"Сварщик" с Юноны 3 книга

Глава 21: Знак

в которой Савелий думает, что добыл "открывалку" для портала

Май 1810 года, помимо участия в постройке Суэцкого канала, в Великом Княжестве широко проводились вакцинация от оспы, лечение туберкулёза и венерических болезней, в продаже появился резиновый презерватив.

Июнь 1810 года ознаменовал создание школы механиков паровратов и центра технологий в Орле, для чего начинается приглашение из РИ и переманивание из Европы и САСШ передовых учёных и техников.

9 июня 1811 года в Галичье прибыл бывший посланник Российской Империи в Турции Николай Павлович Игнатьев с женой Гюльчатай, дочкой Бухарского эмира.

(из учебника истории Великого Княжества Русская Америка для 7-го класса средней школы)

Дома Савелий собственноручно разбинтовал коленку Петьке и радостный мальчишка вприпрыжку ускакал. Доморощенный санинструктор крикнул вслед, чтоб забежал в больницу, к Заботливой Утке, Пусть йодом ещё помажет. "Ладно!" - донеслось уже от самых дверей на улицу.

Савелий удовлетворенно оглядел трофей, сунул в склянку с притёртой пробкой. Заёрзал на стуле: Разжигало немедленно помчаться к порталу.

Раньше он так бы и поступил: всё бросил и пустился в путь. Но, то раньше. Теперь приходилось осаживать себя. Чай не совладелец тела Резанова, а полновластный СоКесарь, чтоб его!..

Саданул кулаком по столу, зашипел от боли, но малость очухался. На краю сознания взвыл тревожный сигнал.

И пусть сирена пока не громче комариного писка, но он давно усвоил, что лучше отреагировать на малое, чем потом разгребать ком напастей.

Плюхнулся обратно на стул. Постарался вникнуть в тревожащие образы.

Скривился как от зубной боли, да ведь нынче они с Кончитой приглашали чету Игнатьевых. Беззвучно чертыхнулся. Блин, как же не вовремя!

Дела Государевы требовали общения с сановной парой, а шкурный интерес гнал к дубу.

Одернул себя: Ээ, погоди, а не выйдет ли как спешка с Резановым? Уже иначе поглядел на склянку - в конце концов, никуда не денется. Какая разница, сегодня или завтра? Сунул в ящик стола. В следующий момент переключился на предстоящий визит.

- Палыч, наливай. - Савелий уговорился с Игнатьевым в неофициальной обстановке называть друг друга по отчеству. Имена-то одинаковые. Да и чего чиниться в самом-то деле, Игнатьев имеет наивысший генеральский чин Российской Империи, а жена его, Гюльчатай - Вот уж неисповедимы пути Господни! - самых что ни на есть верхних кровей, дочка Эмира Бухары. Савелий покосился на совсем юную узбечку.

Дочка бухарского Эмира больше похожа на девчонку: в традиционной узбекской женской длинной рубахе, шальварах и туфлях с загнутыми острыми носками, с двумя чёрными косичками, озорно топорщямися из-под квадратной тюбетейки, сросшимися на переносице бровями, что ввело бы в панику европейскую красавицу, но очень шло ей, почти девочке, но с огромным животом.

Савелий полюбовался, как она играла с детьми Резанова. Играла, как обычная девчонка.

Кончита печально улыбалась, глядя на гостью, ей после сложных родов Анечки Заботливая Утка запретила рожать самое малое три года. Она и не догадывалась, что её нынешнему мужу это обстоятельство только на руку.

- Палыч, не боишься, - Савелий кивнул на жену гостя, - возить супругу в таком положении? Не мутит её болтаться по морям?

- Что ты, Петрович! - Игнатьев протестующе отмахнулся бокалом, вино закапало с гусарских усов, - Галя прямо расцветает, когда путешествует хоть на карете, хоть на корабле! Кого-то тошнит, а это как будто прям в дороге и родилась! Так что никаких проблем. Я за нее, конечно, боялся в Стамбуле, когда там началось в прошлом году.

- Аа, ну да, ну да, - закивал Савелий, - Ну, здорово ты! Гляди, мечта русских царей в течение нескольких сотен лет, а ты раз-два и "в дамки", Стамбул - Константинополь русский, проливы наши, Российской Империи. И практически без крови.

- Ну дааа, - усмехнулся Игнатьев, - без крови. Если не считать Британскую средиземноморскую эскадру с новым адмиралом... Ты в курсе, что и их вновь назначенный Адмирал погиб?

- В каком смысле? - наморщил лоб Савелий.

- Ну, при Порт-Саиде первый Адмирал ихний средиземноморский погиб.

- А, ну да, это я слышал.

- А под Стамбулом второй. Вновь назначенный.

- Мдаа, - Савелий отхлебнул из бокала, - что-то у них Адмиралы квёлые, мрут, как мухи. Ну, давай за то, чтоб и впредь почаще мёрли.

Чокнулись, бокалы дзенькнули, принялись пить. Разговор затих. Но тут Игнатьев отнял от губ бокал, дёрнул кадыком, проталкивая местное красное вино в желудок, причмокнул от наслаждения и выдавил: - Кстати, Петрович. А ведь этот новый Адмирал наверное тебе знаком.

Савелий поднял брови, не отнимая ото рта напитка. Мол: "В каком смысле?"

А Игнатьев, как ни в чем, ни бывало, продолжил: - Это ж Нельсон. Адмирал Нельсон.

Савелий поперхнулся. Медовуха, которую он предпочитал всем другим напитком, хлынула из носа, из глаз брызнули слёзы, он закашлялся. Игнатьев, перепуганный, вскочил, нацелился постучать по спине, но Савелий замахал рукой. И, сдавленным голосом прохрипел: - К-как-как!? Как Нельсон!?

- Нельсон, пожал плечами собеседник. - После датских проливов, когда ты его расколошматил, его же разжаловали, и в Австралию каторжников возить сослали. Там он отличился, пиратов разогнал, его вернули в офицеры. Пошёл, пошёл. Друзья подключились. Мы, получается, ему место освободили в Средиземном море, когда предыдущего Адмирала пришибли. Нельсон тоже недолго побыл. От восемьсот девятого по восемьсот десятый года. И тут попал! - Игнатьев мотнул головой и прихлопнул себя по ляжкам: - И опять под наши орудия. Вот так.

Савелий сидел оглушенный, переваривая услышанное. Ё-моё... Это что же получается? Нельсона нет? Да ведь вот он, знак!

Поднял взгляд на гостя: - Палыч, а расскажи-ка поподробнее, а?

И Игнатьев Николай Павлович, гусар, разведчик, дипломат, в будущем Савелия основоположенник СВР, поведал СоКесарю сногсшибательную историю.

Когда, по настоянию Савелия Александр I направил Игнатьева посланником в Стамбул после вопиющих задержек русских судов со строителями и оборудованием для Суэцкого канала в Босфоре, он сразу столкнулся с истинным противником.

Им оказался Английский журналист в Стамбуле Дуглас. Надо признать, статьи он писал хлесткие, и читались те взахлёб. Но главная деятельность сего "труженика пера" - контролировать пролив Босфор, чтобы русские строители и оборудование не попали на прокладку Суэцкого канала, и тем самым не "перекрыли кислород" британской торговле. На вид грузный, грушевидное женственное тело на тонких ногах, почему на пляж одевает длинные купальные трусы. Лицо круглое, обманчиво добродушное, чему способствует и простецкий нос картошкой. Не выпускает изо рта трубку, разве что глотнуть коньяку.

Посланник Российской Империи проворно огляделся, мгновенно разработал операцию и разыграл партию как по нотам.

Игнатьев знакомится с Дугласом на приёме у султана после представления в роли посланника Российской Империи.

Первое столкновение не заставило себя ждать. Английский резидент подкупает турецких чиновников, которые под надуманными предлогами задерживают русские суда, мурыжат невыполнимыми требованиями. Игнатьев надевает белый генеральский мундир с иконостасом орденов и, лихо подкручивая усы "а-ля Будённый" степенно едет на белом коне к султану. К тому времени русский посланник снискал уважение в дипломатическом корпусе, избран дуаэном, по влиянию сравнялся с визирем. Смущённые турки впредь пропускают русские суда в первую очередь.

Но Дугласу "накручивают хвоста" и он подбивает офицеров на батарее на мысе Узуньяр. Русские гражданские суда расстреливают.

Игнатьев по приказу Александра I предъявляет ультиматум султану.

Черноморский флот России высаживает десант "георгиевцев", как называют части нового образца, основанные Савелием из первых Георгиевских кавалеров.

Турецкие власти бегут из Стамбула.

И вот в Сан-Стефано подписан мирный договор.

Казалось бы виктория, проливы наши! Но не тут-то было, британский лев взъярился.

Дуглас скачет к берегу Мраморного моря к командующему Средиземноморской британской эскадрой.

Британские военные корабли бомбардируют береговые укрепления, а заодно мирные селения.

Но и Игнатьев не лыком шит. Сухопутная батарея новейших казнозарядных пушек ускоренным маршем, по-гусарски, вылетает на берег и разворачивается для открытия огня.

Солнце слепило русских артиллеристов. Но тут и целиться-то незачем, повернул пушку в сторону моря, да пали - лес мачт и стена бортов. 80-мм. снаряд вроде ерунда по сравнению с английскими "дурами", но наши-то с тротилом.

После первого залпа Игнатьев вскинул кулибинский бинокль. Хрена себе, проломина в борту от попадания! Пожалуй, слон Васька, подаренный ему тестем, эмиром Бухары, вольготно прошествует!

Русский посланник не знал, что именно сейчас погиб адмирал Нельсон, знак Савелию.

А за столом Савелий очумело помотал головой. Надо же, как он поменял историю! В его-то время достигнутые Игнатьевым в Сан-Стефано соглашения спустя какой-то год на Берлинском конгрессе глумливо отняли у России Англия, Франция и Австрия. И Александр I беспомощно уступил. К счастью, в этом мире Австрия поглощена Францией и воюет с Англией, не до России им теперь.

Чтобы скрыть смущение, Савелий подтолкнул Игнатьева: - Ну, а дальше? В Российском Константинополе тебя, я слыхал, почётным гражданином сделали.

- Дааа, - вертанул пальцами гость, - так-то оно так, да скучно стало. Отбоярился от турок, да и приехал в Санкт-Петербург с докладом, а там Василий Алексеевич Перовский дела сдаёт. Ну, и мне Император предложил с ним и другими к тебе в Княжество махнуть.

- Значит, ты не в обиде, что с места сняли?

- Да ты что! Там же рутинная тоска началась, "мирное строительство", - передразнил он кого-то, - а у тебя тут живое дело. Жаль только ты меня с Алексеевичем в Испанские владения не отпустил... В Мексике он сейчас?

- Да. Там один дипломат и разведчик уже есть, как раз нужен такой организатор как Перовский. А тебе есть дело не менее сложное, не горюй. Как добрались-то? - перевёл он разговор со скользкой темы.

- До Урала железной дорогой. А оттуда по трассе вдоль проложенной линии дальнописца прямиком до Владивостока. Аракчеев умница, мужики у него вдоль всей трассы насыпи отсыпают. Так бы поболее нагнать, да помещики не пускают. Хорошее ты дело с "Юрьевым днём" провернул, да по уму вовсе крепостное право на Руси отменить бы. Как во всём цивилизованном мире.

- А вот тут ты, Палыч, заблуждаешься, - хмыкнул Савелий.

Захмелевший и оттого осмелевший Игнатьев стукнул стаканом об стол: - Петрович, коли мы с тобою по-простому, так изволь растолковать. Неужто ты, как власть получил, в держиморды перековался?

- Ты в бутылку-то, Палыч, не лезь, - поднял ладонь Савелий, успокаивая разгорячившегося собутыльника, - а лучше вот послушай. Не знаю, кого ты цивилизованным миром считаешь. Американцев, которые для работы на плантациях завозят рабов негров из Африки? Или англичан, которые собственных крестьян с полей сгоняют, чтоб пасти овец на шерсть для ткацких мануфактур, а бездомных хватают матросами хуже каторжников на суда? Так наши крепостные по сравнению с ихними как у Христа за пазухой. Ведь, ежели по уму, как оно изначально задумывалось, крестьяне трудятся, а помещик их защищает и обязуется подкармливать при недороде.

- Ну да, ну да, - скептически покивал Игнатьев, отхлёбывая и вгрызаясь в жаркое.

- Да то-то и оно, - в сердцах рубанул ладонью воздух Савелий, - Хотели как лучше, а получилось как всегда. Но не в том дело. А в том, что и помещики зажрались, но и крестьяне сами о себе заботиться разучились. Приедет барин, всех рассудит. Отпусти их сейчас всех скопом, так ведь растеряются, многие с голоду помрут!

- Так без земли нельзя отпускать!

- А с землёй, ты думаешь, лучше? Спустя тройку-пяток лет голодранцы свою просрут, и вот тебе новые помещики повырастут. Причём из своих же, из соседей, из крестьян, только более оборотистых.

- Блин, - смущённо почесал затылок Игнатьев, воздев очи, - а ведь ты прав, - он виновато улыбнулся.

- Да ничё, - отмахнулся хозяин, - типичная ошибка. Вот потому-то "Юрьев день" наилучшее решение. Самые умные да деловитые крестьяне покинут самых нерадивых помещиков. Кто к земле тягу имеет, те к заботливым помещикам прибьются. А иные вот на стройки как к Аракчееву на железную дорогу или на заводы-фабрики рабочими. А за оными, активными, уже сомневающиеся потянутся. По проторенным путям, да на насиженные места.

- Головаа! - восторженно поглядел Игнатьев на СоКесаря.

- Ладно, - поморщился Савелий, очень уж он не терпел похвалу и потому перевёл разговор, - как я уже говорил, Палыч, на тебя у меня большиие виды.

Спустя четыре дня Савелий пружинисто подходил к резиденции СоКесаря.

Кроссовки на каучуковой подошве, по его эскизам искусно сработанные виртуозом-сапожником, упруго ступают на прохладный спозаранку и оттого жёсткий асфальт. Напоённый росой воздух эликсиром вливается в лёгкие. Энергия перетекает по телу, и бодрит, словно пузырьки газировки. Эх, сейчас бы с пацанами из группы ШОН на задачу, куда-нибудь по тылам супостата покуролесить. А придётся в кабинете сокесарскую лямку тянуть... Но это ненадолго к счастью. Так, хвосты подобрать, а потом с чистой совестью к дубу.

В который раз с удовольствием ощупал в кармане склянку с окровавленной ваткой, приглядываясь к пустой обычно стоянке экипажей.

Солнце едва показало краешек из-за гор на востоке, а двуколка американского посла Адамса уже у коновязи. Хват этот Адамс, колёса на новомодных резиновых шинах. Раз посол здесь, значит и Морган с ним, яхту "Амалия" Савелий на пробежке видел у причала.

Ещё раз освежил в памяти всё, что знал об этом американском толстосуме.

Жёсткий делец, разбогател на перепродажах сельхозпродукции фермеров. Озолотился на военных поставках армии фуража, продовольствия и амуниции. Совладелец крупнейших бостонских верфей. У жены обнаружился туберкулёз, безуспешно лечили в америке, последний год по Европам.

Савелия послужной список Моргана не впечатлял, с радостью отфутболил бы. Но за богача просил лично посланник РИ, а попутно и Княжества в САСШ Александр Андреевич Бодиско, отмечая, что делец имеет существенное влияние на американское правительство. Следом припомнил радиограмму о запросе настырного толстосума из консульского отдела ВЕКРА при посольстве Российской Империи в Париже, а также сообщение об обращении Моргана из администрации Галичье. Ну что ж, поглядим на этого просителя. Стряхнул задумчивость, по-ребячьи, через две ступеньки, взлетел навстречу нежданной заботе.

А Джек Морган возвращался из Европы с неоднозначным настроением.

Начать с того, что когда год назад его Амалия стало чересчур сильно кашлять, доктора развели руками: "Чахотка!".

Деньги для него, Джека, не проблема, отправил свою "птичку" на лучший курорт, на воды. Потом в горы. Да только она кашляла всё сильнее и сильнее.

Джек недаром уже тогда был прожжённым дельцом и быстро раскусил этих шарлатанов в белых халатах - деньги они с него тянули, а лечить-то и не знали как. Но не будь он Джеком Морганом, если бы опустил руки.

Его команда быстро подняла связи, собрала сведения. Выяснили, что лучшие доктора по чахотке в Европе.

Первым делом он отправился в Лондон. Но там Амалии, в ихнем туманном климате, стало только хуже. И тогда он перебрался через Ла-Манш, в Париж, во Францию.

И вначале супруга вроде бы как пошла на поправку. Щёчки порозовели, глазки заблестели. Да только потом стало ещё хуже. Как сказал, сокрушённо качая головой, ихний тамошний главный профессор по чахотке: туберкулёз (так он по учёному эту хворобу обозвал), дал непродолжительную ремиссию, теперь с новой силой взялся за Амалию. Современная медицина, мол, бессильна.

Ну, вот за эту правдивость Джек его и озолотил. А ещё за то, что профессор этот, помявшись, сказал, что, мол, современная европейская наука с этой хворобой не справляется. Но слышал он от своих русских коллег, хотя до недавнего времени русских всех считали варварами, вроде как у них с этим недугом научились справляться. Но главные лекари в русской Америке.

Да видел он, Джек, этих русских. Покуда жена пила снадобья в лечебнице, дышало сосновым воздухом, он, не тратя времени даром, окунулся в деловой Париж. И, отдыхая от беготни по партнёрам, зашёл в ихний русский ресторан "У Максима". И оказался свидетелем безобразной сцены. Как русский деловой человек, по-ихнему "куп-чи-на", бородатый, толстомордый, волосатый, пузатый, губастый, пьяный так, что на ногах не держался, икру чёрную прямо руками жрёт, на всех кидается, орёт, деньгами швыряется. Вытаскивает из бездонного кармана горстями, разбрасывает во все стороны. Даже полицейскому засунул за отворот мундира горсть. Тот стоял в сторонке, делая вид, что ничего не видит. И вправду Варвары, кто ж так с деньгами-то обходится!

Джек тогда вышел в раздвоенных чувствах.

И что, эти Варвары могут вылечить его птичку!? Так он иногда называл свою Амалию.

Морган не знал, что вызвавший его отвращение купец второй гильдии Родион Раскольников тогда впервые попал за границу, и прогуливал дуриком свалившиеся баснословные барыши за доставленную в голодную воюющую Францию пшеницу. Как же было не показать ширь русской души, когда он, Родион, бывший крепостной крестьянин, а тут баренья ему в ножки кланяться, ну и понесло мужика. Домой его везли из жалости компаньоны уже без копейки в кармане в каюте третьего класса. Везли, ибо знали, что Родион мужик хваткий, дома скоро обернётся, должок с лихвой возвернёт, да к осени вновь с прибытком будет кабы не поболе пропитого.

Любопытства ради Джек купил русскую газету. На русском языке, "Русское слово". Купил потому, что это единственная газета со светописью. С картинками. Мудрёные французы и их назвали по-своему - фотографии. Картинки и, правда, очень достоверные. Лучше даже, чем те два дагерротипа его с Амалией, которыми он весьма гордился. Ему пытались объяснить суть печати, да он и сам примерно представлял. Надо признать, тут русские и, правда, достигли высот.

На одном из снимков Морган с удивлением узнал своего знакомого Джона Куинса Адамса. Попросил портье в гостинице перевести надпись. Оказывается, многие французы неплохо владеют русским языком.

Выяснилось, что Адамс сейчас посол САСШ в Великом Княжестве Русская Америка. А маленькая заметка рядом гласила, что в Княжестве приступают к постройке лечебниц для венериных болезней и чахотки.

Прочитанное плюхнуло тяжеленную гирю решимости на чашу весов в пользу немедленной отправки в Америку, но теперь уже Русскую.

Морган на своей яхте, которую в честь жены так и назвал "Амалия" сначала шёл вдоль западноафриканского берега. Жаль русские не успели до конца прорыть Суэцкий перешеек, и открыть канал: англичане мешают, французы помогают. Ну да ничего. Тем более что супруге в океане, на морском воздухе дышится легче. И она вправду живостью характера опять стала напоминать его единственного друга Салли Вест.

Так звали канарейку в пансионате на Азорских островах, куда отец отправил его лечиться в детстве. Сейчас его Амалия такая же изящная, благородная в повадках и такая же понимающая.

Первым делом Морган зашёл в порт Галичье Русской Америки.

Он-то ожидал увидеть трущобы и грязь, а тут...

Ещё на подходе к гавани услышал музыку, поразился. Как сошел на берег, искал глазами оркестр. Не увидел. И только возле магистратуры, тут именуемой администрацией, углядел на столбе жестяной раструб. Из которого как раз и лилась эта самая музыка.

Клерк в приёмной известил, что все основные учреждения Княжества переведены в столицу Орёл, в долину реки Виламет. Если господин Морган пожелает, то прямо отсюда, из Галичье, ходит конка, как они называют этот транспорт. Уже к вечеру доберётся. Что-то типа омнибуса. Или почтового дилижанса. Так для себя определил Морган.

А может вдоль тихоокеанского берега, и далее по Орегону подняться на судне.

В его положении сутки роли не играли. Зато всё его имущество на яхте, так что выбор очевиден.

При возвращении на борт Амалия упросила заглянуть на ярмарку. Такой торговли он тоже не видел ни в Европах, ни у себя в Америке: огромная крытая площадь, череда магазинчиков, кафе или, как у них называются трактиры, парикмахерских, пошивочных и обувных мастерских, ряды открытых прилавков с овощами, фруктами, рыбой, молочными и мясными продуктами, женскими украшениями, детскими невиданными игрушками.

Амалия запорхнула в женский магазин. Тут Джеку пришлось потратиться. Но и скучать, как он опасался, не привелось. Напротив, вертел головой так, что шея заболела, и глазел не меньше жены. Дамы здесь одевались совсем не так, как у него дома или даже в Европе. Да и мужчины в странных, надо сказать весьма удобных, штанах. Он себе тоже такие купил, гершалки. И весьма практичную и прочную рубаху "гимнастёрка". И штиблеты, невиданной формы, из мягкой кожи, наподобие индейских мокасин, но на каучуковой подошве, которые называют "кроссовки".

А в дорогу взяли два Рубика. И забыли про скуку! Мало того, за девять дней плавания, разбирая инструкцию к головоломке, кое-как научились хотя бы читать по-русски.

В Орле, у причала он уже был готов к разного рода неожиданностям. Но всё равно поразился застройке абсолютно ровными проспектами, словно в струнку вытянувшимися вдоль реки, с Взаимно перпендикулярными улицами. И вдоль оных столбы, опутанные паутиной медных проводов. А на лоснящихся чёрной жирнотой дорогах, удививших ещё в Галичье с асфальтированным покрытием, наряду с привычными грохочущими экипажами Совершенно бесшумные - на резиновых шинах.

Что, если его зерновые фургоны переоборудовать на такие? Джек привычно в уме подсчитал прибыли. Пожалуй, сможет быстрее оборачиваться. А значит больше перевозить. А значит прибыльнее. А если такие дороги проложить, то!.. От перспектив захватило дух.

Однако приехавший на похожем каучукоколёсном экипаже по просьбе его друга президента Джефферсона посол Адамс повёз не в лечебницу, а в резиденцию СоКесаря.

Оказалось, что не так-то просто устроиться на лечение.

Жители Великого Княжества Русская Америка в большинстве случаев лечились бесплатно. Хотя были платные доктора. А постольку, поскольку Княжество только лишь пятый год развивалось, и активно, везде была нехватка, то хотя в перспективе русские собирались, как сказал ему Адамс, зарабатывать, в том числе и лечением иностранцев, сейчас пока лечили лишь своих. Разрешение иностранцу может дать только СоКесарь. Вот к нему на аудиенцию они и ехали.

"Ну что ж, - подумал Морган, - опять будут деньги вытягивать. Да фиг с ними, с деньгами-то, в конце концов! - одернул он себя, - Уж очень тяжко смотреть, как мучается его Амалия. И приготовился к долгому торгу.

Однако совсем не так он представлял переговоры.

Перво-наперво их никто не мариновал в приёмной. Как это сам Морган непременно сделал бы. Ну хотя бы для того, чтобы партнёр занервничал. А тут их прямиком препроводили в кабинет СоКесаря.

Сам хозяин здешних земель, рослый, крепкий, подвижный, светловолосый, с простецким лицом как у какого-нибудь ковбоя, в гимнастёрке, гершалках и кроссовках с парящей кружкой чая повернулся от окна и, пока секретарь докладывал, живо разглядывал просителя.

Джек внутренне поморщился, подумав, что русского, как и всех, привлёк его "выдающийся" нос. Но СоКесарь сломал его стереотип. Со стуком поставил кружку и, широко улыбаясь, протянул руку: - Рад с вами познакомиться лично, господин Морган. Наслышан о вашем феноменальном финансовом чутье.

Ладонь оказалась тёплой и в меру крепкой.

Сбитый с толку, Джек невольно коснулся вдруг зачесавшегося носа. А хозяин кабинета засмеялся: - Я не имел в виду ваш нос, извините. Но к делу. Знаю причину вашего визита. Сразу скажу, что пока мы не лечим иностранцев. Нет в наших законах соответствующего положения. Поэтому, чтобы не тратить ваше и моё время, написал специальный Княжеский Указ, - он взял со стола лист бумаги, выспросил у ошарашенного Моргана все необходимые данные, ручкой с золотым пером внёс в пустые графы, и подал онемевшему от эдакой стремительности Моргану:

- Желаю скорейшего выздоровления вашей супруге Амалии. По возможности навещу вас. А коли возникнут вопросы, можете обращаться, минуя господина Адамса.

Джек заморгал от эдакой стремительности. Но он не был бы Морганом, если бы не взял себя в руки: - Благодарю, мистер Резанов. Но вы не сказали, сколько стоит лечение.

СоКесарь рассмеялся: - Господин Морган, на время лечения, согласно Указа, вы подданные Княжества. А наши подданные лечатся бесплатно.

- Мистер Резанов, я привык к тому, что бесплатное хорошим не бывает. И готов на любые разумные траты, чтобы получить достойное лечение.

- Вы ещё не осмотрелись у нас, и вскоре сами поймёте, что напрасно тревожитесь. А лучше не тратьте время, ставьте на Указ печать у моего секретаря и идите в больницу, она через дорогу отсюда. Вашей супруге каждый час на вес золота, - понимающе улыбнулся СоКесарь.

Савелий с любопытством разглядывал легендарного американского толстосума. Роста невеликого, но огромный уродливый нос, а глаза живые, цепкие. После вручения документа пригласил американцев к самовару, где и продолжилась беседа.

- Самое дорогое - это бесплатное, - отхлебнув, убеждённо сказал оттаявший Морган.

Савелий засмеялся: - Знаю эту американскую присказку. Но, поверьте, господин Морган, данный случай несколько иной. Дело в том, что у нас налажена система здравоохранения. Которая не предусматривает оплату. И не предусматривает оказание услуг иностранцам на данный момент. Мы планируем в будущем лечить и иностранцев, но пока что своим бы помочь. И поэтому нам куда проще, в виде исключения, оказать вашей жене Амалии медицинскую помощь бесплатно как временной гражданке Княжества, нежели сейчас начать выяснять, сколько это стоит, куда платить. А у Вашей супруги, насколько знаю, каждый час на вес золота.

В больнице американский делец при виде Заботливой Утки принялся бурчать Адамсу, что надеялся на белого доктора мужчину, а тут женщина, да ещё краснокожая.

Стоящий рядом с молодой индианкой в докторском облачении крепкий блондин-с голубыми глазами, но азиатским раскосым лицом с изящным букетом цветов, на чистейшем английском с оксфордским выговором, неприязненно окинув Моргана взглядом голубых глаз, объяснил, что все доктора Княжества, и мужчины, и женщины, и белые, и краснокожие, и чернокожие, разъехались по индейским стойбищам прививать от оспы. Адамс радостно поздоровался с воздыхателем главврача и представил Моргану как Чингисхана, вождя казахов и хозяина дальнописца. Морган в очередной раз поразился, но не был бы собой, если бы тут, же не переменил мнение.

К вечеру Амалию осмотрели, прописали лечение и выделили домик во вновь строящемся туберкулёзном диспансере в десятке километров от Верховье.

Савелий воспользовался оказией и принял приглашение растроганного Моргана отправиться к месту лечения на яхте.

Забегая вперёд, стоит сказать, что потом всё пошло как по маслу. Амалия вначале медленно, из-за запущенности болезни, но спустя три месяца, после перелома в течение недуга, бойко поправилась. Морган в благодарность помог настроить финансовую систему Княжества, незаметно для себя втянулся в заботы русского соседа америки, наладил миграцию необходимых там работников из САСШ по рабочим визам. Год спустя Морган с удовлетворением наблюдал сцены постройки домов санатория Княжества американскими безработными. А Амалия подружилась с Кончитой, Аллой и Заботливой Уткой, которую все любовно звали Заботкой, втянулась в пошив новых дамских нарядов и была совершенно счастливой. Но это случится позже, а пока...

Оставив чету Морганов обживаться, на присланной Швецовым двуколке навестил Верховье. А оттуда под благовидным предлогом наведался к порталу.

Задыхаясь от нетерпения выдрал из кармана склянку, трижды глубоко вздохнул, стараясь унять мандраж, и, на всякий случай перекрестись, а потом сквозь зубы, чертыхаясь и обламывая ногти, вытаскивая захрясшую стеклянную пробку - притёр, блин! - прижал ватку к дубу.

Кора вокруг подёрнулась серебристой патиной. И...

И ничего.

Савелий вновь сидел под деревом и жевал травинку. Но уже не впадал в панику, как в первый раз. Нет. Он просчитывал, где и как получить другие образцы крови родичей Резанова.

Думал он об этом и весь обратный путь.

А дома ждало срочное сообщение из одиночки Гурон, от Текумсе.

Британский генерал Брукс бросил шауни, и американцы генерала Винфилда Скотта бьют индейцев. Текумсе взывает о помощи. Савелий с Игнатьевым, во главе группы инструкторов ШОН Княжества запрыгнули в быстроходный паровой катер и рванули в стойбище краснокожих повстанцев.