Раджа-Йог

Глава шестая

Повседневная размеренная жизнь в Тбилиси оживилась неожиданным телефонным звонком, раздавшимся как-то на закате дня. Автандил Ломсадзе только что пришел домой, сам снял трубку и услышал знакомый голос. Это звонил один из сотрудников Л.Л.Васильева профессор Н. Он сообщил, что из США в Ленинградский Университет пришли материалы американского телепатического эксперимента «Космос-Земля», и поинтересовался, не хочет ли Ломсадзе участвовать в международном эксперименте по передаче и восприятию мысли на расстоянии. Автандил на секунду задумался и, как бы получив внутреннее разрешение, спросил:

— А как будет построен эксперимент и что я должен для этого сделать?

— Ничего особенного, Автандил Алексеевич, Вам даже ехать никуда не надо, — ответил профессор. — Я вышлю вам материалы по почте. В них изложены условия эксперимента и конкретно указано, когда и что нужно делать.

Автандил согласился. Вскоре пришла обещанная профессором бандероль. В ней лежал большой разлинованный лист с изображением двухсот карт, на каждой нарисован предмет, количество телепатических сеансов (четыре), день и точное время их проведения. Автандил тщательно изучил материалы. Все было предельно ясно. До начала эксперимента времени было много — целый месяц. Тем не менее, нужно побеспокоиться заранее о помещении, где он будет находиться во время проведения сеансов. Не дома же! Необходимо найти такое место, где никто не мог бы побеспокоить его даже случайно. Решил поговорить с одним из своих знакомых — директором дворца культуры работников торговли Георгием Тургенидзе. Человек добрый, отзывчивый, Георгий сразу откликнулся на просьбу Автандила.

— Выбирай любое помещение, которое тебе понравится, тут же сказал он. Ему была приятна причастность к такому серьезному научному делу.

Обойдя весь дворец, Ломсадзе, к удивлению директора, выбрал маленькое подвальное помещение с изолированным входом, справедливо рассудив, что там-то уж точно ему не домешают.

***

Космос. В темной бездонной глубине сверкают бесчисленные звезды. Модуль, отделившись от космического корабля, приближается к поверхности Луны. Место посадки выбрано давно: оно напоминает пустыню, только вместо песка здесь тонкий слой буро-коричневой пыли. Отработал двигатель посадочной ступени — американские астронавты на Луне. Теперь каждый из них будет заниматься по заранее намеченной программе. На долю пилота лунного модуля Эдгара Митчелла выпал не совсем обычный эксперимент. Он бросил взгляд на специальный барабан, в котором находились твердые пластинки с изображенными на них различными предметами. Он, астронавт, будет мысленно думать об этих изображениях, а кто-то там, на Земле, будет воспринимать его мысли!

В точно назначенное время Эдгар Митчелл сел перед |»рабаном и нажал кнопку — барабан завертелся. В нем крутились, мелькая, двести пластинок. Через десять секунд барабан автоматически остановился, и вылетела первая пластинка. На ней красовалось спелое яблоко. Митчелл посмотрел на него, и яркий образ сочного яблока запечатлелся в его сознании. Думая только о несомненно вкусном яблоке, астронавт записал на приготовленном заранее листе: «an apple». После этого для усложнения опыта опустил карточку опять в тот же барабан — таковы были условия эксперимента. В следующую минуту снова нажал на кнопку, и снова барабан закрутился, выбросив через десять секунд следующую пластинку. Митчелл не отвлекался, он напряженно, внимательно рассмотрел изображение, записал название предмета и бросил карточку к остальным. В следующую минуту он снова нажмет кнопку и заставит барабан вращаться, и так двадцать пять раз. Опаздывать нельзя — все рассчитано по секундам. Полчаса он не имел право даже на какие-то свои, личные мысли. Наконец, последняя выпавшая карточка вернулась на свое место в барабан. Сеанс окончен. Можно немного отдохнуть и дать волю своим мыслям.

Он посмотрел в иллюминатор: безжизненный лунный пейзаж, холодное безмолвие. Увиденная картина навевала чувство пронзительного одиночества, оторванности от жизни, ведь до поверхности Земли огромное расстояние. Но через это расстояние одаренные телепатическими способностями люди из разных стран мира в те самые секунды, когда он думал и записывал, принимали его мысли, отмечая, какая по счету карточка с каким изображением перед ним выпадала. Удалось ли им выполнить свою задачу? Достаточно ли он был сосредоточен? Через час следующий сеанс, и так четыре сеанса подряд.

На третьем сеансе неожиданно случилось так, что пластинка с изображением автомобиля выпала второй раз! Митчелл этого не ожидал. Из двухсот пластинок одна выпала повторно! Но удивляться ему было некогда, он добросовестно выполнял свои обязанности. Нажата кнопка — вращается барабан — выпадает пластинка с изображением… автомобиля! Третий раз!!! По теории вероятности такого почти не бывает! Но ведь выпала! «Как они воспримут это там, на Земле?»- мелькнуло в голове Митчелла. Он продолжал работать.

А в это же самое время в городе Тбилиси на улице Чодришвили в подвальном помещении Дворца культуры работников торговли за столом при свете настольной лампы сидел Автандил Ломсадзе. Перед ним лежал большой расчерченный лист с изображением двухсот картинок, идентичных с теми, которые вращались в барабане у Митчелла далеко на Луне. На листе отмечены мысленные образы, передаваемые астронавтом. Тишина. Автандил отмечает карточку, выпавшую вторично. Он не удивляется. Через минуту фиксирует ее в третий раз! На этот раз он удивлен. Но сомнений нет! Третий раз одно и то же изображение! Три сеанса позади. Через полчаса начнется последний четвертый сеанс, а потом он отошлет свои результаты в Москву профессору Н.

Лишь несколько месяцев спустя профессор сообщил Автандилу Ломсадзе, что эксперимент прошел успешно, и он, Автандил, занял первое место, зафиксировав наибольшее количество правильных ответов. А в крупнейших газетах разных стран мира уже давно писали о беспрецедентном эксперименте, который, наконец, доказал всем, даже скептикам, существование телепатии. После подведения итогов эксперимента оказалось, что два телепата мысленно восприняли до 20 % пластинок, двое — до 40 %. Отличился американский телепат. У него был замечательный успех — 67 % мысленной информации. Но все же сенсация была из-за другого участника опыта — Автандила Ломсадзе. Он воспринял мысленно от Эдгара Митчелла 84 % информации, это из 200 пластинок! Но что особенно поразило ученых, так это факт об одной и той же пластинке, выпавшей за один сеанс три раза. Наконец, весь ученый мир окончательно признал необходимость изучения природы этого фантастического явления, для которого даже космические расстояния не имеют никакого значения, так как мысль передается мгновенно в момент своего зарождения.

Это был 1971 год. Америка бурлила. Это была сенсация! Сенсация запланированная. Космический эксперимент «Космос-Земля», завершился успешно. Миллионными тиражами со станков типографий вылетало изображение американского телепата, который не обманул ожиданий своего народа. О нем говорили, им по праву гордились. Наряду с этим произошла и Незапланированная сенсация. Никому не известный телепат из России воспринял 84 % информации, при этом абсолютно правильно отметив ту самую пластинку, выпавшую три раза в течение одного сеанса! В газетах и журналах часто встречались статьи ученых, отзывы читателей о феноменальном телепате из России. Именно тогда на страницах печати появился отзыв ученого-астронома по физике солнца и солнечной радиации Чарльза Грилла: «Ломсадзе — это чудо из чудес мира…» Его меткое выражение тут же подхватили, и оно стало появляться то в одной, то в другой газете. Американцев интересовало, откуда такие феноменальные способности у человека, как расценивают его дар в России, в какой области используются его способности… О нем спрашивали, о нем писали, о нем знали… на далеком континенте.

В России о нем ничего не знали, не знали даже о нашумевшем эксперименте «Космос-Земля». На страницах советской печати обсуждались другие важные темы. Впрочем, высшему партийному руководству было доложено из достоверных источников об участии Автандила Ломсадзе в международном эксперименте, правда, с опозданием, и отреагировали своеобразно. Профессора Н., привлекшего Автандила Ломсадзе к участию в эксперименте, задержали для выяснений обстоятельств «дела». Он чуть было не пострадал. Его судьба уже решалась в соответствующих инстанциях. И только после того, как за него вступился один из высокопоставленных чиновников, профессора отпустили. А чиновник, правильно оценив ситуацию, сказал.

— Товарищи, а за что мы будем наказывать? Что плохого в том, что наш человек Автандил Ломсадзе оказался первым в эксперименте международного значения? Это прославляет нашу Родину.

После такого успеха в международном эксперименте на Автандила Ломсадзе, наконец, обратили внимание на Родине. Нет, о нем не стали писать в газетах, о нем не рассказывали по радио, его не показывали по телевизору — такая информация у нас в стране была запрещена. Однако его способности решили использовать на благо Родине… Но об этом позже…

2

Зимнее тбилисское утро. Секретарь грузинской Государственной филармонии по поручению директора Аполлона Кипиани набрала номер телефона Автандила Ломсадзе:

— Здравствуйте, батоно Автандил! С Вами хочет увидеться наш директор, Кипиани Аполлон Константинович. Если Вы не возражаете, назначьте удобное для Вас время.

Для Автандила Ломсадзе это было достаточно неожиданно, потому что он не был лично знаком с Кипиани.

— Хорошо, — ответил Автандил Ломсадзе, — я буду у него завтра в десять часов утра.

На другой день в обещанное время Автандил Ломсадзе появился в здании филармонии. Секретарь в ответ на его Приветствие улыбнулась, поздоровалась и провела гостя в кабинет директора. Навстречу из-за огромного письменного стола поднялся из кресла высокий представительный Аполлон Кипиани, по своей осанке и манере держаться напоминающий грузинского князя. Ему было около шестидесяти лет. Он был интеллигентным, культурным человеком, фанатично преданным своему делу. Филармония и он были неразделимы. Стараясь поднять уровень исполнительского искусства в Грузии, возглавляя художественный совет государственной филармонии, он тщательно отбирал одаренных и достигших виртуозного исполнения артистов. Все, знающие Кипиани, его уважали и очень любили, ласково называя «Гугули», что в переводе означало «небесная птичка».

— Я слышал, батоно Автандил, о Ваших удивительных способностях. Не могли бы Вы попробовать выступать у нас, ведь это так интересно будет зрителю, поднимет еще больше престиж Грузии и, в частности, нашей филармонии.

Кипиани подходил к своему делу всегда с патриотической точки зрения. Ломсадзе почти сразу ответил:

— Батоно Аполлон Константинович! Я не могу демонстрировать публично свои способности, потому что я йог. Может быть, это мало, что Вам говорит, но у йогов есть своя философия, которая это не разрешает.

— Жаль, жаль, — ответил огорченный директор, — и нам, и Вам было бы хорошо. Я уже не говорю о благодарности публики, и в материальном отношении это было бы не лишним для Вас и Вашей семьи?

Скорее не второй, а первый аргумент заставил Автандила Ломсадзе задуматься. Общение с людьми… Разве не для этого он учился в Индии? Разве не его обязанность стараться поделиться с окружающими мудростью жизни? Ломсадзе ответил:

— Хорошо, я обещаю подумать и свяжусь с Вами в ближайшее время.

— Ну, вот и хорошо, — ответил воодушевленный Аполлон Константинович, в свою очередь думая, что соблазнил Ломсадзе материальной стороной дела.

Дружески пожав друг другу руки, они расстались. Автандилу Ломсадзе трудно было решить этот вопрос. Побеспокоить Учителя?.. Если он сам считает этот вопрос серьезным, то можно… Для мысли не требуется время на перемещение в пространстве. Мгновенно после принятия решения мысль-совет Автандила о демонстрации своих способностей достигла бы Учителя в далекой Индии. Но в ту же долю секунды он решил сам: по философии йоги это делать нельзя. Больше на эту тему он не размышлял и, позвонив секретарю, отказался от предложения.

Шли дни за днями скромной жизни раджа-йога Автандила Ломсадзе. Говорят, судьбой предопределено абсолютно все.

Человек, конечно, пытается привнести свои желания и прогнозировать свою дальнейшую жизнь. Но сочетание слов «судьба неумолима» говорит о том, что как хорошему, так и плохому надлежит быть. Есть еще одно выражение «наперекор судьбе», и опять-таки, разве мы знаем наперекор или все-таки «назначена судьбой» та или иная перемена в жизни?

Наступило пышное грузинское лето. Буйно зацвела растительность, покрыв разноцветным ковром котлован, в котром расположен город Тбилиси. Художники Грузии всегда пишут свои полотна удивительно колоритно, ярко, ощущая и впитывая эти цвета с детства. Еще не успело палящее солнце заставить померкнуть яркие краски растительности, как в квартире Ломсадзе снова раздался звонок из филармонии. На сей раз Кипиани сам убедительно и настойчиво приглашал Автандила Ломсадзе подъехать к нему еще раз. В тот же день они увиделись, и Кипиани снова принялся убеждать Ломсадзе выступать в филармонии.

— Хорошо, предположим, я согласился. Как Вы лично, Аполлон Константинович, представляете себе мое выступление?

— Ну Вы же телепат! Покажете опыты.

— Опыты?..

— Ну, да… Психологические опыты, наподобие тех, что показывал Вольф Мессинг.

Автандил задумался: «Опыты! Конечно, опыты! Он не станет демонстрировать упражнения йогов, дыхание, что-то сверхъестественное… Только опыты, причем, в тех пределах, которые не окажут на зрителя негативного воздействия: крайнего удивления или шока — от увиденного необъяснимого явления».

— Батоно Аполлон, — они уже общались, как давние друзья, дайте мне еще немного подумать.

Автандил не сказал Кипиани, что мысленно посоветуется с Учителем, он бы этого не понял.

В тот же день, ближе к вечеру, Автандил уединился в комнате матери, сел в кресло, прикрыл глаза, как бы отдыхая… И тут же оказался в далекой Индии у дома своего Учителя, перенеся туда свое сознание. Знакомый облик, мудрые глаза. Учитель не удивился, он, казалось, ждал Автандила. Мысль ученика была выражена четко: он будет показывать безобидные психологические опыты; выступая, не будет делать ничего того, что нарушит философию йога. У него будет возможность широкого общения с народом. Учитель понял и разрешил… Автандил сделал глубокий вздох и открыл глаза. За окном спускались сумерки, в комнате было тихо.

На следующий день Ломсадзе позвонил Кипиани и дал согласие. Решить технические вопросы не составляло труда. Аполлон Константинович предложил Автандилу режиссера, а реквизиты должен был сделать сам выступающий.

Если выступление будет основано на восприятии мысли зрителя, то как построить действие на сцене, какой должен быть реквизит, при котором каждый зритель убедится и в мысли, отгаданной телепатом, и в подлинности мысли отдельного зрителя, захотевшего принять участие в опыте? Решение было найдено — реквизит должен быть простым. Ломсадзе делал его сам. Ему помогали его бывший одноклассник Важа Чагунава и его старший брат Уча — оба архитекторы.

Вскоре реквизит был готов, номера выступлений распределены в наиболее интересном порядке. Был назначен день худсовета филармонии, но тут Ломсадзе сказал:

— Мне нужна публика! Без публики просмотр не имеет смысла.

Администрация договорилась с Тбилисским артиллерийским училищем (ТАУ), где был хороший зал с театральной сценой. Молодые курсанты с большим удовольствием и радостью целиком заполнили зал. В шестом ряду сидела художественная комиссия филармонии во главе с директором Кипиани. Он был уверен в успехе Автандила, но даже он, опытный «искатель» талантов, не подозревал, какой мощью обладает «найденный» им Ломсадзе.

Какие опыты показать: телепатические или гипноз? — обратился Автандил к комиссии.

— Продемонстрируй сначала гипноз, — ответил Кипиани.

— Хорошо…

Автандил обратился в зал:

— Желающих принять участие в сеансах гипноза прошу донять руки.

Несколько человек подняли руки, Автандил выбрал из них человек двадцать и пригласил подняться на сцену, где предложил сесть на заранее приготовленные стулья.

— Сейчас я буду усыплять их, — обратился он в зал, указывая сидящих на сцене, — а вы внимательно слушайте, как я буду это делать.

Мельком взглянув на членов комиссии, которые наблюдали за всем происходящим на сцене, Ломсадзе повернулся лицом к сидящим на стульях курсантам. Теперь он стоял спиной к зрительному залу, но говорил в микрофон, поэтому голос его был отчетливо слышен:

— Сядьте поудобнее, расслабьтесь… — обратился он к добровольным участникам опыта. — Когда я сосчитаю до десяти, вы все будете спать…

Автанднл Ломсадзе не спеша начал отсчет:

— Один… два… вы чувствуете, как тепло разливается по вашему телу… три… четыре… пять… — продолжал Ломсадзе. — У вас приятное состояние, вас клонит ко сну… шесть… семь… ваши веки тяжелеют, глаза закрываются. Восемь… вам трудно открыть глаза… Девять… вы засыпаете… Десять… Вы спите… Спите… спите…

Ломсадзе продолжал разговаривать со спящими на сцене людьми:

— Сейчас, к кому я подойду и положу руку на плечо, только тот будет слышать мой голос и выполнять мои команды.

Автандил подошел к одному из курсантов и положил руку на его плечо:

— Вы слышите мой голос. Когда я сосчитаю до трех, вы захотите встать со стула и не сможете. Один, два, три!

Курсант попытался встать, но не смог, он делал беспомощные движения телом, но какие-то невидимые веревки крепко держали его на стуле.

— Достаточно! — скомандовал Ломсадзе. — А теперь я вновь сосчитаю до трех, и вы встанете! Один, два, три!

Курсант встал, выпрямившись во весь рост, беспрекословно выполнив команду.

Ломсадзе подошел к другому спящему добровольцу и положил руку на его плечо:

— Вы слышите мой голос. Когда я сосчитаю до трех, вы попытаетесь ответить на мои вопросы и не сможете. Один, два, три! Скажите, как ваше имя?

Юноша открыл рот, зашевелил губами, но ни одного звука не сорвалось у него с губ. Он будто потерял голос.

— Сколько вам лет?

Картина повторилась: молодой человек снова не смог ответить.

— А теперь я сосчитаю до трех и задам те же вопросы, и вы ответите, как ни в чем не бывало, — продолжал Ломсадзе. — Один, два, три! Назовите свое имя!

— Дмитрий.

— Дмитрий, сколько вам лет?

— Мне восемнадцать лет.

Автандил положил свою руку на плечо следующего курсанта.

— Вы слышите мой голос. Когда я сосчитаю до трех, вы пойдете направо, купите там мороженое и будете его кушать. Один, два, три!

Курсант встал, сделал несколько шагов вправо, полез в свой карман и, вывернув его наизнанку, подсчитал всю мелочь. Он улыбнулся. Протянув руку с мелочью куда-то вперед, он разжал ладонь, и мелочь со звоном упала на сцену. Курсант не обратил на это никакого внимания. Он разворачивал несуществующее мороженое. Раскрывая рот, он как будто второпях глотал холодные куски, одновременно облизывая губы, потом и пальцы. Лицо его выражало удовольствие.

В это время в поле зрения Ломсадзе попала кошка, сидевшая в глубине сцены в необычной для нее позе. Похоже, она спала. «Кажется, и кошку усыпил…» — подумал Ломсадзе, но обращать на это внимание не было времени. Молодой человек не может вечно кушать мороженое!

— Вы уже съели мороженое и можете сесть на место, — отдал приказание Ломсадзе. Затем он подходил к каждому из сидящих, клал руку на плечо и сообщал о том, что, как только он сосчитает до трех, для каждого из них начнется тренировка по строевой подготовке. После этого Автандил сосчитал до трех, а затем скомандовал:

— Встать! Равняйся! Смирно!

Команды были выполнены быстро и четко.

— Напра-во! Раз, два! — продолжал командовать Автандил.

Курсанты все, как один, выполнили и команду направо, и команду налево, а затем четко зашагали по сцене. Повернувшись кругом по приказу гипнотизера, так же дружно прошагали обратно.

— Стой! Раз, два! — остановил строй Ломсадзе. — Внимание! Впереди показался патруль, а у вас нет увольнительной!

В ту же секунду курсанты бросились врассыпную. На сцене никого не осталось: только кошка продолжала спать в глубине сцены (вероятно, у нее была увольнительная). Несмотря на уморительность происходившего на сцене, в зале царила тишина.

— Опасность миновала, патруль вас не заметил, — продолжал говорить Ломсадзе в микрофон.

Убежавшие за кулисы курсанты стали возвращаться на сцену.

— Сядьте на свои места, — разрешил гипнотизер. — Внимание! Когда я сосчитаю до десяти, вы все проснетесь и будете чувствовать себя очень хорошо… Один… два… три… у вас открываются глаза… четыре… пять… вы чувствуете легкость в рука и ногах… шесть семь…

Когда Ломсадзе произнес «десять», сидящие на сцене проснулись, почему-то сразу почувствовалось оживление в зале. Автандил повернулся лицом к зрительному залу и посмотрел в сторону комиссии, ожидая их реакцию на увиденное. Но все члены жюри с недоумением смотрели на Ломсадзе.

— Когда же ты начнешь, Автандил? — спросил Кипиани.

— Разве вы… ничего не видели? Кипиани недоуменно пожал плечами.

— Вы что-нибудь видели? — спросил он у остальных членов жюри.

— Нет… — ответили все как один.

— А вы, ребята, что видели? — обратился он к рядом сидящим курсантам.

— А еще ничего не показывали! — удивившись вопросу, ответили молодые люди.

Автандил посмотрел на то место, где находилась кошка — ее уже не было — и все понял! Вот отчего в зале все время стояла абсолютная тишина! Он загипнотизировал и кошку на сцене, и курсантов в зале, и… комиссию во главе с Кипиани! Доказательством проведенных сеансов были лишь рассыпанные на сцене мелкие деньги, но ведь это такая мелочь… Такое мощное массовое воздействие даже для самого хорошего гипнотезера было бы невозможным.

— Я уже начинаю, — сказал обескураженный Ломсадзе, — но… лучше я проведу опыты по телепатии!

3

Представление началось снова. Ломсадзе спросил, есть ли желающие помочь ему. Молодые курсанты, как школьники, подняли руки.

— Пожалуйста, проходите, — пригласил Ломсадзе курсанта из дальних рядов.

— И Вы тоже, — сказал он безусому худенькому юноше в третьем ряду.

— Садитесь за стол, вы оба будете членами жюри.

Стол был расположен прямо у заднего занавеса сцены. Жюри сидело лицом к зрителям, и им была видна вся сцена со всеми кулисами.

— Вы будете следить за правильностью действий участников опыта, — продолжал Ломсадзе.

Вышла ассистентка, стройная девушка, она взяла в руки реквизит. Это был большой циферблат от часов с одной стрелкой. Показав его зрителям, поставила обратной стороной к залу. Жюри, сидящее в глубине сцены, видело циферблат, а зрители нет. Ломсадзе вызвал желающего принять участие в опыте. Курсанты наперебой довольно шумно тянули руки. Кому повезет? Так хочется попробовать!

Ломсадзе пригласил на сцену высокого юношу из середины зала.

— Как Вас зовут?

— Кирилл.

— Так вот, Кирилл, подойдите к часам и поставьте стрелку на любое время — какое хотите. Так как стрелка одна, ставить ее нужно точно. И возвращайтесь ко мне, — сказал Ломсадзе, стоя у края сцены лицом к зрителю.

Юноша быстрым шагом направился к циферблату, стоящему в глубине сцены. Поставив стрелку на определенную цифру, подошел к Автандилу Ломсадзе. Тот взял его за руку. Закрыв на мгновение глаза, сказал:

— Четыре. Правильно? Курсант захлопал глазами:

— Да… — растерянно ответил он.

Ассистентка повернула циферблат к зрителям.

— Четыре… — выдохнул зал. Все зааплодировали.

— Следующий желающий…

— Можно я?! — воскликнул курсант, сидящий у прохода.

— Прошу.

Со свойственной молодости поспешностью юноша выскочил из своего ряда на сцену и, загадочно улыбаясь, поставил стрелку часов. Подойдя к Ломсадзе, протянул руку. Прошло мгновение.

— Ты поставил стрелку на одиннадцать.

Ассистентка снова показала залу циферблат. В зале одобрительно и радостно зашумели. На лице курсанта отразилось полное недоумение. Он чистосердечно признался:

— Я поставил стрелку на одиннадцать, а думал и повторял про себя число пять…

Ломсадзе улыбнулся:

— Меня невозможно обмануть!

В зале снова раздались аплодисменты. Желающие рвались на сцену. Еще один курсант «смудрил»: поставил стрелку на полседьмого. Жюри его не поправило. А Ломсадзе снова безошибочно угадал.

— Напишите год, месяц и число своего рождения, — попросил он следующего вышедшего на сцену. — Месяц можешь написать буквами.

Ассистентка поставила черную доску и мел, отвернув ее от зрителей и от Ломсадзе. Юноша написал. Ломсадзе, взяв его за руку, попросил:

— Думайте о том, что написали… Через шесть-семь секунд он произнес.

— Вы родились в 1954 году 4 марта. Правильно?

— Да!

Залу показали доску, на которой мелом была написана названная дата.

Автандил усложнил опыт. В следующий раз он вызвал сразу трех человек. Курсанты бежали наперегонки.

— Не все, не все сразу, только трое! — пытался остановить он поток желающих.

Прибежало все равно больше, чем нужно. А со сцены уходить так не хотелось!

— Двое подойдите ко мне, остальные постойте в сторонке. В следующий раз вас возьму в помощники, раз вы очень хотите. Может быть, из художественного совета кто-нибудь хочет выйти на сцену третьим? — обратился он к принимающим его программу.

Взрослые люди не заставили себя долго ждать, один из членов комиссии подошел к Автандилу. Ломсадзе попросил одного курсанта написать год своего рождения, второго — месяц своего рождения, а товарища из комиссии — день своего рождения. Поставив их рядом друг с другом, предложил взяться за руки. Потом сам взял за руку первого курсанта и повел всех троих по сцене «паровозиком». Сначала отгадал год рождения первого курсанта, идущего за ним, потом месяц рождения второго курсанта, хотя они местами не менялись, затем — число рождения идущего последним пожилого мужчины. Удивлению зрителей не было границ, впрочем, удивлялись не только курсанты, но и члены художественной комиссии. Ломсадзе не ошибся ни разу! Если бы они знали, что Автандил брал за руки зрителей только для того, чтобы представление было зрелищным. Чтобы угадать их мысли, ему не нужен был контакт, он мог бы это сделать на любом расстоянии. Следующие опыты доказывали это.

Вызвавшийся доброволец из зала крупно написал на доске многозначное число. Автандил стоит в это время в зале, разговаривает с публикой. Он представления не имеет, какое число написано на доске. Он поднимается на сцену и уходит в самый дальний угол. Доска открывается зрительному залу. Ломсадзе спрашивает курсантов на галерке:

— У кого хорошее зрение? Кто видит число, записанное на доске?

Зрение, оказывается, у всех отличное, и каждый хочет принять участие в опыте. Выбрав одного, Ломсадзе просит его думать об этом числе, чтобы он мог отгадать его. Он почти не видит «думающего»: свет софитов бьет ему прямо в лицо, но это ему и неважно.

— Четыреста пятьдесят шесть.

Зал радостно аплодирует — цифру на доске видят все зрители.

— Вы не устали? — спрашивает Автандил у курсантов.

— Нет! — дружно кричат они. Они готовы смотреть выступление до самой ночи.

— Тогда продолжим, — предлагает Ломсадзе. Он вызывает из зала очередного желающего.

— Напишите любое предложение на доске и на листе бумаги.

Худенький курсант небольшого роста старательно пишет, в это время Ломсадзе разговаривает с ребятами из первого ряда. Курсанты напоминают Ломсадзе, что записка написана.

— Очень хорошо, — говорит он. — Теперь тщательно сложите листок и передайте кому-нибудь из зала, только не из своего ряда, а то могут не поверить, ведь рядом с Вами, вероятно, сидят ваши друзья, а вдруг Вы им скажите, что написали.

Глядя на небольшую, стройную фигуру юноши, Ломсадзе добавляет.

— Выберите, пожалуйста, большого, крупного человека.

— В зале смеются.

Напрасно смеетесь, нужен человек с громким голосом, — поясняет он залу.

Записка передана высокому широкоплечему курсанту.

— У Вас громкий голос? — спрашивает Ломсадзе у него.

— Да, — говорит тот.

— А громче сказать можете? — интересуется Автандил.

— Да!!! — почти кричит курсант.

— Хорошо, — говорит довольный Ломсадзе, — теперь я уверен: вы подходите. Выйдите из зала и закройте за собой дверь, но далеко не уходите, Вы должны слышать мой голос, а я Ваш. Курсант уходит и закрывает за собой дверь.

— Дисциплинированный, — замечает вслух Ломсадзе. Зрители улыбаются. Им нравится все, что делает этот высокий обаятельный человек с карими глазами.

— Вы меня слышите? — раздался мощный голос Ломсадзе. В зале наступила тишина.

— Да! — громко донеслось из-за закрытой двери.

— Разверните записку, — командует Автандил. — Развернули?

— Да!

— Поверните ее, Вы неправильно ее держите, потому что нервничаете. Теперь прочитайте про себя. Прочитали?

— Да!

— А теперь думайте о каждом слове предложения по порядку. Начинайте!

— Хочу… — отгадывает первое слово Ломсадзе.

— Да! — летит подтверждение из-за двери.

— Стать… '

— Да!

— Генералом, — заканчивает телепат.

— Да!

— Можете войти в зал, — разрешает Ломсадзе дисциплинированному курсанту.

— Надо пригласить, а то останется за дверью, — сообщает он залу. Вновь улыбки и смех.

— Спасибо, Вы отлично справились с полученным заданием, — обращается он к вошедшему в зал курсанту.

— И предложение хорошее написал Ваш однокурсник, — одобряет он. — Плох тот курсант, который не мечтает стать генералом, — перефразировал пословицу Автандил.

— Теперь вы все отдохните. Вы столько думали, наверное, устали… — шутит Ломсадзе. — А я буду отгадывать, в каком порядке разложены разноцветные карты.

Выступление продолжалось. Затем оно перешло в ответы на вопросы молодых любознательных людей.

— Можно ли открыть в себе кожное зрение?

— Как в будущем будут общаться люди?

— А можно ли мысленно общаться с инопланетянами, если таковые существуют?…

Вопросов было море. Художественная комиссия филармонии выступлением осталась довольна.

4

В сентябре 1971 года Автандил Ломсадзе начал свои гастроли по Грузии. Конечно, этот факт был достаточно парадоксальный — раджа-йог-артист, но это была реальная возможность непосредственного общения с большой аудиторией. Люди благодаря его слову, советам, которые разрешали психологически неразрешимые для них вопросы, успокаивались, осмысливали жизненные проблемы, пересматривали свое отношение к другим людям. Встреча с ним побуждала к духовному росту, а наглядность неограниченных человеческих возможностей, демонстрируемая Автандилом Ломсадзе, служила подтверждением истинности его слов.

Грузия — небольшая республика, которая в те времена входила в состав Советского Союза, но тем не менее в одном только Кутаиси он побывал с выступлениями около двадцати раз и всегда с постоянным успехом и переполненными залами. Журналисты просто атаковывали Автандила Ломсадзе. В грузинской прессе появлялось множество статей о его выступлениях и повествование об американском эксперименте, где каждый раз с национальной гордостью рассказывали о победе грузинского телепата.

Автандил гастролировал по Грузии. Зрители недоумевали: выступая с телепатическими опытами, Ломсадзе в течение всего выступления ни разу не ошибался. Это, действительно, настораживало, может, ему кто-то подсказывал? Сам Ломсадзе старался не делать ошибок, тратил больше энергии, пока, наконец, не понял, что зрителю нравится другое: его редкие ошибки и затем исправление этих ошибок. Ломсадзе стал делать значительные паузы, использовал свой природный артистизм.

Когда однажды он предложил вышедшей на сцену девушке задумать года своего рождения, она, видимо, решила подшутить, придумав год рождения начала девятнадцатого века. Ломсадзе уловил ее мысль сразу же, но все-таки помедлил с ответом. Пройдя по сцене, якобы недоуменно взглянул на нее и сказал иронически:

— Вы хорошо сохранились, вам не дашь ваши года… Вы родились… в 1814 году!

Публика взорвалась смехом, все были довольны «разоблачением». Часто было так, что Ломсадзе вспоминал написанное зрителем число, которое тот в волнении, пока шел от доски к телепату, забывал… I

— Не ходите, не надо, — останавливал он зрителя, рвавшегося к циферблату, — мы вспомним вместе. И через пару секунд произнес:

— Пятьсот восемьдесят девять. Правильно?

— Точно! Я вспомнил: пятьсот восемьдесят девять! Как я мог забыть то, что задумал?

— Я же обещал, что мы с Вами вспомним. А теперь пусть зрители убедятся, что мы с Вами вспомнили правильно. Пожалуйста, поверните доску к зрителям, — обращается он к ассистентке.

— Там, на удивление зрителей и забывчивого участника опыта, написано названное телепатом число. Однажды во время исполнения опыта Автандил вместо того, чтобы назвать число, неожиданно обратился к зрительному залу:

— Чья машина под номером 18–93? В ответ тишина.

— В зале есть хозяин машины 18–93? — повторяет телепат.

— Есть… — недоуменно отвечает зритель в пятом ряду.

— Вы неудачно поставили свою машину. Она сейчас мешает выезду со двора. Люди пытаются сдвинуть ее, но не получается. Помогите им. Переставьте свою машину.

Хозяин машины поспешно покидает зал. Люди поражены — откуда им знать, что, когда Ломсадзе проводит опыты, его восприятие обострено, и он знает все, что происходит не только в зале, но и за его пределами.

Каким образом? Это трудно объяснить. Вдруг приходит мысль, не относящаяся к выступлению. У нас тоже такое бывает: думаем об одном, и неожиданно вторгается посторонняя мысль. Что мы с ней делаем? Отбрасываем как ненужную и забываем. А телепат обращает на нее внимание и «прослеживает», откуда пришла эта мысль, и тогда она раскрывается перед ним в полном своем объеме. Например, «читает» Ломсадзе у зрителя мысль о написанном числе, а на ум приходят цифры 18–93. Что за цифры? Откуда? Мозг услужливо подсказывает образ машины и то, что она мешает выезду, и людей, ругающих нерадивого шофера, так неудачно поставившего машину. Вероятно, сильно сердились, раз их мысли непрошено вторглись в процесс восприятия телепата. Конечно, этот пример не объяснение, а лишь иллюстрация к необъяснимому. Попробуйте остановить свое внимание на внезапно пришедшей вам мысли. И что? Ничего! Мозг ничего вам услужливо не предоставит. Вы не сможете проследить, откуда пришла мысль. Она повиснет в воздухе, никому не нужная, и, прежде всего, вам, хотя пришла она вовсе не случайно. Были на это какие-то основания. Но какие? Это, как правило, остается для вас тайной. Таким уникальным даром — воспринимать мысли — обычный человек не обладает.

5

Когда Ломсадзе только начинал работать на сцене, Кипиани советовал молодому другу:

— Выступая на сцене, Автандил, не слишком напрягай свои силы. Зритель все равно это не оценит. А завистников ты непременно наживешь! И еще один совет: сложные опыты не вставь! Потом поймешь, почему…

Кипиани оказался прав: Автандил убедился в этом очень скоро. На его выступления стали ходить артисты, показывающие |на сцене фокусы… Они старались быть незамеченными, один из них даже парик надел, чтобы остаться неузнанным. Что же интересовало их на выступлениях Ломсадзе? Владевшие искусством разнообразных манипуляций, они были уверены, что Автандил тоже показывает фокусы и хотели разгадать тайну этих, как они считали, фокусов. Они наблюдали с разных мест зрительного зала, делились друг с другом предположениями, но «тайну» разгадать так и не могли, потому что никакой тайны не было! Все, что демонстрировал Ломсадзе, было реальностью, в которую артисты оригинального жанра верить не желали.

Как-то выступали в городе металлургов Рустави, что в двенадцати километрах от Тбилиси. После одного из выступлений Автандил решил отвезти домой купленные детям подарки… Узнав, что Ломсадзе собирается съездить на своей машине в Тбилиси, один из артистов-фокусников Рафик попросил взять его с собой, чтобы отвезти деньги своей заболевшей ассистентке. Доехали довольно быстро. Автандил повидался с детьми и вернулся в машину. Он довез попутчика до указанного им адреса.

— Если ты недолго, я могу подождать, и поедем вместе обратно, — предложил он.

— Да я только деньги отдам! Зайдем вместе!

Они зашли. Лена лежала больная, было видно, что у нее была температура и чувствовала она себя плохо. Но посетившим ее она очень обрадовалась, улыбнулась, по достоинству оценив их услугу.

Уходить сразу от больной было не совсем удобно, и Автандил решил развеселить ее. Он предложил своему попутчику:

— Хочешь, фокус с картами покажу?

— Покажи! — согласился тот.

— Возьми из колоды несколько карт и разложи их на столе изображением вниз.

Рафик незамедлительно достал колоду и вынул оттуда десять карт. Он знал этот фокус.

— Я выйду из комнаты, а ты…

— Да, да, я знаю, я выберу одну из них и ты отгадаешь… Автандил вышел из комнаты, а когда вновь вернулся, сказал:

— Ты выбрал третью карту справа, там лежит валет крестей.

— Верно…

Рафик оглянулся на Лену, она лежала на диване и наблюдала за происходившим. Больше в комнате никого не было.

— Давай еще раз!

— Хорошо, — согласился Автандил и вышел из комнаты. Рафик добавил из колоды еще две карты. Запомнил шестерку бубей. Вошел Автандил:

— Шестерка бубей, она лежит слева вторая. Рафик подозрительно посмотрел на Лену. Она продолжала неподвижно лежать на диване.

— Попробуем еще раз?

— Конечно!

И в этот раз Автандил правильно назвал карту.

— Ты подсказываешь? — не выдержав, спросил Рафик у Лены.

— Нет, — честно ответила Лена.

Рафик внимательно осмотрел комнату — ничего подозрительного.

— Повтори фокус! — попросил Рафик.

Автандил повторил «фокус» шесть раз подряд. Рафик злился на Лену, она единственная находилась в комнате и могла подсказывать Автандилу. Но он, сам придумавший немало незаметных знаков для определения выбранной карты, никак не мог определить, каким образом его ассистентка подсказывала Автандилу. И хотя она смотрела на Рафика своими честными, широко раскрытыми глазами, уверяя в том, что никоим образом не подсказывает, у него не было никаких сомнений в ее причастности к обману! Его возмущало ее поведение! Как она, его ассистентка, его помощница, заодно с Автандилом! Лена уже не смотрела на стол, она отвернулась к стене, чтобы не видеть ни карты, которую запоминает Рафик, ни входящего в комнату очередной раз Автандила. Но Рафик ей не верил! Он бросал на нее гневные взгляды. Несчастная больная не знала, что делать! Наконец мужчины собрались уезжать.

— Ты иди, я сейчас тебе догоню!

Автандил ушел. Рафик накинулся на больную Лену:

— Зачем ты ему подсказывала? Ты же со мной работаешь! Как тебе не стыдно!

— Я не подсказывала!

— А как же он узнавал?

— Не знаю!

— Да это ты ему знаки подавала! Признайся только, какие знаки!

— Раф! Какие еще знаки? Я так плохо себя чувствую! — лица ее было красным, да и вся она «горела»: температура давала о себе знать.

Неизвестно, чем бы закончился этот разговор, но в эту минуту вернулся Автандил. Он, предполагая, для чего задерживается Рафик, не уходил далеко. Не дав разгореться ссоре, он сказал.

— Не подсказывала мне Лена! Я тебе не фокус показывал, я мысли твои читал, поэтому и знал, какую ты карту выбирал! Оставь ее в покое и поехали!

Рафик, неоднократно инкогнито присутствовавший на выступлениях Ломсадзе, только теперь, на своем опыте, убедился, что Автандил действительно читает мысли. До сих пор он в это не верил.

6

Однажды Ломсадзе попросили выступить перед глухонемыми. Казалось бы, какая разница, перед кем выступать. Выступление шло, как обычно. На сцене несколько зрителей в качестве контрольной комиссии и добровольцы из зала, «работающие» с телепатом. Только рядом стояла сурдо-переводчица, которая жестами объясняла зрителям то, что говорил Автандил. И вдруг — ропот среди глухонемых, они яростно жестикулируют. Ломсадзе вопросительно смотрит на переводчицу:

— В чем дело? Переводчица объясняет:

— Они считают, что Вы их обманываете, они думают, что Вам подсказывают. Они ведь не слышат, они глухие!

Это Автандилу Алексеевичу в голову не приходило. Как доказать глухим людям, что ему никто не подсказывает? Он берет за руку стоявшего рядом с ним глухонемого и говорит.

— Ваше имя Зураб Беридзе, Вам 32 года, Вы живете на улице Палиашвилши в доме 13.

Переводчица объяснила сказанное Автандилом языком глухонемых всему залу и самому Зурабу. На лице Зураба отразилось недоумение, глаза округлились от удивления. Зал напряженно молчал. Наконец, Зураб широко улыбнулся, он соединил указательный и большой пальцы, образовав круг, отставив остальные пальцы в сторону, и восторженно показал положение своих пальцев всему залу, что означало на языке глухонемых «правильно, совершенно верно». Зал взорвался дружными аплодисментами, десятки людей с радостным мычанием ринулись на сцену к Автандилу. Толпа подняла его на руки и понесла по кругу по всему залу. Так они выражали свой восторг. «Только бы не уронили», — подумал Автандил. Пронеся Ломсадзе по залу два круга, восторженные зрители аккуратно поставили его на сцену. Они что-то объясняли ему, эмоционально жестикулируя. Переводчица едва успевала переводить:

— Они говорят, что верят Вам, любят Вас, обожают Вас. Приглашают еще раз к себе в гости, говорят, что Вы можете не показывать опыты, Вы приходите просто так. Они будут всегда рады Вас видеть!

Автандил Ломсадзе объездил всю Грузию, по нескольку раз он выступал в Цхалтубе, Гаграх, Батуми, Пицунде и других городах и всегда с неизменным успехом. Директор филармонии Кипиани решил, что Автандилу Ломсадзе пора выступать по всему Советскому Союзу.