Пять веселых повестей

ЭХ ТЫ, ВОСПИТАТЕЛЬ!..

В двадцать часов ноль-ноль минут в репродукторе что-то зашуршало, задвигалось, зашелестело. Жильцы дома ожидали услышать голос, который обычно начинал радиопередачи: «Внимание! Внимание! Говорит седьмой этаж!..» Но вместо этого они услышали целых два голоса, которые спорили друг с другом.

- Ты этого не сделаешь! - говорила Тихая Таня.

- Что хочу, то и сделаю: я - главный! - шепотом возражал ей Ленька.

- Нет, не сделаешь! Я выключу микрофон!

- Только попробуй!

Таня, как видно, попробовала, и репродуктор замолчал. Потом он вновь ожил - и чей-то третий голос сообщил:

- По техническим причинам передачи начнутся через полчаса. Извините, пожалуйста!..

Полчаса ссорились на «седьмом этаже» Таня и Ленька.

- С пьянством надо бороться! - упрямо твердил Ленька.

- Правильно, надо. Но он не пьяница, - спокойно отвечала Таня. Она положила микрофон на деревянный стол, села на него и даже близко не подпускала Леньку.

- Ты пойми, - начал втолковывать Ленька, - он уже два раза приходил домой выпивши. Владик видел.

- Видел! Видел! Своими собственными глазами! - поспешно заверил Владик.

- Ну вот… Значит, он уже начинает регулярно выпивать, и мы должны это пресечь в самом начале. Тем более, что Фима переживает. Ревел даже…

- Плакал! - тихо и твердо поправила Таня.

- Ну, плакал… А отец его очень стесняется, когда видят, что он выпивши…

- Еще как стесняется! Я сам видел. Своими собственными глазами! - затараторил Владик. - Даже прячется в чужие подъезды. И весь красный какой-то…

- Ну вот, видишь! - Ленька заходил по радиостудии. - Значит, у него есть совесть. И, если мы его вовремя продернем, он все поймет и исправится. Я такой фельетончик сочиню, что умереть можно!

- Вот сам и умирай!..

- Да ты поверь мне, - продолжал втолковывать Ленька. - Я же лучше тебя понимаю. Кто «Жери-внучку» перевоспитал? Я!.. У меня есть опыт! И вообще ясамый главный! И приказываю тебе включить микрофон!..

- А я не включу.

И не включила! Передача началась через полчаса, но Лень-кин фельетон, от которого «прямо умереть» можно было, так и не прозвучал.

Это случилось дней пять назад. Ленька затаил обиду.

- Ну ладно, - заявил он Тихой Тане. - Если еще хоть раз увижу его пьяным, запрусь один в студии и так его пропесочу! Ты уж мне не помешаешь!

Защитница нашлась! С пьянством бороться надо!.. А ты, Владик, следи!

Владик стал следить - и выследил. Ровно через пять дней, вечером, он, запыхавшись, ворвался в девятую квартиру. Ни с кем не поздоровавшись, он сразу пробежал в Ленькину комнату.

- Мои беседы о хороших манерах пока еще подействовали не на всех, - заметила ему вслед Калерия Гавриловна, стоявшая в коридоре.

Но Владику было не до хороших манер.

- Видел! Сам видел!.. Своими собственными глазами!

- Кого? - всполошился Ленька.

- Фимкиного отца - вот кого!.. В винный магазин зашел. Там на разлив дают… Сейчас он выпьет - это уж факт! И украдкой, чтобы никто не заметил, домой прокрадется.

- Ах, так?! Опять, значит, за свое?! - угрожающе произнес Ленька. - Ну нет!

Уж на этот раз он не прокрадется!

- Давай побежим на чердак, раньше времени включим микрофон, пока Танька не пришла, и фельетончик твой прочитаем! - захлебываясь от предчувствия скандальной истории, предложил Владик.

- Нет у меня фельетона! - горестно вздохнул Ленька.Таня вытащила из кармана и разорвала.

- А ты наизусть!

- Наизусть я не помню… Потом, еще волноваться буду и совсем все перепутаю. Нет! У меня… у меня…- Ленька торжествующе забегал по комнате. - У меня есть другой план! У-ух, какой! Он, значит, людей стесняется, когда выпьет, да? Стесняется?..

- Ну да! Еще как стесняется! - поспешил заверить Владик. - Одного жильца увидит возле подъезда - и сразу прячется.

- Ну, уж сегодня он у нас не спрячется! Скорей! Наверх! На чердак! В студию!..

Вскоре, на полчаса раньше обычного, заработал серебристый, похожий па-колокол, репродуктор:

- Внимание! Внимание! - провозгласил на весь двор торжествующий Ленькин голос. - Внимание! Всех жильцов дома просим немедленно выйти к своим подъездам. Повторяем!.. Всех жильцов дома просим немедленно выйти во двор, к своим подъездам!..

Еще через пять минут во дворе дома номер девять дробь три образовалась толпа. Многие жильцы, послушавшись Леньку, вышли к своим подъездам. Они с недоумением переглядывались и спрашивали друг у друга:

- В чем дело? Что случилось? Зачем надо было выходить?..

На «седьмой этаж» не прибежали, а буквально взлетели Олег, и Тихая Таня, и Фима Трошин, и Лева Груздев, и Сеня Блошкин, и Танина подруга Люба Казачкина… С теми же вопросами они набросились на Леньку и Владика:

- Что случилось? В чем дело?..

- О тебе, Фимочка, беспокоимся! Папаша твой опять в угловой винный магазин заглянул. Вот он сейчас сквозь строй соседей пройдет и под влиянием общественного возмущения сразу перевоспитается! Больше тебе плакать не придется! Поверь мне!

- Здорово придумано! - поддакнул Владик. Фима побледнел и, ни слова не сказав, бросился вниз по лестнице.

«Только бы не опоздать! Только бы не опоздать!..»- думал он, судорожно прижимая руку к груди.

Фима выбежал во двор. С досадой взглянул на старый деревянный столб и на серебристый репродуктор, поблескивавший как ни в чем не бывало в лучах вечернего майского солнца.

И жильцы тоже смотрели на репродуктор. Но не со злостью, а с ожиданием и удивлением: зачем он вызвал их всех во двор? Что такое стряслось?..

Очутившись на улице, Фима, не глядя по сторонам и не обращая внимания на свист милиционера, перебежал дорогу в неположенном месте и направился прямо к угловому винному магазину…

Он столкнулся с отцом в дверях. В руках у отца был пакет с яблоками и бутылка с минеральной водой.

- Папа!.. Ты?! Ты?! - Фима пристально взглянул в лицо отцу.

- Конечно, я, - мягким Фиминым голосом ответил отец и наклонил к сыну свое бледное, утомленное лицо. - Что с тобой?..

Слеза катилась по Фиминой щеке:

- А они подумали… что ты опять… И я тоже поверил… Отец выпрямился и пристально посмотрел куда-то вдаль, через улицу, через бульвар, только-только перешедший на зеленую летнюю форму одежды.

- Этого больше никогда не будет, сынок. Никогда… Ты слышишь?..

Внимание! Внимание! Говорит седьмой этаж! Всех жильцов дома номер девять дробь три просим снова подняться в свои квартиры. Мы просто решили устроить физкультминутку: небольшую пробежку по лестнице во двор. Мы хотели, чтобы вы после рабочего дня подышали немного свежим воздухом, физкультминутка окончена!..

Сеня Блошкин выключил микрофон. И все сразу, будто по команде, набросились на Леньку.

- Как ты посмел? Что сейчас говорят жильцы?! - кричал вспыльчивый Сеня Блошкин. - И меня таким дураком выставил: «Устроили физкультминутку»! А что было говорить? Как объяснить жильцам?! Взрослых людей заставили по лестницам бегать! Просто хулиганство - и все!..

- Он же у нас «самый главный», он все может, - вставила Тихая Таня. - Как же, все… Выдумал отвечать на вопросы радиослушателей! Ну, и что получилось?

Завалили нас разными умными вопросами, а мы ответить и не можем: сами не знаем… К докторам наук каждые пять минут бегать неудобно: они тогда из «докторов» в больных превратятся. Вася Кругляшкин говорил, что не нужно устраивать такие передачи. А Ленька свое: «Я - главный! Что хочу, то и буду передавать!» - А мы вот сейчас освободим его от этой должности! - предложил Лева Груздев. - Переведем на другую работу, с понижением!

- Правильно! Верно!.. Надо его наказать! - зашумели со всех сторон. - А то привык командовать!

- Кем же мы его назначим? - с сожалением глядя на Леньку, проговорила Люба Казачкина.

Тихая Таня преспокойно уселась па деревянный стол и сказала:

- Он любит командовать! Вот и пусть отвечает за уроки гимнастики: «Раз-два, встали! Раз-два, сели! Раз-два, пошли!..» И опыт у него уже есть: устроил сегодня «физкультминутку»!

Всем поправилось Танино предложение, и его утвердили почти единогласно.

Один только Владик воздержался.

- А кто же у нас теперь будет «самым главным»? - робко спросил он.

- А зачем нам «самые главные»? - пожал плечами Олег. - Не нужно больше!

Хватит! Все будем сообща работать. Так лучше. Ведь правда?..

Он подошел к Леньке, взглянул на его печальную физиономию и положил руку на его худое плечо:

- Эх ты, воспитатель!..