Радиация. Реальный мир

XV. Ракель

Стадо. Прежде она только слышала о нем, но своими глазами видеть не доводилось. Соланж рассказывала, как однажды спасалась бегством от такой толпы, а Ракель слушала и не верила. Теперь же глаза впились в движущуюся стену из ходячих трупов. Перебросив канистры через борт, испуганные и окровавленные мужчины заскочили в лодку.

— Где Соланж? — повторила Ракель, теряя контроль.

Роб уставился на нее бешеным взглядом.

— Заправляй катер, твою мать! Живее!

Первым пришел в себя Мэтт. Парень, к которому всегда относились как к ценному багажу, но не воину, схватил канистру и толкнул Ракель в плечо.

— Они не будут ждать!

И перепрыгнул через борт. Следом за ним, с другой канистрой, ушла Кэсс. Ракель, разрываясь между страхом, желанием выяснить правду о Соланж и долгом перед группой, выбрала третье. Бросившись на помощь друзьям, отложила расспросы на потом.

Взревел мотор. Вода забурлила, посудина задрожала, готовая к отплытию.

— Валим отсюда! — прокричал Роб.

Джеймс, вцепившийся трясущимися руками в штурвал, дал газу. Катер отчалил от берега, разгоняясь с каждой секундой. Ракель сидела на корме, положив руки на борт, и всматривалась в приближающуюся толпу.

Зараженные полностью заняли немаленький берег. Стадо даже не приостановилось, когда первый ряд ступил в воду. Гул катера звал их вперед. Зараженные стали погружаться в воды Гудзона. Это было невероятное зрелище, настолько же великолепное, насколько отвратительное. Катер отплывал все дальше от берега, но Ракель долго могла различать отдельных мертвецов, которые, подхваченные течением, уплывали один за другим. Вряд ли вода их убьет. Скорее всего, они будут плыть до тех пор, пока не прибьются к берегу. А там встанут и отправятся на поиски еды.

— Соланж, наверное, жива, — прозвучал детский голос. Ракель подняла голову. Обнимая куклу, Пэйдж грустно смотрела на нее. — Она сильная и быстрая.

— Хочу верить. — Ракель посмотрела на Джеймса, все еще державшегося за штурвал, как за последнюю надежду. Хотя, впрочем, ею он для него тогда и являлся. Рядом сидел Роб и нервно курил. — Пришло время узнать, что там произошло.

Заметив приближение Ракель, Роб выбросил окурок в реку и спрыгнул на палубу.

— Что случилось с Соланж? — спросила Ракель.

Мужчина бросил взгляд на спрятавшуюся за ее спиной Пэйдж.

— Может, ребенка отправишь поиграть? Не для ее ушей информация.

— Послушай-ка, — Ракель скрестила руки на груди, — сейчас не то время, когда детей ограждали от ужасов мира. Пэйдж видела достаточно и знает, что происходит. Мы не можем рисовать ей радужные перспективы будущего, когда вокруг царит мертвый хаос.

Роб нахмурился и поманил их на носовую палубу. Там, вдоль борта, тянулась скамья для отдыха. Когда-то лодка возила туристов. Устроившись удобно на скамье, мужчина достал из кармана джинсов помятую пачку.

— Не возражаете, если я еще покурю?

Ракель протянула руку.

— Дай мне тоже. И, наконец, рассказывай.

Роб выполнил просьбу. Угостив спутницу сигаретой, подкурил сначала ей, затем себе, а после, выпустив дым, заговорил:

— Все шло хорошо. Мы нашли несколько машин, из которых выкачали топливо. По пути нам попалось несколько тварей, но мы их быстро положили. Сами не заметили, как отошли далеко от берега. Мы были так увлечены…

— Откуда взялось стадо? Неужели вы не видели мертвецов?

— Никогда не думал, что они могут собираться в толпу так быстро. — Роб сделал затяжку. Откашлялся. — Мы не заметили, как это произошло. Их все время было мало, а потом…

— Что случилось с Соланж? — спросила Ракель.

— Она хотела отвлечь их от нас…

Роб говорил, сбиваясь, нервно кусая фильтр почти истлевшей сигареты. У него дрожали руки. Ракель никогда не видела его в таком состоянии. Прежде он был замкнутым, но собранным. Даже, можно сказать, хладнокровным. Порой казалось, что нет в мире ничего, способного его испугать. А сейчас он сидел, сдерживая слезы, как подросток, и боялся смотреть в сторону берега.

Соланж погибла. Она умерла, защищая своих людей, как истинный лидер. Понимала, что кто-то должен отвлечь толпу, чтобы другие смогли убежать, и осознанно сделала этот шаг. С криками побежала в другую сторону от берега. Секунды, что выкроила для друзей, спасли их от жестокой расправы. Они спасли всех, кто ждал в лодке.

— У нас не хватило храбрости, — сокрушенно говорил Роб. — Взрослые мужики, а сбежали, как трусливые дети. Хотя на ее месте должен был оказаться кто-то из нас!

Ракель коснулась его плеча.

— Не вини себя. Вы принесли топливо. Если бы этого не сделали, мы бы все погибли.

Роб выбросил окурок, резко встал и в один миг поднялся в рубку. Уселся, свесив ноги, и впился взглядом в горизонт. Теперь он нескоро вновь заговорит.

— Соланж очень храбрая.

Переполненная эмоциями, Ракель забыла о присутствии Пэйдж. Малышка все еще сидела рядом, теребя спутанные волосы куклы. Проведя рукой по лицу, Ракель обняла ребенка и, наконец, позволила слезам прочертить две борозды на ее щеках.

Они с Соланж никогда не были подругами, но что-то невидимое и сильное связывало их, заставляя безоговорочно доверять друг другу. Ракель стала первой, кто признал в Соланж лидера. Иногда она давала ей советы, иногда оспаривала ее решения. Прошлое бразильянки многих от нее отталкивало, но не Ракель. Она видела в той несокрушимую защиту и постоянную поддержку.

Теперь стена рухнула. Катер скоро причалит к берегу, и кошмары возобновятся. Брошенная на произвол судьбы группа отправится на поиски таинственного бункера. В рубке лежала карта, на которой Соланж отметила дом, но почти никто не верил в успех этого путешествия. Если убежище и уцелело, то давно занято. Вряд ли о таком месте никто не знал. Его наверняка построили на случай глобальной катастрофы.

Чем ближе становилась суша, тем тяжелее — камни на душах выживших. Лидер уверенно вела их вперед, но теперь никто не знал, стоит ли продолжать этот путь. Даже если бункер вдруг окажется свободным, — что они там станут делать? Всю жизнь под землей не проведешь. Им пришлось бросить «Плазу» из-за того, что поблизости не осталось ресурсов. А ведь отель даже после бомбежки остался уютным и просторным. В убежище будет холодно и сыро. Приближалась зима. Отопительные системы давно не работали. Не найдя подходящего места, выжившие умрут от холода.

От большого пирса, уходящего в воду на двести футов, остался один каркас. Кое-где еще держались поломанные доски. Сооружение стояло, сильно накренившись. Несколько опор были переломлены, многие погнуты. Скорее всего, в пирс угодил снаряд или врезалось крупное судно. Сейчас и не скажешь, что стало причиной его уничтожения.

Обогнув затонувший теплоход, ржавый нос которого торчал из воды, катер причалил к берегу. Пэйдж не сводила взгляда с неизвестного судна. Тело, разрубленное напополам, барахталось в воде и хватало пальцами деревянную палубу. Соскальзывая то и дело, с головой скрывалось под водой, но вскоре выплывало и продолжало тянуться к суше. Невозможно было сказать, мужчина то или женщина. Страшно было представить, как погиб этот человек. Хорошо, если сразу. Но теперь, после смерти, он вынужден проделывать одно и то же действие бесконечное количество раз. Интересно, сколько это тело уже здесь плавает? Неделю? Месяц? А, может, оно на этом судне с самого начала?

— Пэйдж! — Кто-то тряс ее за плечо.

Малышка отвлеклась и подняла голову. На нее смотрела Кэсс.

— Приехали. Пора уходить отсюда.

Еще раз оглянувшись на обреченного мертвеца, Пэйдж позволила девушке взять себя за руку и помочь спуститься с лодки на берег, где их ждали остальные.

Джеймс и Роб держались в стороне. Ракель подозревала, что они чувствуют вину перед группой за гибель Соланж, и, хуже всего, кое-кто, видимо, придерживался того же мнения. Например, Кэсс. Она даже не скрывала неприязни. Ведя за руку Пэйдж, то и дело враждебно поглядывала на них и что-то бубнила себе под нос. Мэтт тоже не горел желанием с ними общаться. Шел, вертя в руке карту и все время закусывая нижнюю губу.

— Далеко еще? — прохныкала Пэйдж, едва группа покинула берег.

— Довольно-таки, — ответила Кэсс и многозначительно посмотрела на мужчин.

Не говоря ни слова, Джеймс подошел и взял девочку на руки. Обняв его за шею, Пэйдж закрыла глаза. Через несколько минут ее сморил сон. Люди не заметили, как потрепанная кукла выпала из детской руки и осталась лежать на дороге. Больше никто с ней не поиграет. Никогда.

Сгущались сумерки. С каждой минутой различать путь на карте становилось сложнее. Поначалу Ракель возражала против использования фонарика, обосновывая это тем, что свет может привлечь зараженных. Однако вскоре стало совсем темно, и пришлось пойти на риск.

В этой части Нью-Йорка прежде бывал только Джеймс, если не считать погибшую Соланж. Мужчина шел впереди, освещая путь, и высматривал нужные повороты. Городские улицы почти не отличались от улиц Манхэттена. Все та же давящая пустота, все те же перевернутые, сгоревшие автомобили. Порванные провода свисали со столбов, билборды лежали на проезжей части или кустах. Вокруг были разбросаны ветви деревьев, которые они, падая, сломали. Кое-где деревья были вырваны с корнями.

Проснувшаяся Пэйдж с интересом разглядывала небоскребы. Грусть от потери куклы немного улеглась, и девочка нашла себе занятие, чтобы слишком не расстраиваться. Как и на острове, здесь почти все здания подверглись разрушениям. У одних отсутствовали крыши, у других — углы, стены. Под ногами у идущих постоянно хрустели камни и стекло. Скелет, обтянутый полинявшей шерстью — рыжая кошка, — перебежал дорогу и залез в перевернутый мусорный бак.

— А животные тоже превращаются в обжор? — спросила Пэйдж, переняв термин у Джеймса.

— Пока мне такие не встречались, — ответил тот. — И, надеюсь, не встретятся.

Ракель впервые об этом задумалась. Раньше не придавала значения, а теперь задала себе вопрос: действует ли радиация на животных? Судя по кошке, она просто голодная, но самая обыкновенная. Твари кидаются на все, что движется, а кошка спряталась от прохожих. Значит ли это, что отравились только люди?

— Почти пришли, — сообщил Мэтт.

Джеймс заглянул в карту и кивнул. Ускорил шаг.

Пройдя еще несколько шагов, группа завернула в поворот. Узкая улица тянулась футов пятьсот. Нужно было дойти до середины и еще раз повернуть. А там уже совсем мало останется.

По пути встретился только один зараженный, которого Роб убил ножом. Дойдя до нужного поворота, выжившие, один за другим, вошли в него. Этот переулок оказался еще у́же. Миновав его, они вышли на просторную улицу. Здания по обеим сторонам от обочины выглядели жутко. Уцелевших почти не осталось. Словно район стал центром эпидемии, и его решили начисто стереть с лица Земли.

— Судя по отметке, — Джеймс склонился над картой, потом выпрямился и указал пальцем, — это там.

Луч фонарика бежал впереди группы. Глядя на руины, Ракель не верила, что здесь хоть что-то уцелело. И оказалась права.

Огромный кратер уходил на головокружительную глубину. Кирпичи и доски были разбросаны по его краям. Яркий свет выхватил из темноты осколки металла, искореженные и покрытые сажей. Джеймс направил луч вниз. Дно так и не разглядел, но на стенах ямы обнаружились порванные вещи, части мебели и человеческие останки. Кости, с которых давно сошли мясо и кожа, лежали повсюду. Порванный флаг, зацепившийся за кусок железа, дрожал от легких порывов ветра.

— Взгляните на одежду, — произнесла ошеломленная Кэсс. — Такую обычно носят бизнесмены и политики.

Мужчины переглянулись.

— Кажется, мне становится ясно, — сказал Джеймс. — Когда началась заварушка, эти крысы забились под землю, но армия решила с ними поквитаться.

— Думаешь, солдаты знали, что здесь бункер? — спросила Ракель.

Джеймс повернул голову.

— Должно быть, об этом местечке знали многие. А Соланж могла услышать о бункере в тюрьме. Не жили тут ее знакомые. Она хотела попасть в убежище, о котором случайно вынюхала.

— Только ей не пришло в голову, что оно давно занято, — фыркнула Кэсс.

— Меня больше всего поражает мощь оружия, разрушившего бункер, — задумчиво сказала Ракель. — Какая бомба могла сотворить такое?

Джеймс покачал головой.

— Понятия не имею. Сказал бы, что ядерная, но в этом случае мы бы все давно передохли.

— Сейчас ясно одно: убежища нет, — вернула всех в реальность Кэсс. — Где-нибудь переночуем, а завтра решим, куда пойти.

Мэтт огляделся.

— Пора найти безопасное место для ночлега.

Группа отправилась на поиски. Ракель отошла от кратера последней. Она долго смотрела в кромешную тьму и прокручивала в голове слова Джеймса. Что, если он прав? Может, тот чокнутый — Макс Пайпер — был заодно с правительством? Может, те объекты были настоящими ядерными бомбами?

Человечество заставили поверить в существование мощнейших бомб, превращающих в пепел целые города. Люди боялись ядерной войны больше, чем обыкновенной. Каждый знал о горьких судьбах японской Хиросимы и советского Чернобыля. Многие своими глазами видели, как действует радиация на организм человека. Как заставляет его умирать медленно, в муках.

Но что, если от жителей планеты скрыли другой вид оружия массового поражения? Что, если, строя бункеры, просвещенные готовились вовсе не к атомной зиме, а к воскрешению мертвых? Кем был загадочный Макс Пайпер, и жив ли он еще?

Тяжело осознавать, что тебя годами, возможно, водили за нос. Пресса, радио, телевидение… везде врали и скрывали истинное положение вещей. Заставили людей поверить в ложь и бояться ее, а сами нанесли удар, которого никто не ждал.

Идеальная война. Все началось с игры, которая свела с ума тысячи, если не миллионы подростков по всему миру. Пока они убивали себя из-за смертей аватаров, правительство разрабатывало уникальное оружие. Кто еще, кроме Америки, в этом участвовал? Россия? Китай? Евросоюз? Индия? А, может, весь мир? Может, правители всех стран решили избавиться от «простонародья» и основать на Земле единую, «элитную» расу?

Ракель уже не сомневалась, что за случившимся стоял не один человек. И даже не десять. Кто-то давно это придумал, и, следует признать, все прошло безупречно. Никто даже не заподозрил в первые дни, что началась Третья Мировая. Обыватели боялись, что правители нажмут на кнопки и десятки ракет полетят над океанами. А все вышло гораздо проще: что-то упало в воду, не создавая шума. Люди заболели постепенно; вера в то, что скоро все закончится, продержалась достаточно долго. Когда эпидемия вышла из-под контроля, религиозным фанатикам удалось убедить общество в том, что Господь низверг кару на человечество. Мало кто считал, что Бог здесь ни при чем. Когда-то Ракель услышала фразу, которую запомнила на всю жизнь. Она уже забыла, кому принадлежат слова, но их смысл ничто не сотрет из памяти:

«В этот раз не будет метеоритного дождя, потопа или Ледникового периода.

В этот раз человечество само себя уничтожит».