высшие силы оставили меня самого расхлебывать варево, то лучше переждать проклятую субботу, как можно дальше от этого места. От этой квартиры, от этого города, от этого…

И тут я замер, как громом пораженный. Черт возьми, вот дебил! Сумка! Деньги! Я же ничего не оставил себе.

Я моментально забыл про сестру, сидящую за спиной, про то, что она все видит. Ринулся к вещам, к шкафам, к чемодану. Я ринулся проверять чужие карманы. Пусто, везде пусто. Одни носовые платки. Сбегал в коридор, обыскал батин пиджак, нашел его сменные брюки, проверил и там. Ничего!

Это какое-то проклятье. Чертов фантом, хозяин этого места, будто лишает нас всех разума! Словно заставляет делает глупости. Точно крупье двигает фишки на поле вечности. А мы все послушно следуем его желаниям. Всегда, во всем. Я громко со смаком выругался. Легче не стало.

Я сам отдал матери все — деньги, документы, даже ключи от машины! Все! Абсолютно все! Да теперь я смогу купить разве что билет на автобус. Это мой потолок! Я вернулся в гостиную. Ирка больше не пыталась лить слезы, глаза ее высохли. Она смотрела на меня с восторженным ужасом и любопытством.

— Я все маме расскажу, — нахально выпалила она.

— Рассказывай, — согласился я. Мне было все равно.

— И расскажу… — В этот раз ее слова прозвучали не так уверенно. — Олежка, что-то случилось?

Случилось, родная моя, еще как случилось. Я с тоской смотрел на журнальный столик. Там была небрежно рассыпана мелочь — двадцать три копейки. Сущие гроши. В кармане моих брюк со вчерашнего дня лежало еще сорок. Это была катастрофа. Это был полный крах! Я тяжело опустился на диван и обхватил ладонями голову. Что делать? Что же делать? Отсюда надо уходить, уводить Ирку, это ясно, как божий день.

На улице тоже оставаться нельзя. В прошлый раз все произошло именно там. Ничего сверхъестественного в этой квартире сорок лет назад я не помнил и не видел. Хотя, что я вообще видел в прошлый раз? И домой-то возвращался только ночевать. С родителями перессорился вдрызг, с самой Иркой поругался…

Сестренка отпустила простыню и придвинулась ближе. Она явно что-то хотела спросить, но не решалась. А я…

Я вдруг четко осознал, что остался только один способ хоть как-то изменить ситуацию — нужно пойти к соседям, найти дядю Толю, рассказать ему все… Попросить помощи. Я бросил взгляд на притихшую Ирку и слегка подкорректировал мысль. Почти все. О том, что шесть дней назад я жил в двадцать первом веке, знать дяде Толе совсем не обязательно. О том, что Ирке угрожает фантом… Ой, не знаю, не знаю… На меня накатило отчаяние. Захотелось заорать в голос. От злости на себя, на тень. Он безысходности и несправедливости. Я едва сдержался.

Плевать. Все расскажу! А там, будь, что будет. Захочет, поверит. В конце концов, был же тот разговор на улице! Не приснился же он мне. О чем тогда отказался поведать сосед? И тут же мелькнуло: «А вдруг, я все неправильно понял! Вдруг принял за простое беспокойство, желание удержать от хулиганства, за что-то большее?»

Что ж, тогда меня просто не смогут понять. Я горько хмыкнул. Тогда решат, что я спятил. Тогда придется сказать, что я пошутил. Глупо, неудачно, не смешно. Просто пошутил. Что-то доказать у меня все равно не получится. Невозможно такое доказать, и объяснить невозможно. Но попытаться стоит. Вечер вот он, не за горами. Я глянул на часы. Пол-одиннадцатого. В восьмом часу уже темнеет. А что было вечером в прошлый раз? От этой мысли мороз пробрал по коже.

— Быстро одевайся, — приказал я Иринке, — мы уходим.

И сам пошел менять одежду. Если кто-то думает, что она меня послушалась, он сильно ошибается. Ирка всегда была упрямицей. Она скользнула за мной следом, замерла на пороге спальни. Спросила с недоумением:

— Куда?

— Пойдем к твоей подружке в гости.

Ирка задумалась, вроде даже обрадовалась, но снова спросила:

— Зачем?

Сложный вопрос. И хуже всего было то, что я весьма приблизительно помнил, как нужно говорить с девятилетними девчонками, какие аргументы на них действуют? Что может их убедить?

— Мамы нет, — начал я издалека, — а у соседей тетя Нина. Попросим помочь…

— Зачем? — Ирку, похоже, заело.

Что ей сказать? А если…

— Я сам с тобой не справлюсь… Тебя надо кормить…

Прозвучало это неимоверно глупо. Словно Ирка дитя малое, а я не знаю, что с ним делать. Она сама тоже это поняла, смешливо фыркнула. Глаза стали лукавыми.

— А раньше как справлялся?

Как-как, каком кверху! Ясное дело, этого я говорить не стал. Я вообще ничего сказать не успел.

Ирка, не дожидаясь моего ответа, ушла. Я выглянул следом. Она и не думала исполнять мой приказ, деловито завернула на кухню. Оттуда раздался звук крышек о кастрюли и довольный голос:

— Олег, зачем нам тетя Нина? У нас есть гречка, молоко и вчерашний рассольник. А еще колбаса, яйца, сыр и хлеб.

Ирка выглянула из-за угла в коридор. Все-таки она была слишком рассудительным и самостоятельным ребенком для своего возраста. Я уже успел об этом забыть. Моська ее сияла от восторга. Утренний страх за отца успел забыться, погаснуть. В ее головушке бурлили гениальные идеи — одна завлекательнее другой.

— Представляешь, — захлебываясь словами протороторила она, — мы здесь остались одни, совсем как взрослые! Это здорово! — И добавила свое неизменное: — Ура! — Правда, довольно быстро подугасла. — А завтра мама вернется. Зачем куда-то идти? Если что, я сама тебя накормлю. Я знаешь сколько всего умею?

Шах и мат. Своими словами сестренка загнала меня в тупик. Она была в восторге. Мне же стало совсем не до радости. Все нутро орало и требовало убираться из этой квартиры. И до вечера, до темноты надо было этот вопрос как-то решить.

— И вообще, — сказала Ирка, — я хочу в туалет и есть. А ты со своими глупостями пристаешь!

Она упрямо вздернула носик, завернула в гостиную и захлопнула за собой дверь.

«Пусть так, — подумал я, — пусть в пристройку. Лишь бы выйти отсюда. Кто помешает мне позвонить соседям по пути. Благо мы живем в одном подъезде».

Я тоже переоделся. Ссыпал всю мелочь в карман. Пока Ирка не видела, проверил заколоченную дверь — гвозди на месте, замок по-прежнему заперт. Мельком глянул в зеркало, там тоже все было спокойно. Я машинально прихлопнул нагрудный карман рубашки. Мешочек лежал там. Ирка пулей вылетела из гостиной и встала у дверей. На ней было домашнее платье и шлепки. Уходить надолго она не собиралась.

Вниз неслись почти бегом. В отличие от меня, ей раковина была недоступна. На улице Ирка вообще стартанула, обогнала меня корпусов на десять и юркнула в пристройку. Я остановился у самой двери. Мне спешить было некуда. Я ждал и осматривался вокруг. Пусто. Потрясающе пусто. Все отдыхают, все сейчас на пляже.

Выглянула она из пристройки минут через пять, увидела меня и скривилась:

— Олег, я не маленькая уже! Ты так и будешь меня сторожить.

«Буду!» — ответил я про себя. Вслух же сказал:

— Нет, ты что? Я просто решил подождать, чтобы одному не идти…

Она поверила. Ей было приятно, что я ее жду.

В подъезде Ирка уже почти успела проскочить один пролет вверх, когда я позвонил в соседскую дверь. Она остановилась, спустилась на пару ступеней и оперлась о перила. В глазах ее был неизменный вопрос: «Зачем?»

Я сделал вид, что не понимаю этого взгляда. За дверью было тихо. Я снова нажал кнопку звонка. И снова без результата.

— Никого нет? — Спросила Ирка.

Сразу стало понятно, что это ее скорее радует. Я же окончательно расстроился.

— Похоже на то.

Она спустилась до конца, взяла меня за руку, попросила:

— Пойдем завтракать?

Я кивнул.

— А потом на море?

Я снова кивнул. Какая к чертям собачьим разница? Хоть на море, хоть куда. Лишь бы подальше от этой квартиры. А к соседям можно позвонить и позже. Не навсегда же они пропали?

Ирка понеслась наверх, не выпуская моей ладони. И мне пришлось прибавить шаг.

Дома особо мудрить не стали. Погрели в ковшике молоко, залили гречку и с аппетитом поели. Часы показывали половину двенадцатого. Самый солнцепек. Я подумал, что мать бы сейчас устроила скандал. И тут же решил, плевать, скоро сентябрь, солнце уже не то. В конце концов немного погуляем, подождем.

Ирка, деловито, словно внезапно, в одно мгновение выросла и повзрослела, собрала с собой полотенца, купальник. Притащила мои плавки. Уложила все в сумку. Я вымыл посуду и сделал с собой четыре бутерброда с сыром. Взял складной стакан, чтобы на пляже было во что налить воды из питьевого фонтанчика. Водрузил на Ирку панаму. Махнул расческой себе по волосам.

Квартиру покидал с огромным облегчением. Запер тщательно, на два оборота. Ключ сунул под коврик — вдруг мама вернется? Хотя, больше всего на свете, хотелось его просто выбросить. В ближайшие кусты. В море. Куда угодно, лишь бы не видеть больше никогда.

Внизу вновь нажал на кнопку звонка. Ирка притопнула ногой, возмущенно фыркнула и унеслась на улицу. Я на миг прислушался — за дверью было тихо. Звонить еще раз не стал, просто, бросился следом.

Сестренка, как ни в чем не бывало, ждала меня во дворе, сидя на лавке за доминошным столом, болтая в воздухе тощими ногами в сандалиях. Вид у нее был обиженный. Она меня заметила, спрыгнула на асфальт и молча пошла впереди, всем своим видом показывая, что я не прав.

— Ир! — Я в один шаг ее догнал. — Не дуйся. Пойдем лучше мороженое купим. Полдень, купаться пока рано.

Мороженое подобно волшебному заклинанию все изменило. Ирка заулыбалась, забыла про обиду, про возмущение, сунула мне свою ладонь и выпалила скороговоркой:

— Только, чур, мне эскимо!

— Идет! — Согласился я.

Очереди, к огромному моему удивлению, не было. Эскимо не было тоже. Честно говоря, не было почти ничего. Слегка расстроенная Ирка получила вафельный стаканчик. Я взял себе фруктовое, такое же, как и в прошлый раз.

Мы перешли дорогу, просочились через скверик между домов, я вспомнил, как в прошлый раз здесь меня вела Вика, за домами свернул налево и вывел сестренку на пустырь.

Тут стало совсем жарко. Солнце, словно на зло, палило нещадно. Словно и не конец лета. Спрятаться было некуда. Ни кустов, ни деревьев, ни тени. Я глянул на Ирку, порадовался, что на ней панама. Пожалел, что не надел отцовскую кепку. Но, теперь-то, что толку? Не возвращаться же обратно.

Чуть впереди, по правую руку, виднелись деревья, и я направился туда. Ирка не возражала. Она с азартом приканчивала мороженое. Под деревьями, в рассеянной тени обнаружилось два толстых бревна, очищенных от коры, засиженных до блеска. Зразу стало понятно, что мы не первые прятались здесь от солнцепека. Трава была вытоптана на нет. Вокруг россыпью валялись окурки, фантики.

Ирка без просьб и уговоров плюхнулась на бревно. Я уселся рядом. Сначала молча орудовал палочкой в мороженом, потом поднял глаза и остолбенел. Отсюда открывался прекрасный вид на развалины. Те самые развалины, где в прошлый раз…

Я вздрогнул и выронил стаканчик из рук. Тот упал, подпрыгнул на утоптанной земле, перевернулся и плюхнулся Ирке прямо на ногу. По сандалии растеклась сладкая розовая жижица.

Я это видел и не видел одновременно. Мной полностью завладела мысль: «Как? Как я мог забыть, что это находится здесь? Зачем я сюда привел Иру? Неужели тень завладела и мной тоже? Неужели она управляет моим разумом, а я сам не отдаю себе в этом отчета? Неужели я делаю то, что хочет она?»

Стало жутко. До мороза по коже. Словно жаркий день внезапно сменился лютым арктическим холодом.

— Олег! — Ирка подскочила с бревна, затрясла ногой. — Ну ты чего?

Стаканчик отлетел с сторону, в траву. Розовые капли жемчужинами повисли на пыльной зелени.

И тут сестренка тоже увидела развалины. Забыла про ногу, про грязную обувь, глянула с интересом, ткнула пальцем:

— Олег, — голос ее исполнился любопытством, — а там что?