"Соттель", школа для одаренных (СИ)

Глава 15: Ирка-киборг и ее друзья (и недруги)

Поместье "Соттель", южное Приграничье королевства людей

Ирина Кущина

Первые месяцы обучения пролетели для меня со скоростью света. Я привыкла и к четкому распорядку дня, и к большой загруженности, и к куче нелюдей вокруг, и к магии, прочно вошедшей в мою повседневность, и даже к тому, что к вечеру практически каждый день валилась с ног от усталости.

Занятий было много, и не только магического толка. История, география, языки нечеловеческих рас (фейский, демонский, гномий, змеелюдный), этикет, расоведение, введение в мир фамильяров, экономика, право, литература, физическая культура, анатомия. Магическими дисциплинами наш первый курс в первый учебный семестр не особо нагружали, давая только основы магической науки, где нас учили управлять даром и “расшатывать” его до своего максимума, а также постепенно добавив в наше расписание факультативы у наставников всех направлений, где нас обучали простейшим заклинаниям, доступным каждому одаренному независимо от вида дара.

Я впитывала в себя новые знания и умения жадно, с огромным энтузиазмом и интересом. Не боялась задавать вопросы, не думала смущаться оттого, что не знаю каких-то простых вещей, известных жителям этого мира чуть ли не с рождения. Мое невежество воспринимали без насмешек или издевательств. Атмосферу в школе (не считая поведения гномов) в принципе можно было назвать здоровой и дружелюбной.

Здесь я по какой-то до сих пор неясной мне причине чувствовала себя гораздо увереннее и спокойнее, чем в родном мире. Наверное, потому, что перестала быть отщепенкой, которую не понимали, сиротой и приживалкой, которая не вписывалась в общество гимназии, в которой я училась. Перестала быть “Иркой-киборгом” со странными хобби и интересами, отношение к которым ярко продемонстрировал на нашем “свидании” Никитка Лыков.

Со временем интерес к моей персоне среди адептов “Соттель” угас, а мое поведение больше не являлось предметом обсуждений или тихих осуждений. Короче говоря, к моему присутствию просто привыкли, воспринимая его как часть школьной жизни наравне с другими ее составляющими.

Иногда, когда это приходилось к слову, другие учащиеся и даже наставники просили меня рассказать о каких-то реалиях моего мира или провести какие-то параллели между нашими мирами. Я делилась знаниями, воспоминаниями и собственным практическим опытом жизни в другом мире с удовольствием, уже понимая, что именно такие рассказы более всего располагают других школьников ко мне.

В этом жители Земли и жители мира Дей были схожи: и мы, и они тянулись ко всему странному, необычному и выбивающемуся из привычных рамок их реалий и картины мира, и к информации о явлениях, которые стали им с моей помощью доступны.

Я выбивалась из их мировосприятия, ломала их рамки и шаблоны и беззастенчиво этим пользовалась, пока этот мир не изменил меня, не поглотил целиком и не обтесал, как того же Канга Су. Вот он уже и разумом, и телом, и душой целиком принадлежал скорее этому миру, лишь частично оставив за собой некоторые земные особенности, фразы и привычки.

А мои фильмы с планшета, который вернул к жизни Сури, вообще произвели настоящий фурор среди тех, с кем я общалась и подружилась.

Иномирянин из технического мира Лексанил все же умудрился починить мой нежно любимый старенький “сяо”. Причем за свою помощь парень ничего не попросил, признаваясь, что очень скучает по технологиям своего мира, чем-то отдаленно похожим на земные, и был рад прикоснуться к чему-то почти родному и привычному хотя бы так.

Сури попытался объяснить мне, как ему удалось провернуть подобный ремонт, но я, честно говоря, не поняла даже половины из его рассказа. Уяснила только то, что он использовал смесь знаний и умений, полученных в обоих мирах: и родном, и этом. В любом случае теперь планшет заряжался от артефакта, похожего на небольшую коробочку, прикрепленную к гнезду для питания, и я могла магически подпитывать эту штуковину даже самостоятельно.

Элайна восторженно пищала, когда “сяо” включился, а я торжественно открыла и продемонстрировала соседке сначала фото, коих, к сожалению, было не особенно много (большинство осталось в потерянном телефоне), а потом с гордостью и трепетом запустила фильмы, радуясь, что не успела удалить их, чтобы освободить немного памяти.

В итоге первый же выходной после возвращения мне планшета мы провели за просмотром историй о “мальчике, который выжил” (жаль, что у меня было сохранено на “сяо” лишь первых два фильма), боевике про гонки и романтической комедии. Ожидаемо последний продукт земного кинематографа понравился Элайне больше всего. Как и соседкам-вампиршам из соседней комнаты, которые были приглашены на импровизированный кино-девичник. Ох, девочки все же такие девочки, в каком бы мире они ни жили.

С того самого первого ужина в стенах школы нелюдимые, необычные и странноватые представительницы вампирского клана Моран почему-то единодушно приняли меня и Элайну со мной за компанию в свой круг.

Они приходили к нам по вечерам делать уроки или пить чай или приглашали нас с соседкой в свою большую сдвоенную комнату, мрачную, как склеп или как пристанище кучки готов. Да, вампиркам разрешили сделать в комнате небольшой “апгрейд”, чтобы им было комфортней обживаться в чужих стенах, поэтому их комната и стала темной и погруженной в полумрак круглые сутки.

Ильтура и ее “сестры” (все вампиры клана Моран, да и других кланов сородичей наших соседок, расположенных в нескольких частях людского королевства, называли всех, кроме собственных родителей, “братьями” и “сестрами”, хотя на самом деле таковыми являлись далеко не всегда) не боялись солнечного света, но вечера и ночи все равно считали своим любимым временем суток, а в интерьере предпочли темные оттенки просто потому, что у вампиров с детства была тяга ко всему темному (некромаги с предрасположенностью к магии крови как-никак).

И да, девчонки не ночевали в гробах, не боялись кола, крестов и чеснока. Ночью спали так же, как все остальные адепты школы, просто ложились чуточку позже и не нуждались в многочасовом сне, как люди или оборотни и гарпии.

Девчонки спокойно пили чай или взвар и ели орешки или взятые из столовой булочки с нами за компанию. Тот факт, что они постоянно пьют кровь, меня отчего-то с самого первого дня знакомства не пугал и не вызывал чрезмерной брезгливости. Особенно с учетом того, что человеческую кровь местные вампиры давно уже заменили кровью животных, что успокоило и примирило меня с этой своеобразной “едой” наших с Элайной необычных соседок окончательно.

Мне нравилось и общество вампирок, и соседство Элайны, к особенностям и странностям которой я тоже довольно быстро привыкла, и я чувствовала себя в подобной необычной компании своей.

С Кангом, Кульмой и Сури я тоже продолжала по-приятельски общаться. Ребята помогали нам с Элайной и девочками Моран по мере сил, подсказывали что-то, давали нам какие-то свои наработки с прошлых лет и делились опытом. Я не могли сказать, что мы стали друзьями, возможно, из-за разницы в возрасте и интересов, но теплые отношения мы с ними все равно сохранили и периодически обменивались “птичками”, то есть всегда были на связи по любому вопросу.

Сейчас я наконец-то могла сказать, что нашла “своих”, пусть и не людей, но близких по духу существ.

Я больше была не одна.

Я больше не была лишней и почти никому ненужной.

Я оставалась пока по-прежнему иной и чуждой для жителей этого мира, но уже не была чужой для небольшой группки своих… да, подруг.

Подруг и одного неожиданно обретенного друга мужского пола. Он-то и стал причиной событий, перевернувших мою жизнь с ног на голову и окончательно изменивших расстановку сил в нашем классе.

Но обо всем по порядку.

— Вы идите, а мне нужно кое-что обсудить с Кираном. — сообщила девочкам, когда мы закончили обед.

Вампирки и Элайна переглянулись и захихикали, хитро посматривая на меня.

После той пробежки, закончившейся для гномов объятьями с деревом, а змеелюду, наоборот, прибавившей уверенности в собственных силах, мы постепенно начали общаться с Кираном Шивари еще плотнее.

Он стал ходить со мной и гарпией на факультативы у наставника Неро, и, кажется, сделался даже чуть более открытым и не таким тихим и стеснительным, по крайней мере, в нашей компании.

Нас с парнем объединяла также любовь к учебе и жажда новых знаний. Порой мы с Кираном подолгу пропадали вместе в библиотеке, выискивая какие-то малоизвестные и редкие факты или данные для дополнительных домашних работ или рефератов, дающих по итогу полугодия добавочные баллы и гарантирующих получение в конце семестра зачетов “автоматом” по некоторым теоретическим предметам.

Змеелюд нравился мне своим спокойным и основательным нравом, а еще тем, что он всегда был деликатным и ненавязчивым и показал себя хорошим и внимательным слушателем, проявляющим искренний интерес к моим рассказам и смеющейся над моими шутками, и в целом очень приятным собеседником и компаньоном в школьных делах.

Да, по темпераменту мы со змеелюдом были очень разными. Но вроде бы этот факт нисколько не помешал нам найти общий язык.

Больше тему с праздником проводов осени с той пробежки Киран не поднимал, постепенно увидив полное отсутствие нашей с соседками заинтересованности в этом мероприятии.

Я подозревала, что тогда он попытался пригласить меня пойти туда с ним, но не успел из-за гномов. Не знаю, согласилась бы я с его предложением в тот момент, но спроси он меня об этом повторно сейчас, я, вполне вероятно, ответила бы согласием. Составила бы ему компанию как другу и соратнику по учебе, разумеется, потому что пока ничего сильнее дружеской симпатии к Кирану точно не испытывала.

Сравнивать мне, конечно, было особенно не с чем, ведь в моем родном мире у меня не было никаких хождений с кем-нибудь за ручку или походов в кино или на каток.

Памятное “свидание” с Никиткой Лыковым оставалось первым и пока единственным. С учетом того, чем оно для меня закончилось, желания повторить этот опыт как-то не возникло.

Киран это прекрасно понимал даже без всяческих объяснений и не надеялся на что-то большее, чем приятельское общение. Так я во всяком случае думала.

Мои довольно близкие отношения с главным всезнайкой класса, разумеется, не остались без внимания всех остальных наших одноклассников и других учеников школы. Никто, что удивительно, не издевался, не дразнил нас, не шутил в эту сторону и вообще воспринимал происходящее безразлично и ровно. Вампирки и соседка по-доброму подшучивали надо мной, именуя Кирана “моим змеем”. Но я на это лишь качала головой, цыкала и возводила глаза горе. Им, как наиболее приближенным ко мне в школе существам, я могла простить эти невинные подшучивания.

Я обернулась к месту, которое обычно занимал в столовой одноклассник. Иногда он трапезничал и с нами, но чаще старался садиться с представителями своего народа с других курсов, чтобы обменяться новостями или поболтать о чем-то своем, змеелюдном.

Кирана за привычным столом видно не было, хотя мы точно договаривались после обеда заскочить в библиотеку, пока у нас есть свободное время. Там приятель обещал показать мне кое-что из энциклопедии по истории магической науки, выносить которую из школьного книгохранилища было запрещено.

Хм…

Я заозиралась по сторонам, выискивая небольшую худую фигуру змеелюда или его высокий “конский” хвост из белоснежных волос, но в полупустой столовой Кирана, увы, не обнаружилось.

Под ложечкой нехорошо засосало. В животе появилось неприятная тяжесть, предельно и четко демонстрирующая, что что-то тут не так.

Я достала из сумки листок, сделала “птичку” с вопросом: “Ты где?”, отправила ее и стала ждать.

Но… ответа не было.

В раздумьях и тревогах я выскочила в коридор, чуть не сбив с ног оборотня-лиса, Пира Луцо из своего класса.

— Эй, Ирина, ты куда летишь? — проворчал парень, потирая ушибленное плечо. — Тебе на полигоне тренировок не хватает, что ты и в школе начала кроссы гонять?

— Кирана не видел? — спросила я.

Глаза Пира забегали, а щеки покрылись красными пятнами.

— Его Брейли увел в сторону ниш у алхимической лаборатории. — оборотень явно не хотел ничего мне говорить, но, видя мою решительность и ощущая нарастающую нервозность, все же сдался.

Я кивнула и со всех ног рванула в нужную сторону, сжимая кулаки от злости и ругаясь себе под нос.

Только троньте моего Кирана!

Да я вас за это на кучу мелких гномиков порву, и плевать на штрафы и отработки!

Я вам покажу сейчас кузькину, то есть вашу гномью мать!

Вы у меня сейчас отведаете блюда под названием “Ирка-киборг”!

Адепты удивленно оглядывались мне вслед. Я бежала через коридоры учебного крыла, стараясь ни в кого случайно не врезаться.

Мой воинственный взгляд, полагаю, пугал, потому что от меня буквально шарахались в разные стороны. Да и плевать!

Картина, открывшаяся мне за очередным поворотом, в тупике у лабораторий, буквально застлала глаза красной пеленой гнева и ярости.

Киран, маленький, худой и беззащитный, сжался в углу. Его форма была растрепана, волосы выбились из всегда идеальной прически, а щеки стали настолько бледными, что отливали в синеву.

Четыре крепких гнома нависли над змеелюдом, гогоча, тыча в него пальцами и переговариваясь на своем языке.

— Эй вы, “юб тутуки” недоделанные! — крикнула я, на ходу закатывая рукава водолазки и скидывая туфли прямо так, не расстегивая пряжек. — Кому тут жить надоело! Ну-ка отошли и заткнулись, иначе хуже будет!

Гномы замолкли и все вчетвером одновременно развернулись в мою сторону, рассматривая меня с нескрываемым удивлением.

— Мы твоя не боимся. Уйди. Ты молодой женщина. Здесь твоя не место. — самодовольно произнес один из обидчиков Кирана, скалясь во все тридцать два (Или сколько там у гномов зубов? Извилин-то так точно всего одна, и та прямая).

— Вы еще и тугоухостью страдаете? — я наклонила голову влево и вправо, разминая шею, и похрустела пальцами. — Ну? Кто из вас самый смелый? Или вас больше устраивает спарринг с деревом, я угадала? Вот кто для вас самый достойный соперник, не так ли? Вы ведь только таких выбираете, которые не будут сопротивляться?

— Ты грубо говорить. Я тебя наказать! — тот самый, наиболее наглый и, видимо, самый бессмертный из гномов по имени Брейли неожиданно покраснел, выпучил глаза и кинулся на меня. Да-да, напал сам, пусть даже я его на это специально спровоцировала. Он выставил руки, явно целясь мне в шею и наверняка планируя сделать мне полный “юб тутук”.

В итоге гном слегка промахнулся и схватил меня за грудки. Я присела, зафиксировала его руки, прижав их к себе левой рукой, развернулась к нему правым боком и со всей силы вмазала парню локтем в скулу.

От неожиданности мой противник ухнул, разжал пальцы и свалился на сторону, упав одним коленом на пол.

Голова почему-то пошла кругом. Я тяжело дышала, чувствуя, как воздуха в легких становится все меньше.

В груди пекло, в глазах мутилось, в висках ломило.

Что это за фокусы?

Гномы замерли, шокированные увиденным и явно не ожидавшие от меня подобной дерзости. Они переводили взгляд с меня на своего поверженного товарища, держащегося за щеку, и обратно, а потом…

Секунда… еще одна… еще…

Мои противники ринулись на меня одновременно, крича что-то агрессивное на гномьем.

Я, не думая вообще ни о чем в тот момент, побежала на них.

Конечно, я не Джейсон Стейтем и не Джеки Чан, чтобы раскидывать врагов пачками, но в тот момент эмоции, копившиеся во мне все эти месяцы, желание поквитаться, обида за свое многодневное бессилие и злость, затмили все остальное.

У меня словно мгновенно включился “режим берсерка”, вырубая здравый смысл, свойственную мне рациональность и вбитое Пал Палычем “всегда оценивайте свои силы трезво! Драка с несколькими нападающими почти всегда является проигрышным вариантом!”.

— Ура! — вырвалось у меня непроизвольно, отчего гномы затормозили от удивления и даже отпрянули.

Неожиданно жар в груди достиг пика. Кончикам пальцев стало горячо. Меня скрутило волной магии, которая бурным потоком выплеснулась наружу, разметав гномов, как кегли в боулинге в разные стороны.

— Адептака Кущина! Ирина! Ирина-а-а! — раздался через шум в ушах глухой голос наставника Неро где-то на самой кромке ускользающего сознания.

Сил как-то неожиданно не осталось.

Последнее, что я помню: расширенные от ужаса глаза Кирана, поверженные гномы, чьи-то испуганные крики и руки, не дающие мне позорно свалиться на пол.

“Похоже, “Ирка-киборг” достигла нового уровня слабоумия и отваги.” — было единсвенной связной мыслью, которая в тот момент пришла мне в голову.

Дальше меня настигло только блаженное “нигде” и темнота.