Пять веселых повестей

БОДОПИШ ЗАСЕДАЕТ

Троекратно повторенное слово «БОДОПИШ» означало сигнал немедленного сбора.

Ленька мог бы и попросту сказать:

«Скорей приходите во двор!» Но это было не так интересно, К тому же он заметил, что в ответ на такое обычное приглашение ребята не особенно торопились. Ну, а таинственный сигнал действовал совсем иначе: он заставлял немедленно срываться с места, забывая обо всем.

Уже через пять минут три члена «Боевого домового пионерского штаба» Владик, Тихая Таня и сам Ленька- были в условленном месте - за дровяным сараем.

Не хватало только Фимы Трошина.

- Всегда он опаздывает! - удивляясь такой странной привычке, пожал плечами Ленька.

Владик огляделся по сторонам, смешно сморщил маленький курносый носик и полушепотом, доверительно сообщил:

- Его отец вчера опять того… И так боится, чтобы не увидели: по сторонам озирается. А я вот увидел! Своими собственными глазами! Уже второй раз!..

Владик всегда и все видел «сам, своими собственными глазами». Просто удивительно было, как это его глаза всюду поспевали и все умудрялись разглядеть.

- С пьянством надо бороться! - отрезал Ленька.

Тихая Таня, усевшись на большом круглом камне и низко склонив голову, читала толстую растрепанную книгу. Услышав о Фимином отце, она тяжело вздохнула, перевернула страницу и продолжала читать.

Это никого не удивляло, к этому все привыкли. Ленька знал, что Таня, хоть и погрузилась в книгу, прекрасно все слышит и может в самый неожиданный момент вставить какое-нибудь неожиданное замечание.

Продолжая читать, она сказала:

- Фимин отец - вовсе не пьяница. Вы ведь знаете, почему он… Мама у них умерла…

- Так это уж когда было! - возразил Ленька.

- Значит, до сих пор переживает.

- Ладно! Начнем без Фимы, - сказал Ленька и насмешливо взглянул на Владика.Ты вот у нас все замечаешь: и кто новые занавески купил, и кому шкаф из магазина привезли. А это что такое?

Ленька поднял указательный палец, как бы заставляя всех прислушаться к маршу, гремевшему на весь двор.

Владик удивленно потянул своим носиком, словно «понюхал музыку»:

- Это? Оркестр…

- Да! У нас во дворе - музыка, оркестр, а БОДОПИШ ничего не знает? БОДОПИШ!

Хозяин двора! Кто-то репродуктор повесил, откуда-то с чердака пластинки запускают… А мы только слушаем и удивляемся. Для чего мы тебя в штаб выбрали, а? Не знаешь? Чтобы ты нам обо всех новостях вовремя докладывал!

- Я и доложу! - всполошился Владик. - И доложу! - Он с опаской оглянулся на сарай, будто в нем кто-то мог сидеть и подслушивать. - Репродуктор этот «новенький» вместе с вашим Васей Кругляшкиным устанавливал!

- Какой новенький? Который бандуру таскает? Тихая Таня оторвалась от книги:

- Не бандуру, а виолончель.

- Вот-вот! Я сам видел! Своими собственными глазами!

- Ага, понятно, - сказал Ленька. - Вася, значит, устанавливал, а этот… который в семнадцатую квартиру въехал… ему помогал?.. Так?

- Да нет, - возразил Владик, - все было наоборот!

- Что - наоборот?

- Вася ему помогал, а тот командовал: тут подвернуть надо, там провод закрепить… И на столб он сам лазил. И на чердак тоже. Высунулся с чердака и кричит: «Вася, лови провод! Лови другой!» - Ну, а Вася?

- Ловил.

- И что же?

- Поймал! - Врешь ты все!

- Вру? Да я своими собственными глазами!.. Он, этот новенький, и яму возле столба рыл. Я думал, он клад какой-нибудь ищет, - подошел совсем близко и на самое дно заглянул. Глубокая! Метра два, не меньше. А потом конец железной проволоки, которая с чердака тянется, в круг свернул и на самое дно бросил.

«Заземление!» - говорит. И так это у него все быстро получалось!..

- У музыканта?! Да у них же руки нежные, белые, пальчики тоненькие… Они знаешь как за пальчиками своими следят - просто ужас! Сломать боятся или вывихнуть. Не мог он яму копать.

- Копал! Я сам видел: копал! А потом…- Владик оглянулся, подозрительно обвел взглядом сарай. - А потом я видел, как он из этой своей бандуры… из виолончели то есть… что-то такое таинственное доставал…

Владик даже понизил голос и еще раз оглянулся на сарай.

- Совсем заврался! - махнул рукой Ленька. - Ну, что он мог оттуда доставать?

Она же внутри пустая, эта виолончель!

- Да нет, он не из нее, конечно, а из черного футляра, в котором ее таскают. Который еще на такой черный гроб смахивает.

- Гроб с музыкой! - засмеялся Ленька.

- Очень остроумно, - не отрывая глаз от книги, заметила Таня.

- Та-ак… Значит, новенький? Двух месяцев не прошло, как въехал, - и уже распоряжается! - Ленька отшвырнул ногой кусок кирпича. - Тогда мы объявим этому репродуктору бойкот! Не будем его слушать!

- Уши затыкать, что ли? - не понял Владик. Тихая Таня подняла на Леньку удивленные глаза и перевернула страницу:

- А по-моему, надо его использовать, этот репродуктор. Свои передачи устраивать. Как по настоящему радио!

- Правильно! - подхватил Ленька. И радостно забегал вдоль сарая. - Устроим свою радиостанцию! Концерты, беседы всякие, передачи для родителей… Я так и хотел! А потом будем на вопросы радиослушателей отвечать… если сумеем…

Так было всегда. Тихая Таня молчала-молчала, а потом вдруг высказывала самые дельные предложения, но коротко, в какой-нибудь одной фразе. Ленька тут же, на лету, подхватывал Танину идею, развивал ее - и через полчаса всем уже казалось, что это он, Ленька, все придумал. Да и сам он искренне в это верил.

- Прямо каждый день будем передачи устраивать! - торжествовал Ленька. - И утром и вечером!..

- Может быть, и ночью тоже? - спокойно поинтересовалась Таня. - Знаешь, так хорошо будет: все спят, а мы себе говорим, говорим!..

- Ночью нельзя…

- А утром можно? Занятия в школе отменим - так, что ли? Все домашние задания и книги сразу забросим?

От Таниных слов Ленька всегда, как говорится, приходил в себя, остывал. Так было и сейчас. Выражение его подвижного, худощавого лица мгновенно изменилось: восторг уступил место минутной растерянности, а потом - задумчивости.

- Ну-у… тогда по вечерам будем, - медленно проговорил Ленька. И сразу вновь оживился:- Это даже лучше! Все с работы приходят, все будут слушать!

Мы докажем! Мы докажем этому несчастному виолончелисту, что повесить репродуктор на столб - это еще не все! Это - ерунда! А вот передачи устраивать - другое дело. Пе-ре-да-чи!.. БОДОПИШ всегда что-нибудь придумает! Правда?

- Еще бы! - торопливо поддакнул Владик.

- «Еще бы»! - передразнил его Ленька. - А самого главного-то ты и не узнал!

- Чего это?

- А того - откуда они пластинки запускают. Не с чердака же, в самом деле!

- На чердак я не лазил…

- И не полезешь: испугаешься!

- Я?.. Я?! Я полезу! - внезапно расхрабрился Владик.

- Ладно уж! Все вместе туда пойдем. А по дороге и Фимку захватим.

Ребята подошли к дому и стали на разные голоса кричать:

- Фимка-а! Фима-а!

В окне, на пятом этаже, показалось бледное небритое лицо:

- Фима сейчас спустится!

- Когда протрезвится, всегда добрый! - процедил Ленька. - Рукой закрывается, стыдно!..

Фима был невысоким, худеньким пареньком. На его бледном лице в это утро особенно выделялись большие темные глаза с воспаленными веками.

- Опять ревел? - угрюмо спросил Ленька. Тихая Таня пристально взглянула на Леньку и твердо, отчетливо произнесла:

- Плакал, ты хочешь сказать?

- Ну, пла-акал…- поправился Ленька. - Какая разница! Он взглянул на окно, из которого недавно выглядывало небритое лицо, и погрозил кулаком.

- Ты кому? - удивился Фима.

- Кому? Ясно - кому! Отцу твоему! Фима опустил голову и тихо сказал:

- Не смей!