Пункт назначения 1978

Глава 23 Бунт

— Не знаю, — ответил я чересчур поспешно и отвернулся.

Она привстала на мысочки, вытянулась, вгляделась и предложила:

— Пойдем, посмотрим? А?

Ну вот, началось. Я поморщился и, стараясь чтобы мой голос звучал, как можно равнодушнее, ответил:

— Ириш, чего там делать в такую жару? Лучше на пляж пошли. Там у кого-нибудь спросим. Местные должны знать.

Она с сожалением вернулась на бревно, ковырнула пальцем кольцо сучка и проворчала:

— Вот почему тебе ничего не интересно? Скучный ты…

Я мог бы ей ответить, что лучше быть скучным, но живым… Но просто пожал плечами.

— Пойдем! — Она опять подорвалась.

У меня сжалось сердце. И я решил, что в крайнем случае утащу Ирку отсюда силой. Пусть орет, пусть вырывается, пусть делает, что хочет. Мне уже все равно. Я с ней справлюсь.

Но оказалось, что я ее неправильно понял. Ирка наставила на меня палец и договорила:

— Но ты мне поможешь строить замок!

Я так обрадовался, что легкомысленно пообещал:

— Да хоть два!

Который раз я был на этом пляже? Третий? Четвертый? В голове все события странным образом перемешались, перепутались. Я толком не мог вспомнить всего, что было со мной за эти шесть дней, бесконечно долгие, полные страха и ожидания.

И снова народа почти не было. Чуть в стороне отдыхала семья с мальчиком лет четырех. В воду они не лезли. Нами не интересовались. Ирка бросила сумку на песок, выудила оттуда купальник и юркнула в кабинку переодеваться.

Я прямо тут обмотался полотенцем, стянул брюки, семейники, надел плавки. Расстелил свое полотенце, одежду сложил поверх. Зачерпнул ступней горячий песок, разгреб до влажного слоя, разровнял, немного постоял, ощущая подошвами прохладу. Потом спустился к самой кромке воды и не сразу понял, что изменилось.

В зеленоватой толще повсюду мелькали бело-голубые прозрачные купола. Огромные, до полуметра. Живые. Опасные. Никогда не думал, что такие здесь могут быть.

Я встал на мокрый песок, туда, куда добегали волны. Но так, чтобы морские странницы не могли до меня достать. Принялся за ними наблюдать. Похоже, купание сегодня накрылось. Подтверждая мои слова, со своего места закричала соседка:

— В воду входить не стоит! Ночью медуз прибило. Стрекают!

Я обернулся.

— Откуда такие громадные могли приплыть?

Соседка пожала плечами.

— Из Черного, наверное. Их иногда приносит через Керченский пролив. Редко. Последний раз лет двадцать назад. Я плохо помню, маленькая совсем была.

Из кабинки выбралась Ирка, услышала наш разговор.

— Мы не купаемся? — спросила она расстроено.

— Мы замок строим, — ответил ей я, — ты же сама хотела.

— Хотела.

Она вздохнула и потопала к берегу, чертя ступнями на песке две борозды, оставляя за собой «лыжню».

Женщине стало ее жаль:

— Не расстраивайся, девочка, скоро они уплывут. Долго здесь не задержатся.

Эти «скоро» и «долго» повергли меня в уныние. Кто знает, будут ли они у нас?

Ирка подошла к самой границе прибоя, вгляделась. Медузы были совсем рядом, но в толще воды стояла муть. Их было плохо видно. Девчонка, стараясь не ступать в волны вытянулась, слегка склонилась вперед, но тут же потеряла равновесие, взмахнула руками и чуть не плюхнулась пузом в море.

— Ириш, — я едва успел ее поймать, — не надо. От медуз ожоги бывают. Знаешь, как потом болят?

— Они красивые, — проговорила она тихонько.

— Красивые, — согласился я, — и опасные. Мухоморы вон тоже красивые. И что?

Ирка расстроенно повздыхала и принялась черпать воду ладонями, лить на песок, готовить площадку. Я достал из сумки складной стаканчик и принялся ей помогать.

В голове крутилось: «Что делать? Что же делать?» Эта мысль меня убивала. Отчего-то вспомнилось, как мы сидели здесь, совсем недалеко с дядей Толей. Как я узнал про Калачевку, про церковь. Как познакомился с бабой Дусей. А может быть?

Это была идея. Это был шанс. Это могло бы стать выходом. Что если поехать туда? Попроситься к бабе Дусе с ночевкой на одну ночь? Или пойти к отцу Серафиму? Не выгонят же они нас! Кто-нибудь да поможет.

Решение было таким простым, что я неожиданно расслабился и почти успокоился. Пусть Ирка достроит свой замок, а потом я ее уговорю. Соблазню котом, коровой, домашним молоком, чертом лысым, чем угодно… Лишь бы уехать из этого проклятого городка.

Время летело незаметно. О развалинах мы больше не говорили. Иркин замок обзавелся главной башней-донжоном. Сестренка пробежалась по берегу набрала осколки ракушек, мелкую гальку, нашла несколько кусочков окатанного стекла и сейчас выкладывала по периметру башни площадку.

Я построил вокруг четыре башенки поменьше, соединил их между собой крепостной стеной. Со стороны моря к стене приделал смотровую площадку, больше похожую на балкон. И усмехнулся: «Какая же принцесса без балкона?» А Ирка сейчас воображала себя принцессой.

Потом ей захотелось маяк… И снова пришлось носить воду.

Время пролетело незаметно. Соседи уже ушли. Замок подсох на солнце и принялся осыпаться тоненькими струйками. Ирка отковыряла с площадки стеклышки, опустила в сумку, решила забрать с собой. Я не стал возражать. Настроение у нее было благодушное, расслабленное. Самое время действовать.

— Ир, — начал я осторожно, — а хочешь, съездим в гости?

Она вытаращилась на меня удивленно. Пока еще молча. Это обнадеживало. И я продолжил:

— Я здесь познакомился с одной бабушкой. Она живет в деревне, совсем недалеко. У нее кот большой и корова. Звала нас в гости. Поедем?

Ирка склонила голову на бок и снова стала похожа на мать.

— Не поеду, — отрезала она.

Я растерялся.

— Почему?

В ответ прилетело:

— Зачем?

Снова «зачем»! Черт бы ее побрал с этим вопросом! Вот что на него ответить?

— Там здорово, — сказал я и принялся перечислять, сочиняя на ходу, — там речка, колодец, там…

— А если мама приедет? — Ирка не отводила от меня глаз.

— Причем здесь мама?

Ирка глянула на меня, как на несмышленыша. Я и чувствовал себя полным идиотом.

— Ты что? Совсем? — Загорелый палец наглядно покрутил возле виска. — Она приедет, а нас нет. Она же испугается!

С этим сложно было спорить. Но аргумент у меня нашелся:

— Так мы же вернемся. Мы ненадолго. Съездим и обратно.

Ирка даже не раздумывала:

— Не поеду!

Я не выдержал:

— Ну, почему?

Она улыбнулась. Улыбка эта мне совершенно не понравилась. Маленькие девочки ТАК улыбаться не умеют.

— Не хочу! — сказала она почти по слогам. — И вообще, я хочу домой! Я есть хочу!

Я достал из сумки бутерброды и подсунул ей.

— На, ешь!

Ирка сморщилась, отпихнула мою руку. Кусок сыра свалился с хлеба и шлепнулся на песок. Она отпулила его ладонью и повторила с вызовом:

— Не хочу!

Потом встала, отряхнулась от песка и напялила платье прямо поверх сухого купальника.

— Я хочу домой! Это понятно?

«Хочу», «Не хочу», вот заладила! Я поднялся и тоже оделся. Потом, пока Ирка не успела ничего сообразить схватил ее за руку и потащил в сторону порта, приговаривая на ходу:

— Почему ты такая упрямая? Мама оставила меня за старшего. Велела смотреть за тобой. Почему ты не слушаешься?

— Потому что ты дурак! — выпалила она. — Потому что я хочу домой!

Дальше я спорить не стал. Ирка упиралась, как коза. И мне приходилось ее едва ли не волочь. Это было сложно. Тогда я обхватил ее за пояс, закинул на плечо и понес, радуясь про себя, что рядом никого нет.

Ирка не сдалась. Сначала она принялась молча колотить меня кулачками по спине. А, когда это не помогло, завизжала. Громко, отчаянно, с чувством. Где только в этом тельце раньше скрывалась такая мощь? Меня оглушило, и я поставил ее на ноги, только перехватил руку, чтобы не вздумала сбежать.

Визжать она не перестала. Наоборот, только поддала мощи.

Из-за спины донеслось:

— Эй, парень, ты что такое задумал! А ну, оставь девочку в покое!

Я выпустил Иркину руку. Она отпрянула и показала мне язык. А потом выкрикнула:

— Совсем спятил?

Я обернулся. К нам бежало трое мужчин. Были они уже совсем рядом. Откуда только взялись? Пришлось спешно оправдываться:

— Это моя сестра. Я ее с пляжа пытаюсь увести. Ир, подтверди!

Ирка молчала. В глазах ее мелькнуло злорадство. Мелькнуло и угасло. Но этот миг успел меня напугать.

— Не поеду! — проговорила она одними губами, без звука.

Ко мне уже подскочили. Хотя я и не пытался сбежать, схватили с двух сторон за руки, скрутили. Настроены они были серьезно. Я представил себе, как бы сам вел себя в подобной ситуации… И окончательно скис. Если сейчас Ирка не заговорит, то меня отведут в милицию, а она пойдет домой одна. Благо ключ лежит под ковриком.

Ирка молчала. Смотрела на меня исподлобья и ждала.

— Девочка, — не выдержал один из мужчин, — ты его знаешь? Этот твой брат?

Она молчала…

— Ир! — я буквально взмолился. — Ты чего молчишь?

— А ты чего меня тащил? — Внезапно ответила она.

Мужики переглянулись. Их хватка слегка ослабла.

— Так он тебе брат?

Ирка кивнула.

Меня отпустили. Хлопнули по плечу, сказали наставительно:

— Вот что, брат. Ты бы хоть попытался найти с девочкой общий язык. А то так в милицию, не ровен час, загремишь. Она у тебя вон какая продуманная.

— Попытаюсь, — пообещал я.

На душе стало совсем тоскливо. Я четко осознал, что из квартиры Ирка добровольно не уйдет. Последняя надежда оставалась на дядю Толю. Если он, конечно, сегодня вернется. Если нет, придется встречать весь этот ужас лицом к лицу и бороться цыганскими методами. Другого способа я попросту не знал.

Как там сказала Лачи? У меня все получится, если не струшу и не отступлю? Так вот, я не отступлю, даже если струшу. Обратной дороги у меня нет. И третьей попытки мне не дадут.

Половину дороги Ирка шла первая и молчала. Я тоже не спешил с ней вести беседы. Я теперь вообще не был уверен, Ирка ли это. Точнее не так. Я не был уверен, кто говорит со мной: моя сестренка или то, что управляет ее разумом извне. Я все никак не мог выбросить из головы торжествующий блеск в таких родных и любимых глазах.

Не хотелось верить и в то, что бороться придется не только с чужеродным злом, но и с собственной сестрой. Хотя, по всему выходило, что будет именно так.

Потом Ирка вдруг словно оттаяла, словно то, что что отравляло ее разум, исчезло. Она придвинулась ко мне, сунула ладошку и робко предложила:

— Давай мириться?

От нее больше не исходило угрозы. Сразу стало легче дышать. Нечто ушло, отступило. Пока…

— Давай, — согласился я.

— Мирись-мирись-мирись… — завела она.

Я хотел верить в ее искренность, но у меня получалось плохо. Больше я не мог ей доверять. Все ее слова казались мне ложью, продиктованной мороком.

Ирка закончила мирилку, прижалась ко мне и доверительно прошептала:

— Я кушать хочу. Пойдем домой?

Я вспомнил, что в сумке сиротливо болтаются три оставшихся бутерброда, но предложить ей не рискнул. Пусть будет так. Домой так домой. Пусть тварь думает, что все идет по ее плану. А там мы еще посмотрим, кто кого.

Окна у соседей были закрыты. Я привстал на цыпочки, заглянул. Со двора внутри квартиры не было видно никого. В подъезде я все равно не сдержался и, не обращая внимания на Иркины возмущенные взгляды, нажал кнопку звонка. Тишина. Опять тишина. Мог бы и не стараться. Ни дяди Толи, ни его семейства дома не было.

Наш ключ все так же лежал под ковриком. Моя последняя надежда канула в небытие. Мать не вернулась. Ирка подняла ключ и протянула мне.

— Открывай сама, — сказал я, — как взрослая.

Она обрадовалась, словно ей предложили нечто несусветное. Запрыгала на месте, правда, быстро утихомирилась, вставила ключ в замок, повернула, первая зашла внутрь. Дверь я запер на два оборота. Ключ в замке оставлять не стал. Вынул и украдкой опустил в карман брюк. Почему? Да кто его знает. Так мне отчего-то было спокойнее. Я словно оставлял за собой путь к спасению.

Ирка сбросила сандалии, вприпрыжку пронеслась по коридору, стукнула пальцами по зеркалу и юркнула в нашу спальню. Скоро послышался звук крутящейся пластинки. А потом раздалась музыка. Снова «Бременские».

Я зашел следом, начал переодеваться. Ирка лежала на кровати, на животе, подперев кулаком подбородок, и болтала в воздухе согнутыми ногами. Ей все нравилось. На подушке перед ней был разложен мамин журнал. То ли «Крестьянка», то ли «Работница». Где только взяла? Впрочем, какая разница.

— Суп будешь? — спросил я, натягивая треники.

Ирка наморщила нос, повернулась ко мне.

— Суп? Фе-е-е-е… А что еще есть?

Я даже не удивился. Предложил:

— Могу пожарить яичницу с колбасой.

— Давай! — она перелистнула страницу и уточнила: — А ты умеешь?

Я кивнул. Эх Ирка, если бы ты знала сколько всего я умею. Ты бы очень удивилась.

Сковорода нашлась в духовке. Чугунная, тяжеленная. Как говорила бабуля, такой сподручно грабителей встречать. Раз, в лоб и наповал. Убойная штука. Я ею драться не собирался. Налил масло, разжег огонь.

Потом настругал ломтиками колбасу и кинул жариться. По кухне поплыл вкуснейший аромат. В животе заурчало. И я вдруг понял, что тоже голоден. Странно, почему? Вроде недавно ели. Я бросил взгляд на часы. Ого! Почти пять! Ничего себе загулялись! Тогда не удивительно. Надо быстрей отправлять на сковороду яйца.

В кухню просочилась Ирка, встала на пороге, посмотрела, как раскалываются в моих руках скорлупки, сделала жалобные глаза.

— Чего тебе? — спросил я настороженно.

Она переступила с ноги на ногу.

— Олежек, я в туалет хочу, а дверь заперта.

Хотелось сказать: «И правильно! Нечего шататься одной!» Хотеть не значит сделать. И я произнес:

— Ириш, мне нужно еще пять минут. Потерпи. Потом я тебя провожу.

Она взбеленилась:

— Спятил? Ты что теперь везде будешь со мной ходить? Я маме пожалуюсь!

Не знаю, что она себе думала, но глупая угроза на меня не подействовала.

— Жалуйся кому хочешь, — сказал я, — еще посмотришь, что скажет тебе мать.

Ирка фыркнула и пулей вылетела из кухни. А я порадовался, что предусмотрительно спрятал ключ.

Яичницу сделал от души — на шесть яиц. Так, чтобы хватило наверняка. Пока она доходила, нарезал хлеба, помыл помидоры, поставил тарелки. Выключил газ. Глянул на часы. Прошло всего шесть минут. Надо вывести Ирку, а то ору потом не оберешься.

Бременские музыканты пели заграничную колыбельную. Я пошел в спальню и остановился на пороге. Ирки не было.

— Ир! Иришка! Ты где?

Сердце заколотилось в груди. Мой вопрос остался без ответа. От этого сделалось еще хуже.

— Ир, ты в прятки что ли решила поиграть? Вылезай! Не смешно. Обедать пора.

Тишина. Я подошел к проигрывателю и выключил пластинку. Казалось, если не будет музыки, я смогу услышать сестру. Дыхание. Шорох. Любой звук. Я замер и прислушался. Бесполезно. Тогда быстро нагнулся и глянул под кровати. Пусто, конечно, пусто, не дура же она прятаться здесь, на виду.

— Ну, Ирка, — сказал я уже совсем недобро, — не выйдешь, найду сам и поставлю в угол. Вместо обеда.

Чуть подождал. Не вышла.

Я пробежался по всей квартире. Заглядывал за шторы, проверил шкаф. Подергал ручку закрытой двери. Осмотрел окна. Ирки нигде не было. В голове моей царил полный хаос. Куда она делась? Не испарилась же? И тут меня осенило. Рванул в коридор, дернул входную дверь на себя. Так сильно, что, не встретив сопротивления, едва не завалился назад. Дверь послушно открылась.