Рабство по контракту

Глава 7 Новый год и бабушка

В это время Марьяна стояла у окна и смотрела на то, как кружатся в воздухе крупные, пушистые хлопья снега, как они медленно опускаются на землю… Настоящая новогодняя погода! Только ее-то она совсем не радовала.

Нет, все-таки жизнь устроена несправедливо! Что может быть обиднее, чем болеть в Новый год и сидеть в одиночестве, когда все празднуют? Марьяна чувствовала себя так, точно не получила честно заработанный бонус по итогам квартала.

До самого последнего дня ее жизнь была заполнена привычной суетой — конец года на работе, подготовка корпоративного праздника, да еще вот новая забота добавилась — Найда, которая ждет дома и даже спит, когда ее нет, только на ее старой куртке. Как будто, прижимаясь к одежке, компенсирует отсутствие хозяйки, становится ближе к ней…

Теперь Марьяна всюду брала ее с собой (кроме работы, конечно), и — вот странное дело! — боязнь перед вождением автомобиля почему-то исчезла без следа.

Руки больше не дрожали, страх не сжимал горло, и она уже не искала взглядом, не покажется ли из-за ближайшего поворота маленькая девичья фигурка с распущенными волосами в насквозь промокшей курточке.

Найда устраивалась на переднем сиденье (на заднем никогда не соглашалась) и гордо смотрела вокруг, как будто хотела сказать: «Я не одна, я с хозяйкой еду!»

И вдруг все словно оборвалось. В последний рабочий день Марьяна почувствовала, что заболевает — саднило в горле, немного знобило и голова кружилась… Она еще пыталась уверить себя, что все это — лишь последствия напряженной работы в последнее время, стоит только отоспаться — и все будет в порядке, но на всякий случай решила зайти в поликлинику. Не пропадать же зазря дорогущей медицинской страховке, если уж компания гарантирует работнику полный соцпакет!

Врач — низенький, толстый, с копной черно-седых кудряшек на голове — уже пребывал в блаженно-предпраздничном настроении. От него слегка пахло коньяком, видно, успел приложиться к приношениям от благодарных пациентов, а развешенные по кабинету гирлянды и разноцветные шарики выглядели немного странно на фоне белых стен и медицинских приборов.

Осмотрев ее, доктор недовольно засопел, выписал кучу лекарств и посоветовал непременно остаться дома на несколько дней, никуда по возможности не выходить, пить чай с медом и надеть шерстяные носки.

— Смотрите, милочка! Грипп шутить не любит. Людям только кажется, что болезнь эта несерьезная, можно и на ногах перенести, а там глядишь — и осложнения. Сердце, сосуды, почки… Оно вам надо? Так что берегите себя. Вы себе еще пригодитесь. С наступающим вас!

Ага, с наступающим… Одна, в пустой квартире, и только Найда рядом. На улицу с ней выйти — и то проблема.

Марьяна немного волновалась, как пройдет тренинг. Хотя с консалтинговой компанией, организующей это мероприятие, они сотрудничали давно и никаких сложностей раньше не возникало, но на душе было как-то неуютно. Ответственность за проведение праздника так или иначе лежит на ней… Конечно, она обо всем договорилась заранее, согласовала программу, но беспокоилась. Как говорится, если хочешь, чтобы дело было сделано хорошо — делай его сам!

Но не это главное, конечно. Она чувствовала себя просто выпавшей из жизни — пожалуй, впервые за долгие годы. И в институте, и потом каждый раз получалось так, что праздник отмечали большой компанией. Это было здорово, даже если люди были мало знакомы. С одной стороны — вроде все вместе, а с другой — каждый сам по себе и совершенно свободен.

А теперь… Теперь она осталась одна, и никто даже не вспомнит о ней.

Марьяна забралась с ногами на диван, накрылась мягким пушистым пледом, и Найда, как всегда, пристроилась в ногах. Хотелось пить, болела голова, было обидно, что некому принести ей чаю, сходить в аптеку, даже просто спросить: «Ну, как ты? Как ты себя чувствуешь?» И мысли в голову лезли самые что ни на есть упаднические.

Всю свою сознательную жизнь она стремилась к независимости — и, кажется, получила ее сполна. Только почему теперь совсем не радостно? Свобода, самостоятельность, гордое «одиночное плавание» — так ли уж это хорошо, как ей казалось? Стоило ли так долго всего этого добиваться? Да, в конце концов, где грань между свободой и одиночеством? И отличаются ли они хоть чем-нибудь друг от друга?

Чертов праздник! Чертов Новый год!

Неожиданно для себя самой Марьяна вдруг расплакалась. Наверное, это все грипп виноват… «Эмоциональная неустойчивость» — вот как это называется. Еще один симптом вроде насморка или кашля.

Она старалась взять себя в руки, успокоиться и подумать о чем-нибудь хорошем, но слезы все лились и лились, словно там, глубоко в душе, прорвался наружу бездонный источник. Марьяна вытирала глаза бумажной салфеткой, но скоро она превратилась в мокрый, слипшийся комок, а идти за новой было лень.

Как будто почувствовав ее настроение, Найда сначала сильнее прижалась к ней, а потом вылезла из своего укрытия и принялась истово вылизывать лицо и руки, как будто хотела утешить.

Марьяна обняла ее.

— Найда, Найдочка, найденыш мой… Да, да, ты моя хорошая… Только ты одна у меня и есть, — повторяла она, гладя мягкую волнистую шерстку.

Словно иголка, уколола новая мысль — а что будет с Найдой, если с ней самой что-то случится? Ну, заболеет, к примеру, по-настоящему, или в аварию попадет, или кирпич на голову свалится? Пропадет, точно пропадет… Значит, надо взять себя в руки — хотя бы ради Найдочки.

Она и сама не заметила, как заснула, прижав к себе собаку. Найда, умница, не шевелилась, прижавшись к ней всем телом, согревая ее своим теплом, словно большая мохнатая грелка.

Марьяне снилось, что она приходит к себе домой — и не узнает ничего. Привычный простой и строгий минималистский интерьер сменился какими-то рюшечками и подушечками, на стенах появились странные картины с цветами и птицами — нарочито примитивные, будто их нарисовал ребенок, и в то же время, глядя на них, хотелось улыбаться, с потолка свисал расписной шелковый абажур… Наверное, любой модный дизайнер упал бы в обморок от подобной пестроты, но таким теплым уютом сразу повеяло в доме! Теперь здесь хотелось жить, а не только спать, приходя с работы.

Марьяна ощутила знакомый запах кофе и яблочного пирога — совсем как в детстве, у бабушки! — и снова чуть не расплакалась. Но только она подумала об этом, как дверь в кухню приоткрылась и бабушка сама вышла ей навстречу. Марьяна помнила даже сейчас, что уже много лет ее нет в живых, но Варвара Алексеевна выглядела точно так же, как в тот последний вечер, когда подарила ей бирюзовый браслет, — то же пестренькое домашнее платье, тяжелый узел седых волос на затылке, очки в роговой оправе… Даже тапочки те же самые, клетчатые!

— Бабушка! — Марьяна просто обомлела от изумления и замерла на пороге. Она хотела сказать: «Ты же умерла!» — но почему-то не смогла вымолвить этих слов.

— Здравствуй, Надюша! — бабушка с улыбкой чуть наклонила голову набок, разглядывая ее с головы до ног. — Вот какая ты стала, оказывается… А я вот в гости к тебе решила зайти, пироги затеяла. Ты-то, я смотрю, не готовишь совсем… Муж твой скоро придет, чем его кормить станешь? Вот то-то же.

— Нет у меня никакого мужа! — возмутилась Марьяна. — Ты, бабуля, что-то путаешь.

— Нет, говоришь? — Варвара Алексеевна лукаво прищурилась. — Это тебе, милая, только кажется. Ничего-то ты не знаешь пока… Ну, ладно, проходи скорее, а то у меня там духовка перегреется.

Марьяна хотела было обнять ее, прижаться, как в детстве, но бабушка легко отстранилась, вытянув вперед руки, испачканные в муке. Только сейчас Марьяна заметила, что выглядит она немного странно — лицо ее все время менялось, словно отражение в воде. На миг ей стало страшно. Она почувствовала себя Красной Шапочкой из детской сказки. «Бабушка-бабушка, почему у тебя такие большие зубы…»

А Варвара Алексеевна все хлопотала вокруг, накладывая на тарелку румяные пирожки.

— Ты садись, садись. Я ненадолго. Ты вот что…

Бабуля села напротив, сложив на коленях морщинистые руки. Марьяна смотрела на нее со смешанным чувством — с одной стороны, радостно было увидеть родного человека после долгой разлуки, но с другой… Она ведь умерла! Кто знает, что там, за чертой, отделяющей мир живых от небытия? С чем она пришла к ней?

Будто угадав ее мысли, бабушка сказала:

— Ты, милая, не бойся. Я помочь тебе хочу.

Ну вот, еще одна помощница! Марьяна вспомнила, как несколько месяцев назад на этом же месте сидела Надя. Она тоже говорила, что хочет помочь, предупредить… А получилось только хуже. Что они, в конце концов, сговорились, что ли?

— Ты бы, Наденька, вспомнила, кто ты есть на самом деле! Не будешь ведь весь век от самой себя прятаться… А то муж твой — и тот тебя не узнает.

Вот заладила! Муж, муж… С памятью у нее, что ли, плохо? Марьяна хотела было снова объяснить бабушке, что супруга у нее нет и не было никогда, но вместо этого тихо спросила:

— А он что, правда придет? Скоро?

Варвара Алексеевна улыбнулась и радостно закивала:

— Придет, непременно придет! Суженого на коне не объедешь. Если только… — тут на ее лицо словно набежала какая-то тень. Видно было, что дальше она говорить не хочет.

— Если — что?

Бабушка помолчала немного, скорбно поджав губы, потом бросила на нее быстрый взгляд и закончила:

— Если только жив будет.

Марьяна проснулась, когда за окнами уже начало темнеть. Теперь она чувствовала себя гораздо лучше, все «гриппозные» симптомы исчезли без следа. Ни тебе насморка, ни ломоты в теле, ни противной слабости… На всякий случай Марьяна измерила температуру. Так и есть — нормальная!

Она встала, откинув плед, потрепала Найду по голове и весело сказала:

— Хватит хандрить, девочка моя! Знаешь, что мы с тобой теперь будем делать? Будем Новый год отмечать!

Найда удивленно уставилась на хозяйку. А Марьяна уже ни секунды не могла усидеть на месте. Хотелось немедленно сделать что-то особенное, чтобы действительно был праздник. Она вспомнила бабушкины пироги. Вот уж что никогда не сравнится с магазинными деликатесами! Конечно, это смерть фигуре, но, в конце концов, карьеру модели она делать не собирается, так почему бы не побаловать себя хотя бы раз в году?

Что там надо было? Яйца, масло, сахар, корица… Без особой надежды она заглянула в холодильник. Ну, да, конечно! Была бы мышь — повесилась бы. Хорошо еще, что супермаркеты даже в Новый год работают допоздна!

Марьяна подхватила куртку с вешалки, натянула сапоги. Найда уселась было у двери, предвкушая прогулку, но она строго погрозила ей пальцем.

— Я скоро приду! А ты веди себя хорошо.

Через час она вернулась веселая, раскрасневшаяся с мороза, нагруженная тяжелыми пакетами. Из сумки торчало серебристое горлышко ритуальной новогодней бутылки шампанского.

Марьяна даже елочку купила — маленькую живую тую в горшочке. Пусть растет дома, как будто всегда Новый год!

Она быстро распаковала пакеты и принялась хлопотать на кухне.