Раджа-Йог

Глава восьмая

1

Раннее утро. Рассвет уже заглянул в окна квартиры молодой женщины. Тихонько, чтобы не разбудить маму, она потянулась к столику, заставленному лекарствами. Ее существование протекало в постоянной борьбе за жизнь, она вынуждена была постоянно принимать лекарства, потому что сердце билось беспорядочно, а страшное удушье, сопровождавшее приступы болезни, стало для нее нескончаемым кошмаром. За рубежом врачи делали сложные операции на сердце и могли погасить очаг возбуждения в беспорядочно трепещущем сердце, восстановив его ритм, а здесь, на родине, врачи предлагали только лекарства, которые помогали лишь на определенный период времени. Пароксизмальная тахикардия была в той стадии, когда пульс достигал трехсот ударов в минуту. Вот и опять наступил приступ, он начался в глубоком сне. Как будто от какого-то толчка Лариса проснулась, тут же началось бешеное биение сердца, остановить которое можно было приемом нескольких таблеток или уколом. Она приняла лекарства, ее одолевали печальные мысли. С каждым днем надежда на выздоровление таяла. Совсем недавно молодой врач на очередной консультации в кардиологическом центре сказал, что скоро и лекарства перестанут помогать, организм к ним привыкнет, и, нарушая врачебную этику, делая акцент на безнадежность ее состояния, добавил:

— Вам поможет только операция, но у нас в стране такого рода операции не делают, а вот все это… — он указал на лекарства, — бесполезно…

Она вспомнила, как после этой фразы ощутила острую нехватку воздуха. Об операции нечего было и мечтать: выезд за границу на лечение возможен был лишь для очень немногих. Но ей очень хотелось жить, и поэтому она продолжала надеяться. Надеяться, вопреки мнению всех врачей. Она не хотела верить, что никто ей не может помочь. Прошло тридцать минут, пульс восстановился, постепенно прошло удушье, уступая место относительно сносному состоянию.

Проснулась мама. Одного ее взгляда было достаточно, чтобы понять, что ночью у дочери был очередной приступ. Ей было бесконечно жаль свою единственную дочь, но что чем она могла помочь?

— Ты помнишь, на прошлой неделе звонили Василевские? — спросила она.

— Да, помню, — ответила Лариса.

— Они снова приглашали в гости к себе в Тбилиси, обещали показать ведущему врачу-кардиологу. Может быть, поедем?

— Думаю, что это бесполезно, — сказала Лариса и тут же поймала себя на мысли, что повторила слова молодого врача из кардиологического центра. «Нельзя верить, что все бесполезно!» — мысленно приказала она себе. Она посмотрела на маму, любящий взгляд ее просил, умолял согласиться.

— Хорошо, давай покажемся еще одному врачу. Кто знает? Может быть, он предложит другие лекарства?

Решившись на поездку, собрав с собой необходимые лекарства (без них ни шагу!), Лариса вместе со своей пожилой мамой отправилась в дальний путь. За трое суток они доехали на поезде до Тбилиси. Давние знакомые Василевские, не раз гостившие у них в Ленинграде, встретили их с грузинским радушием и гостеприимством.

Тбилиси — город неповторимый. Кто хоть раз побывал в нем, страдает неодолимой ностальгической привязанностью к колоритным тбилисским домам, старым улочкам, проспекту Руставели, к пышным грузинским базарам. Многие из посещающих этот сказочный город, отдают себе отчет в том, что без людей, населяющих его, не было бы этой ностальгии по Грузии. Тебя окружают такой теплотой, такой заботой, что ты чувствуешь, как погружаешься в океан доброты и любви, тебя встречают, как встречают только родных людей.

Утопающий хватается за соломинку. Уже через несколько дней Василевские привели приехавшую из Ленинграда Ларису к именитому врачу-кардиологу. Увы, им был перечислен и предложен весь тот комплекс лекарств, которым ленинградские врачи пытались восстановить ритм сердца у Ларисы. Ничего нового!

Прошло десять дней пребывания Ларисы и ее мамы в Тбилиси. Больная мало выходила на улицу из-за плохого самочувствия. Ночью бывали приступы сердцебиения. Днем из-за бессонной ночи хотелось спать. Василевские возили своих гостей на машине в церковь Светицховели, в монастырь Джвари, на гору Мтацминда. Поездки Лариса переносила с трудом, машину часто приходилось останавливать, так как даже от небольшого увеличения скорости сердце у Ларисы замирало и отказывалось работать.

В один из дней Ларисе очень захотелось выйти на улицу и пройтись пешком, хоть недалеко, хорошо что хозяева жили в центре и до проспекта Руставели рукой подать. Успокоив свою маму, она, выпив изрядное количество лекарств и рассудив, что за несколько часов с ней ничего плохого не случится, решилась и вышла из дома. Лариса шла медленно. На проспекте, проходя мимо Дома Офицеров, в стеклянной витрине она увидела скромную афишу грузинской филармонии о выступлении Автандила Ломсадзе под названием «Игра мысли». Афишный лист был расположен почему-то глубоко в витрине так, что Лариса с трудом прочла: «Обучался в Индии, воспринимает мысли зрителей…»

«Воспринимает мысли? — удивилась Лариса. — Этого не может быть! Но здесь же ясно написано… Какие фантазии! Однако… интересно, раз он учился в Индии…» Она вспомнила, что много читала о йогах, об адептах и учителях, о непостижимых чудесах, которые они могут совершать. «Но здесь же не написано, что он йог… А вдруг йог??? Может быть, этот человек мне поможет?!» Только позднее Лариса узнала, что ей чрезвычайно повезло: это был редкий случай выступления Ломсадзе в Тбилиси, ведь он, в основном, совершал поездки по стране и бывал везде, кроме Москвы и ее родного Ленинграда.

По просьбе Ларисы Василевские купили билеты на выступление Ломсадзе, и через четыре дня все вместе отправились в Дом Офицеров. Зал был полон и гудел от голосов зрителей. Вдруг мгновенно воцарилась тишина. Внешность вышедшего на сцену человека несколько отличалась от других людей. Совершенное сложение тела, высокий рост; красивые руки с длинными пальцами; лицо правильной овальной формы; гладко выбритая голова, которая не портила его, а придавала еще более необычайный вид. Карие проницательные глаза контрастировали с исключительно светлым челом; аккуратные усы и борода обрамляли красивый рот. Благообразный облик его напоминал апостола с картины эпохи Возрождения.

Ломсадзе заговорил на русском языке с небольшим акцентом. Началось выступление. Когда телепат воспринимал мысли, он закрывал глаза либо невидящим взором смотрел вверх, как будто в заоблачную даль.

За время выступления произошло два курьеза. Как только началось выступление, к краю сцены подошел пьяный человек и стал что-то достаточно громко говорить, мешал демонстрации опытов. Лариса, как и остальные зрители, досадовала… Ломсадзе посмотрел на пьяного, прошло несколько секунд, тот вдруг замер, повернулся и сам вышел из зала твердой походкой и более не возвращался.

Вот на сцену поднялся японец с переводчиком. Он тоже захотел участвовать в телепатических опытах. По залу прошел легкий шум: зрители заволновались. Ломсадзе отнесся к появлению японца спокойно. Переводчика он попросил сесть на место, сказав, что его помощь не потребуется. «Неужели прочитает мысли на японском языке?» — подумала Лариса.

Прочитал! Причем с такой же легкостью, как и все другие мысли. Раздался шквал аплодисментов. И это ему под силу! У Ларисы захватило дух! В голове мелькнула мысль: «Каковы же истинные возможности этого человека?»

Программа телепатических опытов закончилась. Автандил Ломсадзе стал отвечать на вопросы зрителей. Через некоторое время особенно дотошные из них, поднявшись из зала на сцену по ступенькам, плотным кольцом окружили Ломсадзе. Увидев, что все так смело подходят к нему, знакомые стали подталкивать Ларису туда же, на сцену.

— Пойдем, спросим, занимается ли он лечением… Только сейчас Лариса вспомнила, что пришла в надежде на помощь. В продолжении всего выступления она была так увлечена, что совсем забыла о себе, о своем плачевном состоянии. Василевские напомнили ей об этом. Немного поколебавшись, она шагнула к сцене. Василевские подошли к нему и заговорили на грузинском языке, показывая на стоящую поодаль Ларису. Конечно, они говорили о том, что она больна и что приехала из Ленинграда. Ломсадзе повернул голову в ее сторону, пристально посмотрел. Высокая красивая со светлыми длинными волосами, убранными в гладкую прическу, с неправдоподобной для такого роста осиной талией, она стояла и ждала, ждала ответа на свой единственный вопрос, поможет ли он ей или нет? Ее волнение достигло предела, сердце выскакивало из груди. Прошло с десяток секунд, прежде чем он отвел свой взгляд. Что же заставило задержать его взгляд дольше обычного? Необыкновенная красота этой женщины? Может быть… Но главным для него всегда была душа человека. Никто не знал, что за эти несколько секунд он увидел будущее: она будет здорова, придет время — она будет помогать ему во многих его делах, станет его преданным другом. Но ни знакомые Ларисы, ни она сама об этом еще не знали. Они ждали ответа Автандила Ломсадзе, а он пригласил их сесть за небольшой реквизитный столик.

Лариса ощутила полное спокойствие, сердце стало биться ровно, уже одно это, без единого произнесенного им слова, удивило ее.

— Что Вас беспокоит? — спросил Ломсадзе, которому и так уже было все ясно.

— Сердце…

— Не волнуйтесь, у Вас все будет хорошо, — уверенно сказал Ломсадзе.

Эти слова для нее прозвучали так, как будто их произнесли где-то в просторном помещении с сильным, гулким резонансом. Она поняла, что это так и будет. Потом, по не вполне понятной для нее последовательности он расспросил ее о подробностях заболевания, симптомах, хотя Ларисе показалось, что он и так все знает. Ломсадзе записал номер телефона и сказал, что непременно позвонит и они договорятся о встрече.

Возвращаясь домой, Василевские и Лариса с мамой обсуждали выступление, удивлялись тому, что оказалось так доступно подойти к этому необыкновенному человеку. Лариса шла и чувствовала удивительную легкость в теле, осознала, что у нее хорошее настроение, вспомнила, что уже давно прошел срок приема лекарств, а самочувствие хорошее. «Странно… но прекрасно!» — подумала она.

Автандил Алексеевич, действительно, в скором времени позвонил, более того, пришел домой к Василевским. Его встретили с неописуемой радостью. Лариса поблагодарила его и сообщила, что эти два дня она замечательно себя чувствует без приема лекарств и не находит слов от удивления.

— Болезнь моментально не может пройти. Я просто захотел, чтобы Вы почувствовали, что значит быть здоровой. Конечно, можно сделать так, чтобы быстро все прошло, но это будет ненадолго. Природу не обманешь. Улучшение должно быть постепенным. Ваши приступы будут реже по времени, короче, протекать легче и со временем полностью пройдут. У Вас будет ощущение, что Вы сами поправились.

Ломсадзе попросил Ларису сесть на стул и закрыть глаза. Он сделал несколько пассов, подчиненных какому-то порядку, и задержал руки на голове. Ей даже показалось, что на какую-то долю секунды ее сознание отключилось. В заключение сеанса он сказал:

— Постепенно нервная система успокоится, ритм сердца полностью восстановится, с каждым днем Вы будете себя чувствовать все лучше и лучше.

После этих слов попросил сделать особый вдох и выдох, открыть глаза, с тем и закончил этап лечения, добавив, что за то время, которое Лариса будет находиться в Тбилиси, он проведет еще несколько сеансов.

Потом они все сидели за столом и беседовали. Спустя час Автандил Алексеевич предложил совершить небольшую прогулку по вечернему Тбилиси на его машине. Все сели в его машину. Чтобы посмотреть на город сверху, поехали по дороге на фуникулер. Там вышли. Вид был чудесный. Отсюда открывалась панорама города. Лариса как-то была здесь днем, но вечером город выглядел совсем иначе. Дома старого Тбилиси были освещены неоновыми фонарями и напоминали декорации в театре. Подул порывистый ветер — Ларисе стало холодно, захотелось вернуться в машину. Мгновенно уловив мысль молодой женщины, Автандил предложил:

— Давайте вернемся к машине, здесь холодно.

Последующие два дня Автандил приходил в дом, где жила Лариса, чтобы провести еще два сеанса, так как курс лечения насчитывал три сеанса. Потом, проведя еще два таких курса, попрощался.

Лариса вернулась в Ленинград, и, действительно, чувствовала себя хорошо. Ей даже не верилось. Приступов не было! Но радоваться, оказывается, было еще рано. Врачи уже неоднократно констатировали: заболевание сердца было очень серьезным. Через два месяца после возвращения из Тбилиси у Нее снова начались приступы! «Господи, опять! Неужели это никогда не кончится?» — с ужасом подумала Лариса. Ехать снова в Тбилиси она не могла. Позвонила своим знакомым, они опять пришли на помощь: разыскали Ломсадзе в Тбилиси, сообщили ему о резком ухудшении самочувствия больной. «Не волнуйтесь, ей просто надо продолжить лечение, я буду ежедневно посылать ей энергию», — успокоил он их. Так просто и сказал: «Буду посылать энергию»! Как будто в этом ничего особенного нет. Каждый день он посылал Ларисе из Тбилиси в Ленинград энергию, которая ее лечила. Утром, когда молодая женщина слышала легкий звон в ушах и чувствовала, что сознание на долю секунды отключается, она знала: пришла энергия, посылаемая Автандилом Ломсадзе. Наступало приятное состояние, близкое к эйфории. Позже она узнала, что провести сеанс непосредственно в контакте с больным Ломсадзе легче и что больше энергии он тратит, когда посылает энергию на расстояние. Но пока она этого не знала, только замечала, что приступы стали реже и протекали они гораздо легче. Болезнь постепенно отступала. Лариса боялась верить в очевидное. Через два месяца приступы прекратились совсем. Создалось впечатление, что организм сам справился с болезнью. Случилось так, как и предсказывал Автандил Ломсадзе.

2

Редкие выступления Автандила Ломсадзе в родном городе и по Грузии были обусловлены постоянными поездками по Союзу. Его материальное положение стало достаточным и стабильным. Он имел машину, которую ему выбрали прямо на заводе, где он выступал, тем самым выразив свое уважение к нему. Он был великолепным водителем и с большим удовольствием водил машину. Его способности помогали ему предвидеть ситуацию на дороге и избегать опасностей.

Как-то целую неделю он был занят, выступление шло за выступлением. Для поездок в окрестностях Тбилиси в его распоряжении был служебный транспорт, свой автомобиль в этот период времени был ему не нужен. По просьбе своего друга, у которого автомобиль был в ремонте, он отдал ему на время свой. Недолго друг пользовался машиной Автандила Ломсадзе: через день кое-кому синие новенькие «Жигули» приглянулись, и их угнали. Друг не спешил сообщать Автандилу Алексеевичу столь «радостную» весть, а Ломсадзе слишком был занят, чтобы вспоминать о своей машине. Угонщики догадались, чью машину угнали, и на следующий же день оставили ее на дороге, то ли из уважения к телепату, то ли от страха, что ему не составит труда найти свой угнанный автомобиль и их самих.

Выступления закончились, и Ломсадзе вспомнил про свой автомобиль. Он не стал звонить другу, он уже знал, что у того автомобиля нет. Где же его Жигули? Используя свои способности, в считанные минуты телепат нашел место, где находился его автомобиль. Оставленную на дороге бесхозную машину давно подобрала милиция и поставила у себя на территории третьего отделения. Туда-то сразу и отправился Ломсадзе.

— Мою машину угнали, она у вас стоит, я хочу забрать ее, — сказал он дежурному по отделению.

— Почему Вы решили, что у нас Ваша машина? У нас ее нет! — наотрез отказал милиционер.

— Пойдемте, посмотрим, — предложил Ломсадзе.

— Хорошо, пойдемте, — согласился дежурный, — только Вашей машины у нас нет, я знаю.

— Идемте, идемте, я Вам покажу ее, — сказал Ломсадзе, отправляясь с милиционером в глубь территории.

Они подошли к крытой стоянке для машин. Автандил Алексеевич сразу узнал свою машину и, показав на нее, сказал:

— Вот она!

— Откуда известно, что эта Ваша машина? На ней номеров нет! — упорствовал дежурный по отделению.

Номеров на машине, на самом деле, почему-то не было.

Но отсутствие номеров не обескуражило Ломсадзе.

— Номера лежат в багажнике. Откройте его и увидите. Милиционер открыл багажник — номеров там не было.

— Вот видите, их нет! — торжествующе сказал он.

— Приподнимите этот резиновый коврик и убедитесь в том, что они там.

Милиционер нехотя поднял коврик: номера лежали в багажнике. Оформить необходимые документы было делом не очень сложным, правда, кое-какие новые части машины были заменены старыми. Кто это сделал, Ломсадзе, несомненно, знал: для него ничего в мире не являлось секретом, но он не стал никого обвинять. Те, кто подменили детали машины, вероятно, уже сожалели об этом.

3

В перерывах между гастролями друзья часто приглашали Автандила в гости. В один из зимних вечеров он был у приятелей. Давно уже остыл чай в чашках — так увлеклись собеседники разговором.

— Автандил, покажи нам что-нибудь необычное…

— Что именно?

— Ну, что-нибудь…

— Хотите, я покажу фокус? — предложил Нодар.

— Конечно! Покажи! — раздалось со всех сторон.

— Тамарочка, дай, пожалуйста, стакан.

Хозяйка подошла к старинному буфету и достала стакан.

Нодар сделал серьезный вид, поставил перед собой на край пустой стакан и накрыл его салфеткой. Подняв обе руки, согнутые в локтях, продемонстрировал окружающим пустые ладони. Затем неожиданно быстро стукнул ладонью правой руки по закрытому салфеткой стакану. Друзья ахнули. Нодар поднял салфетку — стакана на столе не было!

— А где стакан? — спросила Тамара, хозяйка квартиры.

Нодар улыбнулся и торжественно достал из-под стола пропавший стакан. Все зааплодировали.

— Великолепно!

— Научи!

— Как это у тебя получилось?

— Ловкость рук! — с гордостью ответил Нодар и обратился к Автандилу:

— А ты так можешь?

— Не совсем так, но похоже будет, — пообещал раджа-йог Он взял пустой стакан и поставил его, в отличие от Нодара, в центре стола. Не спеша накрыл салфеткой. Посмотрел на окружающих. Как и Нодар, показал сидящим вокруг него пустые ладони. Все не отрываясь следили за каждым движением его рук, надеясь увидеть, как же исчезнет стакан со стола. Автандил положил правую руку на закрытый салфеткой стакан и стал медленно прижимать его к столу… Стакан как будто растворялся на глазах присутствующих. На столе осталась лежать одна салфетка. Тамара, похлопав ладонью по салфетке, осторожно приподняла ее край, заглянула под нее.

— Ну, где он? — раздался нетерпеливый голос.

— Куда он исчез?

— Потрясающе! — подвел итог Нодар. — Даже я не заметил! Автандил, доставай стакан из-под стола!

Но Автандил почему-то не спешил доставать стакан. Он, поставив перед собой чашку, собирался пить чай.

— Ты почему не достаешь стакан? — спросил Нодар и, не дожидаясь, сам заглянул под стол. Не увидев там никакого стакана, он спросил:

— Куда ты дел стакан, Автандил?

— Какой стакан? — сделав удивленное лицо, спросил Автандил.

— Как какой? Который ты закрыл салфеткой! В ответ Автандил только неопределенно пожал плечами. — Где стакан, Автандил? — спросила Тамара. Ей как хозяйке дома, конечно, не было жалко стаканчика, хотя он был из чешского стекла, но интересно было знать, где же теперь искать в квартире пропавшую вещь.

— Я его не брал, Тамарочка, — искренне ответил гость. Друзья изумленно посмотрели на Автандила:

— То есть как не брал?

— Я же видел!

— И я видел…

— Вы видели, — подтвердил Автандил, — но я не брал!

Нодар, не веря, стал искать пропавший стакан под столом, а Тамара потихоньку, чтобы не привлекать внимание, стала считать количество своих стаканов. Все оказались на месте — ни один из них не пропал. Тогда она громко сказала:

— Нодар, что ты все смотришь под стол? Все шесть стаканов в буфете, ровно столько и было!

— Ну, Автандил… — выдохнул Нодар — больше сказать ему было нечего.

— Будем пить чай, — предложил Ломсадзе.

4

В Грузии Автандила Ломсадзе любили и знали о нем все: знали, что у него двое детей, что живет он в маленькой комнате, — поэтому часто спрашивали после выступлений, когда он отвечал на вопросы зрителей, решился ли, наконец, у него жилищный вопрос. В то время многие жители Тбилиси не имели собственных квартир и, с одной стороны, это неустроенность в жизни сближала их с выступающим на сцене, но, с другой стороны, они хотели, чтобы такому необыкновенному человеку создали нормальные условия жизни.

— Почему не обращаетесь к правительству? — спрашивали зрители.

— А зачем беспокоить? Правительство это должно знать. Если захотят, помогут, а если нет — придется терпеть.

Случилось так, что на одном из таких выступлений Ломсадзе присутствовала супруга Председателя Совета Министров Грузии и, по всей видимости, она рассказала мужу о том, что есть такой необыкновенный человек, обладающий телепатическими способностями, Автандил Ломсадзе — гордость Грузии, и попросила помочь ему улучшить жилищные условия. Иначе чем объяснить, что на следующий день, когда Автандил Ломсадзе выступал в Малом зале театра Руставели, в гримерную к нему вошел встревоженный директор театра и сообщил:

— Автандил, только что в театр приехал глава правительства Патаридзе Зураб Александрович и будет присутствовать на твоем выступлении. Соберись, сосредоточься.

— Не волнуйтесь! Я всегда сосредотачиваюсь перед выступлениями, — успокоил Ломсадзе директора.

Автандил вышел на сцену и, как всегда, стал проводить телепатические опыты. Перед ним сидели многочисленные зрители, ради которых он каждый раз выходил на сцену. После выступления и полуторачасовых ответов на вопросы Автандил, попрощавшись, ушел со сцены к себе в гримерную. Вдруг входит директор:

— Автандил, ты чего сидишь? Тебя же ждет Председатель Совета Министров!

— Я не знал, что Зураб Александрович хочет со мной встретиться. Сейчас иду!

Автандил тут же встал и вышел из гримерной. Директор провел его в свой кабинет, где, действительно, его ждал Зураб Александрович Патаридзе.

— Здравствуйте, уважаемый Зураб Александрович, извините, что заставил Вас ждать.

— Здравствуйте, уважаемый Автандил. Хорошо выступили. Мне понравилось.

— Спасибо, что пришли, посмотрели. Если Вам понравилось, я очень рад.

— Я слышал, что у Вас жилищные условия плохие.

— Да, Зураб Александрович, но я не хотел Вас беспокоить, у Вас и так много дел.

— Дела — делами, а ты, — он неожиданно перешел на «ты», тем самым показав свое расположение, — приходи ко мне завтра до трех часов или через неделю, потому что завтра после пятнадцати часов я улетаю в Москву, и решим твой жилищный вопрос.

Зураб Александрович протянул визитку со своим номером телефона. Автандил взял ее и, увидев правительственный номер, состоящий из трех цифр, спросил:

— Зураб Александрович, как я смогу позвонить по этому номеру?

— Это правительственный. Я сейчас тебе напишу городской.

И тут же, на визитке, дописал шестизначный номер. На следующий день Автандил не стал звонить Председателю Совета Министров — неудобно было сразу его беспокоить. Позвонил через неделю. Трубку снял помощник:

— Приемная Председателя Совета Министров Патаридзе.

— Здравствуйте, я хотел бы поговорить с Зурабом Александровичем.

— Зураб Александрович сейчас занят.

— Я понимаю, но он сказал, чтобы я позвонил ему. Передайте, что звонил Автандил Ломсадзе.

— Я передам, — ответил помощник и повесил трубку. Поздно вечером, часов в одиннадцать, к друзьям, где он находился, позвонила встревоженная мама:

— Автандил, только что звонил тебе помощник Председателя Совета Министров, хочет срочно с тобой поговорить. Я дала номер телефона — он сейчас тебе позвонит.

— Хорошо, мама. Что ты волнуешься? Успокойся. Спасибо, что предупредила.

Через минуту вновь раздался звонок. Это звонил, как и предупредила мама, помощник Патаридзе.

— Могу я поговорить с Автандилом Ломсадзе?

— Да, я Вас слушаю, — ответил снявший трубку Автандил.

— Автандил Алексеевич, Зураб Александрович хочет с Вами встретиться завтра с утра. Приходите в девять часов к зданию правительства. Я Вас встречу у входа в вестибюль.

— Хорошо. Спасибо.

Не нужно было прибегать к своим телепатическим способностям, чтобы догадаться, что Зураб Александрович был недоволен своим помощником за то, что тот сразу не доложил ему о звонке Ломсадзе и не соединил его. Поэтому так упорно помощник разыскивал его, стараясь загладить свою вину. Он сам лично с заранее выписанным пропуском встретил утром Автандила и провел его к Председателю Совета Министров.

Патаридзе встретил Автандила приветливо, поздоровался, пригласил сесть, поговорил немного, как требовал этикет от воспитанного человека, а потом перешел к делу:

— Значит, живешь в двенадцатиметровой комнате с женой и двумя детьми?

— Да.

— В горисполкоме знают, но квартиру не дают?

— Не дают.

— Ты имеешь право на улучшение жилищных условий. Сейчас выясню, в чем дело.

Автандил знал, что имеет право на расширение площади, но многие горожане жили в таких же условиях, как и он, поэтому он не беспокоил городские власти, тем более, что они были обо всем осведомлены. Тем временем Зураб Александрович пододвинул к себе телефон и набрал номер Председателя горисполкома Габуния.

— Гурам, у нас есть такой человек — телепат Автандил Ломсадзе. Я слышал, что у него квартирный вопрос не решен. В чем дело?

— Мы знаем, Зураб Александрович. Вопрос уже решен. Даже ордер выписан. Мы Ломсадзе пока никак не можем найти, чтобы ему вручить ордер.

Автандил слышал ответ Гурама Габуния, так как Патаридзе умышленно нажал кнопку и включил динамики, чтобы все, что говорили на другом конце провода, было слышно в кабинете.

— Ну, хорошо, — ответил Зураб Александрович, — я найду Ломсадзе и пришлю его к вам.

Патаридзе повесил трубку и обратился к Автандилу:

— Автандил, поезжай прямо сейчас и реши вопрос. Если что не так, позвони мне.

Автандил поблагодарил, попрощался и сделал так, как и советовал Зураб Александрович. Через полчаса он уже был у Председателя горисполкома.

— Автандил, ты что жаловаться пошел? Ты же прекрасно понимаешь, что мы все знаем, какие у тебя условия, и хотим помочь тебе, — сказал Гурам Габуния.

— Батоно Гурам, я знаю, что вы все хотите помочь, но… не помогаете.

— Хорошо, что ты конкретно хочешь?

— Квартиру.

Габуния нажал на кнопку:

— Вызовите Зураба Велиджанашвили. Через минуты две вошел заместитель Гурама — молодой человек. Автандил знал его — хороший парень.

— Надо дать квартиру Ломсадзе, — сказал председатель горисполкома своему заму, указывая на Автандила. Уже обращаясь к Автандилу, спросил:

— Какую ты хочешь квартиру и в каком доме?

— Хотелось бы в обычном, еще только строящемся девятиэтажном доме на Севастопольской улице.

— Хорошо, дадим тебе четырехкомнатную квартиру. Подходит?

— Нет.

— Сколько же комнат ты хочешь? Пятикомнатных квартир у нас нет.

— Вы меня извините, батоно Гурам, мне неудобно говорить на эту тему, но что делать… Мне достаточно и трехкомнатной квартиры, но рядом дайте квартиру моему тестю.

— Что?.. Мы тебе квартиру даем, а ты еще и для тестя просишь?

— Я не прошу, ему по закону полагается. Он инвалид войны и в очереди первый стоит. Проверьте. Если он не первый по очереди, то не надо, не давайте. А если первый, то дайте рядом. Вспомните грузинскую пословицу: «Даешь хлеб — дай и соль».

— Хорошо, — согласился Габуния и, обращаясь к Зурабу, сказал:

— Выясните вопрос и удовлетворите просьбу Ломсадзе. Я согласен.

Автандил поблагодарил Председателя горисполкома, попрощался с ним и отправился вместе с Зурабом в его кабинет.

В своем кабинете первый заместитель Председателя тут же вызвал начальника жилищного отдела:

— Проверьте в списке: Озеров у вас есть?

— Да, он первый.

— Ну, хорошо, — обратился он уже к Автандилу, — Считай, что вопрос решен. Больше ничего не нужно?

— Больше ничего.

На следующий день Ломсадзе позвонил помощнику Зураба Александровича и попросил поблагодарить Председателя Совета Министров за содействие, передать, что Гурам Габуния обещал дать квартиру. Ломсадзе ждал ордер. Он знал, что обещание — это лишь обещание. Чтобы быть уверенным, нужен ордер. Через месяц ордер вручили и ему, и его тестю. Тогда Ломсадзе позвонил, а затем снова пришел к Зурабу Патаридзе, на этот раз поблагодарить.

— Как дела? — спросил Патаридзе. — Какие проблемы еще есть в жизни?

— У меня проблем в жизни нет и никогда не было. Я очень благодарен Вам за то, что Вы дали квартиру моей семье, сам я не очень страдаю от тесноты и так прекрасно себя чувствую. А вот семья — другое дело. У меня к Вам на этот раз не личный вопрос.

— А в чем дело?

— Сейчас в Тбилиси идет реконструкция площади Героев цирка. Есть очень хороший проект, но его не приняли.

— Ты неправ. Я все проекты смотрел сам — выбран лучший, — не согласился Патаридзе.

— Вы меня извините, Зураб Александрович. Не считайте, что я излишне настойчив, но я уверен, что тот проект, о котором я говорю, Вам не показали. Если бы показали, Вы признали бы его лучшим.

— Да? — усомнился министр. — Ну, что ж, принеси, покажи. Если он, действительно, лучше, я буду настаивать, чтобы его приняли. Сейчас я уезжаю в Москву, буду через неделю. Приходи.

Автандил не сомневался, что Патаридзе, увидев проект его одноклассника Важа Чагунава, человека, несомненно, талантливого, отдаст предпочтение прогрессивной планировке. На художественном совете, рассматривая этот проект, отклонили его исключительно потому, что он был похож на японский, не приняв во внимание, что он удобен, рационален и красив. Председатель Совета Министров Грузии Патаридзе был человек широких, прогрессивных взглядов — он оценил бы проект Важа Чагунава. Но следующей встрече Ломсадзе и Патаридзе не суждено было состояться. Зураб Александрович уехал на неделю, потом Автандил уехал на две недели выступать, а когда вернулся, узнал, что Председатель Совета Министров Патаридзе попал в автомобильную катастрофу и скончался. Автандил Ломсадзе не был равнодушен к красоте своего города, хотел он помочь и самореализации талантливого архитектора, но теперь о проекте Важа Чугунава не могло быть и речи. Иногда стечение событий и обстоятельств выше наших самых больших желаний.